Четыре года до Солнца

Алексей Котейко

Четыре года до Солнца

Глава 1. Армия платит

Я родился в поселении третьего класса Нью-Корк, на западе Равнины Эллады, в 3246 году по земному календарю. За неделю до старта первой межзвёздной экспедиции с Земли к системе Альфы Центавра.

Сейчас мне кажется, что судьба моя была предрешена самим этим фактом. И хотя в семье у нас никогда – по крайней мере, никогда за историю колонизации Марса – не было военных, я ни секунды не сомневался в том, какой путь выбрать после окончания школы.

Г. О'Тул «Полвека в строю: воспоминания звёздного маршала»

Вихрастый рыжеволосый парень сидел на кое-как застеленной пледом кровати и, сосредоточенно нахмурив брови, медленно водил пальцем по экрану, помещавшемуся на стене в изножье. Повинуясь его движениям, электронные визитки взвивались вихрем, рассыпались, снова собирались в стопки, похожие на причудливо тасуемую колоду карт.

За окном послышался шелест листьев и над подоконником появилось хитро улыбающееся лицо девушки, такое же веснушчатое, как у хозяина комнаты. Волосы у неё, правда, были не рыжие, а светлые как лён, с выкрашенными в фиолетовый цвет – в тон глазам – отдельными прядями.

Не дожидаясь приглашения, девушка взобралась на подоконник и плюхнулась на кровать.

– Ну? Сколько? – в фиолетовой глубине вспыхнули азартные искорки.

– Сто семь, – как-то нехотя произнёс парень, ладонью смахивая с экрана все визитки разом.

– Ого-го! – гостья ткнула его кулачком в левое плечо. – А чего такой кислый?

Рыжеволосый страдальчески посмотрел на девушку, но та, отвлёкшись на светившийся рядом с дверью монитор двойных часов, не заметила выражение его лица.

– А у тебя сколько? – поинтересовался парень.

– Сто сорок один, – делая паузу после каждого слова, с гордостью отчеканила гостья.

– Поздравляю! – замогильным тоном отозвался хозяин.

– Угу. Блеск.

– Путёвка на Землю обеспечена.

Светловолосая покачала головой, что должно было означать неопределённость:

– А надо?

– Ты шутишь, что ли?

– Ну, чем у нас хуже? И потом, придётся глотать таблетки горстями. Даже при хорошем раскладе – половину срока учёбы.

– Импланты… – начал было парень, но собеседница насмешливо фыркнула:

– Ага. Кто мне их будет оплачивать?

Девушка с деланным пренебрежением отвернулась к окну, прищурилась на сияющее по ту сторону купола Солнце.

– Они что… – у рыжего даже пересохло в горле. – Не дали грант? Тебе?!

– Мне, – фиолетовые пряди взметнулись, когда их обладательница гордо вскинула голову. – Не заслужила.

– Кха… кхе… А кто тогда заслужил?!

– Макмиллан, Василевский, Ярвинен, Ллойд…

Парень выругался. Девушка со смесью интереса и неодобрения взглянула на него.

– Армия платит, – сквозь зубы процедил рыжий.

– Именно, – спокойно кивнула головой гостья. – Правила есть правила.

– Погоди, ну а свободные места?

– Их получили Беатрис, Энди и Гарольд, – перечисляя, она загибала пальцы на правой руке, начав от мизинца. Дойдя до среднего, девушка на секунду вскинула руку, будто желая продемонстрировать этот жест кому-то за окном. Парень хмыкнул:

– Как будто этим троим есть нужда в грантах.

– Денег много не бывает, – подмигнула ему собеседница. – Да и вообще, они тут, в общем-то, ни при чём. Ну, по крайней мере, Беатрис вот нормальная. Это всё её мамочка.

– Зато Гарольд скотина, – парировал рыжий.

– Ладно, а ты что решил? – сменила тему девушка. – Сотня есть сотня.

– Ничего, – он снова провёл рукой по экрану на стене, вызывая обратно визитки учебных заведений. – В голове пусто. Вообще.

– Между прочим, до бала всего ничего осталось, – вскользь заметила гостья, снова косясь на часы.

Парень махнул рукой:

– Да и шут с ним.

– Но-но! Ты знаешь, сколько мне усилий стоило моё платье? Я, между прочим, вручную делала вышивку!

Он слабо улыбнулся.

