Россия, мусульмане, СВО. Отечественное мусульманское военно-духовное служение в условиях ментальных войн

В работе были использованы различные источники информации заслуживающие доверия. При поиске необходимой литературы были найдены и использованы в дальнейшей работе нормативные документы Российской Федерации федерального уровня, Министерства обороны Российской Федерации, религиозные источники Коран, сборники хадисов, всероссийские и международные резолюции форумов и конференций мусульманских богословов, а также учебные пособия, научные работы Ахмадуллина В.А., Полосина В.А., Мухаметшина Р.М., Ибрагимова И.Д., Капкова К.Г., Гайнутдинова И.И., Адыгамова Р.К., Алехина И.А., Иванова В.П., Масягина В.П., Солониной С.Н., Абдуллы Аль-Кахтани и многих других.

Анализ данных источников позволил исследовать и систематизировать историческую и практическую сторону рассматриваемых вопросов, а также проанализировать их. Во время написания работы использовались результаты личного наблюдения, бесед и интервью.

Теоретическая и практическая значимость. Полученные знания могут быть использованы мусульманским духовенством различных регионов России при осуществлении взаимодействия с командованием воинских частей Вооруженных сил Российской Федерации, а также в общественных выступлениях и в обучающем процессе по теме духовно-нравственного воспитания военнослужащих.

Выводы, сделанные автором работы, могут заинтересовать специалистов по педагогики, психологии, религиоведении, философии, социологии, священнослужителей традиционных конфессий, в том числе работающих в военных учреждениях и воинских частях.

Выпускная квалификационная работа состоит из введения, четырех глав, заключения, списка использованной литературы и приложений. Первая глава представляет собой историческую часть исследования, с целью оценить деятельность мусульманского военного духовенства на всех этапах развития российского общества и государства и провести параллели на современные проблемы для ответа вызовам и решения вопросов духовно-нравственного воспитания военнослужащих. Вторая глава раскрывает вопросы международной практики военно-духовного служения с целью предложения возможного перенятия положительных примеров. В третьей главе представлена деятельность фашистской Германии по выстраиванию отношений с исламским миром, мусульманами СССР и мусульманским духовенством, для проведения соответствующих злободневных выводов, теологических и исторических параллелей с методами и средствами современной гибридной прокси войны против нашей страны глобальным Западом. В четвертой главе представлены взгляды на современную гражданскую идентичность с целью рассмотрения решения вопросов противодействия политике глобализма, а также той составляющей информационного поля, которой приходится противодействовать мусульманскому военному духовенству. В пятой главе представлена деятельность мусульманского духовенства Дальнего Востока в сфере военно-духовного служения на территории Восточного военного округа, сделаны выводы.

Глава 1. ИСТОРИЯ МУСУЛЬМАНСКОГО ВОЕННОГО ДУХОВЕНСТВА РОССИИ

1.1. Общая картина военно-духовного служения в дореволюционной России

В течение XVII в. Российское государство достигло больших политических успехов. Занимая огромную территорию от верховий Днепра на Западе до Тихого океана на Востоке, оно было самой крупной державой. Роль России в международных делах значительно возросла. Вместе с тем, по сравнению со странами Европы, уже вступившими на путь капиталистического развития, она отставала как в области экономики, так и в устройстве своей государственной системы. Еще не были окончательно ликвидированы последствия шведской интервенции. Континентальное положение государства и отсутствие естественных выходов к берегам морей, задерживали экономическое развитие страны. Поэтому на рубеже XVII–XVIII вв. перед российской военной политикой стояли две взаимосвязанные задачи – обеспечить выход России к Балтийскому и Черному морям. Однако в конце XVII в., в следствии экономической отсталости, Россия еще не могла выполнить эти задачи военной силой. Недееспособность старой армии состоявшей из дворянского ополчения, остатков стрелецких войск, полков «нового строя», казаков, сказалась в самом начале Северной войны – в битве под Нарвой 18 ноября 1700 г. Поражение русских войск в этой битве во весь рост, поставило задачу создания регулярной армии и военно-морского флота на основе новой системы комплектования; подготовки командных кадров; единообразных организационных структуры, вооружения, обмундирования; введения уставов, учреждение специальных наград и др. Решить эти грандиозные задачи выпало на долю Петра I.

