Хранитель для чужой жены

– Мы поговорим с вами по отдельности. С каждым. Я хочу знать все, что вы знаете. И не беспокойтесь, я умею слушать.

С этими словами я перевела выразительный взгляд на Миранду и улыбнулась:

– Даже когда мне лгут.

Она склонила голову, как учили. Но на ее лице не отразилось ни единой эмоции.

Когда я вышла из зала, солнце уже садилось. Широкий коридор утопал в длинных тенях, и под его каменными сводами чадили факелы.

Я прижала руку к животу.

– Видишь? – прошептала. – Мы не дадим себя сломать.

Ребенок не ответил. Он был еще слишком мал, чтобы даже я, мать, ощущала его присутствие. Но мне пока хватало того, что он есть.

В сопровождении Миранды я двинулась к своим покоям. Впереди ждал ужин в компании свекрови и золовок. Я ломала голову, как избежать их общества, когда в проходе показалась знакомая фигура.

Она неторопливо двигалась мне навстречу. Будто не шла, а плыла в сопровождении слуг. Высокая, статная, с открытыми плечами, белеющими в пене кружев, и блестящими черными локонами, в которых сверкали рубины.

Я бы решила, что это придворная леди случайно залетела в Минрах прямо с королевского бала. Слишком уж пышным и неуместным смотрелся ее наряд.

Но нет, это была всего лишь моя золовка. Сестра Гидеона. Графиня Малена Рингроу.

Она остановилась, не дойдя до меня пары шагов. Сделала знак сопровождающей ее горничной, и та с поклоном отступила к стене. А вот Миранда не двинулась с места. Осталась стоять у меня за спиной.

Взгляд графини скользнул по моему лицу и одежде. Медленно, как лезвие ножа по коже.

Глаза у нее были необычайно красивые, орехово-карие, осененные длинными черными ресницами. Глаза лани. За которыми пряталась хищница.

– Значит, ты решила поиграть в хозяйку?

Никаких приветствий. Никаких притворных улыбок. Только холод, облитый ядом иронии.

Я выпрямила спину.

– Я не играю, миледи. Я замужем за вашим братом. Это дает мне право распоряжаться замком.

– Временно, – отрезала она. – Очень временно.

Я не позволила себе опустить взгляд. Пусть смотрит. Пусть знает – я не отступлю.

– Ваше беспокойство обо мне достойно уважения, леди Малена. Но не переживайте. Я справлюсь со взятыми на себя обязательствами.

– С чего ты взяла, что я о тебе беспокоюсь? – золовка тихо рассмеялась. Смех у нее был странный – будто она нервничала, но тщательно это скрывала. – Ты здесь никто! Твое дело – быть подстилкой моего брата.

Я сжала кулаки так, что ногти вонзились в ладони.

Она же удовлетворенно продолжила:

– Это единственное, что тебе позволено в этом доме. А будешь лезть не в свои дела, я все расскажу Гидеону. Скажу, что ты нарушаешь покой замка. Смущаешь слуг и подрываешь его авторитет. Поверь, мой брат меня послушает и отправит тебя туда, где тебе самое место. В подвал. Под замок. Без света и окон.

Змея даже не скрывала, что она змея. Чувствовала свою безнаказанность или боялась?

– Как пожелаете, – я сделала вежливый книксен, признавая ее главенство. – Можете избавиться от меня прямо сейчас, только помните: седьмая – не значит последняя. Меня не станет – и Гидеон женится снова. И снова. До тех пор, пока не родится законный наследник. А вы будете все так же следить за чужими женами и все так же надеяться, что однажды Минрах достанется вашему сыну.

Она резко втянула ртом воздух.

Значит, я не ошиблась. Мысль о герцогской короне, уплывающей в чужие руки, не дает ей покоя.

– Ты угрожаешь мне? – процедила она.

– Нет, что вы! Разве я смею?

В доказательство своих слов я смиренно склонила голову.

