Выбор меньшего зла

Марья Сорокина

Выбор меньшего зла

Глава 1.

Итак, сегодня – мой последний день в столице.

Наконец-то конкурс несчастных, побитых жизнью провинциалок завершён, и я уверенно беру золото.

Да, я определённо не справилась с жизнью в этом городе. Москва – сильная, беспощадная, но при этом, признаюсь, справедливая. Она дала мне понять, что мне не место среди её многообещающих небоскрёбов. Место моё, очевидно, где-то среди картофельных полей или около старенького сельпо, воняющего селёдкой и тоской.

Оно и понятно: Москва любит амбициозных, пробивных, сильных людей, а я лишь часть серой массы, и интересна только сама себе (и то не всегда).

Медленно бреду по набережной, слушаю беспокойный плеск воды, скольжу взглядом по фасадам зданий, поднимаю глаза к серому прохладному небу.

Что ж, Москва, пора прощаться.

Смартфон в кармане жалуется, напоминая, что батарея практически разряжена. Что ж, он прекрасно послужил мне в течение сегодняшнего утра. Перед тем, как уезжать обратно в своё село, я захотела «приобщиться к прекрасному». Мы с подругой купили билеты в Третьяковскую галерею и четыре часа кряду осматривали экспозиции, старательно «приобщались», трещали, фотографировались.

Потом она убежала на свидание к своему парню, а я осталась одна. И хорошо. Самое время немного побыть наедине со своими мыслями.

Я бы могла рискнуть и устроить романтическую задумчивую прогулку под музыку в наушниках. Но начинается морось, ветер усиливается, а моя модная коротенькая косуха не рассчитана на такую погоду. Всего половина трека – и мой смартфон вырубится, с музыкой будет покончено. Тем временем ветер проберётся под шарф, затем окоченеют ладошки. В крошечные кармашки их не поместить, а перчатки я забыла. Поэтому из носа начнёт капать, и я буду бесконечно шмыгать и сморкаться в салфетку. Идеальный портрет для галереи современного искусства под названием: «Осень. Москва. Насморк».

Сама виновата, что решила принарядиться для «познавательной прогулки» и не выбрала безразмерную тёплую куртку…

Так что не до романтики тут.

Мне остаётся лишь спуститься в метро, добраться до общаги, зарядить умирающий смартфон, забрать давно собранный и ожидающий меня рюкзачок с вещами. И всё, далее – вокзал, поезд, пара часов в пути, и вот она, Рязань.

Правда, от Рязани до моего села ещё около девяноста километров. Можно, конечно, попробовать поймать попутку. Но я опасаюсь чужих людей и особенно мужчин, и заниматься автостопом в одиночку считаю неразумным. А то вдруг водила окажется маньяком, похитит меня, увезёт на свою ферму, где заставит до конца дней выгребать навоз за его любимой свиньёй Марфушей.

Так что, придётся потратиться на такси.

Вздыхаю, вспоминая, что после существенных трат на мамино лечение, на моём счету осталось около десяти тысяч рублей. Впрочем, этой суммы хватит и на билет, и на такси, и даже на первое время проживания в моём ненаглядном селе. Так что грандиозный план по покорению картофельных полей уже на мази. Останется только достать с чердака бабушкину парку и подходящий головной убор, вроде платка в горошек.

Тут смартфон слегка жужжит, я в очередной раз выуживаю его на свет, вижу пару сообщений от Олега, моего бывшего парня, но открыть их не успеваю. Экран гаснет.

Итак, в моих руках – совершенно бесполезный кирпич, а в душе – тревога, так как Олег никогда не пишет мне просто так. А в последние полгода не писал вообще ничего.

Оглядываюсь.

Только на этом небольшом отрезке улицы – пять ресторанчиков, предлагающих кофе и другие вкусняшки. Внутренний импульс выбирает один из них – маленький, самый уютный. Вздыхаю, приглаживаю волосы в бестолковой попытке выглядеть поприличнее, тяну на себя дверь, захожу внутрь.

Будний день, послеобеденное время, и зал предсказуемо полупустой. Выхватываю взглядом столик рядом с розеткой, усаживаюсь, торопливо копошусь в сумке, выуживаю провод зарядки, включаю смартфон.

Тот торопливо поглощает халявное электричество, демонстрирует признаки жизни, логотип, затем экран загрузки. Нетерпеливо тычу в него, ловлю местный вай-фай, и наконец, читаю новые сообщения.

