Связанные. Книга 2

Все замерли, пытаясь понять значение этих слов. Какой меч? Какой камень?

После этих слов Никита замолчал, обессиленный. Лицо было бледным, и на лбу выступала испарина. Видно было, что парню не особо хорошо, и казалось, его сейчас вырвет. Он хлопал глазами и крутил головой. Преподаватель дал ему воды и подвинул стул.

– С первым полётом, друг мой. – Похлопал Сергей по плечу одобрительно Никиту. Тот слабо улыбнулся и начал заваливаться на бок. Да уж, побочки от магии, они такие непредсказуемые. – В первый раз всегда так. Ты ещё держишься молодцом. Вот один студент у нас упал после транса и забился как при эпилепсии, пена изо рта, еле привели в себя его. Да, – закачал ангел головой. – Было разное. Поделись, что ты почувствовал?

– Я как будто погрузился в омут, – осипшим голосом ответил Никита и отпил из стакана воды. – А потом вынырнул из него. И мне не хватало воздуха, именно когда выныривал. – Смотрит на преподавателя испуганными глазами и часто дышит.

Сергей в задумчивости погладил свой подбородок и устремил взгляд куда-то между рядов.

– Чем дальше и глубже погружаешься, такое может быть. Нужен контроль, и тогда вам не будет составлять труда входить и выходить из транса. Можешь идти на своё место.

Парень встал и поплёлся покачиваясь к своему стулу. А мы продолжили записывать в тетрадь, то, что увидел Никита, а увидел он времена короля Артура и знаменитый меч. Только его ещё не успели достать от туда. Так сцепив руки за спиной, пояснил нам ангел Сергей.

После у нас была тренировка, где мы учились обороняться и защищаться, потом парни и некоторые девушки пошли в одну часть зала заниматься спаррингом, я пошла на беговую дорожку. Кстати, есть ещё одни плюс, тут за спортзал платить не надо, ходи хоть до умопомрачения занимайся. Пока мышцы не попросят пощады, а на утро не сможешь шевелиться без отдаваемой боли во всём теле.

Обводя зал глазами, была очень удивлена, что среди девушек на спарринг, оказалась Лена. Она обычно избегала такого рода тренировки, слишком слабая техника и неуверенность в себе. Её рыжие волосы были собраны в высокий хвост, а спортивные легинсы и обтягивающий топ, давали полёт фантазиям. Смело, конечно, почти что голая. Она дралась с девушкой примерно её роста. Тоже тёмные волосы собраны в хвост и заплетены в две косы, напоминающие раздвоенный язык змеи. Обе с грацией кошек уходили от ударов, но в какой-то момент, Лена отвлеклась и получила кулаком в щёку. Я скривилась, как будто ударили меня. Голова у девушки откинулась вправо, но тут же вернулась назад. Потирая щёку, она сверкнула глазами на тёмненькую. А меня накрыла волна злости и раздражения. Чёрт! Забыла заблокировать эмоции. Волна за волной меня накрывала нарастающая злость, было ощущение, что это я злюсь на девушку и хочу врезать ей.

С блокировкой у меня получается не всегда. Пришлось остановиться на беговой дорожке и сосредоточиться на блоке. Совсем подавить эмоции не получилось. Они бились об мою стену, как штормовые волны.

Под общее улюлюканье, Лена вернула удар девушке, повалила её на пол и снова ударила в лицо. Мои глаза от ужаса расширились. Я рванула к подруге оттаскивая от бедолаги. Лена пыталась вырваться. Не знаю, где она успела так научиться драться и натренироваться, но вырывалась она, как дикая фурия.

– Да угомонись ты. – Удержать её стоило больших усилий. Ко мне на помощь подоспели Ваня и Эрик. Последний обхватил Лену за талию и как пушинку закинул на плечо. Девушка сразу же притихла, будто это не она только что, хотела разбить лицо тёмненькой.

К девушке подбежали её подруги и стали помогать вставать и обрабатывать лицо.

– Больная! – крикнула одна из них. А пострадавшая психованно оттолкнула руки подруг и вырвав полотенце прислонила к кровоточащей губе. Провожая Лену взглядом, она явно задумла месть, сверкая злобой глазами.

– Передай своей подруге, – прошипела она проходя мимо и остановившись около меня. – Мы ещё с ней встретимся.

– Конечно, встретитесь, и не раз, – недовольно смотрю на неё. – Мы же вместе ходим на тренировки, забыла?

