Кофе по понедельникам

Алексей Котейко

Кофе по понедельникам

Глава 1. Кофейня «Старый Город»

Крохотная квартирка располагалась на шестом этаже, в мансарде – а лифт в доме, построенном больше ста лет тому назад, поднимался только до пятого. Дальше приходилось идти по лестнице, старинной, с чугунными решётками из переплетённых виноградных лоз и масок то ли фавнов, то ли сатиров.

Слева от входа были раздельные туалет и ванная комната – в последней едва хватило места для душевой кабины, а маленькую стиральную машинку хозяева втиснули под раковину. Дальше коридорчик выводил уже в основное помещение, в кухонную зону: электрическая плита, холодильник, шкафчики, круглый столик с тремя стульями. Чуть подальше стоял небольшой диван, напротив него, у стены – тумбочка с телевизором.

И почти во всю стену этой «кухни-гостиной», позади дивана и стола, протянулось большое трёхстворчатое окно-люкарна, с центральной секцией в пол, открывающейся на французский балкон. В общем-то из-за этого окна Сергей и снял квартиру: оно выходило на восток, на перекрёсток двух улиц Старого Города.

Отсюда был хорошо виден древний монастырь справа, на противоположной стороне: красный кирпич наружной стены, потемневший и местами выкрошившийся от времени; могучие каштаны и липы, раскинувшиеся за стеной, наполовину скрывшие громаду собора. Слева, за крышами домов, сверкала на солнце широкая лента реки, а ещё левее – для этого уже нужно было поставить ноги на балкончик и высунуться наружу – можно было разглядеть угол массивной башни, когда-то бывшей частью крепостных стен, после – пожарной каланчой, а теперь ставшей выставочным залом.

В спальне окон не было вовсе. Собственно, вся спальня занимала дальнюю часть комнаты и, по причуде забытого архитектора, отделялась от кухни-гостиной изящной аркой, в которую хозяева подвесили плотный полог. Большую часть этой ниши занимала двуспальная кровать, слева во всю стену был устроен платяной шкаф.

Сейчас парень, нервничая и бормоча под нос ругательства, рылся в этом шкафу, отыскивая свою «счастливую» футболку. На столе, рядом с чашкой из-под чая и обёрткой от шоколадного батончика, стоял раскрытый ноутбук с поставленным на паузу роликом. Улыбающийся человек с полуприкрытыми глазами замер на экране, но несколько минут назад он вдохновенно рассказывал о том, как готовить кофе латте.

– Твою ж… – Серёга разочарованно вздохнул, вынув из вороха распиханных по полкам вещей мятую футболку. Вид у неё был не слишком презентабельный – даже мордаха тираннозавра, растерянно держащего в лапках скакалку, была перекошена и приобрела гротескный вид.

Парень быстро посмотрел на часы над телевизором и понял, что времени на глажку нет. По крайней мере, футболка была чистой, а если повезёт – по дороге более-менее расправится на теле; приняв решение, он быстро натянул футболку и джинсы, выключил ноутбук и направился к выходу. Подхватив с кухонной столешницы смартфон и ключи, Сергей надел куртку, торопливо запер квартиру и помчался вниз по лестнице, не остановившись ни на пятом, ни на четвёртом этажах: ждать старенький медлительный лифт было некогда.

В Город он приехал месяц назад, и имевшиеся накопления понемногу начинали таять. Парень был родом из маленького городка, жившего своей сонной и размеренной жизнью километрах в трёхстах на юго-восток отсюда. Для его родителей, которые родились и выросли там же, всё выглядело просто и очевидно: техникум (филиалы аж трёх разных, выбирай любой!), потом работа по специальности, жениться, ипотека, кредиты, и дальше по списку.

Сергей пытался. После одиннадцатилетки пошёл учиться на строителя, а, закончив учёбу – четыре года мыкался по разным конторам и временным шабашкам. Армии он был не интересен из-за близорукости, и из-за неё же не пользовался успехом у девушек: высокая нескладная фигура в очках с толстой оправой вызывала у них только смех. Парень тушевался и предпочитал насмешкам одиночество, альбом и карандаши. Рисовал Серёга с раннего детства, так что родители в своё время даже отдали его в детскую художественную школу. Однако по прошествии двух лет тамошний преподаватель заявил, что таланта у ученика нет, и художником ему никогда не стать, поэтому родители посчитали излишним тратить время на такое бесперспективное занятие.

