Академия высших. Любить дракона

– Прости, друг!

– За что? – спросил Рас.

– В том числе за то, что сорвал педсовет… – улыбнулся я.

«И соврал».

Однажды я расскажу ему всё. Когда буду уверен. И созреет время…

Глава 3

Тара

Я проснулась от звука открывающейся двери. Приподнялась на локтях. В полутьме, подсвеченной розовой капельницей, две фигуры в темных плащах скользнули в палату. Я резко села. Гельвасий вскочил на четыре лапы, света от его разрядов стало больше. Высокий сбросил капюшон. Я узнала Линдена.

– Тшш, Тара, это я, – шепнул он.

За ним стоял господин Растен. Они, как воры, оглянулись и закрыли за собой дверь.

– Мы, – поправил Растен, в игре теней совсем грузный и мужиковатый, как портовый грузчик в плащ-палатке. – Здравствуй, Тара, не бойся!

– Я ничего не боюсь, – повторила я свою любимую присказку и повернулась к ним, свесив с кровати ноги.

Хм, зачем ректору и офицеру прятаться, разве они тут не могут дверь пинком открывать?

Линден достал из-под мышки длинное темное одеяние, протянул.

– Это тебе. На улице прохладно.

– На улице? Я, наконец, выйду на улицу? – обрадовалась я, но тут же глянула пристально на пришедших. – А почему тайно? Почему ночью?

– Так надо, – ответил он и набросил мне на плечи плащ из мягкой шерсти.

Протянул руку.

– Пойдем?

– Куда?

Он склонил ко мне красивое лицо, в его глазах горели азартные огоньки.

– Будем лечиться самыми волшебными способами. – И подмигнул.

– Куда уж волшебнее?

– Сейчас увидишь.

Неожиданный поворот: я хотела сбежать из госпиталя, а теперь меня отсюда похищают? Злые лекари держат меня в заложниках? Интрига однако.

Я спрыгнула с кровати, желая выглядеть молодцом, но пошатнулась.

– Линд, ты б лучше понес Тару, – сказал Растен. – Простите, сударыня, все надо сделать быстро.

– Я в порядке, я хочу сама!

Линден кивнул. Но у входа в палату я снова покачнулась, и он без слов подхватил меня на руки. Запросто. Как будто я была весом с пушок одуванчика. Я едва не угодила носом в его ухо.

– Хватайся за шею, – шепнул с улыбкой Линден.

Я так и сделала, неожиданно для самой себя смелея и разглядывая его, не таясь. В конце концов, не я это начала… Запах его, такой знакомый и близкий, заворожил, словно сам по себе был магическим заклинанием. В облике Линдена появилось что-то новое, немного хищное, авантюрное и тоже будто хорошо знакомое, разве что с неожиданным знаком плюса. Может, просто игра теней? Захотелось узнать, о чем он задумался, когда вот так отвел от меня глаза. Из глаз его исчезла мягкость, взгляд Линдена сконцентрировался на темноте, как брошенный в яблоко кинжал.

И почему я ему доверяю? Неизвестно. Пусть пока все просто будет как будет. Я готова была на любое приключение, лишь бы прочь из четырех стен.

Мои «похитители» пошли быстро и бесшумно. В тихих коридорах госпиталя голубоватые лампы на стенах приглушенно мерцали, одна чуть потрескивала. На посту спала молоденькая медсестра, положив голову на сложенные руки на столе. Из-под белого колпака выбился светлый завиток. Я заметила, что Растен провел рукой над ее макушкой, и девушка пошевелилась. Впрочем, не проснулась, просто переложила голову на другую щеку.

– Полчаса у нас есть точно, – шепнул Растен. – Поторопимся!

Мы наткнулись на спящих стражей, прошли мимо них и вырвались из духоты в свежесть!

Прохладой плеснуло в лицо. Небо в звездах, дерзкий ветер, темные гущи кустов, контуры деревьев, стрекот, шелест, вскрики ночных животных вдалеке обрушились на меня, как водопад на голову – настоящая жизнь, которой я была лишена в течение всех этих дней стерильной благости! Мне, как зверьку, выскочившему из норы весной, всем телом понадобилось бежать, исследовать, чувствовать!

– Поставь меня на землю! – сказала я Линдену.

Но Растен сделал пасс рукой, и мы оказались снова под крышей, будто проснулись не там, где надо, а в плохом сне.

