Искусство быть чужими

Искусство быть чужими

Пролог

– Выходи за меня.

– Ты припух, Македонский? – девушка растерялась, но быстро вспомнила сегодняшнюю дату и всё встало на свои места. – А, точно, сегодня первое апреля, – она звонко рассмеялась. – Хороший розыгрыш, я даже сначала поверила.

– Апрелия, я серьезно, – молодой человек достал из кармана джинс небольшую бархатную коробочку тёмно-алого цвета и открыл её. – Будь моей женой.

Девушка опешила.

– Ты явно не в себе, Северин, – она развернулась, махнув копной блондинистых волос, и сделала шаг от него.

Он был настроен решительно и не дал ей уйти. Схватил за руку, притянул её спиной ко своей широкой груди, обхватил узкие плечи и прижался к ней:

– Пожалуйста, не уходи, Лия.

Глава 1. Чужие

Сознание возвращалось ко мне медленно, нехотя, как будто плывя сквозь толщу густого, вязкого сиропа. Первым всегда приходило осознание тишины. Не уютной, наполненной обещанием нового дня, а гнетущей, звенящей, давящей на барабанные перепонки. Я лежала с закрытыми глазами, оттягивая момент, когда придётся столкнуться с реальностью. Потом – запах. Слабый, едва уловимый аромат дорогого кондиционера для белья, которым горничная раз в неделю перестилала постель. Он пах безупречной чистотой и абсолютной безжизненностью. Как в дорогом отеле, где всё идеально, но ничто не принадлежит тебе.

Я открыла глаза, и передо мной снова поплыли знакомые, ненавистные очертания. Светло-серые стены, лишённые каких-либо украшений или следов личной жизни. Белоснежное до стерильности постельное бельё холодное на ощупь, словно его только что принесли из больничного стерилизатора. Длинные, тяжёлые, чёрные шторы, которые я всегда наглухо задергивала с вечера, – словно щит от внешнего мира и от самой себя. Они не пропускали ни единого лучика, создавая иллюзию, что время остановилось

С неохотным вздохом я сбросила одеяло. Пол был ледяным под босыми ногами. Я подошла к окну, взялась за плотную ткань и резко её отдёрнула. В глаза сразу и беспощадно ударило яркое утреннее солнце. Я зажмурилась, отшатнувшись, как вампир, выставленный на свет. Город жил своей шумной, суетливой жизнью где-то внизу, а я стояла в этой стеклянной башне, в полной тишине, и чувствовала себя совершенно одинокой.

В комнате я была одна. А кого я ожидала здесь встретить? Северина? Горькая, ироничная улыбка сама собой сорвалась с моих губ. Я солгу, если скажу, что никогда не представляла, как просыпаюсь от его нежного поцелуя в лоб, в жарких, надёжных объятиях и от звука его сонного голоса, шепчущего: «Доброе утро, Лия».

Мы женаты уже пару месяцев. Пять месяцев, три недели и… четыре дня, если быть точной… Зачем-то. Но, между нами, в этих стенах, – ничего не изменилось. Мы словно соседи, которые оказались в одной квартире совершенно случайно, вынужденные делить пространство, но тщательно охраняющие свои границы.

Мы даже не ночуем в одной комнате.

У каждого своя спальня, своя ванная, своя жизнь. И пересекаемся мы нечасто – лишь за редким совместным ужином, который больше напоминает деловую встречу, или на его бесконечных светских раутах.

Что касается последнего: именно на таких мероприятиях я на время обретаю призрачное ощущение, что у меня действительно есть муж. При его партнёрах по бизнесу, инвесторах и прочих важных господах – Северин преображается. Он ведёт себя как образцовый, любящий и заботливый супруг. Не избегает лёгкого, протокольного физического контакта – может положить руку на мою талию, приобнять за плечи в знак поддержки или даже чмокнуть в щёку, изображая нежность. Его взгляд смягчается, а губы оттеняются улыбкой. Но стоит нам оказаться за дверьми собственного дома, переступить этот магический порог – и чары рассеиваются. Снова ничего. Между нами, словно опускается невидимый, но непробиваемый барьер, возводится стена из молчания, вежливого безразличия и леденящего душу холода.

И в самом деле – как соседи. Только самые вежливые и самые одинокие на свете.

