Сплетни

– Не знаю. Не интересовался.

Васалов прищурился:

– Но ты, Иваныч, ведь тоже не лаптем щи хлебаешь… Не мог же ты просто так её отпустить?

– Не до этого было. Но если нужно – найду.

Александр Григорьевич кивнул и проводил приятеля пристальным взглядом до внедорожника.

Внутри Амирана Ивановича всё кипело. Он открыл бардачок и достал оттуда пистолет. Положил его рядом с собой на переднее сиденье. Следом нащупал бумажку с номером Катерины. Задумчиво повертел её в руках. И сунул в карман брюк. Безрассудно было ехать сюда без охраны и водителя. Арисханов ругал себя за это. Ещё он был голоден. Да и выпил бы чего покрепче. Но нужно было оставаться в твёрдом уме. Он позвонил помощнику.

– Слушаю, Амиран Иванович. – ответил тот.

– Информацию по Бочкареву запускай в работу. Фото. Видео. Ну сам всё знаешь. И чтобы без утечек. Даже Шафрану.

– Понял.

– Я надеюсь. – Амиран Иванович устало протёр глаза. И вытащил из кармана смятую бумажку с номером Катерины. Положил её рядом с пистолетом. И поехал домой.

В имении было тихо. К обеду вышло солнце. И залило тёплым лимонным светом обеденный стол. Арисханов сидел, скрестив руки замком на тканевой салфетке. И смотрел куда-то в одну точку. Кажется, на комод. Но не видел его. В голове с бешеной скоростью проносились мысли про Юру.

Шафранов был крёстным отцом его младших дочерей. И вряд ли бы он стал давить через детей. Жена? Марину Юра уважал. Семья для Шафрана была святыней. Но пойти войной на Амирана Ивановича за предательство – другое дело. Предателей Юра не щадил. И что уж точно было не в пользу Арисханова – Юра знал все его уязвимые места. Кроме одного – Катерины.

Арисханов спохватился. Бумажка с её телефоном осталась лежать в машине. Он прямо в домашних тапочках спустился в подземный паркинг и залез в внедорожник.

Сел на пассажирское. Взял телефон. И написал смс:

«Как ты устроилась? МИР».

И тут же стёр.

Никогда в своей жизни Амиран Иванович не писал женщине первым. Лучше позвонить Денису. Тот ответит тотчас же.

– Слушаю, Амиран Иванович.

– Что там у вас? – спокойным голосом спросил Арисханов.

– Всё хорошо. Она выпила обезболивающее и спит. Я караулю у входа.

– Не пались особо.

– Понял.

Их разговор с Денисом перебил входящий звонок. Это был помощник.

– Амиран Иванович. Всё готово. Информация про мэра будет в утренних новостях.

– Спасибо. – ответил Арисханов. И не стал сообщать об этом Васалову.

Следующим утром Амиран Иванович проснулся с рассветом и с ужасной головной болью. И больше не смог сомкнуть глаз. Он разбудил водителя и сказал, что им нужно ехать на работу прямо сейчас.

Зайдя в офис, он первым делом выключил телевизор из розетки. Затем сел в кресло. И положил перед собой на стол телефон. Стал ждать.

Первым, кто позвонил ему по поводу громких новостей, был управляющий ликёро-водочного завода. Он спросил, в курсе ли вестей Амиран Иванович и что он думает по этому поводу. Потом был ещё ряд звонков от власть имущих различного ранга.

Когда стрелка перевалила за три часа дня, сам Александр Григорьевич Васалов набрал номер Арисханова.

– Чёткая работа, Амиран. – начал он. – Павлушу отстранят сегодня вечером. Юру назначат завтра утром. Готовь вторую часть «Марлезонского балета». Но будет лучше, если ты будешь делать это откуда-то издалека. На всякий случай.

– Договорились. – коротко ответил Амиран Иванович.

