Танцы с бубном и принц в придачу

Утро наступило слишком рано. Солнце немилосердно тыкало мне в лицо своими яркими лучами, стало жарко, я вся вспотела. Раскуталась, перекатилась на другой бок и замерла от удивительного зрелища. Шаман делал зарядку. Ну, наверное, это так называлось. В руках у него была сабля, и он сначала медленно и плавно, а потом стремительно и резко выписывал в воздухе всякие кренделя. То вытягивался в струну, то изгибался, то рубил невидимого противника пополам. Гладкий торс, испещренный черными рунами, блестел от пота. На спине перекатывались мускулы. Шаардан сейчас был просто охрененно хорош, я такой красоты в жизни не встречала. Тигриная грация, удивительная мощь. Ебабельный? Я вас умоляю! Не была бы я девственницей, уже накинулась бы на него и завалила в траву! Но пока только пялилась и слюни пускала. А какие у него руки, мама дорогая!

Шаман вдруг споткнулся, оглянулся на меня. Взгляд, наверное, почувствовал. Опустил саблю, встряхнул распущенными волосами и пробормотал:

– Ты проснулась… Не хотел тебя будить, прости.

– Это не ты, это солнце, – ответила я, жадно пожирая его глазами. – Ты мне вообще не мешаешь. Продолжай.

– Нет, я закончил. Сейчас что-нибудь приготовлю.

– Я утром есть не могу, только кофе пью.

Он на мгновение завис, потом фыркнул:

– Кофе у меня нет. Только травы. А поесть тебе надо, чтобы силы быстрее восстановились.

– А когда станет про Муську известно?

– Про Марию Сергеевну? – лукаво сверкнул черными глазами шаман. Грудь его все еще тяжело вздымалась, но усталым он не выглядел. – Я уже все узнал.

– Так чего молчишь, ирод! – взвыла я.

– Потому что новости неутешительные. Она была в долине теней. Но ее больше там нет.

– То есть она умерла? – помрачнела я.

– И да и нет.

– Ты нормально объяснить можешь?

– Да. Ты тоже была в долине теней. но тебя там теперь нет. Ты уснула в одном мире и проснулась в другом.

– И она тоже?

Новость была неожиданной, но радостной. Я расплылась в улыбке.

– Вероятно. Похоже на то.

– Она тоже в этом мире? Да?

– Я не знаю, – развел руками Шаардан. – Я лишь видел отблеск ее света. А куда он пролился – не смог понять.

– А я смогла бы?

– Уже нет. Ночью след был едва заметен. А завтра он исчезнет вовсе. Но она жива. Это хорошо, правда?

– Да, – мрачно согласилась я. – Это прекрасно. Буду верить в то, что мы с ней встретимся. Больше, наверное, мне ничего не остается.

– Это очень вряд ли. Таких совпадений не бывает. Не мечтай об этом. Костер разжечь сможешь?

Я обернулась на головешки, заметила там оранжевые искры и неуверенно кивнула. Смогу, наверное. Рядом сухая трава, прутья, несколько деревяшек. Не то чтобы я хоть раз разжигала костер, но вряд ли это так уж сложно.

– Я быстро ополоснусь и вернусь.

– Ладно.

Интересно, где он собрался споласкиваться? И не нужна ли ему помощь? Может, полить ему на плечи водички из ковша? Или намылить грудь? Я живо представила, как скольжу по мокрому торсу руками, ощупывая кубики пресса, и зажмурилась. Никогда не касалась мужчины так интимно. А уж такое красивое тело у меня и вовсе не было даже шанса потрогать.

Он вдруг дернул подбородком и прохрипел:

– Прекрати.

– Что прекратить? – не поняла я.

– Думать о таком прекрати.

– О каком?

– О том, что ты меня трогаешь.

Я остолбенела. Это он, что же, взаправду мысли читает? Долбанулся совсем?

– Это не то, что ты подумала! – быстро отступил шаман в тень фигвама.