«Привет! Ты сегодня занята? Нужно встретиться и поговорить».

Я вздыхаю. Что ж, Олег, невероятно информативно.

– Добрый день.

Поднимаю глаза. Официантка, улыбаясь, протягивает мне меню.

Здороваюсь в ответ, листаю предложенную книжечку.

Очевидно, чтобы избежать недовольства и косых взглядов персонала, мне придётся заказать хотя бы стакан кофе.

Москвичи и «гости столицы» вроде меня – сплошь кофейные маньяки. В меню множество позиций кофе, и все они с ценником выше среднего. Ну да, центр Москвы, чего я ожидала…

В моём родном селе никому и в голову не придёт тратить деньги на крохотный стаканчик, наполненный наполовину пеной, а наполовину – плохоньким кофе из непромытой кофемашины.

Ну и чёрт с ним. Я решаю остаться и немного отдохнуть. Ведь я определённо заслужила последний приятный момент в этом городе. Уже завтра меня ждёт совершенно другая жизнь.

Официантка приподнимает брови, слушая мой заказ. Ей наверняка непривычно, что клиент хочет самый обычный латте на самом обычном молоке, без сырной пенки и даже без сахара.

Однако она кивает, и довольно быстро притаскивает мне высокий стеклянный стакан с горячим напитком.

Подумав немного, формулирую для Олега ответ, и печатаю:

«Где и во сколько?».

Внутри взволнованно стучит. Почему-то боюсь отправить сообщение, палец беспомощно замирает над экраном. Вздохнув, откладываю смартфон.

Не буду торопиться. Успеется ещё. Разматываю шарф, расстёгиваю косуху, вытягиваю ноги, медленно выдыхаю, пытаясь немного расслабиться и успокоиться.

Однако, не с моим счастьем рассчитывать на покой.

Моему бывшему парню приспичивает появиться именно в этом месте, именно в эту самую минуту.

Вообще-то, таких совпадений не бывает. Ну или почти не бывает. Ибо с данным совпадением я спорить не могу. Его присутствие здесь очевидно и реально, и мне остаётся лишь беспомощно пялиться на его растрёпанные русые волосы, широкие плечи, на бицепсы под рукавом его потёртой футболки. В отличие от меня, он потрудился снять свою косуху.

Он выходит из уборной, где, очевидно, вымыл руки перед трапезой (опять же, в отличие от меня), проходит по залу, по пути вытирая ладони о джинсы, не глядя по сторонам и ничего не замечая. Вытаскивает смартфон, на ощупь отодвигает стул, присаживается за барную стойку, спиной ко мне (хоть в чём-то повезло), что-то говорит официанту.

Я знаю, что он не пьёт алкоголь, поэтому ожидаю, что ему подадут кофе, как у меня, или на крайний случай, свежевыжатый сок. Но перед ним ставят широкий стакан с янтарной жидкостью, подозрительно похожей на коньяк. Нервно тереблю шарф, вздыхаю, сжимаю губы. Надеюсь, что он пьёт такую дрянь не из-за нашего расставания.

Хотя, такие вещи каждый переживает по-своему. Он вот с коньяком, а я – с лопатой на клумбе. Разный выбор, разный путь.

Перед моими глазами – не он даже, а флешбэки из нашего прошлого: как мы играем в компьютерные игры и смотрим сериалы, гуляем в парке и кормим белочек, как ходим в походы, дурачимся, фотографируя друг друга на фоне очередной «самой красивой горы в мире», оттираем пригоревшую кашу с походного котелка, целуемся на самом высоком перевале, оглушенные окружающей красотой и свистом ветра.

Но скучаю ли я по всему этому? Если только совсем немного.

Хотела бы всё это вернуть? Кажется, нет.

Я думаю, что очень невежливо вот так исподтишка разглядывать его, поэтому планирую оторваться от этого «вдохновляющего» занятия. Выбираю, позвать его по имени, или трусливо притвориться, что ничего не случилось, незаметно проскользнуть к выходу и сбежать.

Но конечно же, не с моим счастьем.

Случай решает за меня.

К Олегу подходит блондинка, на ходу снимая модный пиджак-оверсайз, склоняется к нему, выгибая спину и позволяя заглянуть в декольте, что-то мурлычет на ухо. Я, замерев, забываю о планах и продолжаю смотреть.

