Сирийский рубеж 5

– Коротко и ясно, – ответил я.

До самого въезда в Дамаск мы не сказали другу ни слова.

Только мы въехали в столицу, как на меня тут же нахлынули воспоминания из прошлой жизни. Тогда в Дамаске всё было не так. Чувствовалось, что идёт война в стране. Были разрушены часть домов, а людей на улицах не очень много.

Сейчас всё по-другому. Глядя в окно машины, я видел как город жил бурной жизнью. На дорогах царил знакомый мне хаос. Потрёпанные и новенькие иномарки и ржавые грузовики неслись без видимых правил, а мотороллеры юрко лавировали между рядами машин. Везде звучат пронзительные и длительные сигналы.

Узкие улицы Дамаска тянулись лабиринтом старых домов с балконами, увешанными коврами и бельём. Между ними теснились лавки и кофейни. Через открытое окно внедорожника я чувствовал, как от этих заведений тянется густой аромат кардамона и жареного мяса.

Сразу бросается в глаза, что балконы практически подходят вплотную друг к другу. Наверняка, чтобы хозяйки могли друг с другом пообщаться, не покидая собственных домов.

По улицам неспешно шли женщины как в традиционных, так и в современных одеждах. Но мужчин, всё же больше. Все деловито ходят, ведя неспешные разговоры.

Мимо проплывали мечети с ажурными минаретами, сверкающими в лучах полуденного солнца. Белые современные здания соседствовали с обветшавшими постройками колониальной эпохи.

Жара наваливалась тяжёлым одеялом. Сквозь приоткрытое окно врывался горячий воздух. Пот выступал на спине, и даже в тени салона было душно.

– Впечатляет? – спросил у меня Виталик, когда мы выехали на проспект, где между проезжими частями росли большие пальмы.

Не говорить же ему, что я уже здесь был.

– Не Советский Союз. Всё в новинку.

– Древний город, пытающийся жить современной жизнью, – сделал умозаключение Виталий. – Вот и ваше жильё.

Вскоре впереди показалось нужное здание – двенадцатиэтажный «Синий дом». Его серо-голубой фасад выделялся на фоне окружающих строений строгими линиями и мрачной монолитностью. Именно здесь располагались советские военные советники.

У ворот дежурил наряд. КПП охраняли сирийские солдаты в зелёной форме с коричневыми ремнями и наши в выцветших хлопчатобумажных кителях. Сириец лениво курил, перебрасываясь словами с товарищем, но, завидев машину, вытянулся и махнул рукой, дав команду проезжать.

Во дворе была размеренная жизнь. Женщины неспешно прогуливались, переговариваясь между собой. Советские дети носились по пыльному двору, гоняя мяч. Здесь, за высоким забором, царил странный покой, словно напряжённости за его пределами не существовало.

– Кусочек Родины, – сказал Виталий, когда мы остановились рядом с домом.

Двенадцатиэтажный жилой комплекс возвышался над нами, будто каменный замок. Пройдя несколько шагов, я чуть было не наступил на какое-то существо. Приглядевшись, увидел как под ногой пробежала полосатая ящерица.

– Саныч, вон ещё одна! – воскликнул Кеша, устремившийся за чешуйчатой живностью.

Моего товарища пришлось остановить.

– Иннокентий, я понимаю, что первые 40 лет у жизни мужчины самые сложные. Но пожалей ящерицу.

– Ой, всё! Да всё будет с этой ящерицей нормально, – махнул Кеша.

Уверен, Петров уже настроен её когда-нибудь поймать.

Недалеко от дома протекала речка. Правда ей стоит добавить имя «вонючка». А вот для купания рядом с местом проживания советских советников и специалистов имелся открытый бассейн, заполненный наполовину. В нём купались дети.

– Вот это жизнь! И в школу ходить не надо, – сказал Валера Зотов, но Казанов поспешил его поправить.

– Дети посещают посольскую школу. А также начальные классы, которые располагаются здесь на первом этаже. Для советских граждан в Сирии все условия созданы.

Оказалось, что здесь же есть и небольшой кинозал в подвальном помещении дома. А квартиры для проживания и вовсе были шикарными.

Встретивший нас представитель аппарата советника показал нам места для проживания. Так как все мы были несемейными, то и поселили нас по два человека в квартире. Естественно, что со мной жил Кеша.

Вещей у нас после взрыва осталось не так уж и много, но для начала хватит. Тем более что нам сразу выдали форму сирийской армии. Конспирацию здесь стараются соблюдать.