– А ты мне расскажи, …, о чем я сейчас подумала! – грозно выпалила я, наступая на него. – Ты что… – Надо признать, что словарный запас у дочери алкоголика весьма обширный в части ненормативной лексики – и я сейчас громко и четко ознакомила иномирца с русским матерным языком.

– Не ругайся! – его голос опасно повысился. – Нельзя! Даже мысленно – нельзя, понимаешь?

– А в чужую голову залезать можно? – взвизгнула я.

– А как мне, по-твоему, еще с тобой разговаривать?

– А?

– Ты что, думаешь, во всех мирах по-русски болтают, да?

Я застыла. Да я вообще об этом не думала. У меня совсем другие проблемы были.

– Послушай, я провел обряд, связавший наши разумы. Так быстрее всего. Ты отключилась, мне нужно было понять, что с тобой… на энергетическом уровне.

– И забрать мою магию? – Иногда я быстро соображаю. Жаль, что не всегда.

– И это тоже, – не стал спорить он. – Наши “ши” отлично подходят друг другу. Ну, как… как… два кусочка картона с разными выступами.

Шаардан явно забыл слово “пазл”, а я не собиралась ему помогать. Я все еще была очень, очень зла! Я ведь думала про него всякое, а он знал об этом?!

– Нет, я не слышу все твои мысли, – тихо сказал он, снова меня взбесив. – Только яркие. Или те, где ты называешь меня по имени.

– Р-р-р!

– Я потом нас “развяжу”!

– Когда – потом?

– Когда ты усвоишь наш язык. И поймешь, как колдовать.

– С чего ты взял, что я собираюсь что-то усваивать?

– Ну ты же хочешь выжить, – очень просто и спокойно ответил он. – Если хочешь – придется стать полезной.

Его слова мне совершенно не понравились, но в них была истина. Да, такова жизнь. Если ты полезен – ты на коне. А если от тебя одни проблемы… то это только твои проблемы!

– Мне нравится это выражение, – улыбнулся Шаардан. – Ты на коне… как это по-шамхански!

– Чо?

– Шамхан – это моя страна, – пояснил шаман. – Я все ждал, когда ты спросишь.

Я виновато пожала плечами. Ну прости, не до этого было.

– Прощаю, – сверкнул белоснежными зубами шаман. – Ты ведь просто женщина. Глупо ждать от тебя подвигов… слишком быстро.

– Э, ты опять?

– Громко думаешь, колдунья.

Ах так! Ну, могу еще громче! Тем более что с воображением у меня проблем никогда не было. Да и книжек 18+ я читала много и с удовольствием. Облизнула губы и представила в красках, как подхожу к нему вплотную, как прижимаюсь грудью к его груди, как обвиваю руками его шею. Мысленно лизнула мочку уха, словно наяву почувствовав соль и горечь. И тут же получила ответку: на меня буквально обрушилось другое видение: жадный, злой поцелуй. Язык, уверенно раздвигающий мои губы. А потом картинка сменилась. Тяжелая горячая ладонь опустилась мне между лопаток, вжимая в подушки.

Я ахнула. Щеки вспыхнули огнем, губы закололо, сердце заколотилось. Никогда в жизни со мной не случалось ничего столь… эротического. Это что же, он вот так ощущает мои почти невинные мысли? Я испугалась. По-настоящему, без шуток. Он ведь может меня и изнасиловать – причем не только мысленно. Он мужчина, молодой и сильный. Рядом нет никого, кто защитил бы меня. Стоит только Шаардану пожелать…

– Прости, я не должен был. Я не хотел тебя пугать. Просто… проучить. Кажется, перестарался.

Вид у шамана сделался сконфуженный. Он, кажется, даже покраснел.

– Я сама виновата, – выдавила я, пряча глаза.

– Вообще-то да. Но я все равно идиот. Пожалуй, съезжу к реке за водой. Разберись тут со всем сама. И не убегай, ладно? В степи водятся тигры. Не рядом, конечно, но все же.