– Тогда, ты следующая. – Оценивающий взгляд серых тусклых глаз и её палец тычит в меня, а потом она уходит со своими подругами.

– Что, чёрт побери, это сейчас было?! – Ваня смотрит недовольно, хмурое лицо, бирюзовые глаза пытаются понять и ждут ответ.

– Так спроси у Лены. – Раздражаюсь я. Будто это я надрала задницу этой козе.

– Ты понимаешь, что это дочь одного из этих министров? – Он старается говорить спокойно, хотя слышно, что раздражён, ещё чуть и из ушей пойдёт пар. – И он, как раз присутствовал, когда случилась эта сцена.

– Вань, это спарринг, такое может случиться. – Раздражение уходит, сменяясь усталостью. Я так хочу спать. Зеваю, прикрыв рот рукой. – Если он не хочет видеть, или знать, что его дочку покалечат, тогда нужно её держать в золотых стенах, дома.

– Мия, я не хочу, чтобы у вас были проблемы. – Смягчается он, но морщинки на лбу ещё не разгладились.

Я снова зеваю, что даже щёлкает челюсть. А мне ещё вечером заниматься с Серафимом. Прикрыв рот рукой отвожу глаза и встречаюсь взглядом с тёмно-карими глазами мужчины. Аккуратно подстриженная бородка треугольником, седые средней длины волосы слегка вьются. Его глаза пронизывают насквозь, что становится не по себе и хочется укрыться куда угодно. В нём ощущается сила. Крылья мужчины тоже пепельного оттенка, при попадании света, кажется что в них отдаёт серебро. Одет он в хитон (нижняя одежда) и гиматий (накидка). Вдоль гиматия тянулись золотые полосы и по подолу тоже.

– Не нравится мне, как он на меня смотрит, – хмурю брови и смотрю на Ваню.

– Мия, конечно, – нравоучительно начинает он. – Его дочке надрали зад.

– Да нет, – качаю головой. – Дело не в этом.

– Пойдём. – Иван берёт мою руку, но я высвобождаюсь.

– Дай мне минутку. – Закрываю глаза.

– Что ты… Мия, не надо, он может почувствовать. – Шипит недовольно мой парень. Но меня уже не остановить.

Открываю глаза и улыбаюсь, как дурочка, будто Ваня что-то мне говорит. А тот скрестил руки и буравит бирюзовыми глазами. Он знает, что прерывать «процедуру» нельзя, можно и улететь. Вот такой большой минус многих способностей.

Поэтому продолжая сосредотачиваться и настраиваться мысленно на эмоции мужчины, тянусь к нему невидимой нитью. Ну, я так для себя её представляю. К мужчине кто-то подошёл из преподавателей и он на нас не смотрит, поэтому я приоткрываю свою защиту и меня тут же жалит Ванино раздражение. Шлёпаю его по плечу и тянусь дальше.

Это похоже на тепло разливающееся по всему телу. Оно пульсирует в каждой клеточке, в целом это даже приятно, но не тогда, когда накрывает чужими эмоциями. Представьте что на вас обрушилась огромная волна и просто смела вас, не давая даже вздохнуть. И это всё нужно как-то сдерживать и притуплять.

Когда моя нить дотянулась до мужчины, то получила щелчок, ну как по лбу, и юркнула ко мне обратно. Я стояла и продолжала улыбаться, хотя хотелось реально потереть лоб. Энергия обиженно всколыхнулась и вернулась ко мне, и я выставила защиту.

– Замечательно, он идёт к нам. – Недовольно морщится Ваня. Но берёт себя в руки и разворачивается в приветственном поклоне министру, я следую его примеру. – Министр Григорий.

– Так значит ты та самая проводница душ. – Он слегка в приветствии кивнул головой, но жест был какой-то холодный. Его тёмно-карие глаза оценивающе пробегаются по мне вызывая какие-то странные щекотания по телу. Будто кто-то ползает. – Не хорошо без спроса считывать чужие эмоции, девочка.

– Мия. – Мне совершенно не понравился его тон и изучающий взгляд, будто я экспонат в музее. – Меня зовут Мия.

– Мы извиняемся. – Говорит Ваня, и чувствуется неловкость вообще всей ситуации.

– Я не обиделся. – Холодная улыбка тронула тонкие губы. Взгляд лениво перешёл на Ваню, но потеряв быстро интерес вернулся ко мне. – Я впечатлён. Магистр Антон Павлович и Серафим рассказывали о ваших способностях. Это действительно уникально. Мне бы хотелось поприсутствовать на ваших с Серафимом тренировках, понаблюдать, как вы призываете души и освобождаете их.

