Когда в Чертовке утонуло солнце

– Слушаюсь, пан командор!

– Десятка пана Душана сегодня дежурит на мосту и в кордегардии. Десятка пана Дворского наготове. Остальные свободны.

Каре распалось. Солдаты, негромко переговариваясь, проверяли напоследок оружие, получали у квартирмейстера порох и пули, и уходили со двора. Иржи, подскочивший к Максу, потащил его за собой:

– Не зевай. Через десять минут мы уже должны выдвинуться. Пан квартирмейстер! Нужно выдать бойцу оружие.

– Новобранец? – жилистый низенький старичок со сползшими на кончик носа круглыми очками внимательно оглядел Максима. – Что предпочитаете?

– Я вообще-то не умею фехтовать, – сказал парень и, видя, как у старичка удивлённо поползли вверх брови, почувствовал смущение.

– Зачисление подтверждено командором, – вмешался Шустал. – Пан квартирмейстер, дайте ему пику и палаш. Пистолей не надо, он пока ещё не обучен стрельбе.

– Тогда желаю вам успешно дождить до конца обучения, – то ли в шутку, то ли всерьёз, заметил старичок. Он отошёл куда-то вглубь склада, загромыхал там железом и вернулся, неся короткую пику с чуть тронутым ржавчиной остриём, и широкий палаш в потёртых и потрескавшихся ножнах.

– А поновее ничего нет? – брякнул Максим и тут же пожалел: сухонький квартирмейстер превратился в разъярённого лесного кота:

– Поновее? Да они едва пользованные! Пика так и вовсе в деле не бывала! А ножны надо всего лишь промазать жиром, подсохли малость, вот и потрескались.

Макс наполовину вытащил палаш и обнаружил на лезвии многочисленные щербины, будто им пытались рубить гвозди. Парень вопросительно посмотрел на старичка.

– Крысы, – без тени смущения выдал квартирмейстер. – Те ещё бестии. Точильный камень у кузни.

Вздохнув, Максим направился к точильному камню, у которого вовсю орудовал кузнец. Получив от новобранца палаш, мастер скривился, проворчал себе что-то под нос, недобро зыркнул в сторону склада и принялся за работу. Закончил он как раз к тому моменту, когда начавший выходить из себя Шустал, демонстративно закатывая глаза, развернулся и широкими шагами направился к двери, через которую со двора уже удалилась его десятка. Макс бегом догнал приятеля.

– Какой от меня толк на посту? – поинтересовался он. – Лучше бы я эту ночь позанимался на площадке. Может же кто-нибудь меня подучить?

– Во-первых, учёбой у нас занимается пан ротмистр Бочак. У него сейчас отпуск, вернётся дня через два-три. Во-вторых, у Пороховых ворот обычно самое спокойное место. Так что командор прав – тебе же надо сначала посмотреть, пообвыкнуть.

– Мы сейчас ведь про Пороховую башню говорим?

– У вас, может, это башня, – вполголоса заметил Шустал, открывая наружную дверь кордегардии. – А у нас – ворота. Одни из тринадцати ворот Старого Места.

– Кто же тогда охраняет остальные двенадцать?

– Никто, – пожал плечами капрал. – Когда Карл Четвёртый заложил Новое Место с его стенами, наши укрепления стали уже внутренней линией обороны. Но от Пороховых ворот близко и до летненского парома, и до новоместской кордегардии на Конском рынке.

– Стратегическая точка, – понимающе кивнул Максим.

– Именно. А тамошние привидения спокойные и безобидные.

– Привидения?

– Ну да. Правда, они все по большинству безвредные, только раздражают. Хотя бывают исключения. Вот, кстати, наглядный пример, – Иржи указал на Карлов мост, откуда как раз долетел голос капрала Душана:

– Пики вперёд! Держать строй!

По мосту во весь опор мчалась объятая пламенем карета, запряжённая адской четвёркой. Кони, в глазах которых тлели угли, а гривы струились дымными шлейфами, летели во весь опор, нещадно погоняемые кучером-скелетом с такими же тлеющими глазницами. Кучер скалился, нахлёстывая четвёрку, время от времени хохотал и гикал на лошадей, а горящая карета по мере движения вперёд, казалось, всё больше теряла форму, превращаясь в сплошной клубок ревущего и метущегося пламени.

– По команде! – голос командира десятки был спокоен. Острия пик, выставленных навстречу призрачной упряжке, замерцали, налились светом невидимой на небе луны.

Карета налетела на шестёрку пикинёров, стоявших в арке Староместской башни. Кони вздыбились, забили копытами. Кучер-скелет завертел над головой кнутом, словно собираясь огреть им кого-то из солдат.