Подхватив связку кожаных мешков, которые валялись за шатром, Шаардан закинул их на плечо и громко свистнул. Спустя несколько мгновений трава зашевелилась, и из нее выскочил… пони! Ну или не пони, а маленькая лохматая лошадка. Рыжая и даже немного кудрявая.

– Э-э-э, у тебя есть лошадь? – только и смогла вымолвить я.

– У всех шамханских воинов есть лошадь.

– Но ты же шаман!

Он только махнул рукой, вскочил на малышку прямо так, без седла, и умчался куда-то в травы. Я окинула тоскливым взглядом фигвам и опустилась на камень совершенно без сил. Как-то слишком круто для меня. На самом деле мне вовсе не хочется кувыркаться с незнакомым мужиком. Мне вообще ни с кем не хочется. Я, может, по любви только согласна. Любовь ведь – она существует? И даже такие, как я, могут стать счастливыми? Ну или скорее такие, как Муська. Конечно, я не пара приличным мальчикам из хороших московских семей, а неприличные мне нафиг не сдались. Я как от огня шарахаюсь от раздолбаев или алкашей. И, кстати, терпеть не могу, когда при мне парни разговаривают матом. А сама себе позволяю, и это, наверное, неправильно. Тем более что Шаардан уже дважды просил…

Где те приличные московские мальчики? И где теперь я? “Золушка” – сказка явно не про меня.

Ладно. Я была не права. Крепко не права. И Шаардан знатно меня проучил. Только… ну блин, у него и вправду офигенное тело! Я бы хотела его потрогать – ради эстетического удовольствия. Но теперь даже в мыслях придется сдерживаться.

Хотя какого хрена? Этот придурок сам виноват! Я не давала согласия на подобную степень близости! Это же буквально ментальное насилие! Гы-гы, в нашей ситуации – ментальная эротика.

Глава 4. Перспективы

Шаардан не стал даже спешиваться. Бросил бурдюки на землю и загнал Звезду в речку. Уже там бултыхнулся с нее в воду и поплыл на глубину. Дурак, какой же он дурак! Стыдно.

Повелся как мальчишка на такую глупую провокацию! Справедливости ради, шамханские девушки куда скромнее. Никто не посмел бы даже посмотреть на него с вожделением, не то что трогать. Да и шаман он. Говорящий с духами, уходящий в тень. Страшный и даже опасный.

Когда стало известно про то, что Рурах собирает войска, когда шпионы начали присылать все более и более тревожные донесения, Шаардан сразу заявил отцу: нужно просить помощи у духов, у Матери-Природы. Ясное дело, что Рурах – опасный соперник. Да, в Шамхане сильные маги, могучие воины и славные полководцы. Но в последние годы не было добрых дождей. Засуха, неурожай, призрак голода – не самые приятные союзники. Впрочем, и в Рурахе непорядок. Все дожди ушли к ним. Затопило поля, вышли из берегов реки, летнее солнце не смогло пробиться сквозь тучи. Поэтому Рурах на соседские богатства заглядывается.

Шамхану не нужна война. Но и уклоняться от нее не след. Откупаться, юлить, тянуть время – это не для мужчин.

Шаардан попросил дать ему месяц, но времени прошло куда больше. Трижды исчезала луна. Трижды отъедала круглые бока. А шаман ждал ответа. И дождался. Духи велели брать ему ученика. Это было неожиданно и крайне неприятно. Колдунов в шамханском народе много, а шаман всегда был один. И ученика он брал, когда нить его жизни уже истончалась. Выходит, что Шаардану недолго осталось. Это обидно. Он еще так молод! Ему ведь и двадцати пяти нет!

Впрочем, возможно, это не так уж и странно. Если война все же будет, он ведь и воин тоже. И никто не может предсказать, какая битва станет для него последней.