– Я предпочитаю, чтобы на наших тренировках не было посторонних. – Таким же холодным тоном ответила ему. В глазах серафима Григория блеснул огонь недовольства.

– Девочка, не тебе решать кому присутствовать на тренировках. У нас доступ свободный везде. – Улыбается он сквозь зубы, а глаза стреляют молниями.

– Моё имя Мия. – Чеканю я, и брови двух ангелов ползут вверх. – Прошу обращаться впредь ко мне по имени. Что касается тренировок, мне нужно сосредоточиться, а посторонние будут меня отвлекать и смущать. Поэтому, буду вам признательна, если вы позволите спокойно нам заниматься, и воздержаться от присутствия во время наших с Серафимом тренировок. – Подчёркнуто вежливо высказалась я. Очень надеюсь, этот самодовольный баран не появится в зале. И надо будет об этом поговорить с магистром и Серафимом. Пусть посещают общие лекции, а не индивидуальные. В конце концов мы не в цирке на представлении.

– За языком тебе бы тоже не помешало следить и воздержаться от каких-либо высказываний с высшим по чину. – Сказанные слова холодом пронзают кожу.

– Серафим Григорий, – вмешивается Ваня и в его словах слышится сталь. На лице суровое выражение, глаза сверкают недобро. – Мия вам уже ответила и думаю, повторять вам не надо. Если вас интересуют вопросы по занятиям, то вам нужно обращаться к Серафиму или Антону Павловичу, но никак не к студентке. Тем более, – продолжает он свою тираду. – Антон Павлович сам настоял об индивидуальных занятиях. А это значит, что вам точно нужно сначала обратиться к нему. Вы же сами понимаете, как тяжело новообращённому ангелу справляться с силой.

– Да, да, – щурит он хитро глаза, и я снова ощущаю, что по мне кто-то бегает. – Очень тяжело. – Потом резко хлопает в ладоши, что мы вздрогнули от неожиданности. – Конечно, вы правы, надо поговорить сначала с магистром. Извините, если проявил настойчивость и неучтивость. – Он расплылся в мерзкой ухмылке и удалился.

– Боже, какой он противный. – Меня передёрнуло. Ощущение какой-то липкой тягучей смолы, постепенно начало проходить.

– А я думал, что он о дочере говорить будет. – Хмыкнул Ваня.

– Похоже все кто выше чином, не особо интересуются своими детьми. – Пожимаю плечами. – А потом они становятся стервами или мудаками.

Именно так. Это какая-то порочная система, где дети становятся лишь продолжением амбиций родителей, а не самостоятельными личностями. И когда эти дети, не получив должного внимания и воспитания, начинают вести себя так, как этот… Григорий, то удивляться не приходится. Его самоуверенность, его манера общения – это же явный признак того, что ему никогда не приходилось сталкиваться с реальными последствиями своих слов и поступков. Он привык, что ему всё сходит с рук, что его статус защищает его от любой критики.

Чуть позже, переодевшись в тренировочный костюм, в зале я встречаюсь с ангелом Серафимом. Мне дико хочется спать. И слушая его наставления в пол уха, мои глаза медленно закрываются.

– Мия, – укоризненный взгляд. – Что с тобой сегодня, ты ночью не спишь что ли?

– Ну, почему же, – еле подавляя зевок, готовый вырваться наружу, смотрю в дощатый пол. – Просто кошмары часто снятся, и легче не становится. А последний, так вообще отбивает все желания.

– Так не пойдёт, – хмурит брови Серафим и подходит ко мне. – Нужно, чтобы ты больше отдыхала, твоя энергия требует больших затрат, отдачи. А если ты будешь вялая и засыпать на ходу, мы ничего не добьёмся.

– Да всё я понимаю. – Киваю устало головой. Сейчас бы на подушку в тёплую кровать, а не это всё. – Серафим, – в голове сидел навязчивый вопрос, который я просто не смогла держать в себе. – Скажите, а можно как-то избежать, чтобы министры не посещали наши тренировки? – Он удивлённо приподнял брови.

– А что, кто-то проявил интерес? – Сосредоточил на мне свой взор.

– Да. Причём очень настойчиво. – Вспоминаю встречу в спортзале, которая оставила неприятный осадок. – И один какой-то неприятный момент, когда он смотрел на меня.

– Это какой? – наклонив голову на бок, Серафим продолжает внимательно слушать.