– Бей! – скомандовал капрал Душан. Четверо мушкетёров дали залп – Максиму показалось, что вместо пуль из стволов вылетели маленькие шарики света, угодившие в упряжку. Следом одновременно ударили пикинёры, и огненная карета с хрустальным звоном рассыпалась, проваливаясь прямо сквозь брусчатку моста вниз, в быстрые воды Влтавы.

– Что это было? – ошарашенно спросил Макс. Их отряд уже шагал прочь от кордегардии, торопясь занять назначенный на эту ночь пост.

– Привидение, – просто сказал Шустал.

– Нет, я знаю эту легенду. Огненная карета, выезжает с Малой Страны и проваливается сквозь мост у Староместской башни. Но кто в ней едет? Кто ей правит? Почему она мчится сюда?

– Понятия не имею, – отмахнулся Иржи. – Такие видения не спросишь, что, да как, да почему. Сомневаюсь, что тот кучер вообще умеет говорить, он только гикает да хохочет.

– Вы его уничтожили?

Капрал с состраданием посмотрел на младшего стража.

– А с виду вроде умный парень. Как ты это себе представляешь – уничтожить привидение? Прогнали. До следующего раза.

Некоторое время они шли молча, чуть позади мерно шагали бойцы десятки.

– Что было бы, если бы на мосту не было стражи? – спросил задумчиво Максим.

– Карета проехала бы сквозь арку и помчалась дальше.

– А потом?

– Откуда мне знать? Может, просто довезла бы, наконец, своего пассажира до нужного ему места. Может, просто растаяла бы в воздухе. А, может, наступил бы конец света, – капрал поймал ошарашенный взгляд приятеля и усмехнулся:

– Шутка.

– Не смешная.

– Согласен. Извини.

Ночные улицы Праги были поразительно пустынны, только кое-где у входов в запертые лавки теплились огоньки подвешенных над дверьми свечных фонарей. На перекрёстках в металлических жаровнях горели небольшие костерки, но света от них было немного, так что вторые и третьи этажи зданий, не говоря уже о внутренних двориках и переходах, оставались погружёнными во тьму. Время от времени вдоль стен проскальзывали тенями то коты, то какая-то мелкая и – судя по тому, что Иржи даже не обращал на неё внимания – безобидная нечисть.

Патруль миновал величественную и грозную громаду Тынского храма. На следующем перекрёстке слева, за домами, смутно обрисовался на фоне неба тёмный силуэт колокольни при базилике Святого Якуба, но отряд свернул вправо, продолжая двигаться по Целетной улице.

– Пан капрал, а что так пусто-то? Комендантский час? Или пражане своей волей по ночам дома сидят? – поинтересовался Максим.

– А куда им ночью ходить? – искренне удивился Иржи. – Ночью спать нужно. Что ты в темноте делать собрался? Шуметь нельзя – магистрат строго следит. Стало быть, любое ремесло до утра под запретом. Исключение разве что для пекарей, часов через пять-шесть они начнут замешивать тесто и выпекать булки, хлеба, крендели. Тогда на этой улице будет поживее – а пока и они ещё спят.

– Сколько сейчас? – спросил Макс, и словно в ответ на его вопрос позади зазвонил колокольчик Орлоя. Ему ответил басовитый колокол Тынского храма, потом ещё кто-то и ещё.

– Десять часов, – пояснил Иржи. – Нам бы уже надо было быть на посту. Парни из городской стражи будут недовольны.

– Есть ещё городская стража?

– Конечно. Те, кто следят за порядком днём, ловят воров, разбойников, конокрадов и всех прочих. Наша забота – ночь и то, что приходит с темнотой.

– А если с темнотой придёт конокрад?

– Значит, он либо дурак, либо совсем уж лихой, – усмехнулся Иржи. – Но и в том, и в другом случае, если он нам попадётся, мы его скрутим и передадим куда следует. Так сказать, небольшая любезность.

– Что-то мне подсказывает, что со стороны коллег ответную любезность ждать не стоит, – пробормотал Максим.

– Правильно тебе что-то подсказывает. Не их это дело и не их риск.

– Разбойник – тоже риск.

– Не сравнивай.

– Ты вот, помнится, печалился по поводу маленького жалованья, давно уже не получаемого отпуска и невозможности жениться без разрешения командования.

– Я не жаловался, я просто уточнял, – поправил приятеля Шустал.

– Ну хорошо, уточнял. Добавим к этому «наш» риск. И чего ради тогда добровольцы идут на такую работу?

