Траектория вымирания

– Вы определили его значение?

– Частично. – Танака вывела рядом несколько контекстных примеров. – Проблема в том, что этот символ… многозначен. В разных контекстах он несёт разные оттенки смысла. Но есть базовое значение, которое прослеживается везде.

– Какое?

– Предупреждение. – Танака произнесла это слово тихо, почти благоговейно. – Или, точнее, «важное сообщение, требующее внимания». В некоторых контекстах – «опасность». В других – «знание, которое необходимо передать».

– То, что вы раньше интерпретировали как «бегите»?

– Это был… поспешный вывод. Теперь я вижу, что всё сложнее. – Танака переключила экран. – Смотрите. После универсального маркера обычно идёт идентификатор источника – название цивилизации или автора. А затем – вот это.

На экране появилась новая последовательность символов – более длинная, более сложная.

– Это повторяется в шестистах восьмидесяти трёх источниках из семисот двенадцати. Почти у всех. И я смогла частично расшифровать её.

Танака вывела перевод рядом с оригиналом.

«[Предупреждение/знание] – [от/источник] [идентификатор] – [об/относительно] [множественное/все] [конец/прекращение] – [причина/источник] [они/те] [приходить/являться] – [время/период] [циклическое/повторяющееся] – [память/запись] [сохранить/передать] [для/ради] [следующие/будущие]»

Изабель вчитывалась в текст, пытаясь сложить смысл из фрагментов.

– Предупреждение об конце… причина – «те, кто приходит»… циклически… сохранить память для будущих…

– Они все говорят одно и то же, – подтвердила Танака. – Разными словами, с разными нюансами, но суть одна. Существует нечто, что приходит циклически и вызывает «конец». И эти записи созданы, чтобы предупредить тех, кто придёт после.

– «Те, кто приходит»… – Изабель вспомнила слова голограммы, слова существа из корабля-левиафана. – Стиратели. Так их называла… так их называла голограмма моей матери.

– Я нашла аналоги этого термина в нескольких источниках. – Танака вывела ещё один список. – Разные цивилизации использовали разные названия: «очистители», «обнулители», «волна», «тишина», «забвение». Но все они описывают одно явление.

– Что именно они описывают? Как оно работает?

Танака покачала головой.

– Вот тут начинаются проблемы. Описания… противоречивы. Или, возможно, мы просто не понимаем контекст. Вот, например…

Она вывела на экран несколько фрагментов.

«[Они/те] [не-убивать/не-разрушать] – [они/те] [стирать/удалять] – [реальность/существование] [забывать/терять] [что/это] [было/существовало]»

«[Звёзды/свет] [исчезать/прекращаться] – [не/отрицание] [взрыв/разрушение] – [просто/только] [отсутствие/небытие] – [как/словно] [никогда/не] [было/существовало]»

«[Память/запись] [меняться/искажаться] – [прошлое/история] [переписывать/изменять] – [те/кто] [помнил/знал] [забывать/терять] – [доказательство/след] [исчезать/стираться]»

Изабель читала, и с каждой строкой холод внутри неё усиливался.

– Они не уничтожают… они стирают. Заставляют реальность забыть, что что-то существовало.

– Да. И это… – Танака замялась. – Это не имеет смысла с точки зрения физики. Как можно «стереть» звезду? Заставить Вселенную «забыть» о ней? Это противоречит всему, что мы знаем о причинно-следственных связях.

– Но они видели это. Семьсот цивилизаций, разделённых миллионами лет – все описывают одно и то же.

– Именно это меня и пугает.

Изабель встала, прошлась по лаборатории. Мысли метались, пытаясь уложить невозможное в рамки понятного.

– МОРФЕЙ, – позвала она.

– Слушаю, доктор Шань.

– Ты анализировал эти данные параллельно с доктором Танакой?

– Да. Я провожу независимую верификацию переводов и статистический анализ паттернов.

– Какова вероятность того, что все эти описания – результат массовой галлюцинации? Культурного заимствования? Или просто совпадения?

Пауза.

– Вероятность случайного совпадения такого количества независимых источников, использующих идентичные или близкие формулировки для описания одного явления, составляет менее одной квадриллионной. Это статистически невозможно.

– А культурное заимствование?