Он достал из портмоне кассету с показаниями короткостриженой девчонки, которую ему передал майор РОВД Виталик, и начал пересматривать. Но совершенно не слышал, о чём она говорила.

Он наблюдал за её красивым лицом. Как она отводит глаза, когда стыдно. Как давит в себе слёзы. Как крепко сжимает кулачок худыми пальцами. Амиран Иванович откинулся на спинку кресла. И сердце его забилось чаще.

Катерина медленно и верно сводила его с ума. Он понимал, что сила этого влечения отягощала все возможные варианты развития событий. Поскольку он не мог уже себя представить без этой встречи. Была ли это проклёвывающаяся с возрастом сентиментальность. Или первая по-настоящему страстная любовь – Амиран Иванович не понимал. А может быть – просто делал вид, что не понимал. Потому что всё и так было понятно без слов. Он влип по уши. Как мальчишка. От душевных дум Арисханова отвлёк звонок жены:

– Амир, привет.

– Привет, Марина. Что случилось?

– Я бы хотела обсудить с тобой завтрашний вечер…

– Это срочно?

– Ну не то… что бы…

– Тогда вечером поговорим. Ты видела последние новости?

– Видела. Ты думаешь, это Юра?

– Не знаю. Позже обсудим.

И Амиран Иванович отключился.

До поздней ночи Арисханов получал звонки от важных персон города по поводу скандальной отставки мэра. И половина из этих людей была уверена, что постарался именно Шафранов. Амиран Иванович не ожидал такого успеха. Что всё получится настолько филигранно! Что даже прожжённая элита будет не на Юриной стороне. От этой сладкой мысли у Амирана Ивановича сводило зубы.

Дело оставалось за малым. Он набрал номер майора РОВД:

– Виталя, извини, что поздно. Пошли парней в «Титаник». Нужно изъять все видеозаписи с камер наблюдения по девке и Шафрану. Копии отдашь мне.

– Обижаете, Амиран Иванович! Уже всё сделали. Куда киношку скинуть?

– На почту.

– Будет сделано.

Через пару минут в почтовый ящик Амирана Ивановича свалилось заветное письмо. Арисханов прицепил к нему фотографию заявления Катерины и снова позвонил своему помощнику:

– Сейчас я отправлю тебе фото и видео. Они должны появиться в новостях завтра утром.

– Не много ли потрясений за сутки, Амиран Иванович? – ухмыляясь, спросил тот.

– Переживём. – ответил Амиран и нажал кнопку «отправить».

Ехать домой Арисханову не хотелось. Хотелось к ней, на яхту. Он написал жене смс: «Ложись без меня. Много работы». Достал из серванта пару бутылок дорогого вина и, не скрывая счастья, спустился к машине.

Водитель ждал его.

– На Мерсе сегодня не едем. Вытащи из гаража что-нибудь неприметное. – шепнул ему Арисханов и вскоре усаживался в старенький фольксваген.

Он, как всегда, нащупал в кармане пальто сигареты. И вытащил одну двумя пальцами из пачки. Покрутил во рту. Вспомнил, что Катерине не нравится запах его курева. Опустил стекло и выплюнул папиросу на улицу.

Через полчаса машина подъехала к ангару. Амиран в знак приветствия кивнул сидевшему у входа Денису и зашёл в каюту. Принюхался.

– Ты что, курила мои сигареты? – громко спросил он.

– Угу. По вам соскучилась. – хитро улыбнулась Катя, даже не вздрогнув от неожиданности.

Она сидела с ногами на диване перед телевизором в его песочном пуловере.

– Кто научил тебя язвить?

– Жизнь.

Арисханов вздохнул:

– Другого ответа я и не ожидал. Как устроилась? Выглядишь лучше.

– Спасибо. Хорошо. А вы не очень.

– Что не очень?

– Выглядите. Кстати, что там за история с мэром? – Катя кивнула на бубнящий экран.

Амиран Иванович по-домашнему снял крокодиловые ботинки и пальто. В карманах которого торчало по бутылке дорогого красного вина.