Бункер с бетонными потолками, помост под ногами, а ниже – море булькающей фиолетовой лавы, в которой тут и там вспыхивали синие и красные разряды. От излучения такой мощной энергии, собранной совсем рядом, по моему телу пронеслись волны, волоски вздыбились, словно мы оказались рядом с грозовой тучей.

– Что это? – воскликнула я.

– Плазма, – ответил Растен. – Та самая, которая генерирует орфов, защитный купол над кампусом и еще много чего полезного.

Линден, наконец, поставил меня на ноги и спросил:

– Тара, ты помнишь, что у тебя есть астральное тело?

– Астральное? – удивилась я. – Я что, звезда?

– Ясно, ты, конечно, звезда во всех смыслах, но речь не о том. Я лучше покажу, – сказал Линден, а Растен подсунул мне сзади неизвестно откуда взявшееся кресло.

– Садитесь.

– Представление начинается, – подмигнул Линден, развязал пояс и скинул с себя мантию, оставшись в тонкой рубашке и облегающих штанах. – У каждого человека, не только мага, существует несколько тел: физическое, наше привычное.

Вокруг Линдена вдруг засиял белый прозрачный ореол по всему контуру.

– Эфирное, – добавил маг.

Сияющий ореол немного увеличился, затем снова стал всего лишь контуром.

Линден слегка расставил руки, словно манекенщик, показывающий на себе новый наряд, повернулся, позволяя мне увидеть этот тонкий светящийся белый контур со всех сторон.

– Его даже не маг сможет увидеть, если посмотреть, к примеру, на собственные пальцы чуть с прищуром. Есть еще астральное тело. Оно – самое важное для волшебника, его еще называют телом магии или энергетическим двойником. В нем мы путешествуем во снах, в нем рождаются заклинания и магия, которая проявляется на физическом плане, – продолжил Линден. – Смотри!

Я ахнула: над сияющим белым контуром вокруг его тела появился еще один, более широкий, серебристый, пронизанный голубоватым мерцанием и очень похожий на призрака.

– Сейчас, пожалуйста, не пугайся, я делаю так специально, чтобы ты наглядно увидела и поняла, о чем я говорю. Это важно, – сказал Линден.

Призрачный серебристо-голубой контур вдруг отделился от него и отлетел на пару метров в сторону. Ошеломленная, я обнаружила перед собой двух Линденов: обычного и его близнеца-призрака.

– Вот так выглядит энергетический двойник, – пояснил позади Растен. – Присмотрись к нему, Тара.

Я подалась вперед. Призрак выглядел, как скопление серебристой энергии. Я сконцентрировалась и заметила, что голубоватое свечение пронизывало серебряную фигуру. Скользнула взглядом вниз, на плазму.

– Что-то есть общее между плазмой и этим астральным телом? – осторожно спросила я – уж очень не хотелось выглядеть глупой в их глазах. – Разряды?

– Умница! – воскликнул Линден.

– Отлично, – заметил Растен и почему-то выдохнул с облегчением.

Двойник Линдена вдруг вспыхнул, его всего залило космосом, словно он был дырой в небе с нереально близкими скоплениями галактик. На звездном темном лице открылись глаза. Я вздрогнула от взгляда, направленного на меня. В груди сжался ком, когда космический двойник заговорил – низко, не очень по-человечески, но до боли знакомо.

– В той части жизни, которую ты не помнишь, я некоторое время был в такой форм, – сказал «космический» двойник Линдена. – Я умер бы, если бы не переместил астральное тело в плазму. Тебя такой мой вид немного пугал тогда, пугает и сейчас. Это нормально: даже для опытных магов подобное неожиданно.

В мою душу закрались подозрения.

– А мне это вы для чего рассказываете? – спросила я. – Вы же не для лекции меня забрали из госпиталя?

Нормальный Линден кивнул. Его двойник подлетел к нему и растворился, словно его и не было.

– Просто надо было объяснить наглядно. Ты хочешь поскорее выздороветь, мы тоже этого хотим, – сказал Линден. – Во время того сражения тебе была нанесена не физическая травма, а астральная, поэтому ты до сих пор слишком быстро теряешь силы.

Меня словно молнией шарахнуло догадкой.

– И, по-вашему, я тоже должна стать плазменной? Это вы хотели сказать?

– Только частично, – сказал Растен. – Плазмой можно затянуть твою рану в астральном теле, чтобы не терять энергию.

– Это как повязка, бинт, – вставил Линден.

– Тогда ты восстановишься быстрее, и дыра в твоем теле тоже затянется быстро, – продолжил Растен.