– Для этого необходим контакт между цивилизациями. Анализ временных интервалов и пространственного распределения источников показывает, что большинство из них не могли иметь прямого или даже опосредованного контакта. Они разделены миллионами лет и тысячами световых лет.

– Значит…

– Значит, они описывают реальное явление, – закончил МОРФЕЙ. – Нечто, что происходило неоднократно на протяжении миллионов лет и затрагивало цивилизации по всей галактике.

Изабель остановилась у иллюминатора. За стеклом простирался Некрополь – тысячи мёртвых кораблей, молчаливых свидетелей катастрофы.

– Они бежали, – сказала она тихо. – Все они. Бежали от этого… от Стирателей. Собрались здесь, на краю Солнечной системы. И всё равно…

– Всё равно погибли, – закончила Танака. – Или были стёрты. Если верить записям – это не одно и то же.

Следующие несколько часов Танака демонстрировала свои находки, а Изабель слушала, задавала вопросы, пыталась собрать картину из осколков.

Архив был структурирован не хронологически – это было бы слишком просто – а тематически. Информация группировалась вокруг ключевых концепций, и первой, самой важной концепцией была угроза.

– Я выделила несколько основных тем, – объясняла Танака, выводя на экран диаграмму. – Первая – описание самих Стирателей. Вторая – история предыдущих «очищений». Третья – попытки противодействия. Четвёртая – это место, Некрополь, его назначение. И пятая… – она помедлила.

– Что?

– Пятая тема – карты. Маршруты. Навигационные данные.

Изабель нахмурилась.

– Карты чего?

– Всего. – Танака переключила экран. – Смотрите.

На мониторе появилось изображение – сложная трёхмерная структура, состоящая из точек и линий. Изабель не сразу поняла, на что смотрит, а потом…

– Это галактика, – выдохнула она.

– Да. Наша галактика. Млечный Путь. Изображение из архива возрастом около полутора миллионов лет.

Карта была невероятно детальной – миллиарды звёзд, сгруппированных в спиральные рукава, скопления, туманности. Танака увеличила один из участков, и Изабель увидела знакомые очертания.

– Это… Орион?

– Рукав Ориона. Наше местоположение. – Танака указала на точку. – А вот здесь – Солнце.

Солнце было отмечено особым символом – не таким, как другие звёзды. Изабель присмотрелась.

– Что это за обозначение?

– Я не уверена. Но такое же обозначение используется для нескольких других звёзд в галактике. – Танака вывела список. – Семнадцать звёзд, разбросанных по разным рукавам. Все отмечены одинаково.

– Что у них общего?

– Вот это я и пытаюсь понять. – Танака переключилась на другую карту. – Это изображение из другого источника, возраст – около восьмисот тысяч лет. Другая цивилизация, другой стиль картографии. Но смотрите…

На новой карте галактика была изображена иначе – более схематично, с акцентом на определённые участки. Но Солнце снова было отмечено. Тем же способом.

– И вот ещё, – Танака вывела третью карту, четвёртую, пятую. – Все источники, содержащие навигационные данные – а их более двухсот – отмечают Солнце особым образом. Независимо от эпохи, независимо от происхождения.

– Почему?

– Я думала, что это точка сбора. Место, куда направляются беженцы. – Танака покачала головой. – Но это не объясняет, почему карты такие древние. Самая старая – почти три миллиона лет. Тогда человечества ещё не существовало. Солнечная система была просто… звездой среди миллиардов других.

– Значит, дело не в нас.

– Нет. Дело в чём-то, что связано с этим местом. С этой областью пространства. – Танака снова вывела карту галактики. – И вот тут начинается самое интересное.

Она увеличила изображение, и Изабель увидела то, чего не замечала раньше. Линии. Сотни линий, исходящих из разных точек галактики и сходящихся к одному месту.

– Маршруты, – поняла она.

– Да. Маршруты бегства. Траектории кораблей, направлявшихся сюда за последние несколько миллионов лет. – Танака провела пальцем по экрану, отслеживая линии. – Они шли отовсюду. Из центра галактики. С противоположного края. Из соседних рукавов. Все – к одной точке.

– К Солнцу.

– К окрестностям Солнца. Точнее – к этому месту. К Облаку Оорта. К Некрополю.