– Ты полусухое любишь или полусладкое? Я и то, и то взял. – будто пропустив мимо ушей вопрос короткостриженой, произнёс Амиран Иванович.

– Я не люблю вино. – игриво поморщилась девчонка.

– А ну да. Ты спирт уважаешь. Я видел тебя с фанфуриком в подворотне вчера утром. – махнул рукой он, обсматривая полки в поисках штопора.

Катя застыла. У неё заблестели глаза. И она отвернулась от Арисханова в телевизор.

Амиран Иванович почувствовал себя гадко. Он и не думал её обижать. Ляпнул с дуру. Хотел казаться ей более раскованным.

– С мэром фееричная история получилась… – быстро перевёл тему он. – Его напоили на частной вечеринке, а он под газом совсем дурной становится. Один чинуша под шумок подкатил к его жене. А в дюпель пьяный мэр решил, она, скажем так, не против. Получили оба. Жена – с особым упоением.

Катя ничего не ответила.

Амиран Иванович откупорил бутылку полусладкого. Разлил по бокалам. И сел рядом с девушкой на диван.

– На, держи. – протянул он ей фужер.

Она задумчиво взяла и сказала:

– Очевидно, что кто-то подставил мэра. Это вы?

Арисханов расхохотался.

– Нет, не я. Но ты умнее, чем я думал.

– Значит, это ваш друг. В его стиле. – вздохнула Катя, сделав маленький глоток.

– Да, это Шафран. – удивился её смекалке Амиран Иванович.

– Почему вы называете его «Шафран»?

– Потому что погоняло у него такое. От фамилии Шафранов.

– Гандон он. А не Шафран. – злостно процедила сквозь зубы Катя.

– Юра своё получит. – тихо произнёс Амиран Иванович.

Катя сделала ещё глоток. И снова задумчиво погладила кончиками пальцев губы. Арисханов не мог отвести от неё взгляд. Настолько она была для него прекрасна. И чиста. Даже несмотря на то, что с ней сделали.

От вина она немного раскраснелась. Распахнула пуловер. А под ним был тот самый топ… Амиран застрял на нём взглядом.

Она заметила это:

– У вас сейчас глаза вытекут… – еле сдерживая улыбку, произнесла Катерина.

Теперь краснел Арисханов. Ещё ни одна женщина не заставала его настолько врасплох.

– Да я тут просто историю вспомнил… Про Юру. – снова перевёл тему он.

– Что ж. Расскажите.

Арисханов встал с дивана и налил себе и малышке ещё по бокалу.

– Знаешь, как мы с Шафраном познакомились? Я тогда Васалова крышевал. Слышала, наверное, Александр Григорьевич, «Пластгрупп», фармацевтические склады…

Короткостриженая кивнула.

– Так вот. – продолжил Амиран Иванович. – У Васалова свадьба была. Гуляли с размахом. Баня. Бассейн. Хенесси. А этот дурень там на побегушках был. Что-то типа официанта. Жених нажрался как свинья и начал тонуть в бассейне. Юра его спас. Васалов растрогался. И сказал пацана под опеку взять. Так что можно сказать, мы сами этого гандона и вырастили. – Арисханов осушил бокал залпом.

Катя учтиво кивнула. Арисханов налил себе ещё.

– Не думай, я обычно только два бокала пью. Но у меня праздник сегодня. – зачем-то оправдался он.

– Какой? – спросила Катерина и посмотрела на него из-под ресниц.

– Завтра узнаешь. – запнулся он и вдруг спросил, не ожидая от себя. – А что? У тебя даже парня нет?

Катя снова чуть покраснела.

– Нет у меня никакого парня. – пожала плечами она.

– У такой красивой… Как такое возможно?

– Мир Иванович, вы пейте тут. А я пойду воздухом подышу. – Катерина резко поднялась с дивана, запахнула пуловер и пошла в сторону выхода из каюты. Этот разговор был ей явно неприятен.