Как искать ученика, Шаардан знал. Сложно, больно, страшно – но результат гарантирован. Две нити непременно соединятся, если им это суждено. Притянутся. Сплетутся навсегда. А потом останется одна. И обряд этот, который так возмутил Дару, тоже был привычным. Именно так сам Шаардан получил сокровенные знания. От разума к разуму, от духа к духу.

И даже то, что ему досталась женщина, причем совсем юная, не удивило шамана. Духам все равно, кто перед ними. Они признают каждого, кто наделен властью. Колдунья с сильным даром? О таком Шаардан не слышал, но допускал, что Матери виднее. Возможно, так нужно. У каждого свой путь.

Он нашел. Позвал. Получил согласие. Было даже забавно разговаривать с девушкой. Она такая наивная, такая смешная. И такая другая, даже внешне. Черные волосы – и белая кожа. Точеная фигурка, ангельский вид – и язык, злобный как жало скорпиона. И глаза, глаза – совершенно колдовские, потрясающие воображение, такие хочется рисовать. Была у Шаардана такая слабость. Когда он не был шаманом, позволял себе всякое. Например, кисти и краски. Отец даже поощрял его увлечение. Конечно, художником Дан никогда не станет, но навык полезный. Когда и карту можно нарисовать, а когда изобразить военную машину в перспективе. В общем, Шаардан теперь собирался написать портрет Дары, что, кстати, не приветствовалось. Старики говорили, что художник ворует душу своего натурщика, но Дан знал твердо – все это чушь и суеверие. Бумага и краски – это просто бумага и краски. И никто не посмеет спорить с шаманом, даже если он будет делать всякое странное. Шаман в народе едва ли не важнее эмира. Скажет лишь слово – и эмир собственными руками вырежет сердце из груди.

Впрочем, шаман – это вообще по-русски. Интересный язык, емкий. На шамханском он именуется длинно, важно – консанэ эли рухалон, Говорящий с Духами. Ну, или Уходящий в Тень и возвращающийся из нее. Мост между мертвыми и живыми – и так называли Шаардана. Но “шаман” – короче и приятнее слуху. И главное, вполне передает суть. И с именем созвучно, и с названием страны. Стоит позаимствовать это замечательное слово. Если, конечно, на то будет воля духов.

Выбравшись из речки (вода оказалась слишком теплой, хотя телесный жар худо-бедно угасила), Шаардан упал плашмя на землю, уткнулся лбом в песок и тихо засмеялся. Великий воин, славный шаман! А какая-то глупая девчонка без малейшего труда вывела его из равновесия одними только фантазиями! Весьма фривольными фантазиями, конечно, но все же… Узнает отец – со смеху помрет. А он ведь узнает. Шаардан, как домой вернется, непременно ему расскажет.

Кто же знал, что тело так однозначно среагирует? Это все три месяца воздержания. Никто не требует от шаманов целибата (до чего ж емкий у Дары язык, на нем так удобно думать – вот еще одно хорошее, нужное слово). Просто так уж выходит. Не тащить же с собой наложницу в степи? Да и не согласится никто. Женщину, даже рабыню, без ее дозволения и тронуть нельзя. А столько золота, чтобы уговорить хотя бы служанку месяц жить в гэре, особенно в Долине Духов, у Шаардана не было. Не у отца же просить на такую глупую прихоть. Впрочем, вряд ли золото кого-то убедит. Слишком страшные вещи рассказывали те, кто хоть раз здесь ночевал.

Кстати, он ведь обещал Даре устроить отхожее место. И воды надо привезти. И предложить ей искупаться. Говорят, женщины без нарядов и украшений могут и заболеть. И тем более – без приличной ванны. У Дары есть магия, это значит, что она покрепче остальных. Но и требовать даже от нее многого не стоит. Не по-мужски.

Вот что: нужно послать отцу письмо. Пусть пришлет красивую одежду, серьги и браслеты. И обувь, конечно. Если его шаровары Даре подошли, то туфли все же велики.