На лестничной площадке сразу же познакомились с другими военными специалистами, прибывшими всей семьёй для работы в Сирию. Тут же сосед нам предложил отметить сегодняшний приезд.

– Кстати, а почему вы не на службе? Вроде бы ещё 17:00 нет, – поинтересовался Кеша, расспрашивая у соседа о местном распорядке.

– Дружище, тут все говорят так – «спасибо партии родной за двухгодичный выходной». Рабочий день в 14:00 заканчивается. Только тем не повезло, кто в Аппарате служит. Главный военный советник у нас суровый. Порядок навёл, когда приехал сюда 3 года назад.

Первое впечатление – здесь не Афган. Всё мирно, спокойно и кое-где даже весело. Главное, чтобы так это всё и оставалось.

С Казановым мы попрощались через некоторое время. Он со своей группой уехал в неизвестном направлении.

Утром нас рядом с домом уже ждали два микроавтобуса РАФ, чтобы отвезти нас в «Белый дом» – штаб Главного военного советника. Он представлял из себя особняк из белого камня в центре Дамаска. Рядом с ним была гора Касьюн, а путь к штабу пролегал по широкой улице, разделённой лужайками, пальмами и цветами.

Войдя в штаб, моих коллег отправили в небольшой зал для совещаний. Там уже сидели несколько человек в ожидании прихода старшего советника. Причём они уже давно здесь ждут.

Меня же дежурный офицер повёл в кабинет к старшему советнику командующего ВВС и ПВО. По коридорам «белого дома» перемещалось достаточно много людей. Большинство в гражданской одежде, но были и те, кто носил советскую военную форму.

– Много народу служит здесь? – спросил я, когда мы шли по коридору второго этажа.

– Хватает. С каждым месяцем всё больше и больше прибывает. Я 10 минут назад отвёл к вашему «авиационному» советнику одного специалиста. Заносчивый!

– Кто же такой?

– Не знаю. Вроде вообще не военный, но лётчик.

Знать бы ещё, кто это такой. Подойдя к двери кабинета старшего советника командующего ВВС и ПВО, дежурный постучался и спросил разрешение войти.

– Майор Клюковкин прибыл. Заводить? – спросил он и показал мне войти.

В кабинете был сам старший советник командующего и ещё один человек в гражданской одежде. Как только дежурный закрыл дверь, я начал представляться.

Казанов мне сказал, что старшим советником по ВВС и ПВО является генерал-майор Борисов Иван Васильевич.

– Товарищ генерал, майор Клюковкин прибыл для выполнения…

– Знаю майор, для чего вы прибыли, – остановил меня Борисов, выйдя из-за стола.

В углу работал телевизор, из которого диктор местных новостей рассказывал о положении дел в Южном Ливане. Там как раз находилась группировка сирийских войск.

– «Перемещение армии Израиля становится очевидным»… – говорил диктор, комментируя слова одного из сирийских генералов.

Иван Васильевич, сняв очки, начал массировать переносицу.

– Слышал, что вчера вы почувствовали местное гостеприимство в полном объёме? – уточнил Борисов, подойдя ко мне ближе.

Сидевший на диване человек в гражданской одежде не сводил с меня глаз. В лёгкой рубашке, обтягивающей его мощные бицепсы, он выглядел как настоящий плейбой. Какой-то он нетипичный лётчик. Чересчур плечистый, накаченный и с белоснежной улыбкой.

– Так точно, товарищ генерал. Но все живы и здоровы.

– И чтобы так и было, Клюковкин, – погрозил мне пальцем Борисов, а затем пожал руку. – Садись.

Генерал медленно пошёл за стол, показав на диван. Я сел и пожал руку коллеге.

– Саша, – представился я.

– Олег. Откуда прибыл? – спросил качок.

– Торск.

– Исследователь, значит. Ну это хорошо! С нами, испытателями, будешь на одном языке говорить, – улыбнулся белоснежной улыбкой Олег.

Борисов прокашлялся и сел за стол.

– Вот эти ваши испытания у меня в печёнках. Здесь не полигон, а передовая нашего противостояния с американцами. А вы ещё сюда притащили новые МиГи и «Сушки». И вы, Клюковкин, новые вертолёты привезли. Если бы не Лубянка, не были бы здесь, – проворчал старший советник Борисов.

Олег молча кивнул и подмигнул мне.