Парень продолжил рисовать уже тайком, а когда после четырёхлетней «карьеры» строителя накопил достаточно денег на первое время – заявил дома, что уезжает. Собственно, к отъезду в Город в семье, скорее всего, отнеслись бы более-менее спокойно, если б Сергей одновременно не пояснил, что вовсе не намерен продолжать работать на стройках, а собирается стать художником и зарабатывать своими картинами.

Скандал вышел грандиозным и продолжался – с перерывами – несколько дней, пока он искал квартиру и отправлял транспортной компанией вещи. В последний день, часа за два до отхода поезда, уже собравшийся, со спортивной сумкой на плече, Серёга потерял, наконец, всякое терпение. Не слушая стенания родителей, он с какой-то злой горечью выхватил из внутреннего кармана куртки деньги, отложенные из заработков. Не глядя, разделил пачку пополам и положил половину на стол:

– Вот. Больше я никому ничего не должен.

И ушёл. За минувший с тех пор месяц от родителей не было ни звонка, ни смс.

* * *

На вопрос, здесь ли хозяин, один из работяг, занятых ремонтом, указал на невысокого толстячка в модной «дутой» куртке. Тот расхаживал перед чёрным спортивным BMW, рыча что-то в трубку. Глаза толстячка скрывали солнечные очки, на руке поблёскивал массивный золотой браслет.

– Здравствуйте, я вам звонил. По поводу вакансии, – Серёга, дождавшись, пока наниматель закончит разговор, подошёл ближе. Толстячок, всё ещё сопя от возмущения, смерил парня взглядом.

– Сергей?

– Да.

– Николай Алексеевич, – пухлая рука величаво протянулась для рукопожатия. – Опыт работы есть?

– По этой специальности – нет.

– Плохо. В кофе разбираетесь?

– Разбираюсь.

– Рецептуры?

– Знаю.

Парень прямо-таки физически ощутил, как глаза за тёмными стеклами с сомнением прищурились.

– Давайте сразу проясним. Мне некогда возиться со всякими «могу», «хочу попробовать». Мне нужен результат. Я тут у вас вообще проездом, сегодня надо обратно в столицу, а эти, – он пренебрежительно кивнул на распахнутую дверь, из-за которой доносился звук перфоратора, – без присмотра ремонт ещё полгода будут делать.

– Я могу присмотреть, – ляпнул Серёга, сам толком не осознавая, что делает. В кофе он не разбирался вообще, а все его познания о рецептуре и в целом о профессии бариста ограничивались роликами из Интернета, которые парень просматривал вчера (сразу после звонка потенциальному работодателю) и сегодня утром.

– В смысле? – над краем очков появились удивлённо поднятые брови.

– Я разбираюсь.

– И в нормах?

– Конечно.

Николай Алексеевич снова задумчиво окинул парня взглядом. Потом снял очки. Глаза у бизнесмена оказались бледно-голубыми, будто выгоревшими на солнце. Сергей вдруг понял, что работодатель старше его самого от силы лет на десять.

– Строитель, значит? – хмыкнул он. – С дипломом?

– С дипломом и практикой. Четыре года.

Толстячок скривил рот, изображая ошеломление от такого аргумента. Потом заговорил быстро и деловито:

– Открыться нужно максимум через две недели. Мы и так половину апреля, считай, потеряли. К июню сюда зайдёт крупная сеть, а за ней уже кофейни наверняка повалят, как грибы после дождя. Надо ловить момент сейчас. Видишь, какая локация? – Сергею не очень понравился такой резкий переход на «ты», но он только с пониманием кивнул. – Центр. Пешеходная зона вон, за углом. Все городские праздники тут обязательно площадка, выступления, ярмарки. По выходным букинисты и художники. Старый Город. И кофейня у нас будет – «Старый Город». Ностальжи, ретро, всё такое.

Он вдруг резко остановился и, глядя в глаза парню, спросил:

– Две недели. Сможешь?

– Нужно посмотреть, что уже сделано и что ещё осталось, – сказал Серёга и, видя, как в глазах толстячка мелькнуло разочарование, добавил:

– Может, и за неделю можно управиться.