Создание регулярной армии началось с рекрутских наборов. Согласно Указу 1699 г., в солдаты предлагалось направлять по преимуществу «дворовых людей» светских землевладельцев и «служек», «служников» и конюхов монастырей и церквей, «не старых и не увечных». Указ определял количество даточных в зависимости от числа дворов, принадлежащих землевладельцу, и оговаривал особые условия набора для целого ряда владельцев. Тогда же были разосланы и «послушные грамоты» воеводам для (сбора «вольницы» (добровольцев) им «детей боярских», недорослей, казачьих и стрелецких детей и родственников, и иных людей, исключая, однако, московских стрельцов и тяглых крестьян. Объявленный Петром I новый рекрутский набор в армию позволили к весне 1701 г. сформировать 10 драгунских полков по 1 тыс. человек. Переход к рекрутской системе комплектования армии из расчета по 1 человеку с 20–25 крестьянских дворов давал стране около 30 тыс. новобранцев в каждый набор. Солдатский состав формировался из крестьян и других податных сословий, офицерский корпус – из дворян. С 1705 г. рекрутские наборы стали ежегодными. Порядок прохождения службы в армии определялся «Табелью о рангах».

Азовские походы Петра I и Северная война явились примером тесной связи военной политики и стратегии, осуществлявшихся учетом конкретной международной обстановки. Все главные сражения Семилетней войны были выиграны, и эти победы всецело должны быть отнесены к военным реформам Петра I и нравственному превосходству «русского оружия». Контрадмирал Н.Эреншельд, командовавший шведской эскадрой в битве при мысе Гангут, говорил «что русские сражались как львы и что если бы он сам не видел их стойкости в бою, то никогда бы не поверил, что из своих глупых подданных царь сделал таких хороших солдат». Самым важным приобретением в нравственной натуре воина по набору было проявление патриотизма, верноподданнического чувства и религиозности. Призванный в армию и на флот новобранец приносил туда те нравственные и духовные ценности, на которых он был воспитан. Он внес туда страх Божий, любовь, ответственность, чувство долга перед Отечеством.

Важнейшую роль в формировании духовных качеств у воина тех времен принадлежала духовенству и в первую очередь Русской православной церкви. При Петре I Русская православная церковь была непосредственно вплетена в структуру государственной власти, на долгое время став символом и оплотом самодержавия. Православная догматика как ни одна другая идеологическая система обеспечивала легитимность власти монарха путем ее сакрализации, ибо нет ничего отраднее для сердца верноподданных, как-то святое убеждение, что царская власть установлена самим Богом и чтущие эту власть благоугождают самому Богу. Следовательно, личность царя, как «самим Богом избранного и превознесенного от людей», провозглашалась священной и неприкосновенной. В одной из бесед православного пастыря с воинами в 1916 г., подчеркивалось: «Никто не может касаться царской власти с намерением ее ограничить. Никому, кроме Бога, царь не обязан давать отчета. Он самодержавный и подчиняется только Богу. Так велико, священно и Богохранимо звание царя». Коренные реформы армии, совершенные Петром Великим, изменили не только ее внешний вид, но осуществили и духовную ее трансформацию. «Известно всему миру, каковая скудность и немощь была воинства Российского, – отмечалось в Духовном регламенте, – когда оное не имело правильного себе учения, и как несравненно умножилась сила его, и надчаяние велика и страшна стала, когда Державнейший наш Монарх, Его Царское Величество Петр Первый обучил оное изрядными регулами». С момента создания регулярной российской армии и вплоть до революционных событий 1917 г., духовную основу армии в подавляющей своей массе составляло православие. В 1718 г. по указу Петра I, была учреждена Духовная коллегия и подготовлен Духовный регламент, в котором обосновывалась замена патриаршего управления коллегиальным, определялись права и обязанности Духовной коллегии и ее состав. Смысл изменений заключался в полном подчинении церкви интересам государства. Тем самым положен был конец многовековому фактическому разделению властей в Российском государстве на светскую и духовную. «Велико и сие, что от Соборного правления не опасатися Отечеству мятежей и смущения, яковые происходят от единого собственного правителя духовного», – было записано в параграфе 7, 1-й части Духовного регламента. В дальнейшем, в 1720 г. ликвидируется Монастырский приказ и в феврале 1721 г. учреждается Синод. Согласно «Духовному регламенту», царь объявлял себя «верховным судьей». «После смерти последнего Патриарха Петр декретом уничтожил патриарший престол и порядок церковного управления ввел по образцу западноевропейских протестантов». На должность Обер-прокурора первоначально назначались военные люди. 11 мая 1722 г. Петр I издал указ, веля в Синод «…выбрать из Офицеров доброго человека, кто б имел смелость и мог управление синодского дела знать, и быть ему обер-прокурором, и дать ему инструкцию, применяясь к инструкции генерал-прокурора» (Сената).