– Как чего ради? – удивился капрал. – За пятнадцать лет выслуги тебе полагается земельный надел. За двадцать лет выслуги – хорошая премия, которой хватит на постройку дома и покупку всего, что нужно для своего хозяйства. А за тридцать лет получишь наследуемый дворянский титул.

– Командор же на своём посту уже сорок шесть лет. Он сам мне говорил.

– Так он рыцарь, из Ордена. У него свои обеты и клятвы. Мы попроще.

– Рыцарю обязательно быть в Ордене?

– Не обязательно. Рыцарские шпоры дают за личные заслуги, а не за выслугу лет и даже не по праву рождения. Командором может быть и не рыцарь, просто сейчас так сложилось.

– Сколько же пану Брунцвику лет?

– Под сотню. Но мы ведь про это уже говорили – не стоит пытаться равнять твои года и здешние. Это время, может быть, даже течёт совсем по-разному. Как знать.

Максим задумался над подобным предположением. Отряд миновал ещё два перекрёстка – на одном из них какое-то лохматое существо размерами с крупную собаку метнулось в сторону и резво полезло по водосточной трубе на крышу дома. Мушкетёр, шедший первым, быстро упёр острый конец сошки в стык булыжников на мостовой, приладил мушкет – но прежде, чем успел прицелиться, лохматый силуэт уже перевалил за край крыши и исчез. Солдат раздосадовано сплюнул.

– Кто это был? – поинтересовался у капрала Макс.

– Морок, – пояснил Иржи. – Мелочь, но настырная. К тому же такой, если протопчет дорожку в какой-нибудь дом, может привести за собой кого-нибудь покрупнее и поопаснее.

Шустал достал из кошеля кусочек мела и нарисовал на дверях дома шестиконечную звезду.

– Мороки глупые, – сказал он, заметив вопросительный взгляд младшего стража. – Если полез на этот дом – значит, сюда и является. В следующую ночь поставим тут двух бойцов, и конец мороку.

На крохотной площади перед Пороховой башней горели сразу четыре жаровни, и от этого мрак по ту сторону ворот казался ещё гуще и плотнее. У ближней к Целетной улице жаровни стоял, грея руки над огнём, командир городской стражи – седой бородач с хмурым лицом.

– Наконец-то, – голос у него был сиплый, словно простуженный. – Где вас только носит.

– И тебе доброй ночи, Богуш, – весело отозвался Иржи.

Стражник демонстративно сплюнул в огонь. Огонь зашипел.

– Счастливо оставаться, – просипел Богуш и зашагал на север. За ним потянулись солдаты его десятка.

– Их казармы – в бывшем монастыре миноритов, – пояснил Шустал Максу.

– Где это?

– Ну, Анежский монастырь.

– Он же, вроде бы, женский?

– Он давным-давно в руках доминиканцев. Те живут в прежних кельях клариссок, а крыло, которое раньше занимал мужской монастырь миноритов, сдали под казармы. Чиновники из Ратуши каждый год с ними ругаются по поводу арендной платы, грозят разорвать договор, потому что доминиканцы каждый год по чуть-чуть, но повышают ставку. Монахи, в свой черёд, грозят пожаловаться своим вышестоящим, и попросить об отлучении от церкви для всей Ратуши поголовно. Так и тянется.

– Слушай, а как тут у вас вообще с религией? – осторожно поинтересовался Максим.

– Ой, да кого только нет. И католики, и протестанты, и иудеи – куда ж без них. В нашем славном королевстве в вере никого не неволят, так что выбирай, где и как молиться, по своему вкусу.

– И нелюдей тоже?

– А что такого? Вон пан Модров. Ты его видел на построении, стоял вместе с тобой позади командора. С факелом.

– Тролль?

Шустал фыркнул, но кивнул:

– Он самый. Убеждённый утраквист, причём старой закалки – у них многие давным-давно в лютеране подались, но есть ещё кое-где общины, которые держатся наособицу. Считает, что после Карла Четвёртого в Чехии не было короля лучше, чем Иржи из Подебрад. Даже его потрет заказал чеканщику и прикрепил на горжете.

– А ты сам?

– Я – католик, – пожал плечами капрал. – Это что-то меняет?

– Да нет, ничего. Я просто как-то вообще от церкви далёк, – признался Максим, невольно оглядываясь, не слышит ли их беседу кто-нибудь из солдат. Но бойцы уже заняли привычные места на посту и разобрать тихую беседу стоящих на удалении от них приятелей не смогли бы при всём желании.

– Не важно. Ты здесь, с нами и на нашей стороне. Значит, во что бы ты ни верил, это в любом случае вера в добро.

– Наверное, – задумчиво сказал Макс.