– Ну, чего ты? – девушка озабоченно нахмурилась. – Школа кончилась, мы набрали по сотне, всё отлично!

– С моей первой десяткой меня в лучшем случае возьмут куда-то в сельское хозяйство, водные ресурсы или логистику, – пробормотал парень, уставившись на плед и пытаясь выдернуть из него торчащую нитку. – Сама знаешь – это половина стоимости билета. А отец скажет: зачем платить вторую половину, если то же самое можно получить здесь? И даже если я его уговорю. Тебя-то там ждут университеты из начала списка. А меня – с конца.

– И что? Да хоть бы на разных сторонах планеты. У студентов бесплатный проезд. Ну да, время придётся потратить, но это мелочи.

– Время в дороге… Часовые пояса… Разница расписаний… – рыжий перечислял всё это отстранённо, по-прежнему старательно избегая смотреть в глаза собеседнице.

– Кто хочет – ищет возможности, кто не хочет – причины, – едко поддела его девушка.

– Ах, вот как!

– Да уж вот так!

– То есть я не хочу? – вскинулся хозяин комнаты.

– Похоже на то.

– Может, скажешь ещё, что я тупой? Сам виноват?

– Ну извини, что училась чуточку лучше! – возмущённо выдохнула гостья.

– Да скажи, скажи. Чего уж! – парень покраснел от подкатившего бешенства, и даже кончики ушей его запылали алым. – Ну? Я тупой?

В фиолетовых глазах снова вспыхнули искорки, но теперь уже вовсе не смешливые и не добрые.

– Дурак, каких свет не видывал! – бросила девушка и, перекинув ноги через подоконник, соскочила в сад. Задетые ею кусты ещё слабо шелестели, а парень уже со злостью захлопнул окно. Створка ударилась с такой силой, что по нижнему краю стекла пробежала сеточка мелких трещин.

* * *

Он не пошёл на выпускной бал и не видел платье, которая она старательно украшала ручной вышивкой. Чтобы не объяснять ничего родителям, рыжеволосый до поздней ночи слонялся по улочкам Нью-Корка, избегая встреч с то и дело попадавшимися группками старшеклассников, отмечавших окончание школы. Ближе к рассвету он оказался на берегу озера, в самом центре поселения, и, тщательно выбирая те дорожки, что были поукромнее и потенистее, побрёл к Метке Основателей.

Это был скальный обломок, возвышавшийся над берегом, с совершенно плоской верхушкой. Когда-то на ней располагался автомат, обеспечивавший подъём и сборку деталей купола, а теперь была установлена небольшая скульптура: на прозрачном стеклянном стержне, будто повисший в космосе – металлический шар, сине-зелёный с одной стороны и буро-алый с другой. Марс, в его пути от безжизненной пустыни к обитаемому миру. За шестьсот марсианских лет человечество сумело преодолеть изрядную часть этого пути, и снаружи куполов уже можно было перемещаться без скафандров, хотя каждый, кто выбирался за периметр, всё равно обязан был иметь с собой маску и небольшой баллон с аварийным запасом кислорода.

Две из трёх скамеек, стоявших вокруг памятника, были пусты. Зато на третьей вырисовывались силуэты, в одном из которых Гилфрид О'Тул сразу узнал Эмили Рокар. А рядом…

«Ну почему именно с ним?!» – кончики ушей под рыжими вихрами снова стали наливаться алым. На скамейке, почти вплотную к девушке, сидел сын мэра Гарольд Вайс.

Развернувшись на каблуках, Гилфрид быстрым шагом направился обратно по дорожке, прочь от берега, от скамейки и от парочки, так и не заметившей его появления.

«Отлично. Отлично!»

Родители уже спали, когда парень вернулся домой и, не раздеваясь, повалился на кровать. Почти час он ворочался с боку на бок, пытаясь прогнать из мыслей образ сидящей рядом с Гарольдом Эмили. Потом всё-таки забылся беспокойным тяжёлым сном, а когда проснулся – время уже приближалось к полудню и Солнце заглядывало в окно. В доме никого не было: родители давно ушли на работу, младшие брат и сестра, скорее всего, отправились в гости к кому-нибудь из друзей.

Всё складывалось как нельзя лучше.