Изабель смотрела на карту, и масштаб происходящего постепенно проникал в сознание. Миллионы лет. Сотни цивилизаций. Тысячи кораблей. И все они – все без исключения – летели сюда.

– Почему? – спросила она, хотя знала, что Танака не может ответить. – Почему именно сюда?

– Я нашла несколько упоминаний, – сказала нейролингвист. – Но они… неясные. Смотрите.

Она вывела на экран текстовый фрагмент.

«[Место/область] [особое/уникальное] – [пространство/время] [иное/другое] – [тень/укрытие] [от/против] [они/те] – [здесь/тут] [возможность/шанс] [скрыться/спрятаться]»

– «Пространство-время иное», – прочитала Изабель. – Что это значит?

– Не знаю. Но эта формулировка повторяется в нескольких источниках. Как будто здесь, в окрестностях Солнца, пространство-время имеет какие-то особые свойства. Свойства, которые делают это место… безопаснее?

– Безопаснее для чего?

– Для укрытия от Стирателей.

Изабель снова посмотрела на карту. Линии маршрутов сходились к Солнцу, как спицы к ступице колеса. Как паломники к святыне. Как беженцы к последнему убежищу.

– Но они не спаслись, – сказала она. – Все эти корабли, все эти цивилизации – они добрались сюда и погибли.

– Или были стёрты. – Танака помедлила. – Но есть кое-что ещё. Одна деталь, которую я заметила только час назад.

– Какая?

Танака переключила экран. На нём появилась временная шкала – длинная, охватывающая миллионы лет.

– Я нанесла на график все датированные записи из архива. Каждая точка – отдельный источник, отдельная цивилизация. – Она указала на распределение точек. – Видите паттерн?

Изабель всмотрелась. Точки не были распределены равномерно – они группировались в кластеры, между которыми зияли пустые промежутки.

– Волны, – сказала она. – Они приходили волнами.

– Именно. Периоды активного прибытия – когда сюда стекались десятки кораблей. И периоды затишья – когда не прибывал никто.

– Какова периодичность?

– Вот тут и начинается самое странное. – Танака вывела числовые данные. – Интервалы между волнами варьируются, но в среднем составляют от трёхсот до пятисот миллионов лет.

Изабель нахмурилась, пытаясь осмыслить цифру.

– Триста-пятьсот миллионов лет? Между волнами беженцев?

– Да. И это совпадает с тем, что мы знаем о так называемых «массовых вымираниях» в земной истории. – Танака вывела ещё одну диаграмму. – Ордовикско-силурийское вымирание – примерно 450 миллионов лет назад. Девонское – 375 миллионов. Пермское – 252 миллиона. Триасовое – 201 миллион. Меловое – 66 миллионов.

– Вы хотите сказать…

– Я не хочу ничего сказать. Я просто показываю корреляцию. – Танака посмотрела на Изабель. – Но если эта корреляция реальна… если «очищения» Стирателей как-то связаны с массовыми вымираниями на Земле…

– То последнее было 66 миллионов лет назад, – закончила Изабель. – И следующее…

– Следующее может быть скоро. По космическим меркам – очень скоро.

Изабель вышла из лаборатории на несколько минут – ей нужен был воздух. Не настоящий воздух, конечно, – на корабле весь воздух был рециркулированным, – но хотя бы смена обстановки.

Коридоры «Реквиема» были пусты в этот час. Большая часть экипажа спала, и только вахтенная смена несла дежурство на ключевых постах. Изабель шла, не особо задумываясь о направлении, и ноги сами принесли её к обзорной палубе.

Некрополь раскинулся за стеклом – бесконечное поле мёртвых кораблей, освещённое тусклым светом далёкого солнца. Силуэты казались неподвижными, но Изабель знала: каждый из них медленно дрейфовал, увлекаемый слабыми гравитационными потоками. Танец мертвецов, растянутый на миллионы лет.

Все дороги ведут к Солнцу.

Эта мысль не отпускала её. Сотни цивилизаций, разбросанных по галактике, – все они знали об этом месте. Все они считали его убежищем. И все они направились сюда, когда пришла угроза.

Почему?