Он что-то отвечает, обаятельно улыбается. Я привыкла, что его внешность и харизма притягивают девушек, даже таких ухоженных и гламурных, как эта. Но также я привыкла к тому, что он не обращает особого внимания на подобные попытки познакомиться. По крайней мере, не обращал раньше, когда мы были вместе. Сейчас он, кажется, заинтересован. Смотрит на собеседницу, что-то произносит в ответ на её реплику (мне ничего не слышно, но, судя по её довольной улыбке, это комплимент или шутка). Вертит в руках бокал, позвякивает кубиками льда в нём. И наконец, оборачивается, чувствуя мой пристальный взгляд.

– Гретуля! – Он делает большие глаза, со стуком ставит бокал на столешницу, поспешно встаёт.

Блондинка остаётся сидеть на месте, крайне удивлённая таким грубым пренебрежением.

Я не успеваю сделать ничего: ни встать навстречу, ни отодвинуть в сторону стакан с кофе, ни улыбнуться – я заторможена, с трудом соображаю и медленно двигаюсь. Меня захлёстывают эмоции: и смущение, и радость от неожиданной встречи, и лёгкая паника. Горло пересыхает, в животе – короткий, но болезненный спазм. Я не знаю, что говорить и толком не понимаю, что чувствую.

Его это совсем не смущает, он наклоняется ко мне, порывисто целует в щёку, и целую секунду я растерянно вдыхаю аромат его парфюма и продолжаю не двигаться и молчать. И, наконец, овладеваю собой.

– Привет, Олег, – я расстаюсь со стеклянным стаканом, в который вцепилась так сильно, что побелели пальцы, хватаю олегову ладонь и сжимаю обеими руками, словно теперь она моя жертва вместо многострадального стакана. – Не ожидала тебя здесь увидеть.

У него серо-голубые глаза, несколько ошалевшие от эмоций и неожиданной встречи. У него высокий лоб, светлые брови с лёгким изгибом, полные губы, искренняя обаятельная улыбка. Он вообще очень красивый, мой Олег.

Точнее, не мой уже.

– Сам не ожидал. Нужно сделать рекламную интеграцию. Похвалить местный кофе и бургеры, – сообщает он, не вынимая ладонь из моей хватки, другой рукой нашаривает свободный стул, со скрежетом волочет по полу, ставит максимально вплотную с моим стулом, усаживается и открыто смотрит в моё лицо.

Эх… Редакция, журнал, сам Олег. Совсем другая жизнь, которая была у меня совсем недавно. Недавно, всего полгода назад, а кажется, что прошло несколько лет. И он, и я – сейчас совсем другие люди.

Наверное, он читает эмоции по моему лицу, потому что мрачновато сообщает:

– Много всего произошло. Мы не виделись уже сколько? Полгода?

– Именно столько, – подтверждаю я и нервно постукиваю пальцами по столешнице.

Поверить только, всего шесть месяцев назад я жила вместе с Олегом в его трёхкомнатной квартире, за хорошие деньги писала статьи и репортажи для его журнала, считала себя счастливой, везучей и обеспеченной. Да и выглядела тогда я совсем иначе. Делала простой нюдовый маникюр, ухаживала за кожей лица и волосами.

Сейчас мои ногти обрезаны максимально коротко, вокруг ногтей воспалённые пятнышки от неловко отрезанных заусенцев, кисти рук в цыпках, исцарапаны, а ладошки покрыты мозолями. Кожа на лице суховатая и обветренная, волосы, хоть и чистые, завязаны в хвостик.

Пока я жила с Олегом, я не держала в руках ничего тяжелее смартфона и собственной сумочки. А когда от него уехала, вынуждена была вспомнить бедное полуголодное детство, в прямом смысле взяться за лопату.

Лопата, надо признать, оказалась не самым приятным другом и соратником. Наш с ней союз был недолгим и болезненным, главным образом, для моих рук.

– Зря ты уволилась из моего журнала, – сетует Олег.

Может и зря. Но я не могла расстаться с ним и при этом остаться на работе, которую он милостиво мне предоставил. Это было бы просто непорядочно.

Съезжая от него, я срочно искала работу, которая вполцены или бесплатно предоставляла бы общежитие. И нашла, в конторе по благоустройству и озеленению. На моё счастье, тогда только-только начиналась весна, и меня взяли на целый сезон. Все эти полгода я жила в общаге вместе с другими женщинами-рабочими, вставала по утрам, садилась с ними в полуразваленную трясущуюся газельку, и ехала на «объект», где мы либо сажали молодые деревца, либо оформляли клумбы, либо выполняли очередное дизайнерское решение администрации, и тем самым делали самый красивый в мире город ещё красивее. Только вот, несмотря на две пары рабочих перчаток, кожа рук всё-таки пострадала. Но ничего, ведь это лечится парой недель безделья и одним тюбиком крема.

