Принцесса Восточного Созвездия

От Шейны пришли эмоции… Их было сложно описать, так как мы – цварги – улавливаем рогами-резонаторами длину бета-волн волн, которую генерирует чужой мозг, а не точное чувство, и воспринимаем их как запах, вкус или, что реже, музыку. Но эта волна мне понравилась. Она была непривычной и осела на языке освежающей кислинкой.

Интересно, я могу попросить её снять эту убогую сбрую?

Шейна тем временем подалась чуть назад и, не отводя взгляда, потянулась к крохотным пуговкам на горловине платья. Я как зачарованный смотрел, как тонкие пальцы расстёгивают одну костяную пуговку за другой. Вначале показалась грациозная лебединая шея, затем изящная косточка ключицы, мягкое полушарие аккуратной груди нежно-персикового оттенка…

Я отшатнулся и поспешно вскочил на ноги, потому что понятия не имел, как на это реагировать. Осознание, что собирается сделать Шейна и что я успел наступить на все грабли, на какие только возможно, нахлынуло стремительной лавиной.

Метеоритные дожди на мои резонаторы! Шва-а-арх, да что же мне так не везёт-то!

– Янн, как вы хотите? На этом ложе? Простите, я не знаю и не умею…

– Ты что делаешь?!

– Раздеваюсь. В «Саге Первых Дней» сказано, что женщина в таких случаях должна раздеться. Я не знаю, как любят цварги…

[1] Шварх – авторское ругательство на территории Федерации Объединенных Миров. Подробнее, кто такие швархи и почему ими ругаются, рассказано в дилогии «Академия Космического Флота: Дежурные» и «Академия Космического Флота: Спасатели».

Глава 8. Ужин

Шейна

«Женщина не должна сопротивляться, показывать, что ей противно или неприятно. Удел женщины – подчиняться. Мужчина укажет путь».

Силис как-то говорила, что обычно ей достаточно расстегнуть платье, а дальше эмир всегда всё делает сам. Я наивно думала, что этого достаточно, и пришла в замешательство, когда цварг вскочил на ноги и со стоном схватился за витые рога.

Определённо, я не нравилась мужчине, и, честно говоря, это расстроило. В первые секунды, когда он усадил меня на постель, я разволновалась, но, поразмыслив, решила, что так будет лучше всего. Если этот мужчина овладеет мной и я подойду ему такая, какая есть, я, грешным делом, надеялась, что от меня не потребуют надевать рукавицы. Он одной рукой поднял гружёную телегу, а значит, не слабее наших паладинов. Да и женой наверняка возьмёт, не подлец же какой-то. Никогда не видела, чтобы мужчины мыли пол. А этот помыл…

– Санджар… – позвала я и прикусила губу. Ой, так разнервничалась, что опять не так обратилась. – Янн, простите… Я вам не нравлюсь?

Цварг перестал метаться по комнате и сыпать словами на незнакомом языке. Он резко остановился и произнёс с лёгким акцентом:

– Шейна, нельзя же так! Я понимаю, сам всё допустил, поднял тебя на руки, чтобы перенести, вот ты и решила… Идиот! Мог бы сразу сообразить! А ты, похоже, вообще должна была набрать корыто до того, как я вернусь с ужина. Так? Тебе хотя бы в помещении с мужчиной разрешено находиться наедине?

– Всё так. В помещении разрешено, если я его не оскорбляю, а он – воспитанный гость и не трогает.

– Да уж, а мама всегда гордилась моим воспитанием… Сейчас она бы смеялась до слёз.

– Простите, я… не понимаю. Я вам не нравлюсь?

Он издал какой-то странный горловой звук и демонстративно повернулся ко мне спиной, ловко спрятав руки в дырках штанов и уставившись в окно. Зачем-то даже разок приподнялся на цыпочки и тут же опустился на пятки, при этом его хвост прочертил глубокую борозду на напольной плитке, а сам цварг этого даже не заметил. Я совсем перестала осознавать, что происходит.

– Шейна, ну что за глупости ты говоришь? Как ты можешь не нравиться? Разумеется, ты мне нравишься!

– Тогда же в чём дело, Янн?

– Да хотя бы в том, что я женат!

– И что?

***

Янн Робер

Покажите мне пальцем того гуманоида, кто утверждал, что фраза «я женат» останавливает женщин.

