Четыре года до Солнца

– То есть военные богаче всех? – не поверил О'Тул.

– Военные имеют возможность самостоятельно добывать любые необходимые ресурсы. У армии свои базы на всех планетах Солнечной системы, ей нет необходимости что-либо закупать – всё, от металлов для оружия до овощей в твоём супе, производится самостоятельно. Иначе откуда бы, как ты думаешь, взялись средства на те же стипендии?

– Это уже какое-то тайное правительство.

– Никакое оно не тайное, – заметил Юхан, по примеру Арно принявшийся делать махи руками и наклоны. – Просто армейские следуют старому принципу: серьёзные дела требуют тишины. Как и серьёзные деньги.

– Незачем кричать на каждом углу о своих планах, – кивнул, соглашаясь со шведом, Леон. – И вот ещё что. Армия – это ведь не только действующий состав, но и многочисленные отставники. Даже те, кто отслужил только один четырёхлетний контракт, всё равно навсегда остаются частью системы. К примеру, ты ведь скорее обратишься за поддержкой к бывшему сослуживцу, чем просто пойдёшь за кредитом в банк или будешь вникать в тонкости государственных программ поддержки.

– Не знаю, – растерянно взъерошил волосы Гилфрид.

– А это был не вопрос, рыжий, – подмигнул ему Арно. Затем сделал несколько быстрых приседаний с выпрыгиванием, мелко потряс руками, ногами. – С другой стороны, – заметил он, наблюдая, как стартует предпоследняя перед ними десятка, – это не так уж и плохо. С появлением Солнечного Альянса войны между людьми прекратились полностью. Удалось мобилизовать колоссальные силы и ресурсы для терраформирования Марса и Венеры, которое до того шло ни шатко, ни валко. Теперь вот межзвёздные перелёты. Через тысячу-другую лет человечество вполне может освоиться у ближайших звёзд. Может быть, там найдутся пригодные для жизни, и при этом необитаемые планеты. Может быть, там будут расы, которые окажутся дружелюбными, и захотят вести диалог. Ну а если там обнаружатся такие же несговорчивые, как таури – у нас, по крайней мере, есть средство, чтобы привести их в чувство.

* * *

– Кадет Колбрейн!

– Я!

– Кадет Леон!

– Я!

– Кадет Линдхольм.

– Я!

– Кадет О'Тул.

– Я!

– Кадет Ренци!

– Отсутствует, сержант. Доктор Андерс сказал, что оставит Ренци у себя до вечера.

– Вы четверо, – Чесюнас сделал отметки в небольшом электронном КПК и сунул его обратно в чехол на поясе, – отправляетесь в гараж номер пять, – он указал направление. – Колонна вернулась с марша, нужно почистить мобили. Бегом!

Парни припустили по той аллее, в которую ткнул пальцем сержант. Миновали перекрёсток, свернули влево, следуя указателям – и тут Колбрейн перешёл с бега на шаг. Трое остальных тоже невольно притормозили.

– Он же уже не видит, – пояснил Эндрю.

– Он-то не видит, – саркастически отозвался Арно. – А ты в курсе, что означает день наряда?

– Сегодня до вечера, во все свободные часы, – предположил Колбрейн.

– Баран, – спокойно отозвался француз. – Это означает пятнадцать часов отработок. День – это с шести утра до девяти вечера, с подъёма и до отбоя. Причём отработки засчитываются только с того момента, как ты прибыл на место, и тебя отметили. Так что тебе светит сорок пять часов, мне – тридцать. Остальным по пятнадцать. И я не собираюсь терять время, неспешно прогуливаясь по Академии.

Леон снова припустил бегом, за ним последовали Гилфрид и Юхан. Колбрейн, коротко выругавшись, поспешил следом.

Гаражи в северной части Каструма представляли собой четырёхэтажные башни, опоясанные снаружи пандусами, по которым внутрь заезжала техника. В комнатке со стеклянными стенами, будто приклеившейся к гаражу снаружи первого этажа, провинившихся встретил сержант второй ступени с нашивками технических служб. Отметив в своём КПК фамилии кадетов, он махнул им рукой:

– Двигай за мной. Четвёртый ярус.

На каждом этаже гаражной башни в полимерных прозрачных боксах стояли мобили. Гилфрид с интересом рассматривал разные модели: на гусеничном и колёсном ходу, транспортные, не несущие вооружения – и мобили поддержки, с тяжёлыми фульгураторами или пулемётами на вращающихся башнях. Попался ему и один осадный, с короткоствольным орудием крупного калибра, чем-то похожий на приготовившегося к броску бульдога.

Всего этаж вмещал двадцать машин, расположенных в два ряда друг напротив друга. На четвёртом ярусе все двадцать мобилей предстали перед кадетами покрытыми тонким слоем красного марсианского песка. В нескольких боксах уже шла работа: передняя стенка была поднята, внутри ставшего герметичным бокса клубились облака пыли. К сержанту немедленно подскочил рядовой, тоже с нашивками технических служб.

– Пополнение, – усмехнулся сержант и удалился.

– Ты и ты, – десантник ткнул пальцем в Арно и Гилфрида. – Оденете защиту и цепляйте страховку. Будете работать с подвесов. Вы двое – с пола.

О'Тул подошёл к одному из металлических шкафчиков, выстроившихся вдоль внешних стен гаража. Внутри на полках лежали тонкие, но прочные защитные костюмы, маски с фильтрами воздухоочистки и рабочие пояса. Отыскав подходящий размер, Гилфрид натянул защиту, подогнал крепления маски. Рядом одевались приятели – Юхан был похож на подтаявшего зефирного человечка; Арно, управившийся быстрее остальных, уже застёгивал пояс; Колбрейн возился с ремнями маски, ворча себе под нос.

– Шустрее, время тикает! – раздался голос рядового.

Вслед за ним парни подошли к одному из боксов. Здесь стоял транспортный мобиль на гусеничном ходу, приземистый и широкий, вмещавший в себя полный штатный взвод – пятнадцать бойцов во главе с сержантом, двух водителей, связиста и двух медиков.

– Пылесосы и воздуходувки, – десантник указал на металлический короб у въезда в бокс. – Общая система фильтрации запустится, когда закроется передняя панель. У вас пятнадцать минут на всё, и мобиль должен сверкать.

Он вышел, нажал на кнопку снаружи и передняя панель скользнула вверх. Тут же бокс наполнился приглушённым гулом заработавших на потолке и в полу вентиляторов. Из-под ног кадетов ударил столб воздуха, взметнув облака песчаной пыли, которые стали быстро втягиваться в верхние заборные решётки.

– Нечего резину тянуть, – голос Арно, искажённый маской, звучал скрипуче. Француз открыл бокс, достал из него воздуходувку и передал Юхану. Потом вытащил ещё одну для Колбрейна. Тот молча принял агрегат и повертел в руках. Система фильтрации тем временем успела высосать из бокса первую, самую лёгкую пыль. Леон махнул Гилфриду, и они прошли в дальний конец, где в углу болтались несколько металлических тросов с системой подвесов. Рядом свисали с потолка два пульта управления на длинных гибких кабелях.