Не так я себе представляла брак. В моих девичьих, наивных мечтах, навеянных романами и старыми фильмами, всё было иначе. Всегда мечтала о человеке, который будет со мной рядом несмотря ни на что, в радости и в горе. Будет любить, ценить, оберегать. С которым можно молчать, и это молчание будет комфортным, а не тягостным. С которым можно делиться самыми сокровенными мыслями, не боясь быть осмеянной или непонятой.

А Северин… Северин использует меня, как красивую, дорогую куклу, которую достают с полки для особых случаев, чтобы продемонстрировать всем: «Смотрите, какая у меня безупречная жена: красавица, умница, с безукоризненными манерами».

Я лишь дополнение его тщательно выстроенного образа успешного и состоявшегося мужчины. Я для него никто. Такой же предмет интерьера, как дорогущий диван или картина на стене. Мы заключили молчаливую сделку, скрепленную штампом в паспорте, но наши сердца в ней участия не принимали.

Я не любила его никогда, как и он меня. Этот брак был для меня побегом, а для него… я до сих пор с точностью не знала, чем он был для него. Но в тайне, в самых потаённых уголках своей души, я всё же надеялась… Надеялась, что, может быть, со временем мы сможем разглядеть друг в друге не просто инструменты для достижения целей, а живых людей. Что мы сможем стать если не влюблённой парой, то хотя бы настоящей семьёй. Сейчас эта надежда таяла с каждым днём, будто узор на заледеневшем стекле.

С гулким эхом, отдававшимся в пустоте огромной квартиры, мои босые шаги понесли меня на кухню. Она была выдержана в таких же стерильных, холодных серых тонах, как и моя комната: глянцевые фасады, хромированные ручки, мраморные столешницы. Ничего лишнего, но и ничего уютного. Как будто здесь никто не жил, а лишь изредка проводились экскурсии для журналистов из глянцевых журналов.

Как и ожидалось, Северин сидел за барной стойкой. Он был костью в горле моего утра и неизменной деталью этого безрадостного интерьера.

Он был из разряда мужчин – «роскошный максимум». Высокий, широкоплечий брюнет, с хорошо развитыми мышцами, которые угадывались даже под безупречно сидящей на нём рубашке. А цвет его глаз… Его глаза я помнила с самого первого дня. Их можно было сравнить с морским бризом в ясный, но ветреный день: пронзительно-голубые, с холодным зеленоватым отливом, что делал его взгляд нечитаемым и отстранённым.

Да, мой муж был тем ещё красавцем. Раньше, в университете, за ним увивалась добрая половина потока, и не только нашего. Но все вскоре поняли, что сердце у него, если оно вообще было, – каменное. Никого он в него не пускал, от всех отгораживался ледяной стеной.

Когда он сделал мне то нелепое, ошеломляющее предложение прямо в библиотеке – все, кто его знал, были в шоке. И я тоже. Тогда, сбитая с толку, я позволила себе думать, что моя роль – особенная. Что именно я – та самая, кто сумела растопить этот лёд. Что он не такой каменный, как о нём говорят. А потом, когда прошла первая эйфория и мы начали нашу совместную «жизнь», всё оказалось гораздо менее поэтично. Он просто очередной состоятельный мужчина, которому для полного счастья не хватало красивой, представительной жены – блондинки невысокого роста, соответствующей его эстетическим предпочтениям. Вероятнее всего, я действительно просто подошла по параметрам.

Только чувств, той самой магии, ради которой, как мне казалось, всё и затевалось, не было и в помине. С каждым днём во мне всё сильнее и сильнее крепнет убеждение: я нужна ему только для того, чтобы все его партнёры, инвесторы и прочие важные персоны пускали на меня слюни и в приватных беседах хвалили его за безупречный вкус и выбор жены-красавицы. Наверняка этого достаточно, чтобы потешить его хрупкое мужское эго.

Он сидел, ссутулившись над своим ноутбуком, и пил свой отвратительно горький кофе, который он предпочитал без сахара, сливок и каких-либо других «слабостей». Его пальцы быстро и чётко стучали по клавиатуре, изредка он отрывался, чтобы сделать глоток из белой фарфоровой чашки, и его взгляд снова устремлялся на экран. Он совершенно не замечал моего присутствия. В общем-то, как и всегда. Ничего удивительного.