Я стал раскачиваться на носках, переходя на пятки, тщетно пытаясь хоть как-то успокоиться, и засунул руки в карманы брюк, чтобы скрыть свой позор. Честно говоря, даже представить не мог, что от вида едва приоткрытой груди юной террасорки меня так накроет. Одна мысль, что эта нежная красавица с золотистыми косами согласна на секс, заставила часть мозгов стремительно утечь ниже пояса.

Эта девочка так настойчиво требовала того, о чём не имела понятия, и подкрепляла всё весьма ароматными эмоциями, что, во-первых, я пожалел, что выкинул те вонючие палочки, которые стояли в спальне, а во-вторых, отметил: ещё чуть-чуть, и буду согласен не только на любую ночную бабочку с Тур-Рина, но даже на Эсмеральду, будь она неладна!

Так, надо взять себя в руки.

– Шейна, ну ты же ведь не хочешь!

– Почему вы так думаете?

«Хотя бы потому, что чувствую твои эмоции, девочка. Они, конечно, вкусные и приятные, но до возбуждения там как пешком до спутника…»

– Хорошо, если ты так хочешь чего-то, ты же можешь описать, чего именно хочешь? – Я развернулся и внимательно посмотрел на террасорку, стараясь не опускать взгляд ниже дивной шеи.

У Шейны очаровательно покраснели щёки и ушки. Она вновь закусила губу – убейте меня, это запрещённый приём! – и произнесла:

– Я, к сожалению, не знаю, как это происходит. Вы же цварг… то есть мужчина… То есть я не хочу вас обидеть, но, видимо, у вас это как-то по-другому. Мои знакомые, которые вышли замуж, говорили, что мужчина всегда всё показывает и это бывает не очень ужасно, а со временем может быть даже вполне терпимо. – Она напряглась, что-то припоминая, и явно кого-то процитировала: – Владыка создал Женщину, чтобы она служила ему усладой, остужала кровь и порывы.

«Не очень ужасно» и «терпимо»… Даже когда Эсми хотела меня унизить, до таких эпитетов не додумывалась.

– Ох, Шейна… Ты умеешь остужать кровь.

Я вынул руки из карманов и шагнул к девушке, а она вскинула на меня разочарованный взгляд:

– Я сделала что-то не так?

– Всё так, не бери в голову. Давай я помогу тебе застегнуться, ты же сможешь добежать до своей комнаты в мокром?

– Угу.

Я потянулся к крохотным пуговкам, но почувствовал волну грусти, практически слёз, так и замер.

Так-так-так, что-то не так, и я снова не понимаю что!

– Погоди, если мы тебя сейчас застегнём, ты встанешь и выйдешь из моей комнаты, тебя это никак не скомпрометирует?

По моим меркам всё было вполне прилично. Да, подол одеяния мокрый, где-то до колен, а ещё рукава, но не вся же одежда целиком. Шейна сидела так, что под разрезом необычного платья я рассмотрел ещё и парусные штаны на резинке у тонких щиколоток.

Однако террасорка печально покачала головой, от чего жемчужинки мелодично столкнулись в её волосах.

– Рукава намокли. Неприлично. Когда я выйду из вашей комнаты на закате, все поймут, что вы меня трогали… Позор. Женщина не должна касаться мужчины до свадьбы.

– Ясно. Тогда раздевайся.

Огромные серо-голубые глаза блеснули в лучах заходящего солнца.

– То есть вы всё-таки меня возьмёте? Я согласна быть и второй женой, и даже третьей, и… любой, в общем. Я буду как мышка, обещаю, я вашей любимой жене не помешаю!

Я тяжело вздохнул.

– Нет, Шейна, я не собираюсь с тобой делать то, о чём ты думаешь. Платье, или что это…

– Туника.

– Тунику надо снять, чтобы высушить, не будешь же ты сидеть в мокром, верно? А касательно меня – на Цварге можно взять в жёны только одну женщину. Прости, ничем не могу тебе помочь.

О том, что Эсмеральда и «любимая жена» совместимы так же, как северный и южный полюс планеты, я умолчал. Не надо ей знать особенностей моего брака, крепче спать будет. Какие её годы! Познакомится здесь с хорошим парнем, поженятся, будет счастливо жить в привычной среде и по устоявшимся правилам. Очевидно же, что наши Миры абсолютно разные.

Плечи Шейны слегка опустились. Она кивнула и с тихим «да, конечно, вы правы» принялась расстёгивать тунику. Я отошёл, чтобы не смущать террасорку. Когда слух уловил характерный шелест ткани, я повернулся и, не глядя на Шейну, стянул с кровати одеяло, а затем укутал им девушку так, чтобы только нос торчал.