– И я смогу, наконец, выйти из больницы? – спросила я, подозревая подвох.

– Да. – Ответили они хором.

Было бы смешно, если б не азарт сумасшедших ученых в глазах обоих. Но выглядеть трусихой не хотелось: без памяти еще и тварь дрожащая? Это точно не про меня!

– Ну почему бы не повязать бинт… – Я глянула вниз с помоста на бурлящую плазму. – Даже если из этого. Почему вы не сделали этого раньше?

Линден подошел ко мне.

– Нужно твое согласие. И во-первых, ты должна быть в сознании.

– А во-вторых? – Мне уже заранее не нравилось то, что они собирались сказать.

– Тебе придется нырнуть в плазму, – спокойно улыбнулся Линден.

– А плазма – тонкий материал, который требует осознанности, – проговорил Растен, хотя его никто не спрашивал. – Если будет хоть малейшее несогласие и сопротивление, генератор вас просто вытолкнет на поверхность.

Я ткнула пальцем.

– В смысле вы предлагаете мне прыгнуть туда? – Глянула еще раз на хаос разрядов, энергий, вызывающий оторопь, и мотнула головой. – Ну нет.

Растен вздохнул снова, скроив гримасу: «А я говорил…»

– Ты же ничего не боишься, – вкрадчиво напомнил Линден. – Я нырну с тобой. Растен нам поможет.

– Мне, конечно, кажется, что я люблю нырять, но все-таки не туда… – пробормотала я.

– Ты любишь море, это точно, – заметил Линден и взял меня за руку так нежно, что непонятно откуда возникшее родное чувство заставляло меня ему верить. – И бегать. И быть свободной. Ты же не создана для того, чтобы месяцами быть под капельницами и прозябать в госпитале. Ты любишь жизнь!

– Месяцами? – Я нахмурилась. – Ты же говорил, что все идет хорошо, что я выздоравливаю.

– Я врал. – Линден не отвел глаза.

Растен взволнованно топтался рядом, создавая тени, а мы с Линденом смотрели друг другу в глаза. Он прямо, я – настороженно.

– Может, ты сейчас тоже врешь? Ты ведь точно что-то скрывал от меня? Я что, умираю?

– Нет. – Пауза, недосказанное снова как провал в черных зрачках. Линден чуть сжал мои пальцы. – Но так ты поправишься быстрее.

– Сударыня, Тара Элон, – встрял в разговор Растен. – Правда в том, что подобное лечение мы еще не проводили. Линден, господин Каллас, долго ломал голову, как вам помочь, потому что целители разводят руками – они делают все, что могут, но этого недостаточно. Не всем удается выжить после встречи с древнейшими существами. Это вообще редкий случай, как и ваша… рана.

Я поежилась, забрав руку из пальцев Линдена.

– Моему другу только сегодня пришла в голову мысль, которую я лично считаю гениальной – о латке из плазмы, – продолжал Растен. – Да, мы просим вас о необычном, но самый большой риск во всей этой процедуре – то, что ничего не получится. Тогда вы будете продолжать лечение, которое уже получаете. И да, скорее всего, оно будет очень долгим.

Как ни странно, его слова меня успокоили.

– Я поняла. В больнице прозябать не хочется. А плазма… это не больно?

– Нет, – снова оба мужчины произнесли хором, слишком твердо, чтобы не поверить.

– В плазме тебя могут ошеломить необычные звуки и ощущения, – добавил Линден. – Но не пугайся: они просто пролетают мимо и проходят.

– И как там дышать? – Я приподнялась на носочки, вытягивая шею, чтобы заглянуть в недра бурлящей плазмы.

Брр, ужас какой-то! Надо быть ненормальной, чтобы туда прыгнуть.

– Как обычно, – сказал Линден, и его взгляд снова стал мягким, как масло. – Просто расслабься и доверься мне.

Кажется, у меня особо и выбора нет.

– Ладно, я согласна.

– И еще мне придется тебя крепко обнять, – игриво шепнул Линден.

Его руки обхватили меня. И хотя его прикосновения были мне приятны, подумалось, что за такую вольность можно было бы и по лицу ему вмазать. Иначе подумает, что я доступная.

Хм, а вдруг я в самом деле доступная? Ладно, разберемся позже.

Он больше не спрашивал, просто прижал меня к себе. Приподнялся немного над помостом, почти подлетел.

– Рас, не зевай! – крикнул ректору.