– Пока он на меня смотрел, было ощущение, что по телу бегают муравьи. – Я тряхнула плечами, вспоминая ощущения. – Не знаю, – пробормотала я. – Возможно я привлекла его внимание больше, когда попыталась считать его эмоции. – В задумчивости прикусила нижнюю губу.

– Ты что?! – Возмутился Серафим и крылья недовольно затрепетали. – С ума сошла!? Мия, мы занимаемся, чтобы ты блокировала чужие эмоции, а не целенаправленно считывала. Удивительно, что он тебя ими не задавил.

Я знала, что он прав. Наша цель – научиться защищаться от чужого эмоционального давления, от тех, кто мог бы использовать свои способности для манипуляции или нападения. А я, вместо того чтобы строить барьеры, пыталась проникнуть в чужие эмоции, как неопытный взломщик, пытающийся открыть запертую дверь без ключа.

– Мне просто стало интересно… – промямлила я совсем сникнув. – Я поняла, что я почувствовала что-то странное, но объяснить не могу.

– Мия, больше так не делай, – снова нравоучительный тон и серо-зелёные глаза смотрят с неодобрением. – Скорее всего, министр пытался залезть в твою голову, и возможно считать мыли или ауру. По крайней мере то, что ты описываешь, похоже на какую-то из этих способностей.

Серафим тяжело вздохнул, его крылья медленно опустились. В его глазах, обычно полных строгости, мелькнуло беспокойство.

– Мия, это не игра. Эмоции – это не просто волны, которые можно поймать. Это энергия. И если ты не умеешь ею управлять, она может поглотить тебя. Особенно эмоции существ вроде него. Ты знаешь, кто он такой.

Я кивнула, чувствуя, как холодок пробегает по спине. Я знала. Он был одним из древних, существом с силой, способной изменить мир. И я, новичок, пыталась заглянуть в его душу.

– Я просто… хотела понять, – прошептала я, опуская взгляд. – Почему он так на меня смотрит. Почему я чувствую себя так… уязвимой рядом с ним.

Серафим подошёл ближе, его присутствие было успокаивающим, несмотря на его гнев. Он положил руку мне на плечо, и я почувствовала тепло, проникающее сквозь ткань моей тренировочной одежды.

– Потому что ты для всех представляешь большой интерес. И многие будут пытаться завладеть тобой и использовать в своих целях. – В голосе слышится сочувствие. – Понимание придёт со временем, Мия. Но оно должно прийти через контроль, а не через безрассудство. Сегодня мы будем работать над твоими защитными механизмами. И никаких попыток считывать эмоции, поняла?

Я снова кивнула.

– Поняла, – ответила я, голос мой звучал немного приглушенно. – Никаких попыток считывать.

Серафим кивнул, и в его глазах я увидела проблеск одобрения.

– Хорошо. Теперь вернёмся к основам. Представь, что твои эмоции – это сад. Ты – садовник. Твоя задача – ухаживать за ним, поливать, пропалывать, но главное – строить крепкий забор вокруг него, чтобы никто не мог проникнуть и навредить твоим цветам.

Я скептически посмотрела на преподавателя, нет, конечно то, что он говорит, имеет смысл, просто каждый раз, меня одолевают сомнения. Когда-то пыталась представлять дом, с закрывающейся дверью, вроде бы работало. Но как и во всех медитациях, должна быть полная сосредоточенность.

И так, сад. Образ оказался поразительно точным. Ведь внутри каждого из нас бушуют чувства, словно дикие растения: от нежных ростков надежды до колючих сорняков обиды и страха. И если пренебречь этим внутренним пространством, оно быстро зарастает, превращаясь в непроходимую чащу, где трудно дышать и видеть перспективу.

Мой сад был удивительно похожим на сад, где я видела нимф. Обилие ароматов и цветов радовало глаза. Тут царила красота и спокойствие. Мои губы расплылись в мечтательной улыбке. Окинув мысленно всё взглядом, начала прикидывать, как же возвести тут забор?

И тут мои цветы резко начали пригибаться к земле и закрываться, небо над головой потемнело, а на меня нахлынули эмоции. Чужие эмоции волной обрушились на мой сад. Я в панике крутила головой и не могла понять от куда идут эти волны.

Перебегаю из стороны в сторону я пыталась их оживить, но они пожухли. Отчаяние меня накрывает сменяясь резкой злостью. В гневе кручу головой пытаясь найти источник, но новая волна эмоций жгучего недовольства с ненавистью сметает меня, и упав задницей на землю, кручу головой в прострации.