– Пойду повешу тунику на стул в кабинете. Так быстрее высохнет.

Снова кивок.

Я подхватил невесомую ткань, слегка отжал подол и аккуратно развесил на резной спинке единственного на все апартаменты стула. Я хотел переставить его к окну, но в этот момент в дверь громко постучались:

– Ми-и-илорд Робер!

Шварх! Засов сделаю завтра же!

– Подождите, я моюсь!

Одним прыжком я вновь оказался в главной комнате, вновь подхватил побледневшую и закаменевшую от испуга Шейну на руки и за секунды перенёс в кабинет.

– Ты сидишь здесь и не показываешься! Поняла?

Мне кивнули, а я испытал чувство удовлетворения. Как же это здорово, когда женщина не устраивает истерик и не выносит мозг на пустом месте, а просто делает то, о чём её попросили.

В следующие секунды я стянул рубашку через ворот, отбросил на кровать, наклонился над корытом и поплескал в себя водой. Ох, ледяная какая, надо было раньше Шейну раздеть… Для надежности образа подхватил то полотно, которым вытирал пол, и неаккуратно повязал поверх брюк.

– Тихого вечера, санджар Ро… – начала Франгаг и так и залипла взглядом на моём обнажённом торсе.

Ну да, судя по тому, какие телеса здесь «в моде» и какими обладает сама мадам, нормальное соотношение мышечной массы к жировой – редкость. Дамочка в странном цепочечном украшении на лице (космос, это же намордник на злую собаку, а не нормальные серьги и диадема!) буквально облизала взглядом мои дельтовидные мышцы, спустилась к грудным, перешла на бицепсы и трицепсы, но через секунду вновь вернулась к груди. Да, эмиссары с Цварга следят за своей физической формой.

– …санджар Робер, – вновь повторила Франгаг неожиданно глубоким грудным голосом с томительно-хриплыми нотками. Ничего общего с тем командным тоном, которым она руководила табуном девиц на первом этаже полчаса назад. – А я тут вам ужин занести решила, раз вы ничего не ели.

И она протянула поднос с чудными цветными горшочками и круглыми светло-голубыми салфетками.

В первую секунду я хотел отказаться, но, вспомнив талию Шейны, которую мог бы обнять буквально пальцами, передумал.

– Спасибо большое. – Я взял из её рук поднос, придерживая одной рукой простыню. Судя по тому, как жадно сверкнули глаза собеседницы, она была бы не против, чтобы эта самая простыня упала.

Ну-ну.

– Если это всё…

Взгляд Франгаг тут же метнулся к моему лицу.

– Нет, санджар Робер. Я хотела уточнить, а не видели ли вы случайно девушку со светлыми волосами, тощую, уродливую, в глухом невзрачном наряде?

Сказал бы я, кто из вас двоих уродливая.

***Шейна

Я стояла за тонкой дверью, и сердце колотилось в груди так сильно, что готово было выскочить из груди. Мне казалось, что Франгаг видит сквозь стены и прекрасно знает о моём местонахождении. Вот сейчас она ворвётся, откроет дверь кабинета, а тут я… голая, в одних шароварах и одеяле. Стыд и срам! А санджар Янн чётко сказал, что никакой женой он меня брать не собирается. Чёрт, да он даже любовницей брать меня не хочет!

Внезапно я почувствовала себя такой несчастной и одинокой, захотелось расплакаться. Родителей давно нет, эмир Идрис Свет Истины удочерил, но лучше бы он этого не делал… Он очень занятой мужчина, приходит пообщаться раз в месяц – не чаще, дарит жемчужные нити для волос со словами «прости, что так мало уделяю внимания», а Франгаг в итоге его ревнует ко мне чуть ли не больше, чем к младшим жёнам, и после каждого подарка только и ищет повод наказать посильнее…

Цварг мне показался другим. Совсем другим, не то что наши мужчины, но судя по его поведению, я ему совершенно не интересна.

Воображение тут же живо подбросило картинки возможного будущего после произошедшего – увеселительный дом или пещеры. Бр-р-р, одно другого хуже!..

Только я себя хоть как-то мысленно успокоила, как в сознание ворвался голос старшей жены Идриса:

– Я хотела уточнить, а не видели ли вы случайно девушку со светлыми волосами, тощую, уродливую, в глухом невзрачном наряде?

– Нет, не видел. А должен был?