И мы погрузились в бушующее море плазмы. Я успела зажмуриться. Нас закрутило потоками, словно водоворотом. Про звуки Линден не соврал: что-то ухало, как в желудке у рыбы, как бывает глубоко под водой, лопались пузырьки, щекотали кожу. Линден держал меня крепко, а я все ждала, когда станет больно и где.

Мне надоело ничего не видеть. Опасаясь рези в глазах, я их распахнула. Фиолетовые, белые, синие, багряные волны заворачивались вокруг нас вихрями, сталкивались и неслись дальше. Нас вертело, словно пару изюминок в вязком киселе, который кипел, но оставался холодным.

Линден, сосредоточенный, немного пугающий, просто держал меня и не давал бушующей массе унести, как песчинку. Нас крутануло течением, и я увидела его астрального двойника, который плел искристые заклинания вместе с Растеном. Красивую, волшебную сеть из серебра, которая впитывала в себя множество искр из окружающей массы. Алые и синие огоньки вспыхивали и исчезали в кружеве, заполняя его пустоты.

Ректор и астральный двойник Линдена переместились мне за спину, бережно удерживая невесомое творение. Я не видела, но почувствовала, как в районе поясницы все вдруг закололось иголочками, словно окропило льдинками. И да, стало больно. Но Линден кивнул: мол, все хорошо. А затем мою спину обожгло лавой. Голова закружилась, в висках запульсировало от того, что мой позвоночник вдруг ожил, словно внутри него проснулась энергия. Линден, поддерживая меня, кивнул снова, взволнованный, но довольный.

А я в бесформенных потоках плазмы увидела формирующиеся и распадающиеся на части образы орфов, гигантских грифов, странных существ, похожих на медуз. Море плазмы продолжало волноваться.

Линден, как ракета, держа меня в руках, вылетел на помост.

– Получилось! Кажется, получилось! – взбудораженный, со вздыбленными волосами над крепким лбом бормотал Растен.

Я моргнула, мне показалось, что и он состоит из звезд, и Линден, и все формы – просто какое-то недоразумение. Я услышала не голоса, а какие-то импульсы, толчки, как удары сердца, похожие на голоса китов из-под воды. И вдруг поняла, о чем говорит эта какофония – о том, что на северной границе кампуса неизвестное существо пытается его пробить. Я почувствовала силу, летящую со всех сторон туда – в место атаки. На защиту. Импульсы пронеслись сквозь меня, словно через решето.

А потом наступила тишина. Всё распалось на свет, один сплошной свет, заливший меня, и Линдена, и плазменные потоки, и каменный свод над головой.

* * *

Я проснулась в своей больничной кровати. В окно стучалось лучами утро. Всё, как обычно. Неужели приснилось?

Боже, как мне надоело болеть! Я скинула с себя одеяло, спрыгнула на пол. Хватит! Набросила на плечи халат, перевязав его поясом, как боевым патронташем. Плеснула в лицо в душе холодной воды. Расчесалась. И вдруг увидела себя в зеркале. Румянец, от которого я отвыкла, блеск в глазах, розовая пипка носа. Губы непривычно алели. Ничего себе!

Я вытерла лицо, присмотрелась к себе снова – такая же. И вдруг импульсы, как азбука Морзе, пролетели сквозь меня – всех вызывали к крыльцу госпиталя. Тревога!

Без единой мысли я бросилась из палаты в коридор, выбежала в холл и на улицу.

Там студенты с плакатами скандировали:

– Мы хотим видеть Тару Элон! Хватит скрывать Тару Элон!

Впереди всех прыгала с моим именем на белом картоне Дари так, что светлые косички во всю голову подпрыгивали от волнения, а на плече её мужской военной куртки трясло неуместную розовую бабочку.

В глаза бросился кареглазый задохлик, сжимающий рулон бумаг; рядом рыжий задира; симпатичная блондинка, белобрысые парни близнецы, толстушка в каштановых кудряшках и высокая, худенькая принцесска с волосами, как одуванчик в бурю. И много других. Ой…

Я обрадовалась, увидев, что сюда устремились орфы.

Чёрт, кто эти люди? Почему они все кричат мое имя?

И вдруг, как по команде, над каждым из толпы зажглись неоном фиолетовые таблички – так же, как раньше над Гельвасием. Я моргнула и прочла по порядку: «Хаббат Гот, феномен», «Филиас Менгелтон, боевой факультет», «Дэниэла Гел-Бергас, боевой факультет», «Вин и Яр Гел-Мидео, феномены» «Мия Гел-Риннер, феномен», «Олана Гел-Бахен, феномен» и так далее, даже с указаниями курса.