* * *

Они открылись через десять дней. К тому времени владелец ещё дважды приезжал из столицы проверить, как идут дела, и нанял на работу вторым бариста Машу, обладательницу огромных карих глаз, круглых щёчек и пухлых губок, то обиженно надутых, то иронично изогнутых. На лице её, с тонкими бровями и вздёрнутым носиком, всегда отображались все переживаемые эмоции, среди которых обычно преобладало беззаботное веселье. Тёмные волосы, спускавшиеся ниже лопаток, девушка обычно собирала в хвост или скалывала заколкой, чтобы не мешали работать.

Маша, в отличие от Сергея, отлично разбиралась в кофе и в том, как его нужно готовить. К тому же, будучи по натуре человеком общительным и контактным, она ощущала себя как рыба в воде за стойкой кофейни, перед потоком постоянно сменяющих друг друга посетителей. То, что Серёга полнейший профан в работе бариста, девушка раскусила быстро, но вместо ожидаемых насмешек парень получил целый ворох дельных советов и указаний, о многих из которых, как выяснилось, не знал даже всеведущий Интернет.

– Как ты вообще сюда попал? – поинтересовалась она в один из первых после открытия дней, наблюдая, как Сергей пытается нарисовать с помощью питчера цветок.

– Повезло, – пожал плечами парень.

– А чего ради? Ты же в кофе ни в зуб ногой, – фыркнула девушка, заглядывая через его руку в чашку.

– Работа была нужна.

– Работы много. Чего не пошёл продавцом? Или вот дворники, тоже очень нужная профессия.

– Спасибо.

– Всегда пожалуйста. Так почему?

– Денег меньше, а времени там требуют больше.

– Денежки любишь, – насмешливо протянула Мария, разглядывая кривоватое и уже начавшее расплываться творение Серёги. Потом в свою очередь взяла питчер и уверенными движениями начала выводить в другой чашке распускающиеся лепестки.

– Мне время важнее, – буркнул он недовольно, следя за тем, каким послушным стало молоко в руках девушки.

– Зачем? – поинтересовалась Маша, не отрывая взгляд от работы.

– Хочу стать художником. Нужно время, чтобы практиковаться, делать наброски с натуры.

– Ого! – она поставила чашку с законченным рисунком рядом с чашкой Сергея. – А почему тогда так коряво рисуешь? – подколола его девушка.

– Питчер не кисточка и не карандаш, – возразил тот.

– О! – глаза напарницы блеснули. – Знаю! Так, я сейчас всё подготовлю, а ты пока что сбегай в магазин и купи зубочистки.

– Зачем? – растерянно спросил парень.

– Затем, что будешь ими рисовать. Кстати, если найдутся деревянные шпажки или шампуры – их тоже захвати.

* * *

Пришёл май, и в кварталах, спускавшихся от высоких холмов правобережья к реке, зацвели сады. Белое море, наполненное деловитым гулом шмелей и пчёл, разлилось между домами, и даже улицы были усыпаны лепестками, которые то и дело подхватывал и кружил неугомонный ветер.

Интерес публики, вызванный открытием новой кофейни и рекламой, которую запустил владелец, немного спал, поэтому Сергей и Мария теперь всё чаще выходили на работу поодиночке, особенно в будние дни, когда наплыв публики был меньше. Николай Алексеевич обещался нанять третьего бариста, однако бизнесмен категорически настаивал на личном собеседовании с кандидатами, а дела, как назло, держали его в столице, и «Старый Город» по-прежнему оставался со штатом из двух человек.

Питчер Серёге не дался. Нет, он, конечно, научился более-менее пристойно изображать базовые сердце, розетту и тюльпан, так что они уже не походили на чернобыльских мутантов или жертв крайнего истощения, но дальше этого дело не пошло. Зато использование зубочисток быстро принесло свои плоды, и парень с удовольствием экспериментировал с рисунками в свободное время.

Маша подтрунивала над напарником, заявляя, что тому никогда не стать настоящим мастером латте-арта, на что Сергей совершенно серьёзно отвечал, что он к этому и не стремится. Да и вообще, в их заведении было всего три столика, и очень немногие брали кофе, чтобы выпить его прямо в кофейне. Большинство посетителей предпочитали практичные бумажные стаканчики под пластиковыми крышками, и им было совершенно всё равно, есть ли под такой крышкой какой-нибудь рисунок.