Шаардан перевернулся на спину и взмахнул рукой. К нему тут же спустилась птичка. Села на вытянутый палец.

Самое главное, чтобы отец узнал – уже скоро. И беда скоро, и спасение тоже рядом. С ним в гэре ночует.

Птичка на пальце согласилась отнести послание. Шаманы, в отличие от колдунов, никого не принуждают, только просят и договариваются. Природа отзывчива, нужно только найти правильные слова и заплатить справедливую цену. Эта птаха пожелала немного шерсти для гнезда – и Шаардан тут же пообещал ей несколько клочков с задницы Звезды. Кобылка не жадная, поделится. Все равно давно пора ее как следует вычесать. Что же, дело сделано. Пора возвращаться.

Обратно Дан не торопился. Откровенно говоря, возвращаться к ученице не хотелось. Было неспокойно. Все же его наставнику в свое время повезло. Он нашел ученика в своем народе, не пришлось никого тащить из другого мира. Со статусом ученика были проблемы, это так. Отец вначале не желал отдавать Дана. Но потом смирился. Теперь же все иначе. И сам Шаардан слишком молод, и девочка непростая, и воспитание у нее… странное. Тяжело ей придется среди колдунов Шамхана. А назад дороги нет, даже самый могущественный колдун уже не соединит перерезанную нить жизни.

Дара – его испытание. Похоже, что последнее. Нужно найти такие слова, чтобы она это поняла и приняла.

Возле гэра мирно горел костер. Не пылал, не трещал, не волновался, а тихо, спокойно служил, как ему и положено. С этим девочка управилась, как ни странно. А Дан сомневался. Он же наблюдал за Дарой какое-то время, ее мир совсем другой. И многого она не знает лишь потому, что ей это и не нужно. Вода приходит из труб в стенах, огня шаман вообще не видел, ибо готовили девочки на нагревательных камнях (как это делали в Рурахе). Жили под крышей, ездили в железных колесницах. Ни коней, ни овец и даже собаки – только мелкие, игрушечные. Таких женщины любят, они ласковые и милые, но бесполезные.

А все же Дара справилась с огнем и даже что-то приготовила. Этому Шаардан еще больше удивился. И муку нашла, и масло. То есть он продукты не прятал, все они хранились в мешке. Но ведь девушка не служанка, не рабыня, не жена. К тому же – колдунья. Сильная. И, как ни крути, пока еще гостья.

– Я привез свежей воды, – громко сообщил Шаардан, спешиваясь. – И подумал: должно быть, ты захочешь искупаться? Тут недалеко река.

– А можно? – встрепенулась Дара, сидящая, скрестив ноги, со сковородкой в руках возле костра. Поглядела снизу вверх, откинула за спину темные пряди волос. Под тонкой тканью рубашки колыхнулась грудь.

Утреннее происшествие сломало какой-то барьер. Он увидел в ней женщину, а не просто… ученицу. Это плохо, это недопустимо, это совершенно неправильно! Но обратно в голову похотливые желания уже не затолкать. Хорошо еще, он давно умеет ставить в разуме барьеры. В отличие от Дары.

У нее внутри такая паника, что Шаардан прекрасно чувствует ее мысли и невольно улыбается.

– Я тебя пальцем не трону, – обещает он. – Ты мне совсем не интересна как женщина. Не нужно бояться. Хочешь, клятву дам?

В голове проскальзывает коварная мысль, что клятва – это серьезно, это навсегда. Нужно будет извернуться так, чтобы получилось громко, но пусто. Потому что она все-таки красивая, а кто знает, какой стороной повернется луна? Не стоит отрезать все дороги к удовольствиям.

К счастью, Дара хмурится и поджимает губы, а потом указывает на миску, полную лепешек:

– Я испекла, ешь. Нормально, я ела и все еще жива.