Между нами повисла напряженная пауза. Она длилась пару мгновений, пока наконец Малена не отступила на шаг. Ее ненавидящий, пронизывающий до костей взгляд сосредоточился на моем животе.

– Прекрасно, – она сухо усмехнулась. – Играй в герцогиню, если хочешь. Наряды, ужины, слуги… Все это – пыль. Посмотрим, сколько ты продержишься, прежде чем это место переломит тебя. Как всех до тебя.

Она обошла меня и двинулась прочь, оставляя за собой шлейф из тяжелых духов и восточных благовоний.

Я осталась стоять посреди коридора с бешено колотящимся сердцем и головокружением от прилива эмоций. Даже забыла, что рядом находится Миранда. Пока та сама о себе не напомнила:

– Идемте, госпожа, уже поздно.

Глава 6

Сон не шел.

Я ворочалась в большой кровати, на мягких перинах, укрытая воздушным, невесомым, но при этом теплым одеялом. Подушки, в которые добавили ароматные травы, источали слабый запах лаванды.

Раньше он мне очень нравился, но сейчас раздражал. Как я ни пыталась уснуть, ощущала лишь нарастающую головную боль.

Мысль, что в этой постели до меня умерло пять женщин, пять предыдущих жен Минраха, гнала сон прочь.

Сквозь открытое окно пробивался желтый свет луны. Он отражался от резной решетки, дробился об нее и падал сложными узорами на стены и потолок спальни.

Я скользила взглядом вдоль этих линий, представляя, что ищу выход из лабиринта. Выход, который никак не находился…

Вдруг тишину ночи нарушил шорох шагов. Показалось, что скрипнула дверь и кто-то вошел в мои покои. Я приподнялась на локтях, чувствуя, как колотится сердце и шумит в ушах.

Неужели герцог? Пришел вновь поглумиться надо мной? Но зачем, если его семя уже дало плоды? Ничего большего он от меня не добьется.

Зашуршала ткань закрываемой занавески. А затем шаги замерли за моей дверью. Замерла и я, даже не осознавая, что не дышу. Лишь повторяла про себя молитву Всемогущему, просила дать мне сил, чтобы стойко перенести муку и не плакать, когда этот ужас вновь повторится.

Но Гидеон стоял за приоткрытой дверью и не спешил входить. Подглядывал за мной в небольшую щель. Будто нарочно медлил, доводя меня до безумия этим нескончаемым ожиданием.

Почти не моргая, я смотрела на дверь, ожидая, когда она отворится. И вдруг увидела маленькую тень. Она на мгновение застыла на пороге спальни, а затем деловито перебежала через комнату и скрылась под тяжелым резным шкафом.

Мышь!

Я рассмеялась. От испуга и напряжения. Вышло хрипло и слегка пугающе, нарушив тишину ночи. Однако я и не подумала прекращать, даже когда смех стал походить на истерический. Мне было необходимо выплеснуть наружу скопившийся во мне ужас ожидания.

Перепутала грозного герцога с маленькой мышкой! Это ведь действительно смешно. Жаль, что мне некому рассказать, чтобы посмеяться вместе.

Новая соседка меня не пугала. Уж лучше мышка, чем мой ненавистный супруг.

Я откинулась обратно на подушки, вдохнула сладковатый аромат трав и решила, что завтра же велю Миранде поменять их. Можно было и сейчас вызвать горничную. Сонетка вела в ее спальню. Миранда пришла бы, несмотря на глубокую ночь, я уверена.

Однако мне не хотелось ее видеть.

Я снова вернулась к узорам на потолке. Принялась бродить взглядом по зыбким линиям в поисках выхода из лабиринта. Постепенно замечая, как линии обретают объем, становятся темнее, подвижнее.