Единственное, что подспудно грызло парня и заставляло его хмуриться, было то самое время: пролетевшие несколько недель не оставляли ни одной свободной минуты. Сначала он изо всех сил старался выполнить данное нанимателю обещание, чтобы зацепиться на этой работе (как ни крути, но платил толстячок своим сотрудникам щедро, по-столичному). Потом были суматоха открытия, эйфория и мандраж первых дней, затем пришло обучение у Маши – и за всем этим намерение стать художником как-то постепенно отошло на второй план.

Сразу по приезду в Город Сергей отыскал неподалёку от снятой квартирки магазин художественных принадлежностей, и с наслаждением потратился на бумагу, краски, кисти и карандаши. Теперь в его распоряжении были акварель, масло, акрил, пастель, сепия, сангина и уголь, можно было творить в любой технике, на любую тему – но сложенный мольберт со дня покупки так и стоял, прислонённый к арке сбоку от дивана, а этюдник, спрятанный на нижней полке шкафа, оставался девственно чистым.

Сергей угрюмо водил зубочисткой по кофейной пене, создавая оскаленный череп, соответствующий его настроению. Было утро понедельника, и все три столика пустовали. За прошедший с открытия час в кофейню заглянули всего лишь двое: женщина, выгуливавшая на собачьей площадке дальше по улице своего корги, и деловитый молодой мужчина в костюме и при галстуке, ни на секунду не прекращавший беседовать с кем-то по телефону.

Снаружи оглушительно взревел мотор и Серёга удивлённо поднял голову. Николай Алексеевич позаботился о панорамном остеклении, окна из мелких стеклянных квадратов целиком занимали две стены заведения: шли по фасаду и с торца здания, откуда был устроен вход. Дверь тоже была стеклянной, и сейчас через неё было прекрасно видно небольшую парковку у стены соседнего дома. Большую часть времени она пустовала, заполняясь лишь к вечеру, когда свои машины там пристраивали вернувшиеся жильцы – но теперь прямо напротив двери в расчерченный на асфальте «карман» вкатился мотоцикл.

Мотор смолк. Массивная фигура, сидящая впереди, качнула шлемом – фигурка поменьше слезла с пассажирского сиденья, сняла шлем и оказалась девушкой с коротко остриженными серыми волосами. Девушка встряхнула головой, что-то сказала своему спутнику и, выслушав ответ, направилась к двери кофейни.

В звяканье колокольчика не было необходимости: Сергей и без того уже стоял за прилавком, разглядывая посетительницу, и невольно радуясь тому, что одна из привилегий бариста – глазеть без стеснения. Незнакомка окинула взглядом три столика с теснящимися вокруг них стульями, постеры на стенах с рекламными плакатами эпохи модерна, бра «под бронзу». Потом взглянула сквозь частый переплёт окна на улицу, словно оценивая качество освещения – и, наконец, равнодушно посмотрела на парня.

Горло у Серёги пересохло. Его опыт общения с противоположным полом ограничивался двумя подружками, да и было это общение очень непродолжительным. С первой он переспал на вечеринке, когда их группа в техникуме праздновала выпускной. На следующий день выяснилось, что у барышни имеется кавалер, а Сергей оказался просто способом мести из-за случившейся в паре ссоры. Вторая благосклонно принимала ухаживания и траты на неё, но в постели откровенно «терпела» парня. Спустя примерно полгода таких странных отношений Серёга сам закончил их, сразу после того, как подружка потребовала подарить ей на Новый год золотое кольцо ценой в три его месячные зарплаты.

Теперь парень отчаянно краснел и не мог выдавить из себя даже стандартное вежливое приветствие. Девушка поинтересовалась:

– Вы работаете?

– А?

– Работаете?

– А, да! Простите. Доброе утро. Что желаете?

– Латте, пожалуйста. С карамельным сиропом.

– Здесь или с собой?

– Здесь, – к удивлению Сергея, девушка прошла к ближайшему от стойки столику, выдвинула два стула, на один положила шлем, на второй села сама, вполоборота к стойке. Он принялся готовить кофе, искоса поглядывая на посетительницу, которая достала смартфон и теперь быстро пролистывала что-то на экране.

Девушка была одета в чёрную кожаную куртку и кожаные штаны, выгодно подчёркивавшие стройную фигуру. Из кармана куртки торчали перчатки, на ногах были высокие сапоги со шнуровкой. Молнию незнакомка расстегнула почти до конца, так что стал виден белый край то ли футболки, то ли маечки, чуть натянутой на груди.