– Не перемигивайся. Ладно, теперь с тобой Клюковкин. Этого бездельника я уже опросил, теперь ты, – вновь прокашлялся Иван Васильевич, отпил из кружки чай и впился в меня суровым взглядом.

Вот и пойми генерала, чего он так смотрит. Невольно подумал, что у меня лицо грязное.

– Медали «За Боевые заслуги» и «За Отвагу», три ордена Красной Звезды и орден Красного Знамени. Ты сюда за Героем приехал, Клюковкин? – спросил Борисов.

Олег уважительно на меня посмотрел. Видно, что он не ожидал такого послужного списка у меня.

– Нет. У меня задание Родины.

– У твоего коллеги тоже. Но я его жадность к орденам знаю, – грозно посмотрел Борисов на Олега.

– Я согласен на медаль, если что, – произнёс Олег.

Генерал зашёлся в громком кашле, который не сразу у него получилось остановить.

– Выбирает ещё! Ладно, соколики. Сейчас я вам вкратце всё и расскажу. Только не здесь. Пошли к вашим друзьям.

Вместе с Борисовым я и Олег вышли из кабинета и направились в зал, где были остальные лётчики.

Олег мне шепнул, что он работает в КБ Сухого. Здесь ему поручено провести мероприятия по испытанию нового самолёта в условиях, максимально приближённых к боевым. Он уже рассказал, что основными противниками будут израильские Ф-16 и Ф-15.

Также в его группе есть представители Липецкого Центра, которые летают на МиГ-29. Параллель с моей группой прослеживается очень явно.

Войдя в класс, первый увидевший Борисова подал команду. Генерал приказал всем сесть и вышел к трибуне. Когда я и Олег заняли места за столами, Иван Васильевич начал рассказ.

– Итак, обстановка в Сирии сложная.

За спиной старшего советника была большая карта, к которой он и подошёл. Взяв указку, он начал обозначать основные места дислокации сирийских ВВС.

– Эт-Тияс будет основной базой для ваших людей, Печка. Ближе вас двигать опасно, – объяснил генерал Олегу, где они будут базироваться.

– Обучение сирийцев будет там же? – уточнил Печка.

– Да.

Генерал объяснил, что в подготовке сирийских лётчиков основной упор нужно сделать на повышение уровня взаимодействия с другими видами и родами войск. Также уделить больше внимания повышению уровня воздушной и огневой выучки.

– Сирийцы неплохо себя показали во время воздушных боёв десять лет назад. Но тогда и самолёты были другие. А про армейскую авиацию и говорить не стоит.

Генерал дал ещё несколько указаний, а потом поднял меня.

– Ваши предложения, Клюковкин? Их, кстати, нужно будет утвердить на нашем общем с сирийцами собрании. Два раза в год такие проводим.

– Предлагаю разделить всю подготовку на три этапа: лётный, огневой, тактический. Сделать упор на полёты на предельномалой высоте, чтобы наши товарищи из Сирии были готовы к уходам от ракет ПЗРК.

Генерал молча кивнул, показывая, что не против моих предложений. В этот момент дверь в класс открылась, и вошёл ещё один человек, одетый в сирийскую форму.

– Сидите. Не вставайте, – махнул он рукой, когда Борисов подал команду нам встать.

– Кто меня не знает, главный военный советник в Сирии генерал-полковник Яковлев Егор Гаврилович. Всех рад приветствовать, но пришёл к вам не с самыми хорошими новостями.

Борисов отошёл в сторону от карты, уступив место главному советнику. Егор Гаврилович подошёл и указал на южную границу соседнего государства. Ту, что пролегает между Ливаном и Израилем.

– По данным разведки, в ближайшее время ЦАХАЛ начнёт операцию против палестинцев в южных районах Ливана. Израильское правительство, пользуясь поддержкой США, выдвинуло несколько требований, в том числе и к Сирии. Асаду не нужно вмешиваться в конфликт, и тогда войны между Сирией и Израилем не будет. Плюс к этому – вывести войска.

Возникла пауза, пока главный военный советник окидывал взглядом всех собравшихся.

– Президент Асад ответил отказом. Из Москвы поступил приказ. В случае открытой агрессии со стороны Израиля, выступить на стороне Сирии. Так что, товарищи лётчики, будьте готовы. Войны не избежать.

Глава 3

Главный военный советник выдерживал паузу после произнесённой им речи. Я посмотрел на лица коллег, которые буквально задержали дыхание.