И вот уже юркие тени летают под потолком, спускаясь все ниже и ниже, постепенно обволакивая меня, подхватывая и вовлекая в свой чудный танец…

Будто издалека послышался голос. Кто-то смеялся:

– Я сделаю с вами обоими все, что захочу. И никто мне не помешает. Сегодня же, как только тебя отмоют, мы проведем брачный обряд. Я войду к тебе и сделаю все, чтобы ты понесла. Посмотрим, кого ты родишь. Если ублюдка от дракона, то вас обоих ждет смерть. Если ребенка с магией от меня – я дарую тебе жизнь. Будешь жить на цепи у моих ног, как шелудивая собака. Мне нужно много наследников, которым я передам свой дар. И ты будешь их рожать. Одного за другим. Пока не сдохнешь.

Я задрожала. Этот жестокий голос был мне знаком. Гидеон Минрах. Он сказал это там, на острове, прежде чем…

– Дайте мне меч!

Луч света прорезал тьму и осветил его фигуру. Он был похож на мрачную и смертельно опасную тень. Другая тень вложила клинок в его протянутую руку.

Нет. Нет! Нет!

Не надо снова переживать этот ужас. Прошу, пожалуйста, не надо. Я не хочу видеть это еще раз!

Не осознавая, что сплю, я металась на подушках, тонула в назойливом аромате лаванды и не могла вырваться из сна, повторяющего реальность. Реальность, которая почти убила меня.

Мои мольбы никто не слышал. Никто не позволил мне закрыть глаза или отвернуться. Снова, как и в тот раз, я смотрела, как меч пронзает грудь Авенара. Как солдаты хватают моего дракона за выкрученные руки и волокут прочь по земле, словно мешок. Как он исчезает в ярком солнечном свете, заливающем вход в пещеру.

А затем этот ужасный звук. Он грохотом горного обвала заполнил мое сознание, хотя на самом деле был тише шепота. Звук падения в воду. Едва слышный всплеск.

Из-под закрытых век потекли слезы, тонкими ручейками скатываясь на подушку. Аромат трав стал сильнее. Он проник даже в сон, отчего я вдруг осознала себя стоящей посреди бескрайнего поля, поросшего высокой цветущей лавандой. По ней проходили «волны», поднимаемые ветром. Куда ни глянь – только лаванда. Я словно оказалась посреди сиреневого моря.

Спину обожгло взглядом. Сердце дрогнуло, подсказывая, кто это может быть.

Не смея поверить, я обернулась.

Позади меня стоял он. Авенар. В тех самых холщовых штанах, с потеками крови на лице и груди.

Наверное, Всемогущий все-таки сжалился надо мной и позволил сделать то, чего я не сделала раньше.

– Я люблю тебя, – произнесла я отчетливо, глядя в лицо моему дракону. – Я люблю тебя, Эридан Авенар!

Пусть всего лишь во сне. Пусть он этого никогда не услышит. Однако мне безумно хотелось это сказать.

– Я тоже люблю тебя, Хлоя, – мягко улыбнулся дракон. – И нашего сына.

Нашего сына?

Я схватилась за грудь, пытаясь удержать выскакивающее сердце.

Слова Авенара коснулись меня теплым дыханием, проникли внутрь и заставили горло сжаться от огромной, всепоглощающей нежности.

– Я знала! – прошептала, глотая слезы. – Знала, что не ошиблась! Что ношу частичку тебя!

А затем сделала шаг к Авенару и сразу оказалась в его объятиях. Таких родных, таких крепких, необходимых. Мы стояли, прижавшись друг к другу, и не двигались. Наслаждались близостью. Я вдыхала запах любимого, тот самый, который помнила. Который так хотелось уловить, когда проходила вдоль окон, выходящих на взморье. И который явился во сне, когда я почти отчаялась снова его ощутить.

Неважно, что это сон. Неважно, сколько времени нам отпущено. Я хочу насладиться каждым мгновением…

– Хлоя… – произнес любимый.

Я подняла голову и вдруг поняла, что Авенар изменился. Теперь его голову венчала серебряная корона с крупными самоцветами в основаниях зубцов.