– Они совсем оборзели! – донёсшийся от двери голос, чуть растягивавший гласные, едва не заставил задумавшегося Сергея выронить питчер с молоком. На пороге стоял хозяин мотоцикла: рослый плечистый молодой мужчина, явно постоянный клиент барбершопов: ухоженная бородка, маленькие усики, выбритые на висках полосы. Лицо мотоциклиста, в целом приятное, портила гримаса досады – он презрительно скривил губы и чуть прищурил глаза, разглядывая помещение кофейни.

– Не готово? – поинтересовалась девушка.

– Полчаса ещё. Кретины, – мотоциклист прошёл к стойке. – Давно открылись? – спросил он у Сергея.

– В апреле.

– А чего у вас тут всё под старьё? Тема такая?

– Ага. Тема, – парень взял металлическую палочку для суши – её на днях принесла Маша, посчитав это самым элегантным решением Серёгиной проблемы с латте-артом – и быстрыми движениями превратил след, оставленный влитым эспрессо на молочной пенке, в цветок.

– Ловко! – похвалил спутник девушки. Потом перевёл взгляд на рабочий стол и заметил чашку с черепом, над которой перед появлением посетителей упражнялся Серёга. – Э, а это что?

– Это просто тренировка.

– Прикольно. Мне сделаешь?

– Ещё пока не освоил до конца, – на губах Сергея появилась извиняющаяся улыбка.

– Да брось. Давай тогда тренировку!

– Так он уже подостывший…

– Да пофиг. Не холодный? Ну и давай, – мотоциклист направился к тому же столику, что и девушка, и уселся рядом с ней. Серёга пожал плечами, взял чашку с капучино, на котором составлял череп, высокий бокал с латте, и двинулся следом.

– Зацени! – клиент продемонстрировал спутнице рисунок. Потом сделал глоток кофе и одобрительно кивнул:

– Да ничё и не холодный.

Девушка при виде черепа поморщилась. Потом взглянула на свой бокал, секунду-две разглядывала цветок – и подняла глаза на бариста.

Сергей увидел, что глаза у неё тёмно-синие, как холодное северное море.

Глава 2. «Город, которого нет»

Понедельник тянулся медленно, и временами Сергей ловил себя на ощущении, что он будто наблюдает за происходящим – и за самим собой – со стороны. Мысли крутились вокруг девушки с серыми волосами, но мысли были безрадостными. Серёга прекрасно понимал, что такая, как она, ни за что не заинтересуется таким, как он. Ощущение поражения – а, может быть, сожаление о не сделанном – жгло где-то в груди, заставляя с горечью кривиться и хмуриться.

В общем-то парень привык и смирился с тем, что в отношениях с противоположным полом ему категорически не везёт. Он не умел быть спокойным и безмятежным, не умел с ходу заговаривать о каких-нибудь пустяках и болтать потом часами, при этом не говоря ничего существенного. Но самое главное: Сергей был уверен, что в нём есть какой-то незримый изъян, который девушки интуитивно чувствуют и старательно избегают. Однако что это за изъян, парень объяснить бы не смог.

Иногда ему казалось, что дело в очках. Печальная судьба очкариков, особенно тех, кто вынужден был носить оправу уже в младших классах, Серёгу коснулась в полной мере. Он знал двух-трёх ребят, которые, обзаведясь очками, вынуждены были кулаками доказывать обидчикам их неправоту, и это помогало – но сам Сергей так не умел, поэтому очки, появившиеся у него ещё в первом классе, принесли с собой ворох прозвищ и несколько лет насмешек.

Не добавляла уверенности и фигура. Парень, от природы высокий, вечно сутулился, будто стараясь казаться меньше ростом и неприметнее, и это уже вошло в привычку. Плечи поникли, силуэт постепенно превращался в подобие вопросительного знака, что, конечно, вовсе не красило Сергея, и придавало его облику чуть ли не кричащее ощущение неуверенности в себе.

Наконец, Серёга ничего не смыслил в мелочах, создающих завершённый образ любого человека, и невольно располагающих к нему окружающих. Он не разбирался в моде (и категорически не собирался исправлять этот недостаток): вся одежда Сергея была практичной, нередко поношенной, поскольку он зачастую предпочитал купить новую пачку карандашей, а не футболку. Вещи, конечно, были всегда выстираны и аккуратно выглажены – эту науку ему, ещё восьмилетнему мальчишке, преподала покойная бабушка, заверявшая, что опрятность – чуть ли не половина успеха.