– Куда ты, там 5 градусов. Ты замёрзнешь. Пальто накинь… – Арисханов с грохотом обрушил дорогой хрусталь на стол. От алкоголя на голодный желудок кружилась голова. Он схватил своё пальто, валяющееся на пуфе рядом с окном, и неуклюже бросился за Катей, чтобы накинуть ей его на плечи.

Он прикоснулся к её тонким рукам через плотную шерстяную ткань. И чуть сжал их. В тишине было слышно, как бьётся её сердце. Словно глухим молотком. Он совсем потерял голову. Громко дышал ей в макушку. И нежно развернул к себе лицом.

Она вся пылала.

Амиран Иванович обнял её кукольное лицо ладонями. И притянул к своим губам.

Катерина не сопротивлялась. Хоть и трусилась всем телом.

– Ты сводишь меня с ума… – прошептал он, поглаживая её губы большим пальцем. – Никогда я ещё не встречал такой девчонки.

Катя прикрыла глаза. И не двигалась. Амиран бережной силой подтянул её к себе. Наслаждаясь их близостью. И начал страстно целовать.

Инстинкты глушили разум.

Он подхватил её под руки и потащил на диван. Уложил под себя, путаясь в её пуловере, в своём шерстяном пальто и в горячих поцелуях. Катерина оттолкнула его и перевернула на спину, устроившись сверху.

– Я хочу тебя… – прошептал Амиран Иванович словно в бреду.

– Вы ведь знаете, что от этого получаются дети? – она щекотно скользила своим подбородком по его лицу.

– Конечно, знаю. Я четыре раза так попал. Но это меня не остановит. – Амиран Иванович поймал горячими губами её маленький острый подбородок. А с него снова перескочил на губы. Пухлые, девичьи, не испорченные пластикой.

Член изнывал от нетерпения. Кажется, туда прилила кровь со всего организма. Он упирался в тесные брюки уже болел.

– У нас ничего не выйдет… – продолжала она заводить его.

– Это почему ещё? – он сильнее впивался в её бёдра пальцами.

Катерина заелозила по нему, изучая размеры… А потом взяла его руку и повела мужскими пальцами через ткань одежды по своей промежности и прошептала:

– Мне даже много будет два ваших пальца… Что уж говорить о…

Амиран громко и протяжно вздохнул.

– Ещё одна такая фраза, и я порву на тебе бельё. Придётся принимать мои размеры целиком и без компромиссов. – страстно прошептал он ей в губы, совершенно одурманенный.

Катерина закрыла глаза и сказала с лёгким придыханием ему в щёку:

– Мир, отвали. Я сплю с мужчинами только по любви. – она встала с него и отряхнулась.

Красивая телеведущая продолжила бубнить в телевизоре. А короткостриженая накинула пальто Амирана Ивановича на себя и вышла из каюты.

Арисханов остался лежать на диване совершенно уничтоженный. А через минуту вскочил. Выпил залпом из горла вина. На часах было уже начало первого. Он в одной рубашке вылетел из каюты. И громко крикнул Денису:

– Поехали. Отвезёшь меня домой.

– А… как же… – замялся водитель.

– Поехали! – повторил Амиран Иванович.

Даже не глядя в её сторону, он сел в машину и громко захлопнул дверь. И зачем-то отключил телефон.

До дома они с Денисом ехали в тишине. Подъезжая к усадьбе, Амиран Иванович заметил, что ворота почему-то открыты. У него екнуло в груди.

На КПП никого не было. А у крыльца стояла машина… Шафрана.

Арисханов вытащил из бардачка пистолет и залетел в дом.

За столом сидели Юра и Марина. Комнату украшала китайская ваза с роскошным букетом свежих белых роз.

– О! – воскликнул Шафран. – А вот и муж! А чего без цветов, Амираша? Я и то помню, что у твоей жены сегодня день рождения… А ты от моей шлюхи совсем рассудок потерял?