Я прошла к чайнику, чувствуя его взгляд… вернее, его отсутствие. Воздух вокруг него был таким же холодным и незыблемым, как айсберг.

– Проснулась? – неожиданно спросил он, не отрываясь от экрана.

Голос его был ровным, без интонаций, как у диктора, зачитывающего погоду. Я так и замерла с чашкой в руке. Ладно, тут не поспоришь – удивление присутствовало. Он прежде старательно избегал любых лишних разговоров со мной, ограничиваясь кивком или парой необходимых фраз. А тут – первым начал. Может, сегодня на него нашло просветление? Или просто решил проверить, жива ли я ещё?

– Как видишь, – сухо ответила я, стараясь, чтобы в голосе не дрогнула ни одна струна, не показав ни капли истинных, взбаламученных его вопросом эмоций.

Он и в правду поднял на меня глаза, отхлебывая из чашки. Его взгляд, холодный и оценивающий, скользнул по мне с ног до головы. Я стояла в своей обычной, простой чёрной пижаме с длинными штанами и кофтой-рубашкой. Блондинистые волосы были кое-как собраны в нечто, отдалённо напоминающее пучок. Ноги босые. Карие глаза, наверное, были заспанными и потухшими.

Я чувствовала себя разбитой и непривлекательной, и мне было плевать.

– Надеюсь, ты не занята сегодня вечером? – продолжил он свой странный допрос.

Вопрос прозвучал так, будто он спрашивал о расписании своего секретаря. Во мне что-то ёкнуло… Разочарование? Злость?

– А чем я могу быть занята? – парировала я, и в моём голосе зазвучала горькая ирония. – Моё единственное занятие, если ты не забыл, – ходить с тобой по встречам и улыбаться, как хорошо обученная обезьянка. – Может, прозвучало грубо, но это была чистейшая правда. Моя жизнь свелась к роли аксессуара.

Его губы на мгновение сжались, но выражение лица не изменилось. Он проигнорировал мой выпад. Как всегда.

– В шесть вечера будь готова, я заеду за тобой.

– Снова ужин с твоими коллегами или встреча с инвесторами? – буднично поинтересовалась я, хотя ровным счётом мне это было совершенно безразлично. Одна обременительная повинность сменяла другую.

– Да. – Он сделал еще один глоток кофе. – И надень то красное платье. С вырезом.

Красное. С вырезом. В груди что-то болезненно сжалось. Это платье купил мне он, как и прочие элементы моего гардероба. От других платьев его отличало то, что я сама его хотела.

Во время одного из наших редких, неловких совместных походов по бутикам я заметила эту яркую ткань, этот крой. Платье мне безумно понравилось; проходила мимо и заглядывалась, пойманная его дерзким, вызывающим фасоном. И Северин, как благородный, щедрый муж решил: раз жена хочет – значит, жена получит. Без эмоций, без восторга – просто как исполнение некоего супружеского долга.

В этом платье я еще ни разу не появлялась на людях. Оно было слишком уж откровенным для моей скромной натуры. Слишком соблазнительным. Глубокий, рискованный вырез в зоне декольте, открытая почти до поясницы спина, тонкие, едва заметные бретельки и разрез от самого пола и почти до тазобедренной кости. И, конечно, его вызывающе кроваво-красный, агрессивный оттенок. Платье-вызов. Платье-оружие. И сейчас он решил пустить его в ход.

– Как скажешь, – покорно ответила я, опуская глаза в свою чашку.

Мне было безразлично, в чём крутиться возле него, изображая счастливую и любящую супругу. Всё равно это был театр. Всё равно за этим ничего не стояло.

Он снова пристально посмотрел на меня. На сей раз его взгляд задержался на моем лице подольше. Видно, сработал мой тон – сегодня он был грубее и язвительнее обычного. Ничего особенного, конечно, просто настроение было ниже плинтуса, и скрывать это не было ни сил, ни желания.

– Ты в порядке? – неожиданно спросил он. – Болезненно выглядишь.

Вот это да. Сегодня он, и в самом деле, был многословен. Две личные фразы за утро – почти рекорд.

– Всё в порядке, – отмахнулась я. – Не выспалась просто.