– И пока ты с нами – мне всё равно, как ты молишься и молишься ли вообще. Ну а если ты не с нами…

Капрал помедлил. Младший страж вопросительно изогнул левую бровь.

– Если ты не с нами – я лично тебя придушу, – пообещал Иржи.

Глава 6. Ночь в тоскливом сентябре

Нападение произошло в «ведьмин час», вскоре после трёх пополуночи. Колокольни староместских храмов только недавно откликнулись на звон Орлоя, убаюкивая Прагу: «Всё спокойно, всё спокойно, всё спокойно». Максим, оперев древко пики на плечо, грел руки над первой от ворот жаровней, попутно радуясь теплу и добротности серого сукна, из которого был пошит его костюм.

«Надо будет перчатки купить, – подумал парень, поворачивая озябшие кисти то ладонью, то тыльной стороной к огню. – Какой-то ледник прямо!»

– Пан капрал, – позвал он Иржи, прохаживавшегося чуть в стороне и погружённого в свои мысли. – А какое сейчас время года?

– Осень. Двадцать третье сентября по новому календарю папы Григория Тринадцатого.

– Не думал, что в Праге осенью так холодно.

– Да вроде не слишком и холодно, – приблизился к жаровне Шустал. Взглянул на ноги Максима – и отскочил, выхватывая из ножен клинок.

– Ты спятил?! – завопил парень, машинально перехватывая пику и готовясь защищаться.

– На ноги посмотри! – воскликнул Иржи, замахиваясь своим кацбальгером.

Макс посмотрел – и не увидел туфли. Ступни были будто подёрнуты дымкой, расплывались, словно он смотрел на них сквозь бинокль и никак не мог навести резкость. Но даже без резкости можно было смутно уловить очертания того, что было бесконечно далеко от нормальной обуви, да и от нормальных человеческих ног тоже: два массивных и тяжёлых конских копыта.

Клинок Шустала рассёк текучую дымку, которая уже начала подниматься вверх по телу ничего не подозревающего младшего стража. Максим принялся ожесточённо тыкать вокруг себя пикой, и с удивлением почувствовал, что удары приходятся будто бы во что-то куда более плотное и упругое, чем простой туман.

– Тревога! – крикнул с верхней площадки башни один из солдат. И тут же в воротах громыхнул мушкетный выстрел, разорвав вспышкой ночную тьму.

А тьма наступала. То ли дым, то ли мгла, катились валом со стороны Нового Места, через поросший травой и частично осыпавшийся старый ров, через каменный мост над ним. Сгущаясь, уплотняясь, тьма втискивалась в воротную арку. Макс и Иржи, повернувшиеся на выстрел, увидели, как два мушкетёра, стоявшие в воротах, отступают под натиском мглы. Второй мушкет выстрелил, но светящийся шарик пули канул в клубящееся нечто без видимых последствий.

Пикинёры уже спешили на помощь, и Максим, перехватив древко своего оружия, присоединился к товарищам. Он мельком взглянул на ноги – те снова были чётко видны и по-прежнему обуты в те же самые туфли, что и в кабинете господина Майера. Перевёл взгляд на клинок – запятнанное ржавчиной остриё на глазах наливалось лунным светом.

Пики пошли в дело, к ним присоединился кацбальгер капрала. Мушкетёры, отступив назад, торопливо перезаряжали оружие. Не дожидаясь приказа, они одновременно нацелились в клубящееся облако, уже заполнившее собой всю воротную арку от земли до замкового камня.

Треск залпа разорвал ночную темноту. Мгла заколыхалась сильнее, как-то неуверенно замерла, даже чуть подалась назад – а затем навалилась снова. Макс тыкал и тыкал пикой, чувствуя нарастающее где-то в глубине сознания яростное остервенение. В дымчатой черноте стали появляться уплотнения – там формировалось что-то новое, словно мгла пыталась вспомнить, каково это: иметь тело.

– Резанов! – заорал Иржи.

– Здесь, пан капрал! – пропыхтел Максим, не прекращая колоть пикой.

– Бросай пику и бегом в кордегардию. Пана Дворского с его десяткой сюда, и пусть летят, как ошпаренные! – капрал рубанул потянувшийся к нему дымчатый завиток и добавил:

– И всех, кто в казармах – тоже сюда! Мать моя женщина… Я такой дряни ещё не видел.

Из воротной арки, наконец оформившись в конкретный образ, выпрыгнуло нечто вроде поджарой гиены ростом с хорошего быка. Существо оскалило клыкастую пасть, принюхалось и повело головой влево-вправо, словно выбирая, на кого броситься. Максим почему-то не удивился, когда чёрные, как беззвёздное небо, глаза остановились на нем.