Гилфрид даже немного удивился: казалось, что он проснулся с готовым решением. Не будет никакого конца списка. И марсианских университетов тоже не будет. Парень жевал завтрак, толком не разбирая, что именно ест и бездумно уставившись на экран на одной из стен кухни. По экрану бежал список потерь – результат очередной операции против таури. Доев, Гилфрид закинул посуду в автомойку, на ходу шлепком ладони отключил экран и, вернувшись к себе в комнату, извлёк из встроенного шкафа спортивную сумку. Наскоро закинул туда пару комплектов белья и носков, полотенце и новенький, подаренный родителями к выпускному, бритвенный набор. Задумался ненадолго, потом всё-таки добавил ещё толстовку, выбрал одни из трёх солнечных очков, подхватил со стола свой флэтфон и вышел из дому.

– Хорошего дня! – пожелал ему вслед электронный голос домашнего помощника.

* * *

В поселениях третьего класса не было вербовочных пунктов. Поэтому через полчаса Гилфрид уже сидел в капсуле скоростной пневмодороги, истратив на билет значительную часть имевшихся у него денег. А ещё через час он вышел на станции Нового Рейна – поселения второго класса на Земле Ноя, помещавшегося точно посередине между кратерами Кайзер и Леверье.

Все марсианские колонии неизменно начинали отстраиваться по одинаковой схеме. Так что парень, покинув станцию, обнаружил напротив, на другой стороне аккуратной площади, здание администрации, левее – центральный энергоблок, позади него – комплексы водной и воздушной подготовки. Справа, как обычно, помещались склады и универсальный торговый центр, а вербовочный пункт расположился чуть дальше, за небольшим сквером.

В отличие от остальных административных построек – и даже от приземистого силуэта полицейского участка, стоявшего рядом – владения военных были окружены забором. Каких-нибудь полтора метра высотой, набранный из полимерных стержней и не представляющий собой реального препятствия, он был границей скорее символической. Пока Гилфрид стоял, нерешительно сминая в руке ремень спортивной сумки, по ту сторону забора прошла, чеканя шаг, тройка патрульных. Двое часовых застыли у ворот, бесстрастные, словно каменные изваяния.

Никто не окликнул парня, не преградил ему путь. Миновав часовых, он под тихое шипение автоматических дверей шагнул в круглый вестибюль со скамейками вдоль стен и стойкой напротив входа. В вербовочных роликах из-за таких стоек обычно улыбались приветливые молодые девушки в форме младших офицеров, но здесь обязанности администратора исполнял мужчина лет сорока, совершенно лысый, с колючими серыми глазами и косматыми белоснежными бровями.

Сейчас эти брови настороженно хмурились, а глаза, внимательно обежав визитёра с ног до головы, впились в зелёные глаза О'Тула. Тем не менее, когда администратор заговорил, голос его звучал нейтрально-вежливо:

– Добрый день. Цель визита?

– Вербовка, – Гилфрид переступил с ноги на ногу, потом добавил:

– Сэр.

Мужчина приподнял правую руку и ткнул указательным пальцем левой в три серебряных витых шнура, углом нашитых друг под другом.

– Сержант первой ступени. Я не офицер.

– Извините.

Белые брови шевельнулись, выражая то ли недовольство, то ли снисходительность.

– Карту…

Гилфрид отдал свою карту. Сержант с педантичной аккуратностью положил кусочек пластика на коробочку считывателя и погрузился в чтение побежавших по экрану строк.

– Сто семь баллов? – он мельком взглянул на Гилфрида. Брови приподнялись, демонстрируя смесь иронии и вопроса.

– Да, сержант.

– Отбор в космический флот в Юнионе, – заметил, словно между прочим, мужчина.

– Я хочу в звёздный десант.

Брови поползли ещё выше, будто старались убежать на лысину.

– Вот как? А ты хорошо подумал, парень?

– Хорошо, – насупился Гилфрид.

Серые буравчики несколько секунд внимательно изучали его лицо. Затем сержант пожал плечами, а его брови, которые, похоже, жили отдельной жизнью, как-то печально сошлись домиком над переносицей. Администратор наклонился к экрану, вызвал клавиатуру и быстро набрал несколько команд.

– Родители в курсе? – поинтересовался он, засовывая карточку новобранца в отверстие на корпусе считывателя.

– Нет, – Гилфрид старался говорить равнодушно, но заметил, что ответ этот заставил руку администратора на мгновение замереть. Затем по ту сторону стойки коротко хмыкнули, карточка проскочила через считыватель и снова оказалась на стойке. Теперь поверх пластика шёл замысловатый узор тонкой металлической фольги, намертво сплавившейся с ним.