В секунду всё рассеивается и надо мной склонившись стоит хмурый Серафим и цокает. Волна недовольства и разочарования душит. Я гневно ударила по полу кулаком, потому что это была далеко не земля, а зал, в котором мы занимались. Я всё провалила. Эмоции, который меня накрывали, были эмоциями ангела. Но при чём тут ненависть? Я могу, конечно, довести Серафима, но чтобы так!

Он даёт мне руку и продолжает покачивать головой. Его крылья шуршат, а я поднявшись потираю ушибленное место.

– Плохо Мия. Очень плохо. – Ворчит ангел скрестив руки на груди.

– Будто я без вас этого не знаю. – Бормочу себе под нос, поправляя спортивный костюм.

– Вот про это я тебе и говорю, чтобы выстраивать защиту, в твоём случае забор, нужна концентрация и дисциплина. А ты отвлекаешься. Чужие эмоции сбивают тебя, как маленькую девочку.

– Ну вы сравнила! – фыркнула я м сверкнула на него глазами. – Направили на меня столько ненависти, что я чуть не захлебнулась.

– Я не направлял на тебя ненависть, – озадаченно мотрит Серафим на меня. – Лёгкое раздражение – да, но не то,ч то ты описываешь.

– О, ну так намного легче. – Нащупываю под одеждой свой кулон, отвечаю с сарказмом.

По залу эхом разносятся сухие аплодисменты привлекая наши внимание. На входе стоит серафим Георгий, и его хищная улыбка прилипла на лицо, глаза как-то алчно сверкают.

– Почему он здесь? – раздражённо шёпотом спрашиваю я.

– Сейчас спросим. – В голосе Серафима тоже напряжённые нотки и он направляется к министру. Подойдя ближе, почтительно кивает головой. – Чем обязаны вашему визиту? Нас не предупреждали, что будут посторонние.

Я всё прекрасно слышу, и довольная улыбка расползается по моему лицу.

– О, не хотел вас прерывать, – фальшивая досада на лице. – Я искал кабинет магистра и видимо заблудился.

– Вы искали кабинет магистра в подвале? – Серафим даже не скрывает раздражение.

– Нет, я…

– Вы всегда можете спросить дежурных на этажах, где кабинет Антона Павловича. – Сухо перебивает ангел. – А сейчас прошу нас извинить, и более вас не задерживать, мне надо помочь студентке с тренировками.

Почтительно поклонившись, Серафим ждёт, когда министр выйдет из зала. Тот немного помешкав, задержал раздражённый взгляд на мне и вышел. Я мысленно аплодирую. Так его.

Глава 4

Следующие несколько недель мы занимаемся на парах, под неожиданно появляющихся, именно на наших парах, министров неба. Они ужасно раздражают не только студентов, но и преподавателей, влезая со своими расспросами во время лекций. Особенно один из них вызывал чрезмерное раздражение, его взгляд выжигал в моём затылке дыру.

– Была бы моя воля, – прошипела я сквозь зубы. – Послала их на три весёленьких таких буквы, ещё бы шарахнула своей обретённой силой.

Ваня успокаивающе погладил мою щеку и я на миг прикрыла глаза.

– Хочешь, я их всех придушу? – Я улыбнулась от этой мысли, но покачала головой.

Некоторые успели выделить для себя студентов с выдающимися талантами. Так, например, они обратили внимание на Эрика, который мог видеть будущее и прошлое, и Никиту, что уже владеет этим даром.

Его дар открылся совсем недавно, но парень был подготовлен, ведь первооткрыватель уже был, и Эрик стойко перенёс первые видения. Помню, как сидим на паре, и по аудитории пробежался громкий шёпот. Студенты смотрели дружно в одну сторону, кто-то приподнялся, загораживая вид другим. Поискав от куда идёт волнение, увидела, что Эрик сидит с отстраненным видом и смотрит в одну точку. Глаза были какие-то неестественно стеклянные, и, кажется, он не дышал. Настя махала руками перед его лицом и щёлкала пальцами. Сэм вёл себя очень по-взрослому, и корчил перед лицом Эрика рожицы, высунув язык. Мы с Ваней встали со своих мест и поторопились к ребятам, но тут нас всех остановил громкий голос преподавателя, который приказал оставаться всем на своих местах и не мешать Эрику осваивать свой дар.