Наиболее важным результатом петровских реформ стали качественные изменения в отношениях церкви и армии. Эти изменения усилили роль церкви в армии и на флоте. Организационная структура военного духовенства начала складываться на рубеже XVII–XVIII вв. в связи с созданием постоянной армии и флота. Структура корпуса военных священников сложилась не сразу, а претерпела длительную эволюцию преобразований. «Трудно сказать точно, с какого времени стали приглашаться священники в военный флот – отмечал протоиерей Д. Смирнов, – В московском архиве Министерства иностранных дел сохранилось письмо адмирала Крюйса от 1704г.; здесь приведена «Роспись офицерам, матросам… и других чинов людям… по этой росписи на семь галер требуется семь попов, на сто бригантин – три попа…». Точно неизвестно и когда появились первые священники в полках. Однако анализ законодательства Петровского времени позволяет утверждать, что это произошло до 1705 г. Так, Петровский Указ от 31 августа 1705 г. назывался «О сборе в Москве с шести сороков старост поповских; с Патриаршей области и со Архиерейских Епархий на дачу полковым священникам денег». 13 марта 1710 г. был издан Указ, подтверждающий действие этого указа и предписывающего собирать на дачу полковым священникам «…подмоги по гривне с церкви…» До второй четверти XVIII в. процесс комплектования воинских частей и кораблей носил стихийный характер. Основной упор в религиозном воспитании русских воинов делался на приходских священников, из числа которых местные архиереи назначали священников в воинские части. Что касается флотского духовенства, то на начальных порах источником его комплектования была преимущественно иеромонахи. Это стало возможным потому, что они не были связаны семейными узами и потому, что приходские священники все чаще отказывались от назначения во флот. Право назначения иеромонахов для службы во флоте до открытия в 1721 г. Священного Синода фактически принадлежало Александро-Невской лавре. Это отчасти вызывалось самим положением дел: Балтийский флот сосредоточивался главным образом вблизи новоустроенной столицы – Санкт-Петербурга, поэтому и священнослужителей для него удобнее было набирать в столичном монастыре. Кроме того, сосредоточение всего дела назначения флотских иеромонахов в одном монастыре освобождало правительство от тяжелой обязанности разыскивать достойных лиц по разным монастырям. Вместе с тем, религиозным «окорм-лением» военнослужащих занимались не только местные приходские священники, но и так называемые «крестцовые попы». Название «крестцовый» сложилось вследствие того, что часто «безместные» (не имеющие своего прихода) попы стояли на «крестце» (перекрестке) дороги. Это были священнослужители, по каким-либо причинам оставшиеся без места в своем приходе, а иногда и получившие запрет от епископа заниматься священнослужением за провинности. За умеренную плату, они нанимались удовлетворять религиозные потребности военнослужащих полка. Договорившись с каким-либо военным чином, «безмест-ный» священник мог исполнять «требы» для ратных людей и определенное время находиться в воинской части. Такое положение вызывало нарекание местных священников, которые лишались доходов с проводимых богослужений. В Духовном регламенте по этому поводу было записано: «Отселе не быть… крестовым попам: ибо сие лишнее есть, и от единой спеси деется, и духовному чину укорительное… Ибо священник изгнан за преступление или своевольно сам оставил врученную себе церковь, уже почитай и не Священник есть, и великий грех приемлет, действуя священнически. И приемлющий его господин тому греху участник есть, и сугубо: ибо и помощник греху тому, и правлению церковному противник есть». Чтобы изжить это уродливое для церкви явление Священный Синод, в одном из первых своих приказов, потребовал от Военной и Адмиралтейской Коллегий дать точные сведения о действующих военных священниках. В приказании от 22 февраля 1721 г. говорилось: «…требовать и Военной и из Адмиралтейской Коллегий ведомостей: коликое число во всей армии и в адмиралтействе и в гарнизонах полков, и кто имяны в них священники, и откуда и в котором и по какому указу кто определен, и в каком содержится трактаменте, и откуда оный получают, и о том в Военную и Адмиралтейскую Коллегии послать Его Величества Государя указы». Только к началу XIX в. государству удалось окончательно изжить институт бродячего священства.