Корона лаэрда Лунного клана. Я поняла это сразу и чуть отстранилась, чтобы увидеть одежду. И снова угадала. Лохмотья исчезли. На Авенаре был непривычный моему глазу наряд: длинный камзол из белого атласа, украшенный серебряным шитьем. Это шитье повторяло контуры дракона, распахнувшего крылья. На поясе камзол стягивал широкий алый кушак, тоже вышитый серебром.

– Хлоя, – повторил мой дракон.

Он коснулся моего лица. Его ладонь была теплой.

– Ты жива, Хлоя, – сказал он, серьезно глядя мне в глаза. – Это еще не конец.

Я не могла говорить. Грудь сдавило, не давая дышать.

– Я жива, – выдохнула через силу. – Я жива, а ты – нет. Они убили тебя…

Он склонился, прижал лоб к моему.

– Не верь им. Не сдавайся. Я приду за тобой.

– Но ты… – мой голос сорвался. – Я видела…

– Глаза врут. Уши тоже. Верь своему сердцу, Хлоя, оно не обманет.

Его рука исчезла с моей щеки.

Я хотела схватить ее. Удержать. Остаться здесь, в этом мгновении, прижимаясь к его ладони. Но он уже отступал. Его лицо растворялось в тумане, а с ним и тепло.

– Авенар, не бросай меня! – закричала я. – Прошу… мне так плохо!

Он улыбнулся.

Я уже видела эту улыбку. Немного грустную, полную горечи. Так улыбается человек, который смирился со своей долей. Так улыбался он, когда сказал, что я его истинная.

– Ты сильнее, чем думаешь, Хлоя. Ты носишь дракона, сына неба и пламени. Он будет твоим щитом, пока я не приду…

И исчез.

Я проснулась в темноте, с мокрыми от слез щеками и ладонями, прижатыми к животу.

«Пока я не приду…», – повторила как заклинание.

Что это значит? Я не понимала. Однако впервые за долгое время мне стало легче дышать.

***

Как потом уснула – не знаю. Разбудил меня звук шагов. Кто-то шел по коридору, впечатывая каблуки в каменный пол и звеня шпорами.

Еще до того, как скрипнула дверь, я уже поняла – это он. Не по звуку, не по шагам, а по тому, как мгновенно все сжалось внутри.

Запах предшествовал его появлению: крепкий алкоголь, мокрая кожа перчаток, пропахший кровью меч у пояса, пепел магических ритуалов. Все смешалось в удушливый аромат власти, который стелился за ним точно шлейф.

Ветер из коридора качнул шторы, и в комнату вполз холод – такой же, как в глазах человека, который вошел вслед за ним.

Гидеон Минрах.

Мой муж. Мой палач.

Я не встала. Только по подбородок закуталась в одеяло да проверила, смогу ли дотянуться до сонетки, если мне понадобится помощь служанки. А впрочем, какая помощь? Миранда разве что поможет меня держать…

Гидеон подошел к кровати, остановился. Откинул опущенный полог и скользнул по мне хмурым взглядом. Не сказал ни слова, но я ощутила его напряжение.

Он выглядел невыспавшимся. Густая черная борода, обычно приглаженная и умащенная маслами, сейчас в беспорядке топорщилась, как и волосы на его голове. Под глазами виднелись глубокие тени, нос заострился и стал похож на клюв хищной птицы.

– Я думал, ты спишь, – произнес глухим, низким голосом, похожим на рокот.

В нем не было ни тепла, ни любопытства. Просто констатация факта.

– Не сплю, – ответила я, бросая взгляд в сторону окон.

Судя по небу, уже рассвело.

– Миранда сказала, что во сне ты кричала и плакала.

Я ощутила, как изнутри покрываюсь льдом. Вцепилась в край одеяла, чтобы скрыть, как дрожат мои пальцы, а сама едва выдержала взгляд Гидеона. Только бы Миранда не слышала, как я зову Авенара!