– Добро пожаловать в Солнечный Альянс! – сержант поднялся со стула. – Теперь ты принадлежишь армии.

* * *

Столица Марса, Юнион, занимала целиком всё пространство кратера Кассини. В отличие от прочих поселений, это не имело класса, и застройка его не следовала стандартной планировке. Юнион был основан последним, и именно как столица, символ достигнутых успехов, когда марсианская колония выросла до пяти миллионов человек. К тому времени прежде пустынный пейзаж уже начали заполнять клочки распространяющихся самосевом степей, а пробуждённая усилиями людей вода образовала несколько озер – правда, пока ещё мелких.

Новобранцам надлежало явиться в казармы Юниона до девяти часов вечера, и поскольку Гилфрид проделал остаток пути гораздо быстрее, у него в запасе оказалась вся вторая половина дня. Парень некоторое время слонялся по торговым центрам, но вид беззаботных девичьих компаний вызывал воспоминания об Эмили и щемящую тоску.

Тогда он попытался отвлечься в кино, но там, как назло, шёл профинансированный армией эпический боевик о сражениях в поясе Акерана. Героический десант, наступающий по безжизненной поверхности астероидов и мужественно преодолевающий шквальный огонь опорных пунктов таури, вызывал ещё большую тоску, чем смеющиеся и болтающие девушки. К тому же где-то под сердцем кольнула тупая игла сомнений: Гилфрид впервые увидел происходящее на экране не как праздный зритель, а как человек, которому вскоре предстояло занять своё место в том же строю.

«Может, и правда надо было податься в космофлот?» – он повертел головой, оглядывая мягкие одиночные кресла в рядах вокруг. Взрыв на экране заставил их все одновременно вздрогнуть и закачаться. В другое время О'Тулу понравились бы спецэффекты, но сейчас они только усилили общее угнетённое состояние парня.

Впрочем, для попадания в космофлот нужно было сдать ещё целую серию специальных тестов, а затем пройти собственные внутренние экзамены. Итоговый балл школьного аттестата для этой структуры означал всего лишь допуск или не допуск кандидата к дополнительным испытаниям. Тем временем о замысле Гилфрида узнали бы родители, разразился бы скандал, отец с матерью наверняка приехали бы в Юнион, забрали бы его из казарм – конечно, после выплаты штрафа…

На секунду парню даже захотелось, чтобы так и случилось. Но звёздный десант, в отличие от космического флота, обходился без церемоний. Согласие на вербовку автоматически означало зачисление в кадеты и попадание в тренировочный лагерь Академии. Выйти оттуда можно было только двумя путями: с позором – за ворота, либо рядовым – в действующую часть. Никакие штрафы не могли выкупить кадета, а что касается позора… Случаи такие были редкими, и каждый раз отчисляемому кадету давали полчаса на размышление в комнате, где на столе лежал пистолет с единственным зарядом. Статистика свидетельствовала, что две трети предпочли пистолет жизни отверженного.

Гилфрид поёжился: ему вдруг стало неуютно в удобном мягком кресле. На экране гусеничный мобиль, вооружённый ракетной установкой, выполз на холм и одним залпом разнёс купол вражеского укрепления. Замелькали снятые крупным планом тела таури в изодранных скафандрах: сморщившаяся в безвоздушном пространстве, похожая на изюм, зеленовато-серая кожа. Трёхпалые руки с короткими толстыми когтями. Выпученные в муке глаза и широко раскрытые рты с мелкими острыми зубами, между которыми свешивались чёрные скукожившиеся языки.

«Они что, реальную хронику вмонтировали?» – подумалось Гилфриду, и парень невольно вздрогнул.

Досматривать фильм не хотелось. Гилфрид посмотрел на наручные часы, увидел, что уже почти семь вечера, и, выбравшись из кресла, направился к выходу. На улице он прошёл мимо нескольких разномастных ресторанчиков, предлагавших традиционные блюда земных кухонь – есть почему-то совсем не хотелось. Затем пересёк парк и, отыскав на одной из аллей свободную скамейку, уселся, доставая из кармана флэтфон.

Предстояло рассказать о своём решении родителям.