Все были шокированы. Глаза у всех бегали из стороны в сторону. Кто-то не смог «удержать» челюсть и сидел с открытым ртом. Более-менее держался Олег Печка. Он лишь скрестил руки на груди и отклонился назад, уставившись задумчиво в стол.

Ну и, само собой, Кеша. Мой друг внимательно разглядывал зелёную банкноту номиналом 5 сирийских фунтов. Вчера нам выдали денежное довольствие. Кешу деньги заинтересовали только сегодня.

– Понимаю, что новость не самая хорошая. Однако передо мной сидят офицеры, которым не нужно объяснять, что такое приказ. Верно? – спокойно спросил генерал-полковник Яковлев.

Тут же занервничали представители конструкторских бюро. По правде говоря, они то гражданские. Нужно веское основание, чтобы им выполнять боевые задачи. Или собственное решение на такие действия.

– Раз все молчат, значит, я правильно всё понял. В течение ближайшего времени вам нужно ознакомиться с положением дел на местах и дать мне рекомендации. Затем я выйду с предложениями к военному руководству Сирии.

Старший советник командующего ВВС и ПВО прокашлялся, снял очки и подошёл ближе к Яковлеву.

– Егор Гаврилович, вы же знаете, что армия Сирии не готова…

– Знаю. Вот и займёмся её подготовкой. Каждый по своему направлению, – ответил ему генерал-полковник и подошёл к карте.

Главный военный советник взял указку.

– Советники в сухопутных войсках уже неделю как на полигонах. ПВО трудится вовсю в долине Бекаа. Два советских зенитно-ракетных полка сформированы и несут боевое дежурство, – указывал места дислокации наших подразделений.

Но в речи Яковлева чувствуется сомнение. Оно и понятно – опытный военачальник понимает всю сложность ситуации.

– А вот в лётной составляющей ситуация мне непонятна. Новые самолёты поставлены. Лётчики обучение в Союзе прошли. Генерал-майор и ваш коллега Мохамед Шахада говорит, что они готовы к отражению нападения. Может, прибывшие специалисты мне скажут, в чём дело, – обратился генерал-полковник к нам.

Олег Печка поднял руку и встал, чтобы ответить на вопрос Яковлева.

– Товарищ генерал, всё очень просто. Мы уже докладывали вам с Иваном Васильевичем о главной проблеме. Она лежит на поверхности.

– Несвоевременность и опоздание – наша извечная болезнь, Егор Гаврилович. Мы, а точнее, сирийские ВВС – отстают в техническом отношении от Израиля и меньше по численности. Местные МиГ-21 уже устарели. МиГ-23 и МиГ-25 в достаточном количестве, но без должного наведения и прикрытия они обречены на большие потери. Так что завоевание Израилем господства в воздухе неизбежно.

Борисов говорит всё правильно. Насколько я помню, именно проблема с наведением и выдачей целеуказания авиации и были основной проблемой Сирии в борьбе за небо с Израилем.

Без самолётов дальнего радиолокационного дозора и наведения, станций радиоэлектронного противодействия любые варианты ведения боя относились к категории повышенного риска. Вслепую за пределами своего радиолокационного поля, без наличия данных о воздушном противнике в реальном времени, никаким мастерством и мужеством ситуацию не исправишь.

Но одна идея мне в голову пришла.

– Товарищ генерал-полковник, проблему с радиоэлектронной борьбой мы можем решить, – предложил я, поднимаясь на ноги.

Олег с удивлением на меня посмотрел.

– Слушаю, – ответил Яковлев.

– Большие самолёты постановки помех, такие как Ан-12 и Ту-16, которые есть в Союзе мы прислать не можем. Слишком заметно и большой риск. А что если использовать для постановки помех вертолёты Ми-8.

В Торске уже давно проходили опробование несколько Ми-8МТП-1 с новыми станциями постановки помех, именуемых «Оберег-В». В прошлой жизни я таких и не помню. Возможно, в этом мире некоторые разработки получили «свет» вместо того, чтобы быть забытыми.

– Это уже что-то, товарищ генерал. Вертолёты могут прикрывать и действия нашей… спецгруппы, – добавил Олег.

– У вертолётчиков тоже спецгруппа. По своему направлению. Идею с вертолётами РЭБ я поддерживаю.

Осталось только определить, кто будет на них летать.

Главный военный советник пробыл в кабинете ещё несколько минут и направился к себе. Борисов остался с нами поговорить.