– Благодарю, – быстро соглашается Шаардан. Он и в самом деле голоден. – Не знал, что ты умеешь готовить.

– Я и не умею, – вздыхает Дара. – Но это ведь совсем простое. Масло, мука, вода. Было бы кислое молоко, испекла бы оладьи. А так – просто лепешки.

Шаардан отпускает Звезду и садится на землю рядом с девушкой. Вид у нее нерадостный.

– Расскажешь? – осторожно спрашивает.

– О чем?

– Какая беда связана с этими лепешками?

– А! – машет она рукой. – Не бери в голову. Это из детства. Мы с братом пекли, когда совсем еды не было. Я без матери росла, а отец много пил. Ничего, все давно закончилось.

Шаардан прячет гнев под ресницами. Вот… дерьмо! Он не ожидал такого откровения, в его картине мира подобное даже представить невозможно! Дети не бывают заброшенными. Те, кто остался без матери, растут с тетками или бабками, а если уж круглые сироты – то при дворах эмира или наместника. А если отец позволяет себе не заботиться о потомках – позор такому ничтожеству! Бить его палками на площади – и никто не заступится. Дети – наследие народа. Без них нет будущего.

Дети… жаль, что у шаманов детей не бывает. И жен тоже. Любовь бывает, а семьи нет. Сухая сломанная ветка, воткнутая в землю – далеко от родительского дерева. Выплеснутая в траву вода. Уголек, отлетевший в тьму от большого костра. Шаардан никогда об этом не думал – зачем? Его все устраивало в жизни.

А сейчас, глядя, как тонкая ткань его собственной рубашки ласкает юное женское тело, в голову лезло осознание принесенной некогда жертвы.

Ради всего сущего, это ведь просто колдунья! И сейчас точно не время для человеческих страстей.

– Сегодня ночью останешься одна, – жестче, чем нужно было, сообщил Даре. – Я пойду в долину теней. Спрошу, что нам с тобой делать дальше.

Глава 5. Принятие

Когда он ушел, точнее, сбежал, дышать стало легче. Мне нужна была передышка, и я ее получила. Самое время подумать о том, где я оказалась.

Откровенно говоря, в моем мире меня ждало не самое лучшее будущее. То есть я, конечно, верила, что выучусь, найду хорошую работу и никогда не вернусь в свой город, потому что там делать было совсем нечего. Там – все предсказуемо. Завод, ипотека и контракт на пять лет. Потом, если повезет, замужество и ребенок. В принципе, именно так я и собиралась жить, когда рассматривала выданные судьбой карты. Да, мне не повезло с семьей. Отец – пьяница, брат в тюрьме, но когда-нибудь выйдет. Матери и не помню. Училась не сказать чтобы охотно, ЕГЭ написала средненько, но все же лучше, чем ожидалось. Но у меня был статус сироты, и это открыло мне двери в столичный ВУЗ. А московский диплом везде котируется высоко. Поэтому, вернувшись в родной город, я легко бы нашла работу на машиностроительном заводе. А ипотеку там дают под неплохой процент тем, кто подпишет контракт. И цены на жилье совсем не московские.

На этом плюсы моего плана заканчивались. А из минусов был отец – которого я бросить не смогла бы. И брат, который умудрился загреметь в тюрьму за ограбление какого-то мужчины. Нападали вместе, били вместе, деньги пропили вместе, но остальные в этой дурной компании были несовершеннолетние, а Лехе уже стукнуло восемнадцать. Вступиться за него было некому, и он загремел на шесть лет. А его дружки отделались штрафами. К тому моменту, когда я получила бы диплом, Леха уже вернулся бы домой. И это пугало меня до чертиков.

В Москве люди жили по-другому. И автобусы ходили другие, и в поликлиниках имелись врачи, и даже комнату в общежитии мне дали весьма приличную. В ней не было тараканов и в окне стекло цело. И зарплаты в Москве куда приятнее, и работу найти не так уж и сложно. Словом, я всерьез раздумывала, а не остаться ли мне в столице, но все упиралось в жилье. На свою квартиру я не накоплю никогда. И ритм жизни меня откровенно пугал.