В рамках становления единой системы обучения и воспитания войск с учетом опыта войны со шведами в петровские годы шла активная разработка наставлений, инструкций, уставов. Особое место во всех законодательных актах отводится теме военного духовенства. Несомненного внимания здесь заслуживают Инструкция и Артикулы военные Российскому флоту от апреля 1710 г. и Воинский устав от 30 марта 1716 г. Это первые документы, призванные организовать и упорядочить деятельность командования и военного духовенства. В Инструкции и Артикулах нет прямых указаний на деятельность флотского священника, наоборот, речь идет о флотском офицере, который «…по вся утры и вечеры на своем корабле или кораблях, имеет повелевать Господу Богу молиться, и для того каждый да будет к тому утреннему времени в готовности…». Но уже в Воинском уставе и Морском уставе, получившем высочайшее утверждение 13 января 1720 г., имеются положения о полномочиях военных священников, об их круге обязанностей, о наказаниях за преступления против веры, о совершении ежедневных молитв и праздничного богослужения, о непотребном отношении офицеров и рядовых к священнику и о наказании за эту провинность и другое. Первоначальными органами руководства полковым духовенством являлись Обер-полевые священники, которые по своему положению, правам и обязанностям в точности соответствовали флотским Обер-иеромонахам. Первые сведения о должности Обер-полевого священника содержатся в 29-й главе Воинского устава от 30 марта 1716 г. По Воинскому уставу Обер-полевой священник полагался при фельдмаршале или генерале, командующем армией. Назначение, права и обязанности этого должностного лица устав определял следующим образом: «Обер-Полевой Священник при фельдмаршале, или командующем генерале быть должен, который казанье чинить, литургию, установленные молитвы и прочие священнические должности отправлять. Оный имеет управление над всеми полковыми священниками, дабы со всякою ревностью и благочинием свое звание исполняли, которые долженствуют по ча-сту у оного быть, дабы ведать могли, что оным повелено будет чинить. Також де в сумнительных делах имеют от него изъяснение получать». Через год, после издания Морского устава, 15 марта 1721 г. высочайше утверждаются «Пункты о иеромонахах, состоящих при флоте». В этом документе впервые обнаруживается должностное лицо, которому подчиняются все иеромонахи флота. «Повинен Обер-Иеромонах, – гласит пункт 10, – на всякой седмице, на всяком корабле побывать, и впер-вых смотреть Пречистыя Тайны, в каком достоинстве содержатся, и не вредятся ли от гнилости, и спрашивать у командующаго кораблем и у протчих обер и ундер-офицеров: довольни ли они своим иеромонахом и исправляет ли он все по данным ему пунктам. А по отправлении компании, когда флот в свои порты приидет, должен Обер-Иеромонах дать о всем рапорт в Правительствующий Синод». Помимо того, что Обер-по-левой священник и Обер-иеромонах должны контролировать и координировать деятельность своих подчиненных, им предоставлялось право, в случае необходимости, по делам службы обращаться в Правительствующего Синод, с выходом последнего на царя. Такое право им было дано в тех случаях, если военное командование не примет надлежащих мер к устранению возникших проблем. Так при нанесении оскорблений в адрес корабельного священника, он, «о том должен доносить командующему кораблем; аще же кто и тако не перестанет, доносить Обер-Иеромонаху, а от него донесение будет высшим командирам. А ежели и от высших сатисфакции не будет, писать до