Глава 2. Каструм Фидес

Мне оскорбительно слышать, когда кто-нибудь говорит о наших парнях как о бездушных боевых машинах. На это я имею ответить лишь одно: будь у армии необходимость в машинах – мы посылали бы машины, а не тратили время на обучение людей.

Машина не заменит человека. И в том числе потому, что подготовка звёздного десантника – это ещё и воспитание характера. Закалка воли. Превращение вчерашних мальчишек в тех, кто будет стоять на переднем рубеже цивилизации. Кто продолжит открывать для человечества новые горизонты Дальнего Космоса.

Г. О'Тул «Полвека в строю: воспоминания звёздного маршала»

Разговор с родителями получился не самым приятным, но прошёл куда легче, чем ожидал Гилфрид. Поскольку они ничего не знали ни о размолвке сына с Эмили, ни о том, как он провёл ночь выпускного бала, то вынуждены были принять предложенную парнем версию. Он хочет пойти в армию, чтобы после четырёх лет службы получить право на дополнительные баллы и внеконкурсное поступление в университет. Какой? Гилфрид ещё не решил. Но ведь вместе с его сто семью получится достаточно для поступления в любой. Плюс и дорогу на Землю, и стипендию на время учёбы оплатит армия.

Парень глядел на отца и рассуждал насколько мог беззаботным тоном, но всё-таки краем глаза видел, как тихо плачет мать, прикрывая рот ладонью. На отцовских скулах проступили желваки – похоже, и он с трудом сдерживался от того, чтобы не заорать в голос, или не обругать сына последними словами. Однако усилием воли старший О'Тул справился с собой, и пообещал напоследок:

– Мы обязательно приедем на присягу.

Сразу после того, как погас флэтфон, Гилфрид направился к казарме. В Юнионе дело обстояло совсем не так, как на вербовочном пункте. Часовые у ворот остановили парня и не спускали с него глаз, пока командовавший ими сержант третьей ступени прогонял карточку О'Тула через считыватель. И даже после того, как идентификация прошла успешно, лица не стали дружелюбнее.

– Блок G, – коротко бросил сержант, указывая куда-то вглубь территории и, не дожидаясь ответа, отвернулся к воротам.

Гилфрид шагал, с любопытством оглядываясь по сторонам. В поселениях Марса неизменно использовалась радиальная планировка, с одной главной площадью и – если требовалось – несколькими дополнительными, которые закладывались на изначальных лучах улиц. Не был исключением и Юнион – а вот кампус звёздного десанта был.

Казармы Академии в плане представляли собой прямоугольник, расчерченный строгой сеткой улиц. Две главных соединяли четверо ворот – по одному входу с каждой из сторон внешнего периметра – и сходились в центре, на просторном плацу. В свою очередь плац окружали по периметру учебные корпуса, а за ними помещались типовые жилые блоки. С северной стороны к главной улице с двух сторон подступали выстроенные полукольцом – единственная дань марсианской традиции – трёхэтажные здания: офицерский корпус и администрация.

Резкая трель свистка заставила Гилфрида отшатнуться в сторону, и тотчас мимо него трусцой пробежали по три в ряд кадеты в одинаковых коричневато-оранжевых футболках и штанах. Слева от колонны – свисток всё ещё был у него в губах – двигался парень в такой же одежде, но с обозначением F3 на груди и спине, выведенным белой краской.

– Шустрый, – раздался сзади чей-то бас. – А ведь могли бы и стоптать.

Гилфрид обернулся и увидел крепыша-брюнета примерно своего возраста, с коротко стриженым ёжиком волос и приплюснутым, будто несколько раз ломаным носом. Тот беззаботно улыбался, щуря пронзительно-синие глаза. На плече у крепыша болтался небольшой, но плотно набитый рюкзачок.

– Арно Леон! – представился он, протягивая руку.

О'Тул мгновение колебался, но в этом парне было что-то располагающее, и Гилфрид улыбнулся в ответ:

– Гилфрид О'Тул.

– Так и думал, что ирландец, – ещё шире улыбнулся Леон.

– А ты, судя по имени – француз?

– Верно. Нуво-Памплона.

– Нью-Корк.

– Наскучило сидеть в своём третьем классе и захотелось приключений? – Арно подмигнул и зашагал рядом с Гилфридом.

– Вроде того.

– Ну, тогда ты по адресу. Скоро тебя затошнит от новых впечатлений.