Что такого особенного в окрестностях Солнца, что делает их «укрытием от Стирателей»? Земля – ничем не примечательная планета у ничем не примечательной звезды на периферии ничем не примечательной галактики. Так считалось всегда. Так учили в школах, так писали в учебниках.

Но древние карты говорили иное. На них Солнце было отмечено особым знаком. Выделено среди миллиардов других звёзд.

«Пространство-время иное».

Что это значит? Какая-то физическая аномалия? Искривление метрики? Что-то, что человечество не обнаружило за столетия наблюдений?

Или что-то, что было скрыто намеренно?

– Не спится?

Голос заставил её обернуться. Воронов стоял в дверях обзорной палубы – тоже без сна, судя по измученному лицу.

– Слишком много думаю, – ответила она.

– О чём?

– Обо всём. – Изабель снова повернулась к иллюминатору. – Капитан, вы когда-нибудь задумывались о том, почему человечество до сих пор не встретило инопланетян?

– Парадокс Ферми?

– Да.

Воронов подошёл, встал рядом с ней.

– Задумывался. Как и все, кто работает в космосе. – Он помолчал. – Раньше я считал, что ответ прост: космос слишком велик. Расстояния слишком огромны. Цивилизации могут существовать, но никогда не встретятся – как корабли в океане, которые проходят мимо друг друга в тумане.

– А теперь?

Воронов кивнул на Некрополь за стеклом.

– Теперь я знаю, что ответ другой. Цивилизации существовали. Тысячи их. Но что-то их уничтожило. Или… стёрло.

– Танака расшифровала часть архива, – сказала Изабель. – Там есть карты. Навигационные данные. Все маршруты ведут сюда – к Солнечной системе.

– Почему?

– Мы не знаем. Но записи говорят о «пространстве-времени ином». О чём-то, что делает это место особенным. Возможно – безопасным.

– Безопасным от чего?

– От Стирателей. – Изабель повернулась к нему. – Капитан, вы понимаете, что это значит? Если человечество существует до сих пор… если мы не были «стёрты», как остальные… возможно, это потому, что мы находимся в защищённой зоне. В убежище.

Воронов смотрел на неё молча. Его лицо было непроницаемым, но в глазах читалась тревога.

– И что произойдёт, – спросил он медленно, – когда эта защита перестанет работать?

Изабель не ответила. Она не знала ответа.

Когда она вернулась в лабораторию, Танака уже работала над новым набором данных.

– Нашла кое-что ещё, – сообщила нейролингвист, едва Изабель переступила порог. – О природе этого места. О том, почему оно «особенное».

– Показывайте.

Танака вывела на экран серию изображений – схематичных, абстрактных, но с узнаваемыми элементами.

– Это диаграммы из нескольких источников. Все они изображают одно и то же – структуру пространства-времени в окрестностях определённых звёзд.

Изабель всмотрелась. На диаграммах были показаны концентрические окружности – или сферы, если учитывать трёхмерность, – окружающие центральную точку.

– Что это?

– Насколько я понимаю – это визуализация того, что они называют «тенью». Или «складкой». – Танака указала на центральную точку. – Вот здесь – звезда. Солнце, в нашем случае. А вот это… – она обвела пальцем окружности, – …это области изменённой метрики пространства-времени.

– Изменённой как?

– Сложно сказать без понимания их физики. Но из контекста следует, что эти «складки» создают… помехи. Искажения. Что-то, что мешает Стирателям обнаружить объекты внутри.

– Как камуфляж?

– Возможно. Или как глушилка радаров. – Танака переключила экран. – Но вот что интересно. Смотрите на эту запись.

На экране появился текстовый фрагмент – более длинный и сложный, чем предыдущие.

«[Укрытие/тень] [не/отрицание] [вечное/постоянное] – [сила/интенсивность] [убывать/слабеть] [с/через] [время/период] – [когда/если] [яркость/сигнал] [разум/цивилизация] [превышать/перекрывать] [укрытие/тень] – [они/те] [замечать/обнаруживать] – [приходить/являться]»

Изабель прочитала текст дважды, пытаясь уложить в голове смысл.

– Укрытие не вечно… сила убывает… когда «яркость разума» превышает «тень»…

– Они говорят о пороге, – объяснила Танака. – Укрытие работает, пока цивилизация внутри него достаточно «тихая». Но если она становится слишком развитой, слишком «яркой» – она начинает «светить» сквозь защиту. И тогда Стиратели её замечают.