– Ничего особенного. Просто дурной сон.

Мне пришлось постараться, чтобы голос не дрогнул.

Гидеон шагнул ближе.

– Дурной сон, значит… – протянул он с каким-то болезненным удовольствием. Будто наслаждался моментом. – Говорят, первый сон на новом месте – пророческий. Так что же тебе приснилось, моя жена?

«Моя» – он нарочно выделил это слово. В его устах оно прозвучало как угроза.

– Я не знаю…

– Зато я знаю. Ты звала его во сне, – продолжил герцог, делая паузу между словами. – Авенара. Тоскуешь по драконьему ублюдку?

«Сказала… Миранда все ему рассказала! Она подслушивала мои сны», – пронеслось в голове.

Мы смотрели друг на друга. Его черные глаза были холодными и пустыми, как морская бездна. А меня переполняла боль. Но я не могла ее показать. Никому нельзя показывать свою слабость!

– Это ничего не значит, – сглотнула, чувствуя, как невидимый обруч стягивает мое горло. – Ты сам знаешь, сны – не доказательство.

Гидеон усмехнулся. Уголок губ дернулся чуть болезненно – единственный признак того, что мои слова его задели.

– Нет, не доказательство. Но подозрение.

Он оттолкнулся от столбика и начал медленно прохаживаться по комнате. Касался всего, что попадалось ему на пути: то мраморной кромки камина, то спинки кресла… но не меня. Как зверь, принюхивающийся к следу. Его пальцы, затянутые в грубые краги, скользили по поверхностям, оставляя невидимые метки – напоминание, что все здесь принадлежит ему. Включая меня.

– Ты носишь под сердцем ребенка, Хлоя, – произнес он с тихой, сдержанной яростью. – Чей он?

– Вы же знаете, у меня нет ответа, – мой голос звучал хрипло, будто в горло набили песка.

– Неужели?

Он резко обернулся и сделал два стремительных шага ко мне. Навис надо мной, лежащей в постели.

От этого я почувствовала себя особенно уязвимой. Одной рукой он ухватился за столбик кровати.

Наклонился, почти касаясь носом моего носа. А я, насколько смогла, вжалась в подушки.

Наверное, будь подо мной камень – я бы продавила его. Так сильно мне хотелось увеличить расстояние между нами.

– Ты ведь его истинная, да? – продолжил герцог, сверля меня взглядом. – Истинная. Иначе он никогда бы не опустился до связи с человеком. Для дракона это позор. Да и клеймо не позволило бы ему взять мою женщину.

Лицо Гидеона было так близко, что я почувствовала его дыхание на своих губах – горькие травы и алкоголь.

Сердце бешено застучало, выдавая мой страх.

– Вы пьяны…

Губы герцога раздвинулись в хищной усмешке.

– Пьян? О да, я пьян. Моя жена, возможно, носит ублюдка. А я должен ждать, пока он родится, чтобы удостовериться в этом. Хотя уже сейчас с радостью бы вырвал его!

Я вздрогнула, представив руки Гидеона, вырывающие что-то из моего тела. Ладони тут же прикрыли живот, защищая нерожденное дитя. Он это заметил – его злые глаза сверкнули.

– Но знаешь что, Хлоя? – он засмеялся, гортанно и хрипло. – Моя дорогая жена. Я умею быть терпеливым. Я дождусь и узнаю правду. Если этот ребенок мой – он получит все. Имя, титул, власть. Если нет…

Он не договорил, давая мне самой додумать.

– А если он все же ваш? – выдохнула я, ловя его взгляд.

В голове отчаянно билась мысль: я должна усыпить его бдительность!

– Тогда он станет моим преемником. Вместилищем моей силы.

– Но… это все, что вам нужно от сына? Чтобы он стал сосудом?

– Ему придется, – холодно бросил герцог. – Иначе он не сможет защищать эти земли. Забыла, с кем мы воюем?