– Теперь к главному. Никаких агрессивных действий против израильских военных. Истребителей это касается в первую очередь. А то начнёте сейчас в воздухе решать с соседями, у кого яйца больше.

– Мы и так знаем, что у нас, – улыбнулся Олег, шепнув мне на ухо.

– Тебя это особо касается, Печка. Ваши планы испытаний не должны подразумевать уничтожения Ф-16 и Ф-15, – продолжил ворчать генерал Борисов.

– Так мы потери Израиля насчёт Сирии запишем. Мне не жалко, – произнёс один из коллег Печки.

– Я тебе дам потери!

Волнение нашего генерала понятно. Израиль ищет любой предлог, чтобы начать операцию. И будет это уничтоженный израильский самолёт, который сбросил бомбы «по ошибке», или сломанный ноготь военнослужащего ЦАХАЛ по вине сирийца – неважно. Возмущение и угрозы будут одинаковые.

– Итак, Клюковкин и его команда едут со мной. Печка – в Эт-Тияс. Для вас уже готовы «хабирки», – объявил Борисов.

Так на местном жаргоне назывались помещения в частях, где работали советские специалисты. То есть, наш рабочий кабинет.

В отличие от Олега, мне и товарищам предстояло работать на западной окраине столицы. А именно на авиабазе Эль-Мезза. Выйдя из здания аппарата главного советника, генерал Борисов дал мне указания сесть в его машину. Остальные заняли места в микроавтобусе РАФ и направились вслед за нами.

Генерал, сидящий на переднем сиденье, заговорил не сразу.

– Думаю, что фамилия Римаков вам знакома, Александр, – сказал Борисов, открывая окно и впуская в душный салон машины немного свежего воздуха.

– Да. Мы с Максимом Евгеньевичем работали уже, – ответил я, вспоминая начальника Казанова.

– Он мне сказал, что вы весьма умны и проницательны. И можете проанализировать возможные действия Израиля. Вам есть что сказать?

Во мне пророка увидели? Мне казалось, что я хорошо умею скрывать, кто я есть на самом деле. Но раз меня спрашивают, стоит поделиться соображениями.

– Думаю, что израильтяне сделают ставку на завоеванием господства в воздухе. Без этого боестолкновения затянутся надолго, а это для Израиля невыгодно. Ресурсов не так уж и много у этой страны.

– Ты прав. Не повезло евреям. Водил их Моисей по пустыне 20 лет и привёл в единственное место на Ближнем Востоке, где нет нефти. Что-то ещё?

Я продолжил. Предположил, что при начале боевых действий сначала начнут работать станции постановки помех. И те, что размещены на борту самолётов, и те, что на Голанских высотах.

– Предполагаю, что могут воспользоваться и более традиционным способом. С борта С-130 будут усеивать долину Бекаа фольгой для постановки помех. Только ветер рассчитают сначала.

– Толково. Помнят ещё опыт предыдущих конфликтов, – кивнул генерал.

– Применят беспилотники. И в качестве приманки, и для разведки.

– Вполне возможно.

Мы ещё несколько минут обсудили варианты действий израильской авиации, прежде чем въехали на территорию базы. Познакомив с местным командованием, меня и остальных лётчиков решили отвезти на лётное поле, чтобы мы могли пообщаться с сирийскими коллегами.

Пока товарищи интересовались условиями службы и жизни у командира местной 976-й эскадрильи, я стал осматривать, с чем и кем придётся работать.

Авиабаза Эль-Мезза встречала меня раскалённым воздухом и ослепительным солнцем.

Я шагал по горячему бетону стоянки вертолётов, чувствуя как тепло проникает сквозь подошву ботинок. Сразу для себя отметил, что следует заменить их на кроссовки. Нужно будет заехать на местный рынок.

В воздухе висел характерный запах керосина, смешанный с пылью и гарью работающих двигателей.

Передо мной раскинулась стоянка, на которой стояли несколько вертолётов отечественного производства – Ми-8, Ми-24. Некоторые с выцветшими сирийскими опознавательными знаками.

Есть и совсем новые, которые только перекрасили в пустынный камуфляж, а красно-бело-чёрный круг – эмблему сирийских ВВС – не успели нанести. Рядом и вертолёты зарубежного производства – СА-342 или просто «Газели». На фоне советской техники эти вертолёты обладали более легковесным силуэтом.

Бросается в глаза фенестрон в хвостовой балке вместо обычного рулевого винта.

– Саныч, только не говори, что мы будем и на этих «доходягах» летать, – подошёл ко мне Зотов Валера.