– «Яркость разума»… что это? Технологический уровень?

– Возможно. Или население. Или что-то ещё – какой-то параметр, который мы не понимаем. Но суть ясна: защита имеет предел. И когда этот предел превышен…

– …приходят Стиратели.

– Да.

Изабель отошла от экрана. Мысли кружились в голове, складываясь в картину, которую она не хотела видеть.

Человечество развивалось. Строило города, корабли, колонии на других планетах. С каждым десятилетием – всё больше людей, всё больше технологий, всё больше «шума».

Становилось всё «ярче».

И где-то там, за пределами понимания, что-то ждало. Что-то, что замечало «яркие» цивилизации и стирало их из существования.

– Танака, – сказала Изабель медленно. – Есть в архиве что-нибудь о том, как определить этот порог? Как узнать, когда мы его превысим?

Нейролингвист покачала головой.

– Пока не нашла. Но я ищу. – Она помедлила. – Хотя…

– Что?

– Есть одна деталь, которая меня беспокоит. – Танака вывела на экран временную шкалу – ту самую, с волнами беженцев. – Смотрите на последний кластер. Самую «молодую» волну прибытий.

Изабель всмотрелась. Последний кластер располагался около отметки в пятьдесят тысяч лет – корабль-скат и несколько других относительно «новых» объектов.

– Что с ним не так?

– Сам по себе – ничего. Но если посмотреть на интервалы… – Танака указала на промежутки между кластерами. – Среднее время между волнами – 300-500 миллионов лет. Но последняя волна была всего 50 тысяч лет назад.

– И?

– И после неё – ничего. Никаких новых прибытий. За 50 тысяч лет – ни одного корабля.

Изабель нахмурилась.

– Может, просто не было беженцев? Если цикл очищения закончился…

– Или, – Танака посмотрела на неё, – цивилизации просто не успевали долететь. Стиратели добирались до них раньше, чем они достигали убежища.

Пауза.

– Вы хотите сказать…

– Я хочу сказать, что цикл, возможно, уже идёт. Давно идёт. Пятьдесят тысяч лет – это мгновение по космическим меркам. – Танака снова посмотрела на экран. – Может быть, последние беженцы – не «последние», а «первые». Первые, кто заметил начало нового очищения. Первые, кто успел бежать.

– А остальные?

– Остальные были стёрты. До того, как смогли собрать вещи и уйти.

Изабель потребовала перерыв. Не для себя – для Танаки. Нейролингвист была на грани истощения, и никакие открытия не стоили её здоровья.

– Два часа сна, – сказала Изабель тоном, не допускающим возражений. – Потом возвращайтесь.

Танака хотела спорить, но посмотрела на своё отражение в погашенном экране – и согласилась.

Оставшись одна, Изабель продолжила изучать данные. МОРФЕЙ помогал – выделял повторяющиеся паттерны, предлагал варианты перевода, сопоставлял информацию из разных источников.

Картина постепенно прояснялась. И чем яснее она становилась, тем страшнее выглядела.

Стиратели – если так их называть – были не существами в привычном понимании. Записи описывали их как «процесс», «явление», «волну». Они не приходили откуда-то извне – они возникали из самой ткани реальности, когда определённые условия были соблюдены.

Какие условия? Этого записи не объясняли – или объяснения были слишком сложны для понимания.

Но результат был описан детально. Подробно. С ужасающей точностью.

Стиратели не убивали. Они делали так, что жертвы никогда не существовали. Звёзды гасли – но не взрывались, а просто переставали быть. Записи менялись – тексты, изображения, даже воспоминания. Вселенная «забывала» о том, что было стёрто, и перестраивалась так, словно этого никогда не было.

Как это было возможно? Записи не давали ответа. Только метафоры, образы, попытки описать непостижимое.

«[Они/те] [существовать/быть] [в/между] [моментами/мгновениями] – [где/там] [время/причинность] [не/отрицание] [течёт/работает] – [оттуда/из-там] [воздействовать/влиять] [на/к] [реальность/всё]»

Между моментами. Там, где время не течёт. Изабель пыталась представить это – и не могла. Её разум, сформированный в мире причин и следствий, отказывался вмещать концепцию, которая противоречила самим основам.