Во взгляде Олега нет ни осуждения, ни жалости, ни печали даже. Он не злится на меня, не ругает мысленно. Да и у меня всё уже отболело.

Наша с ним любовь перегорела, словно бенгальский огонёк. Тех искр уже не вернуть (да и не хочется). Зато сейчас, спустя время, мы вполне способны поддерживать вежливый светский разговор.

Тем временем девушка, желавшая познакомиться с Олегом, наконец понимает, что его интерес навсегда утерян, недовольно цокает языком, и уходит, громко топая каблуками.

Олег не смотрит ей вслед, будто вообще забыл про её существование (что вполне похоже на правду), ловит мой взгляд и медленно произносит, глядя мне в глаза:

– Я хотел увидеть тебя. А в последнее время мои желания… сбываются.

Я хихикаю:

– На самом деле статистическая вероятность нашей встречи и впрямь была относительно невысока, но вероятность встретить марсианина – ещё меньше. Всё познаётся в сравнении. Думаю, в данном совпадении виновато провидение. Или магия.

– Магия… – откликается он, смотрит на меня внимательно и серьёзно. – Чёрт бы побрал эту магию.

– Чего так? – удивляюсь я.

Но он вдруг резко меняет тему:

– Какие планы на будущее?

Если честно, я люблю приврать ради того, чтобы показаться лучше, сильнее или умнее, чем на самом деле. Будь на месте Олега какой-нибудь другой человек, я обязательно сказала бы, что у меня всё складывается прекрасно, планы на будущее – самые радужные, а я сама – вовсе не беспомощная провинциалка, а сильная личность. Личность, которая справилась с Москвой. Но мой собеседник – это Олег. Много лет я считала его своим единственным близким человеком во всём мире. Да так оно и было. Ему не нужно врать, не нужно стараться выглядеть иным человеком, не нужно приукрашивать ситуацию. Он и так видел меня в самых разных видах. Включая тот, где я жалкая и с лопатой.

Пожимаю плечами и отвечаю чистую правду:

– Я жила в общаге весь сезон. Но скоро октябрь, сезон заканчивается. Мне нужно будет съехать из льготного общежития. Но я не нашла подходящую вакансию, чтобы иметь возможность оплачивать съёмную квартиру, даже пополам с такой же невезучей провинциалкой. Однако, у меня есть план, и я его придерживаюсь. Мама разрешила переехать к ней и пожить с ней некоторое время. В крупном селе неподалёку есть вакансия библиотекарши, – тут я не выдерживаю и хихикаю, примерно представляя, что за библиотекарша из меня может выйти.

Олег тоже смеётся, открыто, совсем не обидно.

– Представляю. Моя Гретуля в твидовой юбке, в очках и с пучком на голове, выдаёт «Мёртвые души» с рецензией «ну и скучища», а затем принимается советовать фанфики по Гарри Поттеру или вводить в сюжет Ведьмака.

У нас обоих хорошо с фантазией. Представив эту картину – кстати, очень близкую к реальности, мы задыхаемся от смеха и даже даём друг другу «пять», как делаем каждый раз при удачной шутке.

– Так что я собираюсь купить билет и вернуться домой, – заканчиваю я. – Кстати, не очень-то я расстроена по этому поводу. Может, это и к лучшему. Хватит с меня Москвы.

– А как насчёт Зеленограда? – спрашивает он лукаво.

Смотрю на него с непониманием, совсем забыв, что в Зеленограде у него есть сорокаметровая однушка, доставшаяся по наследству от двоюродной бабушки.

Когда мы были вместе, то жили в большой трёшке в самом центре Москвы, на двадцать пятом этаже, с шикарным видом на реку и на закат. А зеленоградскую квартиру он сдавал.

Олег – сын обеспеченных родителей. Насколько мне известно, они владеют несколькими магазинчиками, успешно продают ювелирные изделия собственного дизайна. Если кратко: он купался не только в любви, но и в золоте. Не как утка из того мультика, а в переносном смысле. Я надеюсь.

Он учился в частной школе, занимался с репетиторами, легко поступил в университет, и двери в любую сферу были для него открыты. Он выбрал журналистику, и сейчас, в свои двадцать пять, занимает пост главного редактора.