Он выпрямился во весь рост, и его тень накрыла меня целиком. Глаза стали узкими, жесткими – как у змеи перед броском.

– Так что береги его, Хлоя.

Гидеон направился к двери, его шаги гулко отдавались в тишине. На пороге он задержался, не оборачиваясь.

– Но если ты носишь ублюдка… – он повернул голову ровно настолько, чтобы я увидела профиль, похожий на коршуна. – Вы оба умрете. Хотя, возможно, я использую его для своих ритуалов. Говорят, кровь младенца-дракона дарует бессмертие.

Рассмеявшись, он вышел.

Дверь захлопнулась с таким звуком, будто это была крышка гроба.

Глава 7

После ухода мужа я долго лежала, свернувшись калачиком и обняв ладонями живот. Не спала, однако глаза прикрыла, чтобы не видеть реальность. Хотелось еще немного побыть вне новой жизни.

Затем пришла Миранда. Я слышала, как она приоткрыла дверь, какое-то время разглядывала меня, пытаясь понять – сплю или нет, а потом принялась за работу.

До конца раздвинула шторы, заполняя покои солнечным светом. Принесла кувшин со свежей водой для умывания и чистую сорочку.

Служанка не гремела намеренно, но и не соблюдала тишину, уверенная, что мне пора вставать. Она была права. Однако моя неприязнь к Миранде возрастала чуть ли не с каждым ее движением.

Наконец я поднялась и свесила ноги с постели, осторожно касаясь носками пола.

Детская привычка, укоренившаяся и во взрослой жизни – проверять, холодные доски или теплые, и загадывать: если теплые, значит, день будет хорошим.

Глупость, конечно, но я привыкла к этому ритуалу. В спальне герцогинь Минрах моих ног касался пушистый ворс ковра, мгновенно напоминая, что прошлого больше нет. И отныне я не могу себе позволить даже маленьких слабостей.

Служанка тут же подошла ко мне, чтобы помочь снять ночную рубашку.

– Миранда, смени белье на постели, – приказала я. – И больше не используй лаванду, у меня от нее болит голова.

Меня поразило звучание собственного голоса.

В нем не слышалось ни единого проблеска эмоций – холодный, властный и равнодушный.

– Слушаюсь, госпожа, – служанка поклонилась.

Мне показалось, чуть более поспешно, чем прежде. Однако я не придала этому значения.

К спальне прилегала небольшая купальня с выдолбленной в полу чашей для омовений. Сейчас она была пуста, но рядом уже ждал фаянсовый таз.

– Почему воды нет? – я кивнула на чашу.

– Простите, госпожа, не успели наполнить.

«Или не посчитали нужным», – мысленно дополнила я за служанку. А вслух коротко бросила:

– У тебя срок до вечера, чтобы исправить эту оплошность. И вымой тут все хорошенько. По углам висит паутина.

Это я, конечно, зря – паутины не было. Но от моих глаз не укрылось, как досадливо поморщилась Миранда. Будто забыла, что должна носить маску холодной вежливости.

Я подняла руки, позволяя ей стянуть с меня рубашку, затем расплести ночную косу и заколоть волосы на затылке. Легкий ветерок из распахнутого окна бродил по обнаженной коже, рисуя узоры из мурашек.

– Готово, госпожа, – сообщила служанка.

Я ступила в фаянсовый таз. Закрыла глаза и задержала дыхание. Первые струйки воды потекли по коже. Однако они оказались теплыми. Хотя еще вчера Миранда принесла прохладную воду для утреннего умывания. Что-то неуловимо менялось вокруг меня.

И я не знала – к добру это или к худу.

Миранда уже закутывала меня в широкое полотенце, когда в дверь спальни робко постучали.

– Ваш утренний чай, госпожа, – прозвучал тихий знакомый голос.

– Тереза? – я улыбнулась, глядя на вошедшую девушку. – И как чай? Вкусный?