Но всё-таки это были вещи скучные, тусклые, невыразительные, одинаково невзрачно выглядящие что на человеке, что на манекене. Кроме того, Серёга не пользовался парфюмом (и искренне не понимал, для чего тот вообще существует), ограничивался самой простой стрижкой (не уделяя времени расчёске, так что взлохмаченные волосы делали его похожим – вкупе с очками – на взъерошенную со сна сову). Наконец, у Серёги практически не росла щетина, что доставляло ему перманентные душевные страдания. Модные бороды и усы парню могли лишь грезиться, поэтому пришлось пойти от обратного и завести привычку тщательно бриться, хотя брить на лице, по большому счёту, было нечего.

Сергей в который раз мысленно перебрал все свои минусы, добавил к ним ещё ворох разнообразных неудач в прошлом – преимущественно из попыток познакомиться с девушками или неловких ухаживаний времён школы и техникума – и только тяжело вздохнул. Куда ему до сероволосой спутницы мотоциклиста! С такой девушкой Серёга, согласно подведённому в мыслях итогу, не смог бы сравняться и в прыжке.

Незнакомка, к слову, пробыла в кофейне вместо намечавшегося получаса почти час. Хозяин мотоцикла, допив кофе, почти сразу ушёл – и, к удивлению Сергея, пока сидел за столиком, не перекинулся с подругой даже парой фраз. Оба зависали в своих смартфонах, мотоциклист успел сделать несколько звонков, а на его: «Если готово – маякну, выходи» девушка только рассеянно кивнула, не отрывая взгляд от экрана.

«Интересно, – подумалось парню, – они всегда так общаются?»

Мужчина перед уходом оставил в банке для чаевых банкноту, которая почему-то не порадовала Сергея. Чаевые были щедрыми, но ему казалось, что в глазах сероволосой девушки небрежно брошенные в банку деньги должны смахивать на подаяние нищему. Но чаевые они честно делили на двоих с Машей, поэтому Серёга только вежливо поблагодарил посетителя, про себя решив не брать из полученного ни копейки. Это решение быстро примирило его с самим собой, и даже показалось своеобразным благородным компромиссом.

Наконец, телефон незнакомки коротко пропиликал: Сергею было видно, что за дверью, на парковке, мотоциклист уже надел шлем и возится с одним из кофров, укладывая туда увесистый свёрток. Девушка подхватила свой шлем и направилась к выходу.

– Хорошего дня, – тусклым голосом пожелал ей вслед парень. Она обернулась, смерила его ещё раз своим пронзительно-холодным взглядом, заставившим Серёгу пожалеть о том, что вообще заговорил – и вдруг ответила, спокойно, безо всякой холодности:

– Спасибо. Вы рисуете только цветы и черепа?

Сергей растерянно заморгал, потом снял очки и, достав из кармана платок, принялся смущённо протирать стёкла. Убирая платок в карман, он заметил, что девушка внимательно следит за его движениями.

– Да нет… – пожал плечами бариста. – Вы предпочитаете что-то конкретное?

– Люблю божьих коровок, – заявила она. Снаружи взревел мотор мотоцикла, незнакомка надела шлем и, поправляя его на ходу, вышла из кофейни.

* * *

Серёга практически не запомнил вторник – тот в его сознании почти слился с понедельником в один бесконечно длинный день – но зато утро среды началось с уже несколько подзабытого зуда в пальцах. Зуда скорее воображаемого, чем реального: руки будто сами тянулись к скетч-буку и карандашам, в голове теснились идеи набросков. Хотелось рисовать, и Сергей, наскоро перекусив лапшой быстрого приготовления, спозаранку отправился на поиски подходящих локаций.

Часа три он петлял по уже более-менее знакомым улицам между съёмной квартиркой и кофейней, сделал несколько быстрых скетчей, но всё это казалось не тем. Душа просила чего-то иного, а чего – парень и сам толком не понимал. Город будто насторожился, изучая чужака, и раздумывая, открыть ли перед ним свои секреты, или сохранить их для более достойных. Вспомнив, что в закладках браузера на ноутбуке хранится несколько разделов местного краеведческого форума, Серёга едва слышно выругался себе под нос. Он нашёл форум вскоре после переезда – но тогда, засидевшись до поздней ночи, парень только и смог, что накидать в закладки заинтересовавшие его разделы, после чего за поиском работы и прочими хлопотами напрочь позабыл о них.