Я поплотнее укуталась в одеяло и уткнулась лбом в дверное полотно. Вот это, Шейна, ты размечталась… Женой быть! Любовницей, да ещё и кого! Мужчины-цварга, который имеет второе имя, то есть совершенно точно относится к аристократии в своём Мире. И это он ещё не знает, что я не носила рукавиц!

– Я посылала её убрать ваши апартаменты перед тем, как вы заселились.

– А-а-а, вспомнил! Очаровательная девушка с ведром.

Сердце сделало в груди кульбит. Ну зачем же он так?! Сейчас Франгаг точно что-то заподозрит! Или он прогневался на меня и специально таким образом подставляет? Говорят, Владыка создал мужчин по своему образу и подобию, вложив в их уста собственную волю… Неужели Владыка настолько жесток, что вначале помогает, а затем отбирает надежду?!

– Простите… очаровательная?

– Разумеется. Она извинилась, что не успела принести кипяток, а я ледяные ванны люблю даже больше тёплых. Полезнее, знаете ли, бодрит. Я попросил девушку поухаживать за лошадью, на которой приехал. Наверное, она на конюшне.

– О, ясно…

– Ну раз мы всё уладили, извините, я страшно устал. Доброй ночи, и прошу меня сегодня больше не беспокоить.

– Пускай Владыка пошлёт вам тихую ночь, санджар Робер.

Послышался хлопок двери и шаги по скрипучему полу в мою сторону. Умом я понимала, что цварг выпроводил Франгаг восвояси и теперь мы одни, но перепуганному сердцу этого не объяснишь. Навалился запоздалый страх, и был он тяжелее, чем коромысло с вёдрами. Перед глазами заплясали цветные пятна, руки ниже локтя болезненно заныли, боль подхлестнула страх вдвойне.

«Нет-нет-нет, только не сейчас! Жила же я как-то до двадцати пяти лет нормально! Владыка, умоляю, только не сейчас!» – Я с ужасом уставилась на собственные руки. Это же сразу пещеры!!!

– Шейна, я войду?

– Нет!

– Хорошо, я подожду. Скажи, когда можно будет войти, ладно?

***Янн Робер

– Хорошо, я подожду. Скажи, когда можно будет войти, ладно?

– Да.

Честно говоря, я испытал лёгкое разочарование, когда Шейна попросила не заходить. Хотелось «случайно» забыть накинуть рубашку и посмотреть, как она отреагирует. Уж очень мило у неё краснеют ушки…

«Янн, додумался радоваться тому, что смущаешь девушку», – проворчал внутренний голос, и, увы, пришлось одеться обратно. Искренние эмоции всегда подкупают, а Эсмеральда меня этим никогда не баловала. Из неподдельного – она радовалась только покупке очередного навороченного спорткара.

К тому моменту, как я привёл себя в порядок, дверь скрипнула, и в основную комнату вошла террасорка. Эмоции от неё шли смешанные, вкусные, но я обратил внимание, что присутствовали и страх, и даже отголоски боли.

– У тебя всё в порядке?

– Да.

– Ничего не болит?

Она подняла на меня круглые глаза.

– Нет.

Хм-м-м… видимо, я обознался или бета-колебания Франгаг сбили.

– Чем займёмся? – Девушка переступила с ноги на ногу и тут же поправилась. – Я имела в виду, вы, наверное, будете ужинать или читать… Можно я посижу тут?

– Вообще-то я взял еду для тебя.

Я широко улыбнулся и махнул на прикроватную тумбочку рукой. Дополнительного стола здесь не было. Конечно, можно было усадить Шейну за единственный стул в кабинете, но мне импонировала идея, что она будет сидеть на постели, а я расположусь рядом. От одной мысли, что смогу вновь вскользь прикоснуться к этой принцессе и у неё мило покраснеют ушки, внутри просыпался озорной мальчишка. Фабрис бы отругал за такое поведение… но никто же не узнает, верно?

– Для меня? Янн, но зачем?! Я бы на кухне нашла что поесть! – Она растерянно смотрела то на меня, то на поднос.

Я покачал головой.

– Понятия не имею, чем ты питаешься, но мне кажется, что ты недоедаешь.

– Конечно же нет, я ем каждый день! Эмир Идрис обо мне достойно заботится, – горячо возразила террасорка.

– Да? – Я приподнял бровь. – Тогда давай ты расскажешь, что тут что и как правильно это употреблять.

Конечно же, это была уловка, но Шейна поверила.