Правительствующего Синода, а от Синода донесение будет Царскому Пресветлому Величеству». Очевидно, что должность Обер-полевого священника и Обер-иеромонаха приравнивалась к должностям епархиальных Архиереев, а документы, регламентирующие их деятельность, разрабатывались на основе положений Духовного регламента. Именно Духовный регламент вменял епископам в обязанность при инспектировании, «…собрав всех градских и сельских пресвитеров, священную Литургию совершать и молебны», ему предоставлялось право «…тайно у меньших церковников, и аще кто иный угодный покажется, спрашивать, как живут пресвитеры и диаконы». Только Епископы имели право обращаться непосредственно в Правительствующий Синод и делать туда донесения. Право начальствующих священников обращаться с жалобами в Синод создавала ситуацию, которая состояла в том, что были созданы две, находящиеся в единстве, а де факто не зависимые друг от друга структуры, способные выполнять роль своеобразного «противовеса», сдерживающего фактора, не позволявшего какой-либо структуре выходить за рамки дозволенного. Посредником в обоих случаях выступал царь. Развитие организационных структур было связано и со строительством первых военных храмов. В 40-х гг. XVIII в. в армии появляются первые постоянные церкви, поначалу палаточные, но большей частью деревянные. Это стало возможным благодаря выделению участков для расквартирования частей на окраинах городов. На этих землях строились казармы, жилые дома, хозяйственные постройки, полковые храмы. Так, первая деревянная церковь была построена в 1748 для гвардейского Семеновского полка недалеко от его казармы. В честь полковой иконы церковь получила наименование «Введения во xpaм Пресвятой Богородицы». Первая каменная полковая церковь была построена по высочайшему повелению в 1764 г. для Преображенского гвардейского полка. Полковое духовенство подчинялось местным архиереям и Обер-полевым священникам. Согласно определению Синода от 15 января 1733 г., наблюдение за полковым духовенством лежало на обязанности епархиальных властей по месту пребывания полка, так что военные священники, «через все бытности своея во всякой епархии время епархиальным оным по месту архиереям во всем» принадлежали, «яко самыя их епарахиальные священницы во всем без всякого изъятия и исключения». Указанный в изложенных правилах порядок надзора и наблюдения за полковыми священниками применялся, но мог иметь силу только в мирное время. В военное же время, при постоянном передвижении войск из одной местности в другую и при удалении их к пределам, и в особенности за пределы государства, когда вместе с полками, передвигалось и духовенство, описанный выше порядок надзора и наблюдения не мог иметь действительного применения. Вследствие чего для ближайшего надзора над полковыми священниками именно в военное время должны существовать свои особые органы наблюдения – Обер-полевые священники, которые, до образования отдельного управления военным духовенством в лице сначала Обер-и потом Главных священников армии и флота, гвардии и гренадер, по своему положению, правам и обязанностям в точности соответствовали флотским Обер-ие-ромонахам и представляли таких же, как Обер-иеромонахи, начальствующих лиц в отношении к полковому духовенству. По инструкции Священного Синода от 1797 г., находясь в непосредственной зависимости от главнокомандующего, при исполнении частных обязанностей своей службы, Обер – полевые священники в прохождении своей должности состояли в ведении Священного Синода, как и Обер-иеромонахи флота.