– МОРФЕЙ, – позвала она.

– Слушаю.

– Есть ли в нашей физике что-нибудь, что соответствует этим описаниям? «Между моментами», «где время не течёт»?

Пауза.

– В квантовой механике существует концепция мгновенных состояний – точек, где система существует в суперпозиции до коллапса волновой функции. Теоретически, в эти мгновения классическое понятие времени не применимо.

– Это может быть объяснением?

– Маловероятно. Квантовые эффекты работают на субатомном уровне. Масштабирование их до галактических размеров противоречит всему, что мы знаем.

– Но записи говорят именно об этом.

– Да. Что может означать одно из двух: либо наше понимание физики неполно, либо записи содержат метафоры, которые мы интерпретируем слишком буквально.

– Или, – добавила Изабель тихо, – и то, и другое.

Танака вернулась через три часа – больше, чем Изабель требовала, но всё ещё недостаточно. Впрочем, возражать было бесполезно. Нейролингвист горела тем же огнём, что и сама Изабель: жаждой знания, которая перевешивала потребность в отдыхе.

– Я кое-что обдумала, пока лежала, – сказала Танака, занимая своё место за терминалом. – Насчёт карт.

– Что именно?

– Мы видели маршруты к Солнечной системе. Сотни линий, сходящихся к одной точке. Но я не проверяла другое.

– Что – другое?

– Маршруты от Солнечной системы. – Танака начала вводить команды. – Если это место – убежище, если сюда бежали… куда они собирались идти дальше? Оставаться здесь навсегда?

Это был хороший вопрос. Изабель не думала об этом раньше – слишком сосредоточилась на прибытии, не на отбытии.

– МОРФЕЙ, – сказала Танака. – Есть ли в навигационных данных архива маршруты, исходящие из окрестностей Солнца?

– Сканирую… – пауза. – Обнаружено триста семьдесят два маршрута, исходящих из области Облака Оорта. Направления: различные участки галактики. Но… – снова пауза. – Все маршруты заканчиваются в одной общей точке.

Изабель и Танака переглянулись.

– Покажи, – сказала Изабель.

На экране появилась карта галактики – та же, что они видели раньше, но теперь с новым набором линий. Красные маршруты исходили из отмеченной точки – Солнечной системы – и расходились веером… но затем изгибались, сходились, и все вместе упирались в одну область.

– Что это за место? – спросила Танака.

– Межгалактическое пространство, – ответил МОРФЕЙ. – Точка находится приблизительно в восьмидесяти тысячах световых лет от галактического центра, за пределами основного диска. В области, которую мы называем «галактическим гало».

– Там есть что-нибудь?

– По нашим данным – нет. Это «пустая» область: очень низкая плотность звёзд, практически отсутствие межзвёздного газа. Но…

– Но?

– Но карты из архива указывают на наличие объекта в этой точке. Объекта, который наши инструменты не фиксируют.

Изабель уставилась на экран. Все маршруты – все триста семьдесят два – вели из Некрополя к одной и той же точке в пустоте.

– Они собирались лететь туда, – сказала она. – После прибытия сюда – дальше, к этой точке.

– Но не долетели, – добавила Танака. – Все корабли остались здесь. В Некрополе.

– Почему?

– Возможно, не успели. Или что-то помешало.

– Или… – Изабель замолчала, обдумывая третий вариант.

– Или что?

– Или конечная точка больше не существует. Была стёрта вместе с теми, кто туда добрался.

Тишина.

– МОРФЕЙ, – сказала Танака. – Можешь определить примерный возраст этих маршрутов? Когда они были проложены?

– Датировка затруднена. Но на основе косвенных данных – ссылок на другие записи с известным возрастом – большинство маршрутов были созданы в период от пятидесяти до ста тысяч лет назад.

– Последняя волна беженцев.

– Да.

Изабель встала, подошла к экрану. Карта галактики медленно вращалась перед ней – миллиарды звёзд, тысячи световых лет, и одна точка в пустоте, куда никто так и не добрался.

– Что там было? – спросила она, ни к кому конкретно не обращаясь. – Что они надеялись найти?