А они увидели меня. И победный крик нескольких десятков, а может и сотни голосов разнесся по округе:

– Ура!!! Тара!!!

Орфы с рычанием стиснули их в кольцо. Дари бросилась ко мне обниматься.

– Тара! Тара! Я так и знала, что, если всем твоим друзьям собраться, мы тебя вызволим!

«Ага, это друзья», – подумала я, выдыхая с облегчением.

Орфы почему-то тоже успокоились, просто сели, наблюдая…

И я вспомнила странную процедуру ночью, и поняла, что не падаю в обморок, что крепко стою на ногах. Значит, всё получилось?

Глава 4

Тара

Дари пахла водорослями, ракушками из моря, сушеной мятой и хозяйственным мылом. Не успела она отстраниться, чтобы посмотреть на меня на вытянутых руках, как воздух разрезало сероватое завихрение. Рядом с нами, будто камень с неба, материализовался ректор.

Толпа разом притихла. Мужчина в серой мантии глянул на студентов, как бизон на мышей.

– Пикеты в Академии высших магических сил запрещены! – спокойно, но раскатисто заявил он.

Студенты опустили плакаты, орфы вскочили на лапы, словно были готовы броситься. Рыжий в первом ряду вскинул подбородок, готовый и дальше бунтовать. Кареглазый хлюпик и блондинка спрятались за его спину.

– Это друзья, – встряла я, хоть и не все имена запомнила.

Растен поднял мощную руку, я проглотила язык.

– Мы только хотели видеть Тару, – подала голос Дари. – Никому из нас не разрешили навестить ее в госпитале.

– Значит была причина, – отрезал Растен. – Кто зачинщик?

Дари просто ответила:

– Я. – Бабочка вспорхнула с ее плеча и быстро улетела, словно от греха подальше.

– Значит, вы, Дари Цолерн, за мной, – скомандовал Растен. – Тара в палату. Остальные расходятся. До отчисления десять секунд. Девять. Восемь. Семь.

Протестующих как языком слизало. На траве остался плакат с моим именем, выведенным красной краской, точнее, рубиновой. При виде жирных линий рубинового цвета меня вдруг охватила тоска. Я ощутила себя серой и пустой. Почему? Не понятно.

Я повернула голову к ректору.

– Дари ничего плохого не затевала, господин Растен!

– Свод правил для всех един, – отчеканил ректор. – Дари Цолерн, за организацию пикета, запрещенного мероприятия на территории кампуса, ваш рейтинг обнуляется. Любой первый минус, и вы будете отчислены.

Дари растерялась и даже неловко всплеснула руками.

– Но господин Растен… Почему так сразу?

Ректор посмотрел на нее строго, кожа на высоком лбу собралась в две складки, широкие брови приподнялись к переносице, однако не милым домиком, а так, словно он собирался испепелить ее третьим глазом.

– Сразу? Только благодаря моему отношению к вашему таланту вам сошли с рук эксперименты с бабочками, крысами, тонтту и запрещенные прогулки за пределы кампуса. Но пикет – это уже слишком. Теперь вам придется постараться, чтобы остаться в академии. Я дам распоряжение всем преподавателям, чтобы вам не делали поблажек.

– Прошу вас, господин Растен! – испугалась на самом деле Дари. – Я не хочу уезжать! Мне некуда ехать! Я, правда, беспокоилась о подруге…

– Вы бы увидели ее уже сегодня после обеда, – снова резанул он. – Нетерпение, Дари Цолерн, главное препятствие на пути мага. Оно лишает его успеха и результата. Нельзя взломать поток жизни, можно только выбрать правильное течение и разумно грести в нужную сторону. Вселенную под себя вы не перекроите.

– Разве я взламываю? – Щеки Дари покраснели.

– Только этим и занимаетесь. За опоздание тоже будет минус, помните, Дари? – проговорил непреклонный ректор.

– Тогда я пойду, господин ректор? У меня практикум по веществам и снадобьям через пять минут.

– Идите.

Дари виновато махнула мне рукой, потом все-таки чмокнула в щеку, мазнув теплыми губами, и сделала несколько торопливых шагов в сторону учебного корпуса. Потом сорвалась и помчалась, встряхивая на бегу своими светлыми косичками во всю голову. Один из орфов помчался за ней, словно подгонял или хотел цапнуть. Растен посмотрел ей вслед, затем обернулся ко мне.

– Вы еще здесь, Тара?

– Да, господин ректор. – Я переступила с ноги на ногу. – За это мне тоже грозит исключение?