И это не была ложь. Я правда очень плохо спала из-за очередного приступа ноющей боли в позвоночнике, которая преследовала меня с подросткового возраста, обостряясь от стресса и напряжения. Даже сейчас, стоя у стойки, я чувствовала это знакомое, словно тугая пружина, напряжение в спине и пояснице, но изо всех сил старалась держать себя в руках и не показывать слабости. Он не должен был видеть меня уязвимой.

Он ещё с пару секунд изучал меня своим пронзительным взглядом, кажется, даже не моргая, словно пытаясь разгадать загадку, которую я собой представляла. Потом, словно щелчок выключателя – и он снова пришёл в своё обычное, безразличное состояние. Одним решительным глотком допил остывший кофе и поднялся из-за стола. Закрыл ноутбук, одним точным движением запихнул его в специальную кожаную сумку-чехол и направился к выходу.

Но в дверном проёме вдруг остановился, словно вспомнив что-то, и повернулся ко мне:

– Я освобожусь только в пять с лишним часов, так что можешь ещё поспать, – произнёс он, и его голос снова стал деловым, лишённым тех редких проблесков чего-то человеческого, что были минуту назад. – Тебе нужно выглядеть безупречно, помнишь?

Вот и всё. Забота закончилась. Начались инструкции.

– Разве я могу забыть? – парировала я, и в голосе моём снова зазвучал некий не свойственный мне металл.

Я ненавидела «выглядеть безупречно». Ненавидела этот маскарад, эту необходимость превращаться в куклу для его идиотских деловых встреч. Но мне приходилось – такова была цена, такова жизнь нелюбимой жены успешного бизнесмена. Я снова и снова напоминала себе, что я лишь красивая, нарядная кукла, живое дополнение его безупречного образа, а не полноценная, равноправная часть его жизни, его семьи. Любимой женой я становилась только на людях, когда нужно было поддержать «мужа» при любого рода встречах, куда все эти богатенькие дяди с удовольствием таскали своих молоденьких, часто не блистающих интеллектом жён, что едва закончили ВУЗ… Если вообще его заканчивали. Я была всего лишь чуть более презентабельным вариантом.

– Не начинай, – резко, без всяких эмоций, отрезал он. – У меня нет времени выслушивать твои претензии. Мне нужно работать.

С этими словами Северин развернулся и покинул квартиру. Дверь закрылась с тихим, но окончательным щелчком. И я осталась стоять посреди молчания кухни. Совершенно одна. Снова.

Звук собственного сердца, бьющегося в такт тикающим где-то на стене швейцарским часам, казался оглушительно громким.

Несколько часов пролетели незаметно, утонув в зыбучих песках бесцельного времяпрепровождения. Весь этот день, как и большинство других, я убивала как только могла, пытаясь заполнить пустоту, что разъедала меня изнутри.

Сначала был долгий, ритуальный уход за кожей лица и тела. Маски, сыворотки, кремы. Процесс, который отнимал время, но не приносил никакого удовольствия. После пытки для кожи – зарубежные сериалы, которые я смотрела, уставившись в экран, но не видя и не слыша происходящего. Сюжеты смешивались в голове в одно сплошное, серое пятно.

Потом я с тоской подошла к гардеробной. Моё внимание привлекло то самое красное платье, висевшее в дальнем углу, словно изгой. Я достала его, ощутив под пальцами прохладный, скользкий шёлк. Затем принялась подбирать украшения. Платина? Золото? Бриллианты? Мне было всё равно. Всё это богатство казалось фальшивым, как и моя роль. Я перебирала серьги и колье, словно костюмер, готовящий реквизит для актрисы.

Затем настал черёд поиска идей для причёски. Я листала «Pinterest», разглядывая фотографии улыбающихся девушек с небрежными, но идеально уложенными пучками. Они выглядели так естественно и счастливо… Я попыталась повторить, но волосы не слушались, выбивались, и в итоге я с досадой снова собрала их в свой обычный небрежный узел. Всё это было сизифовым трудом. Подготовка к очередному спектаклю.

Ближе к четырём вечера объявился Северин. Вернее, его голос, прозвучавший из моего телефона, разорвав тишину. Обычно он не звонил, ограничиваясь парой сухих сообщений в мессенджере: «Встреча в 19:00. Будь готова к 18:30». Но сегодня – стало исключением.