– Дело в том, что я уезжаю, – сообщает Олег. – Уже вывез шмотки из Московской квартиры и сдал её знакомой парочке. А квартира в Зеленограде останется свободна.

Хм… Кажется, Олег намекает, что ему нужен человек «последить за квартирой» в его отсутствие. Но это весьма надуманное объяснение. У него есть родственники и друзья, даже домработница. Значит, он просто хочет сделать «доброе дело», поселить меня там, и заранее приводит аргументы, почему данное мероприятие будет выгоднее для него, чем для меня.

Очевидно, именно об этом он хотел поговорить, когда написал мне то смс.

– Ну, ты можешь попросить свою маму иногда заезжать в пустующую и проверять обстановку, – прямо отвечаю я.

– Родители отправились в командировку в Италию. Надолго.

Мне становится всё более интересно (но всё более непонятно).

– А ты куда собрался? В поход, что ли?

Когда мы были вместе, то увлеклись лёгким горным туризмом (без альпинизма и совсем уж сложных участков), ездили по родной стране, на Кавказ, в Приэльбрусье, в Хибины. Мне нравилось гулять с ним, любуясь красивейшими пейзажами, жить в палатке, готовить походную еду, общаться, проводить время. Я ему доверяла, любила его, чувствовала себя с ним на удивление комфортно. Уровень нашей близости скакнул вверх сразу после первого похода, где мы нагревали воду, переливали в бутылки и поливали друг друга, помогая промыть волосы, и решали другие бытовые вопросы, где вместе избегали опасностей и испытывали приключения. Обычный набор романтики: закаты, горы, кофе, смех, фотографии, обнимашки. И носки, которые я кое-как постирала в холодной луже.

Было очень удобно и главное, безопасно гулять по горам именно вдвоём. Пойти в поход в одиночку я бы не рискнула. Так же не рискнула бы и примкнуть к большой компании. Всё-таки, я несколько закомплексованный интроверт, это даёт о себе знать.

– Нет, я еду не в поход. Есть довольно странный план, поехать в Сидней. Месяца на три или больше. Уже снял там гостиницу на первое время. А самолёт уже завтра.

Я несколько огорошена новостью. Сидней? Это же не соседний город, а другой конец света, в прямом смысле. И что он забыл там?

За соседним столиком кто-то громко вскрикивает: «Ну ты даёшь», и мне хочется повторить эту реплику, точно попавшую в цель.

– Такие серьёзные перемены, – комментирую я, приподнимая брови и снова сжимая картонный стаканчик, в котором уже кончился кофе. – С чего бы?

– Расскажу тебе всё от и до, когда вернусь.

Я против воли хмурюсь.

Это она. Та самая причина нашего с Олегом расставания. В последний год у него появились какие-то тайны, между нами возникли недомолвки и непонимание, я перестала доверять ему и отдалилась. А потом и вовсе ушла.

Детский перфекционизм внутри меня твердил что-то вроде: «или идеально, или никак». Была ли я права? Время покажет. Но пока что о решении своём я не жалею, несмотря на все испытанные неприятности.

– Эх, Гретуля. Я, наверное, дурак. Поступаю эгоистично… и трусливо, – Олег поджимает губы. – Последнее время я думал над всем этим и пришёл к выводу, что был не прав. Надо было рассказать тебе всё с самого начала. Но дело в том, что мои проблемы выглядят… скажем так… несколько невероятно. Думаю, ты в них не поверишь. И будешь права. А сейчас, когда я уезжаю, рассказывать тебе всё это тем более… несвоевременно.

Он морщится, словно от краткой боли, нервно отбрасывает со лба чёлку.

– Не хочешь, не рассказывай, Олег. Мы уже не парочка. У тебя может и должна быть своя личная жизнь.

Мой ответ звучит несколько резко, и мы замолкаем на несколько секунд, пытаясь его переварить.

Наконец, он, кашлянув, наконец-то полностью и без обиняков формулирует свою мысль:

– Так к чему я заговорил про свой отъезд и свою пустующую зеленоградскую однушку. Хотел предложить тебе там пожить. Последишь за порядком. Будешь поливать фикус.

Я поражённо молчу.

Значит, я угадала, и Олег просто хочет сделать «доброе дело», якобы выгодное для нас обоих. Ох уж мне эти внезапные вакансии «смотрящего за фикусом».

… Но, как бы там ни было, только что он за одно мгновение решил проблему, которая казалась мне неразрешимо трудной.