– Я думал, в действующую часть попадают только через семь месяцев? – настороженно спросил О'Тул. – Отборочный месяц, распределение, присяга и потом полгода профильного обучения?

– Верно. А я разве говорил о хороших впечатлениях? Только о новых, – Леон с безмятежным видом поглядел по сторонам.

– То есть отправка к таури – это называется хорошие впечатления? – начал было Гилфрид, но тут же прервал сам себя:

– Тоже мне, ветеран. Ты ведь, как и я, явно только сегодня приехал.

Арно усмехнулся и похлопал по своему рюкзачку:

– Так-то оно так. Но дело, видишь ли, в том, что мой батюшка, а до него мой дедушка, а до него мой прадедушка, а до него…

– Заканчивай!

– Словом, мой далёкий пра-пра был одним из офицеров, которые закладывали этот самый Каструм.

– Каструм? – не понял Гилфрид.

– Когда-то на Земле так называли военный лагерь. Традиции надо чтить, – развёл руками француз. – Кстати, можешь пользоваться.

– В смысле?

– Здесь, на Марсе – Каструм Фидес. На Венере – Каструм Виртус. А на Земле – Каструм Хонос. И сержанты, и офицеры страшно любят кадетов, которые ещё до появления в Академии хоть что-то узнали о её истории. Ты, я так понимаю, не удосужился?

– Не было времени, – поморщился О'Тул. – Спасибо за совет!

– На здоровье.

– Пожалуй, я готов поверить в рассказ о далёком пра-пра.

Арно насмешливо фыркнул.

Прежде, чем они успели добраться до блока G, Гилфрид узнал немало подробностей о жизни в Академии. По словам Леона, первый месяц пребывания в Каструме сводился преимущественно к жёсткой муштре, разнообразным тестам и проверкам. В течение этого времени ни один новобранец не имел права покидать территорию казарм («надеюсь, ты хорошенько развлёкся перед тем, как пройти в ворота?»).

После распределения и присяги начиналось профильное обучение, тогда же из числа кадетов назначались взводные («свисточек тебе выдадут, будешь парней на рассвете поднимать на зарядку, а они – искренне тебя ненавидеть»). Наконец, по завершению курса кадетов отправляли либо на передовую, либо в части, нёсшие службу по всей Солнечной системе.

– Ты видел «Серый камень»? – поинтересовался напоследок Леон, когда оба новобранца уже стояли перед дверями своего блока.

– Тот, что сейчас идёт в кино? Про бои в поясе Акерана?

– Он самый. Так вот, по словам отца, снято очень достоверно.

Гилфрид удивлённо посмотрел на Арно:

– Я думал, это больше пропаганда? А ты говоришь, что именно так и воюют?!

– Именно так и воюют.

– А как же роботы, автоматика?

Француз коротко хохотнул:

– О чём ты, рыжий! Да если бы была возможность создать андроида, который действовал бы в точности как человек, умел так же быстро реагировать и подстраиваться под нестандартные ситуации – думаешь, армия возилась бы с новобранцами?

– Но техника…

– О, технику тебе дадут, будь спокоен. Только ведь тот же мобиль без водителя – бесполезная груда металла. И даже при наличии всех этих милых игрушек всё равно ни одна из них не заменит нашу доблестную пехоту.

Арно похлопал по плечу ошарашенного Гилфрида и собрался уже толкнуть дверь, но, передумав, снова повернулся к ирландцу:

– Кстати, ты знаешь, почему только-только выпустившихся кадетов прозвали «алфавитные кубики»?

– Я даже не знал, что их вообще как-то прозвали.

– Это потому, – француз заговорил чуть тише, – что сразу после выпуска взводы перед отправкой в части формируют по алфавиту. По пятнадцать человек. Ты, например, попадёшь в O. Я – в L.

– И что тут такого? – в недоумении пожал плечами О'Тул.

– После первого задания эти взводы обычно получают новое, дробное обозначение. К примеру, A/B, G/H. Или вовсе что-нибудь вроде K/T. Смекаешь, почему?

* * *

Жилой блок представлял собой ряды попарно выстроившихся вдоль прохода капсул, по три друг над другом. Похожие использовались в недорогих придорожных мотелях на Земле, а в ближайшее столетие наверняка должны были появиться и на Марсе, поскольку открытые пространства четвёртой планеты вот-вот обещали стать пригодными для длительных туристических походов.