– Освобожусь через час, будь готова. Я позвоню, когда буду подъезжать, – произнёс он своим ровным, лишённым эмоций голосом.

– Поняла, – так же монотонно ответила я.

– И да, – он сделал крошечную паузу. – Лучше не красное. Надень белое.

И на этом всё. Он сбросил вызов, даже не дождавшись моего ответа. Я опустила телефон, глядя на потемневший экран.

И теперь сиди, Апрелия, и придумывай новый макияж и причёску с нуля. Ну что может быть лучше?!

Он даже не представляет, каково это – в последний момент менять весь образ, к которому ты мысленно готовилась весь день. Но его слово – закон.

На удивление, решение пришло быстро, рождённое желанием поскорее со всем этим покончить. Нюдовый, почти невидимый макияж, а-ля пресловутый «clean girl», подчеркивающий естественность, которой я не чувствовала, и небрежный, низкий пучок, в который я собрала волосы за пять минут. Пусть думают, что я такая вся естественная и непринуждённая.

Ирония судьбы.

Готовясь, я крутилась перед зеркалом в полный рост, рассматривая себя со всех сторон. Стройная фигура в белом, струящемся платье, светлые волосы, собранные в элегантный пучок, лицо с правильными чертами. Я выглядела неотразимо. И это знала не только я одна. Часто слышала от партнёров по бизнесу мужа, пожилых, обременённых деньгами и властью мужчин, что я очень привлекательная, что Северину несказанно повезло. Это, безусловно, льстило, будило в мне что-то женское, тщеславное. Но в тайне, в самых потаённых глубинах души, я всегда надеялась, что хоть раз, хоть одним взглядом, одним словом Северин даст понять, что и он считает также. Что он видит не просто красивую картинку, а меня. Но он всегда либо молчал, либо, если комплимент звучал в его присутствии, ограничивался простым, вежливым «спасибо», произнесённым тем же тоном, каким благодарил официанта за поданное блюдо.

Время неумолимо близилось к пяти. Северин, как и обещал, прислал сообщение: «Выходи. Жду в машине». Я накинула тёплое пальто, взяла клатч и на секунду задержалась в прихожей, глядя на своё отражение в зеркале.

Холодная, безупречная кукла. Идеальная жена для показа.

Спускаясь на лифте, я уже знала, каким будет путь. Он пройдет, по обыкновению, в абсолютной, давящей тишине. Никаких разговоров. Никаких взглядов. Только гудение мотора, и за окном мелькали огни родного, но такого чужого, равнодушного города. Потому что мы были чужими друг другу. Два одиноких острова в одном океане лжи и условностей. И в этом, как ни парадоксально, заключалось наше единственное общее, отточенное до совершенства искусство.

Искусство быть чужими

Глава 2. Презентация

Машина плавно подкатила к подъезду стеклянной высотки, чей холодный блеск вторил ледяной вежливости моего мужа. Северин вышел и открыл мне дверцу. Его движение было отточенным, автоматическим. Он учтиво подал руку, помогая мне выбраться из мягкого кожаного салона «железной кареты». Его пальцы едва коснулись моей ладони, прикосновение было кратким и безразличным, как ритуал, лишённый смысла. Хоть он и был всегда холоден – его безупречным манерам было не отказать. Это была часть его образа, безупречного – как и всё, к чему он прикасался.

Войдя в здание, я ощутила, как воздух внутри густой и душный, наполненный смесью дорогого парфюма, хлопкового аромата и едва уловимого запаха денег и власти. Народу собралось немало – десятки людей в безупречных костюмах и вечерних платьях создавали гулкий, многоголосый гомон. Я скользнула взглядом по толпе, узнавая пару лиц. Партнеров у компании мужа становилось все больше, их лица сливались в однородную массу успешных и целеустремлённых «воротничков». Раньше я ещё пыталась запоминать их имена, вникать в суть их бизнеса, но очень скоро поняла тщетность этих усилий. Я была здесь статистом, декорацией, и мое мнение или знания никого не интересовали.

– Северин Владиславович, добрый вечер! Мы вас уже заждались. Апрелия Леонидовна, моё почтение, – как по мановению волшебной палочки перед нами возник Владислав, личный помощник Северина.