Я раздосадовано села на своё место и встретилась с Ваней понимающим взглядом. Найдя взглядом министров, я поморщилась, как будто мне больно, они с жадным интересом, вытягивая шеи, или наклонив голову набок, не отрываясь смотрят на Эрика. Тот сидел всё так же не двигаясь и в трансе. Только лицо слегка побледнело и губы шевелятся.

– Как же они меня раздражают. – Шепчет мне на ухо Лена. Она так же, как и мы обеспокоенно всматривается то в лицо Эрика и ищет хоть какие-то изменения, то её лицо резко меняется, когда она смотрит на министров – агрессивно и с ненавистью. Её кошачьи глаза словно заволокло чёрным, и по моей коже бежит холодок. Я трогаю её за руку, и она моргнув поворачивается ко мне. – Что?

– С ним всё будет в порядке. – Успокаиваю я, и вижу, что её глаза, как и прежде жёлто-зелёные. Сжав её руку, мы снова смотри на Эрика.

Тот наконец-то выходит из транса, и начинает слабо стекать со стула. Его тут же подхватывает Сэм и Коля, новоприбывший парень с бронзовой кожей и светлыми волосами.

Сергей дал воды Эрику и тот сделав несколько глотков, начал принимать обычный цвет лица.

– Что ты увидел? – нетерпеливо спросила Настя, и зелёные глаза впились в карие.

Видения были размыты, и он точно не смог сформировать, что видел.

– Ангел Сергей, – обращается к преподавателю серафим с белыми крыльями, на нём такой же хитон и гиматия, как и у Георгия. Только выглядит он молодо. Волосы бронзовые, глаза голубые, и едва уловимые мимические морщинки вокруг глаз.

– Серафим Анатолий, – кивает ему Сергей и выглядит настороженным.

– Позвольте мне поговорить с вашим студентом, – он бросает взгляд на Эрика, а потом на Никиту. Голос серафима мелодичный и приятный, хотя всё равно звучит жутковато. – Точнее с двумя.

– Вам лучше обратиться к Антону Павловичу, – подчёркнуто вежливо отвечает Сергей. – Это его академия и студенты. Если вам хочется о чём-то поговорить со студентами, то лучше обращаться к нему. Я только веду лекции. – Он скрещивает руки на груди, что говорит о закрытой позе. Значит не показалось, что ему неприятно разговаривать с министром. – Нам было дано распоряжение, что вы можете спокойно посещать любые пары, и не более.

– Вы совершенно правы, Сергей, – Серафим Анатолий поворачивается к Сергею. В его глазах читается не то удивление, не то лёгкое раздражение. – Надеюсь, я не помешал учебному процессу?

– Нисколько, Анатолий, – отвечает Сергей, сохраняя невозмутимость.

Что же такого важного серафиму понадобилось от этих двоих? И почему Сергей так настороженно отреагировал на его появление? Вопросов больше, чем ответов.

Серафим Анатолий кивнул и ещё раз посмотрев на ребят, пошёл к остальным министрам, которые что-то обсуждали возбуждённо. Их крылья переодически трепетали мелкой дрожью. Сергей проводил его взглядом, и только тогда его лицо расслабилось.

Студенты начали покидать аудиторию, и мы поспешили на выход.

У нас был перерыв, поэтому мы решили выйти на улицу. В лицо подул прохладный ветер, развевая наши волосы. Хоть и был последний месяц осени, листва оставалась зелёной. И солнце продолжало греть своими лучами.

На мне были джинсы, кроссовки, блузка и вязанный кардиган. По словам Вани, зима тут такая же тёплая. Да, выпадает снег, украшают ёлку и встречают новый год, накрывают торжественный стол, но не так холодно, чтобы кутаться в пуховики или шубы с валенками или угги.

Мы садимся на лавочку около фантана, окружённую аккуратно подстриженными кустами.

А я всё не могу не думать о том, что эти министры просто бронируют себе новых студентов, которые не понимают, какое будущее их ждёт впереди. Ведь большинству кажется, это прекрасная возможность стартануть. Да, даже в ангельской жизни не всё так мило и прекрасно. Здесь всё как у людей, каждый ищет выгоду и возможности, прикрываясь всепоглощающей добротой и праведными намерениями.

– О чём задумалась? – спрашивает Ваня, наблюдая за моими глазами.

– Да всё не могу понять, что серафиму Анатолию понадобилось. И почему Сергей так напрягся, увидев его?

– Не бери в голову, – отмахивается Ваня. – Может, просто по работе. Или личное что. Не думаю, что стоит гадать.

Но я не могу так просто отмахнуться. Чувство, что что-то не так, не покидает меня.