В первой миске с крышкой оказался варёный рис, во второй – рубленые овощи, в третьей – кусочки баранины со специями. То, что я принял за голубые салфетки, на деле оказалось лавашом. Местные, оказывается, добавляют в тесто толчёную каменную розу – то самое растение, которое, по легенде, я закупаю от имени Цварга, – и оттого цвет еды столь необычный. Еду предполагалось есть руками.

– Вы неправильно заворачиваете, будет всё высыпаться на поднос, – засмеялась Шейна, когда я сложил в трубочку свой первый лаваш.

Она взяла мой неудавшийся «бутерброд», свернула низ конвертом, чтобы содержимое не выпадало, и отдала. Надо признать, местное блюдо оказалось на редкость вкусным, хотя, на мой взгляд, островатым.

– М-м-м… потрясающе!

– Поверьте, Янн, это самая простая пища. Даже не знаю, почему Франгаг её принесла. Видимо, собирала поднос на кухне на скорую руку.

– Мне нравится. Теперь твоя очередь. – И я развернул «бутерброд» к ней.

Шейна замешкалась.

– Янн, я не могу!

– Почему? – Я понимал, что, вероятно, откусывать от одного и того же лаваша – это слишком интимно для террасорки, но ответ меня поразил:

– Вы же мужчина!

– И что?

– Я не могу есть с вами за одним столом!

– Почему?

Этот момент действительно заинтересовал. Она вполне легко смирилась с тем, что сидит полуголой в одеяле на моей кровати, но совместная трапеза вновь ввела её в панику.

– Ну… – Она явно растерялась, пытаясь подобрать подходящее обоснование. – В «Саге Первых Дней» так сказано. Владыка велел женщинам есть, пить, молиться и спать отдельно от мужчин.

– Почему? – Я вновь задал логичный вопрос. – Про «спать» я ещё могу понять, это может быть неудобно, мужчины иногда храпят… но есть-то почему? – И вновь поднёс лаваш к её губам.

Я чувствовал по эмоциям, что она голодная, но почему-то она яро это отрицала.

Шейна взволнованно взмахнула руками:

– Янн, ну как вы не понимаете! Это же оскорбление!

– Кого?

– М-м-м… вас? – У неё получилось жалко и слегка вопросительно. Я расхохотался.

– А если я скажу, что меня это не оскорбляет? Мне, наоборот, будет приятно, если ты поешь.

– Но… мужчины должны есть свежую еду, Владыка создал их охотниками, им нужны силы и энергия, а женщины имеют право лишь доедать то, что они не съели, на следующий день… Вы поужинайте, а я, так и быть, съем то, что для вас окажется лишним.

– Так, Шейна, – я добавил строгости в голос, – а ну, давай ешь, или я разозлюсь.

Неожиданно это на девушку очень даже подействовало. Не задавая больше вопросов, она взяла лаваш и осторожно откусила. Потом ещё и ещё… А по ментальному фону резонаторы уловили настолько приятные бета-колебания, что я наконец-то расслабился.

– А маску ты можешь снять? Без неё же есть куда как удобнее. – Я указал жестом на кожаные ремешки на её лице. Они были аккуратными, не то что у деревенских, но всё равно страшно бесили.

Террасорка на миг замерла, а затем отрицательно покачала головой.

– Вуалеску? Нельзя! Это защита.

– М-м-м-да… От духов, что ли? – Я поморщился. Примерно что-то такое и ожидал услышать.

– Нет, от мужчин. Чтобы они не видели всего лица.

– Пф-ф-ф, то есть в твоей религии мужчины – это грязные похотливые животные, которые набрасываются на всё, что движется, и не могут держать себя в руках?

Шварх, ну как можно даже есть в этой неудобной лошадиной сбруе?!

– Вы… вы говорите греховно.

– Почему греховно? Это же ведь ты сказала, что маска – защита от других мужчин. Как видишь, я сижу рядом с тобой на одной кровати и ничего плохого до сих пор не сделал.

Шейна вспыхнула алым цветом, как будто я сказал что-то неприличное, и на этот раз замотала головой очень часто, показывая, что не согласна.

– Вуалеска… это защита, – наконец выдала она повторно. – Сниму только перед мужем.

Я пожал плечами. Перед мужем – так перед мужем…

От Шейны пришёл отклик удивления, когда ей неожиданно попалась баранина. Оказывается, несмотря на то что Аль-Мадинат жил за счёт натурального хозяйства, мясо ей доставалось редко:

– Баранина содержит нужную мужчинам энергию, а для нас Владыка создал курицу и индюшку, – пояснила гостья.