Он был воплощением аккуратности: строгий костюм, сидящий безупречно, светлые, почти блондинистые волосы, зачёсанные гелем назад. На носу с горбинкой покоились очки в тонкой металлической оправе, но даже они не могли скрыть доброжелательный блеск его серых глаз. В неформальной обстановке, редкой, как солнечное затмение, Влад обращался к нам по именам. Но здесь, под прицелом сотен глаз, он был образцом почтительности. Статус Северина не позволял фамильярностей никому из подчиненных, даже тет-а-тет. Исключение делалось лишь для Влада, и это было скорее снисхождением, чем правилом.

– Здравствуйте, Владислав, – я натянула на лицо улыбку, привычную и безжизненную, как манекен на витрине.

Северин же в ответ лишь кивнул коротко и деловито. Этот кивок был больше, чем просто приветствие, – он был демонстрацией иерархии, молчаливым напоминанием всем присутствующим о его положении. В общем-то, он имел на это полное право. Это был его вечер, его триумф, и он владелец всего, что происходило в этих стенах.

Не прошло и двух минут, как его внимание от меня уплыло. Он растворился в толпе, его мощная фигура притягивала к себе инвесторов и партнеров, как магнит. Я осталась стоять одна, чувствуя себя прозрачной. Как же это в его стиле… Так было, есть, и, похоже, так будет всегда. Жена никогда не была в его приоритете – ни на работе, ни, что уж там скрывать, дома.

Решив не теряться в ситуации и не стоять столбом, я принялась искать в толпе хоть какой-то отвлекающий манёвр. И мой взгляд упал на знакомое лицо – Оксана Венцкус, моя старая знакомая ещё со школьных времён. Мы не были близки, наши пути разошлись сразу после выпуска, но сейчас её присутствие казалось глотком свежего воздуха.

Она не была той, кого заметишь в толпе первой. Невысокая, с мягкими, почти кукольными чертами лица, вся в веснушках, с огненно-рыжими волосами, собранными в небрежный пучок. Её карие глаза, тёплые, как янтарь, смотрели на мир с лёгкой неуверенностью. В её внешности не было того отполированного до блеска гламура, что окружал нас здесь. Не было и намёка на силикон или гиалуронку, коими изобиловали остальные гости. Нас с ней, наверное, можно было считать представительницами редкой здесь породы – натуральных. И глядя на неё, я с горькой иронией подумала, что сама-то я в этой натуральности давно усомнилась. Разве может быть натуральным тот, кто день за днём играет роль?

– Оксана, здравствуй! – подойдя к ней, я постаралась вложить в голос искреннюю радость и, к своему удивлению, смогла расслышать её остатки. – Сколько лет, сколько зим! Давно не виделись. Что ты тут делаешь?

– Привет, Лия! – её лицо озарила та самая, добрая и немного застенчивая улыбка, что я помнила со школы. – Да, давненько не виделись. Я здесь с братом… ну, как с братом. С другом, в общем. История долгая, не будем вдаваться в подробности. Сама какими судьбами?

– Я с мужем. Это мероприятие организовано его компанией. – Ответила я и тут же почувствовала, как фраза «его компанией» почти застряла в горле. Произносить это было неловко – звучало пафосно и самодовольно, будто я кичилась его статусом.

– Да ладно, Лия, ты замужем? – глаза Оксаны округлились от искреннего удивления. – А я-то думала, ты из тех, кто яро против ранних браков.

Меня даже обрадовало, что она зацепилась именно за факт замужества, а не за личность моего мужа. В отличие от большинства здешних гостей – для неё я была в первую очередь Лией, а не миссис Македонская. Это невероятно отличало её от остальных и вызывало тихую благодарность.

– Была когда-то против, – пожала я плечами, стараясь говорить максимально легко. – Но, как видишь, со временем всё меняется.

И это была чистая правда. Я мечтала о свадьбе лет в двадцать восемь, не раньше, представляя себе зрелое, осознанное решение. Но судьба, эта вечная шутница, распорядилась иначе, и вот в двадцать на моём пальце уже красовалось обручальное кольцо. И с каждым днём, прожитым под одной крышей с Северином, я всё больше убеждалась в извращённом чувстве юмора той самой судьбы.