– Нет. Мы только на отечественных.

– Они говорят, что наши вертолёты надёжные, но на них приходится много проводить работ.

В этот момент над головой пролетела пара вертолётов, заходящих на посадку. Лопасти дробили воздух, создавая характерный рваный ритм. Следом на полосе уже готовились к взлёту два сирийских истребителя МиГ-23. Включив форсажи, проревели двигатели. Несколько секунд спустя, поднимая в воздух облака пыли, они начали разгон.

На вылет готовилась ещё одна группа. Сирийские пилоты в серо-синих комбинезонах, переговаривались между собой. Бросали на нас короткие, недоумённые взгляды. То ли не особо рады видеть, то ли их смущает сирийская форма на мне.

Осматриваясь дальше, я заметил, что у сирийцев с ответственностью было неважно. На некоторых вертолётах виднелись следы подтёков масла, брошенные абы где инструменты и незакреплённые лопасти. Поскольку ветер сейчас не слабый, швартовать лопасти было необходимо.

Не удивительно, что им приходится много их обслуживать.

Командир 976-й эскадрильи майор Рафик Малик предложил нам пройти в столовую и пообедать с ними. Я уже не мог стоять на раскалённом бетоне и попросил Малика как-нибудь попасть на рынок.

Мне и Кеше, которому тоже нужны были кроссовки, дали в пользование УАЗ.

– Джип-газ бери. Он надёжный, – выделил нам автомобиль командир эскадрильи.

Интересное название придумали местные военные для нашего советского УАЗика. Звучит прям на западный манер.

Через пять минут нас привезли на один из рынков Дамаска.

Этот «муравейник» жил своей жизнью – гул голосов, пёстрые прилавки, запахи специй, жареного мяса и свежих фруктов. Торговцы навязчиво предлагали свои товары, махали руками, улыбались, кто-то пытался всучить мне ковёр, кто-то – кинжал с якобы древней историей. Но всё это не имело значения.

– Так, Иннокентий, быстро покупаем и уходим, – сказал я, когда мы остановились у прилавка с обувью.

– Саныч, ну вкусно пахнет. Предлагаю поесть?

– Нас на обед пригласили. Потерпи, – ответил я, примеряя кроссовки с трилистником.

Только я надел на себя спортивную обувь, как в голову буквально «ударила» прекрасная идея.

Я же в Сирии! А что тут готовят, чего в Союзе нет на каждом углу? Самого божественного из блюд!

– Кеша, пойдём, и я тебя накормлю вкуснятиной.

– У них тут баклажаны вроде есть…

– Иннокентий, за мной! Ты позабудешь всё, что ел до этого момента.

Пройдя метров 20, мы оказались рядом с магазинчиком, где готовили… её. Шаурму!

Ах, шаурма… В прошлой жизни её продавали на каждом шагу, а здесь она была чем-то особенным, ароматным, настоящим. Уже представил, как буду вкушать этот огромный брусок тонкого хлеба с завёрнутым мясом в чесночном соусе.

– Саныч, а это можно есть? – спросил Кеша, наблюдая, как нам срезают кусочки мяса с вертела.

– Нужно. Я когда-нибудь тебе что-нибудь плохое советовал?! Доверься мне.

– Только тебе и доверяю. Тут столько жира у них, – жаловался Кеша.

Непросто было дождаться приготовления. Торговец ловко завернул куски мяса в мягкий, пропитанный соками лаваш. Потом добавил свежую зелень, чесночный соус и подал мне тёплый, тяжёлый рулет. Такой же получил и Кеша, начавший разглядывать шаурму со всех сторон.

– Ешь. Не пожалеешь, – сказал я и откусил кусок.

Я сделал первый жадный укус, и мир перестал существовать. В голове вспыхнуло блаженство – нежное мясо, хрустящие овощи, пряности, обжигающий язык соус. Да, ради этого стоило приехать в Сирию.

Кеша не произнёс ни слова, пока вкушал шаурму.

– Ради неё стоило пережить всю жару, пыль и суету, – сказал Петров.

– Я знал, что тебе понравится. Но не увлекайся, а то ещё больше станешь, – развернул я Кешу к выходу.

Сделав ещё один укус, я направился следом за Петровым.

Но стоило мне отдаться наслаждению, как судьба решила пошутить. Сделал шаг вперёд. Пройти мимо нескольких человек сразу не вышло. Только я преодолел этот барьер, как врезался в кого-то.