«Ну да, а ещё баранина богаче на железо и белок, чем птица», – мысленно отметил я, заранее осознавая, что Шейна не поймёт, начни я лекцию про молекулярные соединения, гемоглобин и ферритин в крови. Хорошо же Владыка «устроил» мужчин на Террасоре! Лучшая еда – всё им.

Слово за слово я расспросил её о многом и узнал тоже многое…

Я выяснил, что напротив дворца градоправителя располагается купально-помывочный комплекс, в который Идрис Свет Истины, руководствуясь модой с северных городов, вложил много личных средств и даже прорыл мудрёные канавы к реке, но, к счастью, парная так и не стала популярной в Аль-Мадинате.

– Почему «к счастью»?

– Эти тесные и влажные посещения – рассадник греха! – уверенно заявила Шейна и добавила чуть тише: – По крайней мере, так сказали проводники Владыки около двадцати лет назад, когда по Аль-Мадинату прокатился мор и те, кто пользовался парными, заразились чёрной хворью.

Сама Шейна предпочитала мыться в небольшом оазисе рядом с городом в прохладное время года, а в летнее, когда водоём пересыхал, – в тазике с ковшом. То корыто, которое стояло в моей комнате, как я и подозревал, являлось «роскошной ванной».

Я взял с очаровательной террасорки слово, что она больше не будет таскать в мою комнату воду десятилитровыми вёдрами и уж тем более не станет выносить горшок. Пришлось сознаться, что в случае необходимости я собираюсь посещать центр греха и разврата – парной комплекс. О том, как именно функционируют организмы цваргов и что в случае надобности я с лёгкостью могу на неделю или две вместо физической еды перейти на бета-колебания, решил не вдаваться в подробности.

Отдельно я расспросил про каменные розы, думая, что смогу нащупать что-то по своему делу, но Шейна принялась перечислять блюда, которые на её родине готовят с ними, так что я ничего не смог распознать. Возможно, и стоило бы рассказать, что знаю о многочисленных смертях девушек, но террасорка ужинала с таким удовольствием, что стало жалко портить ей аппетит.

Под конец я выспросил, зачем в корыто кладется простыня – оказывается, чтобы не посадить занозу от бамбука, – и сам объяснил, что такое карманы в брюках. Девушка пришла в искренний восторг, когда узнала, что вовсе необязательно подвешивать кошели и мешки на пояс, где их легко могут срезать рыночные воришки.

Шейна попросила разрешения потрогать карман в моих штанах, что стало, честно говоря, тем ещё испытанием. Тепло её пальчиков распространилось сквозь тонкую ткань подклада и отпечаталось на бедре. Однако, судя по эмоциональной составляющей, Шейна действительно не осознавала ни как действуют на меня её прикосновения, ни насколько у мужчин эта зона гхм-м-м… отзывчива. Пришлось брать всю волю в кулак.

Гостья оделась в кабинете, когда уже совсем стемнело. Перед её уходом я проверил коридор. Признаться, отпускать её совершенно не хотелось, так неожиданно легко и беззаботно прошёл вечер. Давно такого не ощущал.

***

Шейна

С колотящимся от волнения сердцем я вернулась на женскую половину дворца глубокой ночью. Туника сохла долго, но я не пожалела об этом ни на секундочку. После встречи с Янном я поймала себя на том, что в груди так хорошо и сладко, будто бабочки распахнули крылья и щекочут своими крылышками, а их пыльца, словно запрещённое вещество, будоражит кровь. Хотелось улыбаться и даже смеяться. Какой же Янн восхитительный, как много знает, какой галантный…

Однако надо всё же быть осторожнее.

Щёки горели, сердце билось в груди пойманной птицей. Хорошо, что никто не увидел, как я выходила из апартаментов цварга. Если хоть кто-нибудь узнает о моём продолжительном общении с мужчиной, то поднимется скандал.

Глава 9. Утренняя вылазка на «Галилею»

Янн Робер

После насыщенного вечера я спал сном младенца и проснулся за час до рассвета только благодаря будильнику на коммуникаторе. Пока солнце не раскалило воздух, а город ещё дремал, я оделся и трусцой направился к шаттлу – благо дорогу запомнил. Конечно, можно было взять кобылицу эмира, но хотелось по возможности не терять физическую форму.

– Здравствуйте, эмиссар высшего звена Янн Робер! – торжественно поздоровался бортовой компьютер. – Как прошли ваши последние десять с половиной часов? Есть ли информация, которую мне следует отправить в Службу Безопасности Цварга?