Вместе с пузатым фарфоровым чайником, сахарницей и молочником она принесла тарелку с тарталетками, первыми ягодами и сыром.

В ответ на мой вопрос она покраснела. А я дождалась, пока Миранда наденет на меня дневную сорочку, затем прошла к столику, взяла с тарелки краснобокую черешню и протянула Терезе:

– Ешь.

Та дрожащей рукой сунула ягоду в рот. Раскусила, и на секунду ее глаза затянула поволока.

– М-м-м, – не выдержав, она издала звук удовольствия.

– Вкусно? На, попробуй и это, – я подала ей крупную, мясистую вишню темного, почти черного цвета.

Быстрый взгляд, брошенный Терезой на Миранду, не остался мной незамеченным. Как и то, что Миранда была весьма недовольна этой задержкой. Но у моих действий была причина. Я хотела удостовериться, что никто не пытается меня отравить.

Я заставила Терезу попробовать все, что она мне принесла. И только тогда сама села есть.

Черешня оказалась необычайно сладкой и сочной. Вишни тоже.

– Не знала, что ягоды уже поспели, – я с удовольствием поглощала их одну за другой.

– Замок на скале, поэтому тут прохладно, но в долине рано начинается лето, госпожа, – пробормотала Тереза, заливаясь краской по самую маковку. – Скоро пойдет клубника…

Я скрыла усмешку. По девушке было видно: она боится меня. Вот и хорошо, пусть боится. Такая не посмеет подложить яд просто из трусости. Потому что ей же придется его съесть.

Наконец сытая и довольная я поднялась. Пора одеваться.

Едва Тереза ушла, забрав с собой посуду, Миранда задала нежданный вопрос:

– Какое платье желаете сегодня, госпожа?

Я даже не осмотрела свой гардероб. Да и вчера она сама выбирала одежду.

– Сегодня я встречаюсь со старшими слугами, подбери подходящий наряд.

– Как прикажете, госпожа.

Миранда снова поклонилась и скрылась в гардеробной. Я проследила за ней взглядом. Неужели утренний визит моего супруга повлиял на поведение горничной? Может, она решила, что я теперь в милости у герцога? Поэтому стала почтительной?

Надеюсь, остальная челядь тоже так думает. Мне не нужна жестокая борьба еще и с прислугой. Хватит дражайших родственниц.

Когда Миранда принесла платье, я решила, что в качестве горничной она меня вполне устраивает, несмотря на доносы герцогу. Наряд как нельзя лучше подходил для запланированных мною встреч – строгий, величественный и женственный. Способный подчеркнуть, что я не только герцогиня, облеченная властью хозяйка замка, но еще и женщина.

Весьма привлекательная женщина, решила я, взглянув на свое отражение в зеркале. На этот раз Миранда держала его до тех пор, пока я не бросила быстрый взгляд. И лишь тогда, удовлетворенная, положила его на туалетный столик.

И снова на мне были рубины. Они украшали волосы и шею. А на указательный палец правой руки Миранда надела перстень с крупным камнем.

Я оценила ее внимание к деталям. Камень рода на правой руке – символ власти, дающий мне право распоряжаться всеми службами замка.

Покончив со сборами, я перешла в свой кабинет. Покои герцогини в замке размером были с половину дома Бурджесов. Однако я не испытывала радости. Это все было не моим, всего лишь временным жилищем, а еще инструментом, необходимым для свершения мести.

Вот она была моей. По-настоящему моей. Тем, что заставляло меня просыпаться по утрам и начинать новый день.

Месть за любимого мужчину – и его ребенка.

Я подошла к большому столу, провела кончиками пальцев по гладкой поверхности и села в стоящее за ним кресло, оказавшись спиной к окну. Оно так же, как и остальные окна моих покоев, было забрано решеткой, которую обвивал цветущий плющ. Его тени оказалось достаточно, чтобы солнце не слепило и при этом хорошо освещало комнату.