Сложившаяся в первой половине XVIII в. организационная структура военного и морского духовенства оставалась практически неизменной до начала XIX в. Таким образом, формирование структуры военного духовенства проходило постепенно и неоднозначно. Его основы были заложены Петром I. Первоначально для этой деятельности привлекались приходские священники, однако в дальнейшем в армии и на флоте большинство их было заменено военным духовенством. В своей деятельности военные священники руководствовались указаниями местных епархиальных властей, которые в свою очередь находились в подчинении Священного Синода. Для «надзирания» за точным отправлением военными священниками своих обязанностей, на флоте определялись особые иеромонахи в звании Обер-иеромонаха. Обер-иеромо-нах был представителем духовно-административной власти на флоте и пользовался правом подвергать виновных наказанию, с обязанностью отсылать их, в случае неисправления, к духовному суду. Что касается управления духовенством сухопутных войск, то в мирное время, когда полки находились в местах постоянной дислокации или даже временного пребывания (не менее двух недель), оно осуществлялось местным епархиальным начальством, а в военное время и во время передвижения войск ложилось на специально назначенных Обер-полевых священников, которые, как и Обер-иеромонахи, назначались Священным Синодом и были ему подотчетны.

Организация деятельности военных священников в XVIII в., по мере становления и развития регулярной армии, оставаясь практически неизменной, не могла удовлетворять религиозные потребности войск и сил флота по целому ряду причин. Во-первых, отсутствием мотива у приходских священников выполнять свои пастырские обязанности в армии и на флоте. Дело в том, что отправление треб для населения прихода приносило определенный, порой немалый доход священнику, особенно на богатых приходах. Судя по практике XVIII в., несомненно, идущей из старины, можно думать, что плата за требы в епархиальных приходах устанавливалась иногда договором, где назначался и ее размер. При отсутствии договора, она устанавливалась обычаем. Крестины, обряды бракосочетания, отпевания покойников и т. д. сопровождались преподношениями, деньгами или натурой, чего нельзя было иметь со служивых людей государственной организации, так как по церковным канонам требы должны отправляться бесплатно. Отсутствие материального мотива, очевидно, негативно сказывались на качестве религиозных мероприятий, проводимых местными священниками в войсках. Во-вторых, приходские священники не имели понятия о специфике армейской и флотской жизни, не знали индивидуальных особенностей личного состава так, как знали прихожан своего прихода, следовательно, не могли эффективно осуществлять воспитательных работу. К этому следует добавить отсутствие знаний приходскими священниками требований уставов, воинского и морского, соответствующих инструкций, выпущенных Святым Синодом для военных пастырей; В-третьих, уклад воинской жизни зачастую не совпадал с размеренной епархиальной жизнью. Полевые выходы на учения, караулы, стрельбы, парады и другие атрибуты воинской жизни заставляли священников подстраиваться под них, что не всегда было возможным. В-четвертых, особо проблематичной была работа священника в военное время. На время походов местным епархиальным архиереем назначались священники в те или иные воинские части, причем не всегда те, кто «окормлял» их в мирное время. Нередки были случаи отправления в поход с войсками не лучших священников, а лучших придерживали у себя дома. Такой приходской священник не представлял себе не только специфики военной службы, но и предстоящего характера боевых действий, не говоря уже о знании индивидуальных особенностей солдат, матросов и офицеров, а порой и халатно выполнял свои обязанности. В-пятых, страдала и субординация, иеромонах и приходской священник находились в двойном подчинении: местного архиерея, а в период боевых действий в подчинении Обер-иеромонаха флота или Обер-полевого священника соответственно, назначаемых Святым Синодом, а также архиерея той местности, в которой находилась воинская часть. Следовательно, командование воинских частей не могло однозначно влиять на священника и побуждать его к тем или иным действиям. В-шестых, определенное неудобство составляло посещение больных, находящихся в госпиталях. Местный приходской священник не всегда имел время посетить госпиталь, находящий на удалении от воинской части. Следовательно, отправление религиозных потребностей больных или умирающих возлагалось уже на другого священника, служащего по месту нахождения госпиталя. В-седьмых, не зная индивидуально военнослужащих части или корабля, местный священник не мог всесторонне информировать соответствующих командиров и начальников о настроениях, как отдельных военнослужащих, так и воинских коллективов. В-восьмых, приходской священник не мог обеспечить военнослужащих части или корабля соответствующими средствами религиозного воспитания. Процесс религиозного воспитания военнослужащих требовал значительных средств и их централизации. Это касается как религиозной атрибутики (крестики, иконки, ладанки и т. д.), литературы, так и других средств (например, походных церквей). В-девятых, отсутствовал единый церковный начальник, который мог бы курировать и координировать деятельность всех без исключения военных священников. И, наконец, организационная структура войск и сил флота, по мере накопления боевого опыта постоянно совершенствовалась, улучшалось вооружение, менялась тактика боевых действий, повышался уровень образованности офицерского состава и нижних чинов. Вместе с тем, сама организация и управления военным и морским духовенством на протяжении всего XVIII оставались неизменными. Все перечисленные проблемы в деятельности военных священников отрицательно сказывались на процессе религиозного воспитания воинов российской армии. Эти проблемы были настолько очевидны (тем более, что во главе Святого Синода стояли как, правило офицеры), что к началу XIX в. назрела необходимость осуществления радикальных перемен в организации религиозного воспитания военнослужащих армии и флота.