– Нет, Тара. – Уголки губ только что сурового Растена тронула легкая улыбка. – Но если организуете пикет, демонстрацию и или попытаетесь скрестить крысу с тонтту, разумеется, и вам несдобровать. Хоть вы и наша героиня.

Ой, Дари такое делала? Хм, а что такое тонтту?..

Из-за угла показались двое в неизвестной мне синей форме с золотыми лацканами и с лицами бюрократов. Растен едва заметно шевельнул пальцами, плакат на траве растворился. Чиновники не успели его заметить – с такими задранными подбородками и складочками на шее на землю не очень-то взглянешь. Господа поздоровались с ректором, и важными гусями протопали мимо меня, скрывшись за стеклянными дверьми. Кажется, я не люблю чиновников, хотя эти ничего мне не сделали…

Я попыталась напрячь память и вдруг поняла, что знаю о Растене нечто эдакое, с дурнинкой, выпадающее из сурового образа… И тут меня осенило.

– Желтый резиновый утенок! – воскликнула я.

– Что? – удивился Растен.

«Черт, промахнулась! Но что-то было в таком роде, смешное и несуразное. Теперь он решит, что у меня потекли мозги».

– Я как утенок, – глупо хмыкнула я. – Резиновый. Стою и больше не падаю. Мне гораздо лучше! У вас с Линденом все получилось, спасибо!

– Рад это слышать.

– А где Линден?

– Уехал. Вернется, как сможет.

– А вы действительно отпустите меня из госпиталя сегодня?

– Выписывает главный целитель, не я, – ответил Растен. – Если обследования покажут, что это возможно, мадам Джейда не станет вас задерживать.

Я еще раз поблагодарила Растена и направилась обратно. От предчувствия близкой свободы хотелось скакать вприпрыжку. Желательно уже сейчас и куда-нибудь в кусты. Но ректор провожал меня взглядом, и орф Гельвасий, степенно мерцая, шагал со мной в ногу. Еще запутается в своих плазменных лапах, если начнет «припрыжку» за мной повторять! Пришлось, сдержать свои дикие порывы. Но, кажется, я та еще штучка, дикая и шизанцой.

Трое молодых мужчин в коричневых больничных халатах из теплой фланели, с явной военной выправкой, вышли из госпиталя и свернули к скамейкам у раскидистых кустов можжевельника.

– Тара! – окликнул меня Растен, когда я уже коснулась пальцами ручки входной двери.

Я оглянулась.

– А как вы оказались во дворе? Вас кто-то вызвал?

– Нет. – Я мотнула головой. – Я просто почувствовала.

– Что именно?

– Что мне надо быть здесь. Срочно. А тут уже собрались ребята…

Ректор задумчиво кивнул, перевел взгляд на орфа и, только увидев, как я вошла в больничный холл, исчез.

Возле стойки регистратуры толпились пациенты и суетился персонал, никому до меня не было дела. Пересекая просторное помещение, я увидела в руках неизвестно что тут делающей маленькой девочки, сидящей на стуле в очевидно большом ей халате с подвернутыми в несколько раз рукавами, резиновую куколку, и подумала: «Пупс! Точно! Наш ректор в кармане носит пупсика, который по какой-то случайности спас ему жизнь!»

И тут же вздрогнула от потока воспоминаний, прорвавшего плотину где-то в закоулках моей памяти. Живо вспомнила, как Растен показывал мне статую перед академией, как сердился на меня, а я на него, как активировал чашу с плазмой, превратив в шар, и оттуда появился Линден! И тогда кто-то опасный ехал к нам издалека на черной машине. Я отлично вспомнила эту маленькую черную точку на серой дороге в зеленых холмах, и запах дождя, и наэлектризованный воздух. И чуть не расплакалась от радости.

И ощущение «себя» изменилось. С памятью становишься весомее, добавляя к себе нынешнему вес прошлого, словно смазываешь слоеное тесто кремом, и оно становится вкусным или наоборот. Оживаешь сам, и у тебя внутри появляются смыслы, как будто в пустом доме по волшебству появляется мебель, люди и чувства.

– Мне тоже хочется плакать, красивая барышня, когда я смотрю на эту куклу, – сказала маленькая девочка хриплым голосом, похожим на запись со старой пластинки, с акцентом и немного в нос.

«Простужена, наверное».

– Я не из-за этого. Просто кое-что вспомнила. – Я улыбнулась, поднимая взгляд с игрушки на девочку. И опешила.