Теперь можно было ни о чем не волноваться. Я все равно умерла. Но в то же время жива, полна сил, вокруг – природа. А рядом безумный тип, который читает мои мысли. И, кажется, магия тут вполне реальна.

Любопытно, что будет дальше. Во всяком случае, Шаардана я уже не боюсь. Он и в самом деле не собирается причинять мне вреда. Между нами связь – и я понимаю, что ни разу за все время я не почувствовала опасности. А еще моя жизнь сейчас зависит от него, одна я не выживу. Я совсем не знаю этого мира. Даже в Москве было легче. Там люди говорили на одном со мной языке. Там все работало хоть и не так, как я привыкла, но все же довольно предсказуемо. И там был интернет.

Тут я пока не представляла даже, как живут люди. Строят ли города или живут в гэрах, как кочевники? Женятся ли или это не имеет значения? Что едят, каким богам поклоняются, на каком этапе развития цивилизация? Впрочем, наблюдая за Шаарданом, можно было хоть что-то понять. Скорее всего кочевники. Явно патриархат. Не пахнет ни водопроводом, ни уж тем более какой-то техникой. Телефон я больше никогда не увижу. Но здесь есть магия. И мне повезло – я колдунья. Можно надеяться на какие-то привилегии, если я, конечно, все не просрала, вздумав приставать к местному шаману.

Надо как-то мириться. Что тут у нас, костер? Как-нибудь справлюсь. Пожрать бы… где-то должны быть продукты. Я, конечно, дура безрукая, но сварить или даже пожарить картошку смогла бы. Вспомнила, что внутри гэра валялись какие-то мешки, пошарилась в них. В одном – одежда. Свежая, кстати. Обнюхала свою сорочку и решила: норм, еще не воняет. В другом же с радостью обнаружила припасы. Муку, подсолнечное масло в стеклянной бутылке с пробкой (о, так тут есть стекло?), сухие белые шарики – тот самый сыр в похлебке, деревянную банку с медом, вяленое мясо, сушеные овощи, какую-то незнакомую желтую крупу. Пожалуй, на суп замахиваться не буду, а вот лепешки можно испечь. Маленькая сковорода, девственно чистая, в мешке тоже нашлась. Похоже, Шаардан ею ни разу не пользовался.

А еще я обнаружила саблю, бережно завернутую в шелковое полотно, но трогать не стала. Оружие есть оружие, кто знает, какие тут запреты.

Дальше было несложно. Костер даже удобнее электрической плитки, во всяком случае, готовить на нем гораздо быстрее. А лепешки я пекла себе с детства. Брат научил когда-то.

Шаман вернулся, когда тесто уже закончилось. На вид спокойный, а внутри – звенит как натянутая струна. Теперь, когда я знала, что тоже могу его чувствовать, получилось понять, где он, а где я. А ведь еще утром я не понимала своего настроения. А возможно, это было его настроение.

– Не хочешь искупаться? – предложил он, и я было обрадовалась. А потом брякнул: – Ты не интересна мне как женщина.

Любая девушка, услышав подобное, обидится. Значит, “наказывать” меня поцелуями – это можно. Но все равно – не интересна. Что же, я запомнила. Была бы бумага, записала бы. Он, сам того не зная, подписал себе приговор. Спать я с ним, конечно, не буду. Ни за что! И даже не потому, что не люблю его и не собираюсь влюбляться. А просто здравый смысл: хрен знает, какие тут болезни. И средства предохранения. И традиции. Залететь в девятнадцать лет – интересного мало. Залететь от чокнутого шамана в мире, где стопудово нет УЗИ, эпидуральной анестезии и акушеров-гинекологов – чистое самоубийство. Да и в отношениях я не сильна, боюсь их как огня.