Глава 6. Затруднительное положение.

Амиран Иванович со скрежетом отодвинул стул и сел напротив Юры. Марина талантливо «держала лицо». За годы брака с Арисхановым она научилась делать это безукоризненно.

– Цветы будут утром, – ответил Амиран Иванович так спокойно, что по его виду и по тембру голоса невозможно было предположить иное. – А шлюх твоих я никогда и не трогал.

– А, – кивнул Юра, расхохотавшись. – Ты не трогал. Ты просто нашу дружбу на одну из них променял.

– Ты обиделся? – сверкнув линзами очков в ярком свете хрустальной люстры, уточнил Амиран Иванович.

– Я давно уже не обижаюсь. Я просто обидчиков от себя отстраняю.

– Если отстраняешь, то зачем пожаловал? – теперь лицо держал уже Амиран.

– Пожаловал Маришу поздравить с днём рождения! Но пришлось от охранников твоих отстреливаться. Ты прости меня. Я там одного продырявил. Но жить будет.

Амирану Ивановичу очень хотелось закипеть и вышвырнуть этого бродячего пса, возомнившего себя породой, на улицу. Но он вспомнил поговорку Васалова: «Прав тот, у кого больше прав». А у Юры их как будто бы было больше.

Дерзкая фраза Шафрана завязла в воздухе, как муха в варенье. Даже маятник старинных напольных часов замедлил ход, чтобы не пропустить ни слова.

Аромат дорогих роз смешался с запахом кровяного австралийского стейка и цитрусовым шлейфом парфюма Марины, создавая удушливую, неестественную смесь.

«Продырявил» – это слово отдавалось в висках Амирана Ивановича с особым тяжёлым звоном. Он медленно, чтобы не выдать внутреннего напряжения, положил локти на стол, сцепил пальцы и пристально посмотрел на Шафрана поверх золотой оправы очков.

– Жаль, что не убил, – тихо и внятно произнёс он. – Избавил бы меня от необходимости платить ему больничный.

Юра фыркнул, отхлебнув из бокала, который, судя по всему, налила ему Марина.

Это был коньяк.

Старый.

Французский. Из личных запасов Амирана.

– Всегда ты был скуп, Амираша. Даже на эмоции. Ну скажи, как мужик – где она?

– Кто? – Амиран Иванович состряпал удивлённое лицо настолько правдоподобно, что Марина на секунду оторвала взгляд от узора на скатерти и посмотрела на мужа.

– Та цыпочка из «Титаника». Короткостриженая стерва, которая заяву на меня накатала. Ты увозил её из дома! Мои ребята видели!

– Видели? – Амиран поднял брови. – И почему же они её только видели? А не забрали? Может, они у тебя уже как ты – лишь языком чесать мастера?

Шафран отставил бокал с таким стуком, что стол под массивным хрусталём жалобно вякнул.

– Ты намекаешь на мою руку? – он кивнул на свою левую, безвольно болтающуюся вдоль тела.

– Я намекаю на твою голову, Юра. Она у тебя давно варит не в ту сторону. Про какую цыпочку ты всем нам тут рассказываешь?

Игра была опасной. Амиран понимал, что Шафран не простит такой тон разговора, а уж тем более не купится на столь откровенное валяние дурака. Но выглядеть олухом в глазах жены не хотелось больше.

– Я тебе звонил, – сменил тактику Шафран. – Ты не брал трубку.

– Батарея села, – пожал плечами Арисханов. – Я был дома, с семьёй. Обсуждали день рождения Марины. Правда, любимая? – Амиран Иванович посмотрел на жену, пытаясь поймать её взгляд и передать ей хоть какой-то знак о необходимой поддержке.

Но Марина вновь упрямо уставилась в скатерть, её пальцы нервно теребили край салфетки из вологодского кружева. Не было сомнений – она всё понимала. Понимала, что муж врёт. Понимала, что этот визит Шафрана – объявление войны. И что от её последующей фразы может зависеть слишком многое, если не всё.