– Теперь насчёт работы, – продолжает он задумчиво. – Ты уволилась из редакции потому, что не хотела каждый божий день видеть мою хлеборезку. Но, так как я уеду, то в редакции меня, очевидно, тоже не будет. Так что спокойно возвращайся на должность. Без тебя рубрика женских секретов совсем протухла. Деньги тебе не помешают. А литературный талант у тебя есть.

Я снова молчу. Что касается таланта, это весьма сомнительный тезис. Уволившись из его журнала, я раскидала свои резюме и пробные статьи по другим изданиям. Даже прошла пару онлайн-собеседований. Но никого не заинтересовала.

Конечно, я не сдалась, создала свой канал на Дзене, но число подписчиков едва перевалило за пару тысяч. Аудитория, способная уместиться в парочке средних хрущёвок.

Конечно, у меня не было «буста» при рождении в виде внушительного банковского счёта, у моей мамы не было «полезных знакомых» или связей, способных открыть дверь в какую-то сферу. Но я знаю, что успеха можно добиться без всего этого, только благодаря личным усилиям и талантам.

Предположим, талант у меня слабый, но усилий я готова приложить в практически бесконечном количестве.

Я давно мечтала написать собственную книгу, только всё откладывала.

Теперь же, если я поселюсь в его квартире и вернусь на прежнюю работу, у меня появится и свободное время, и даже деньги.

А деньги мне нужны.

Ведь нужно будет платить за коммуналку в мамином доме, покупать еду, одежду. И крем для рук.

Итак, Олег предлагает мне не просто соломинку, и даже не верёвочную лестницу, а сразу целый круизный лайнер, с бассейном, рестораном, и фикусом в каюте.

Конечно, первый мой порыв – заявить, что справлюсь самостоятельно, вежливо отказаться, и продолжать следовать намеченному плану. Гордость и самодостаточность настойчиво заявляют о себе, добавляют сил и мотивации.

Но я смотрю в лицо Олега, и вижу, что он предлагает мне помощь от чистого сердца. Знаю, что он не считает меня беспомощной неудачницей. Знаю, что он продолжает уважать меня и симпатизировать мне. И ценю это.

Произношу осторожно:

– Соблазнительное предложение. По логике и правилам человеческим, я должна бы отказаться. Ты мне ничем не обязан… Но продолжаешь помогать.

Олег разводит руками:

– Всё это пустяки, Гретуля. Излишняя принципиальность и гордость заставляют людей поступать «правильно» и оставаться несчастными. Но… Нам вовсе не надо ничего друг другу доказывать. Просто соглашайся, и переезжай.

М-да. Либо я таки проявляю «излишнюю принципиальность», еду к маме, и брожу по селу в резиновых сапогах и в тяжеленной парке, либо еду в квартиру Олега, живу там со всеми удобствами, но мучаюсь от комплекса неполноценности и укусов совести. Итак, передо мной выбор между большим злом и злом поменьше.

– Разве не лучше найти жильцов и иметь дополнительный доход? – Я качаю плечами, явно сомневаясь в только что озвученном тезисе.

– В квартире полно моих шмоток, а девать их некуда. Не склад же для них снимать. А тебе безразличны что моя одежда, что мой фикус.

– Безразличны, покуда они молчат, – я против воли улыбаюсь. – Но я не могу так откровенно пользоваться твоей добротой и жалостью.

– Это не жалость. Это дружба, – произносит он последний, самый весомый аргумент.

Тяжесть и сомнения исчезают из моего сердца.

Олег – не лицемер и не лгун. Значит, у него нет далекоидущих планов, чтобы вернуть наши отношения, и купить мою лояльность. Он делает то, что делает, просто так. Ради чего бы то ни было. И это мне нравится.

Интуиция внутри меня почти приплясывает, и произносит короткое «Да».

Я, махнув рукой, быстро решаюсь:

– От дружбы я, конечно, не откажусь. Тогда я согласна. Спасибо, Олег.

– А теперь давай перекусим, – предлагает он, обаятельно улыбаясь. – Я голодный. Позволишь угостить тебя?

Мне уже поднадоело сидеть с одним жалким стаканчиком кофе (к тому же, давно опустевшим), но я смущаюсь, отрицательно покачиваю головой.

Олег, делая вид, что не заметил этого, делает заказ.

А затем принимается болтать о всякой неважной ерунде, и я, слушая его, немного расслабляюсь.