– Да, – почти шёпотом, но чётко произнесла она. – Мы были вместе. Амир ещё оплошал и ненадёжно припрятал подарок… – женщина кивнула на изящные золотые часики на хрупком костлявом запястье.

Это была отчасти правда. Амиран подарил их ей пару дней назад, за завтраком, даже не вспомнив про день рождения. Просто увидел в бутике и купил. Как обычно.

Шафран медленно перевёл взгляд с Марины на Амирана Ивановича. В его глазах заплескалась едкая злоба, приправленная расчётливым любопытством охотника, который упустил дичь, но ещё не потерял её след.

– Ладно, – вдруг переменил тон он и отодвинулся от стола. – Поздравляю, Мариш. Желаю семейного счастья. И чтобы муж дома почаще бывал. А то, знаешь, кажется, он завёл себе новую игрушку. Очень дорогую. И очень опасную.

Юра встал, рабочей рукой одёрнул край кожаной куртки и, не прощаясь, направился к выходу. Его шаги гулко выбивали стук в парадном холле.

Амиран Иванович не двигался до тех пор, пока не услышал, как с грохотом захлопнулась входная дверь. Дом снова погрузился в тишину. Арисханов внимательно посмотрел на жену. Она сидела непривычно натянутая, какая-то вся прямая и неживая. Слёзы медленно текли по её щекам, не искривляя лица.

– Марина… – начал он.

– Молчи, – перебила она, не глядя на него. – Просто… иди. Иди к своей этой… игрушке.

Амиран хотел было что-то сказать, оправдаться, солгать ещё раз, но слова не шли. Он видел – она знает. Знает всё. И не потому, что он неуклюже врал Шафрану, а потому что они с ней прожили вместе слишком долго.

Он тихо поднялся из-за стола и вышел из столовой. Проследовал по лестнице в свой кабинет и запер дверь на ключ.

Руки дрожали. Он подошёл к бару, налил в стопку виски, закинул в горло. Это не принесло утешения.

Тогда он достал из кармана брюк телефон. Включил его. Действительно, был пропущенный от Шафрана. В 19:49. Арисханов нервно смахнул этот вызов и набрал номер Дениса.

– Слушаю, Амиран Иванович, – раздался строгий голос из динамика.

– Возвращайся к ней на сухой док, – так они называли между собой железный ангар для яхты. – С неё глаз не спускать… Понял?

– Понял. Врачи уже здесь. Боец с КПП ранен.

– Я в курсе, – сквозь зубы процедил Амиран Иванович и бросил трубку.

Он подошёл к окну и отодвинул тяжёлую портьеру. Тьма поглотила привычные очертания роскошного сада. Где-то там, за десятки километров, в холодном ангаре, на белоснежной яхте, сидела глупая девчонка, за которую теперь предстояло сражаться не на жизнь, а на смерть. И не только с Шафраном. Но и, кажется, с самим собой.

Амиран Иванович присел на подоконник и устало снял очки. Прислонился горячим затылком к холодному стеклу. Комната тонула в бархатном полумраке. Лишь свет от настольной лампы, тяжёлый и жёлтый, выхватывал из тьмы массивный дубовый стол, заваленный бумагами. Воздух был каким-то густым и неподвижным. С ароматом дорогих книжных переплётов и табачного дыма.

Амиран Иванович устало зажмурился. Его глаза, обычно острые и всевидящие, были сейчас затянуты пеленой. Он налил себе ещё стопку. И сделал уже не резкий, а медленный глоток. Виски нехотя провалился в желудок, обдавая гортань знакомым ароматным жаром.

Старое антикварное кресло скрипнуло под весом мужского тела.

Он закрыл глаза.

И тут же мир переменился.

Амиран уже не чувствовал жёсткой холодной кожи мебели, а вместо неё ощущал упругую мягкость матраса. Не видел темноты кабинета, а только её лицо. И эти губы. Пухлые и невинные. Как спелые ягоды. Мягким изгибом приподнятые в уголках. Ни капли краски – только собственная, чуть влажная алая нежность. Он представлял, как прикасается к ним кончиком большого пальца – и они податливо прогибаются под этим жестом. Как малышка прикусывает его зубами… А потом… он приближается. И уже ощущает её губы кожей своих губ.

Громкий, прерывистый выдох вырвался из груди Амирана в прохладу кабинета. А с ним и алкогольный пар дорогого виски. В ушах запульсировал её голос, тихий и чистый:

– Мне и двух ваших пальцев будет много, что уж говорить о…

Фраза обрывалась, уходя в сокровенный, невысказанный смысл, и опьяняя похлеще тридцатилетнего скотча.

– Двух ваших пальцев…

Он сжал указательный и средний палец и уставился на них. И на свою ладонь – крепкую, с выпуклыми венами и твёрдыми выделяющимися суставами. Этой рукой он мог согнуть стальной прут или подписать многомиллионную сделку, или нажать на курок… А мог заставить её умоляюще стонать от желания, проникая в…

Эта мысль оказалась сладкой мукой. Он снова тяжело вздохнул, ощущая, как кровь бесстыже приливает в член. Хотелось чувствовать им эту девчонку. И даже не в порыве страсти. А так, как дышат.

Он представлял, как ведёт рукой по её ключицам, скользит к изгибу локтя. Её кожа наощупь была прохладной. Словно солнце в тени… Солнце, упруго натянутое на хрупкие позвонки.

Амиран видел, как её влажные мягкие губы плотно обхватывают его член. И скользят по стволу. Смакуя это в фантазиях, он потянул молнию на ширинке. И сжал твёрдый член правой рукой.

Несколько плотных, частых, резких, торопливых движений…

И всё было кончено.

Сперма забрызгала одежду. Кресло. И даже ковёр.

Амиран нехотя открыл глаза. И отдышался. Вернулась тяжесть кресла. Давящая тишина кабинета. Холод. А призрак её губ растаял, оставив после себя лишь терпкий привкус виски и физическую пустоту в грудине.

Часы показывали три часа ночи. Совсем скоро выйдут новости с компроматом на Юру. И начнётся настоящая война. А у Амирана Ивановича внутри, вместо привычной ледяной расчётливости, бушевало что-то горячее и пугающе живое.

Он снова посмотрел в телефон. И снова, как мальчишка, набрал смс.

«Готовься. Завтра будет жарко. МИР».

И на этот раз он нажал «отправить».

Тишину нарушил резкий звонок телефона. Амиран Иванович вздрогнул. На дисплее горело «Нач.Охраны».

– Что? – голос Арисханова прозвучал хрипло.

– Амиран Иванович, тревога. Только что поступила информация, что люди Шафрана выехали в сторону сухого дока. Минимум три машины. Вооружённые.

Трезвый пот прокатился по спине Амирана. И пронзил его.

Юра не стал ждать утра. Он действовал на опережение, демонстрируя свою силу и полное отсутствие правил.

– Подними всех наших, – приказал Арисханов, голос его внезапно стал твёрдым и решительным. – Броневики, снайперов. Едем туда. Перекройте все подъезды к доковской зоне. Никого не пускать. Стрелять на поражение при попытке прорыва.

– Понял.

Амиран бросил трубку и дёрнулся к сейфу с оружием. Схватил два пистолета. Сунул оба за пояс. И пулей вылетел из кабинета, попутно набирая номер Дениса.

Сонный голос водителя ответил:

– Алло.

– Ты с ней?

– Да.

– Денис, слушай внимательно. К вам едут гости. Не самые дружелюбные. Закройся в ангаре, приготовь оружие. Мы уже выехали, будем через полчаса. Держись до последнего. Её в обиду не давай! Ни при каком раскладе! Понял?

– Понял, шеф, – голос Дениса был спокоен, как всегда. – Не подведу.