АИСТЫ. КУРС НА ВОСТОК

– Да, да, он! Я его вызвоню, всё узнаю, а потом встретимся с тобой, наметим, как будем действовать.

Чувствуя, что разговор складывается удачно, Агнесса заговорщически наклонилась ещё ближе к Олесе.

– … На вызовы тебе будет можно ездить на своей машине – медицинская фирма компенсирует бензин и доплачивает сотрудникам за эксплуатацию их автомобилей! Выгодно же!

Слёзы у одной и слова у другой закончились.

Начали прощаться.

– Ты завтра занята, работаешь?

– Да, до самого вечера.

– Отпустишь с нами Галку в церковь, мы на службу всей семьёй вечером идём? Она девчонка любознательная, ей интересно там будет, не всё же одной дома сидеть. Ты не против? Мы заедем, и потом домой её тоже привезём.

– Хорошо, я поговорю с ней. Во сколько, если что?

– Можем вечером, часов в пять, заехать.

Игорь появился вовремя.

– Привет, девушки! О чём думаете?

– О тебе.

Улыбнулся, громко хлопнул ладонями.

– Обнадёживает!

Агнесса пошла за стойку, обернулась.

– Кофе будешь?

– С бутербродом.

– С каким?

– С большим.

Игорь захохотал, довольный.

– Так чего, девчонки, машинка вам понадобилась для дамского форсу?! Для выезда в свет, так что ли?

Агнесса погрозила Игорю кулаком.

– Не дури. Нашей Олесе машина для работы нужна. Одной ей с этим делом не справиться, давай помогай.

– Так бы сразу и сказали…

Скрывая смущение, Игорь принялся жевать бутерброд.

– Какая работа? Какая машина нужна?

– Для медицинского обслуживания, она будет вроде как медсестра на вызовах для пожилых.

– Понятно.

Игорь вытер руки бумажной салфеткой, пододвинулся ближе к столу, отхлебнул кофе.

– Опыт медицинский есть?

– Да она доктор по природе! Если что, то дивизию таких как ты бугаёв, за минуту перебинтует, жгуты где надо всем наложит! Короче, нужно удостоверение. А ездить мы с тобой её научим, Олеська у нас способная – у неё ракетно-космическое образование!

– Ого! Короче, завтра я принесу тебе, сюда, образец договора с автошколой, заполните, справитесь. Подготовлю пакет необходимых документов, скажу, когда его нужно отнести в ратушу, там ещё нужно будет пошлину оплатить…

– Много?

Игорь посмотрел на взволнованную Олесю, улыбнулся.

– Как будто пиццу покупаешь, не больше…. Считаем, что курсы первой помощи ты уже прошла, всё знаешь, всё умеешь. Поняла?

– Да.

– Права будем делать временные, потом разберёмся.

Агнесса весело подмигнула Олесе, подбоченилась, посмотрела на Игоря.

– Будешь ещё бутерброд? За счёт заведения?

– Буду.

Рядом – свои.

Вокруг – чужие.

Часть третья

ЗА ЧТО?!

На фотографии в газете

нечетко изображены

бойцы, ещё почти что дети,

герои мировой войны.

Они снимались перед боем -

в обнимку, четверо у рва.

И было небо голубое,

была зелёная трава.

Никто не знает их фамилий,

о них ни песен нет, ни книг.

Здесь чей-то сын и чей-то милый

и чей-то первый ученик.

Они легли на поле боя, -

жить начинавшие едва.

И было небо голубое,

была зелёная трава.

Забыть тот горький год неблизкий

мы никогда бы не смогли.

По всей России обелиски,

как души, рвутся из земли.

… Они прикрыли жизнь собою, -

жить начинавшие едва,

чтоб было небо голубое,

была зелёная трава.

Римма Казакова

Пронзительное осеннее солнце.

Хрустальный холодный воздух.

Жёлтые листья сами по себе шуршат на камнях мостовой.

Блеск стремительных паутинок.

Набережная большой реки.

Рейн.

Пёстрая лента милых, трогательных домиков на другом берегу.

Кричат в деревьях почему-то зелёные, длиннохвостые, птицы.

Олеся поправила тонкую перчатку, подняла воротник пальто.

Стук её каблуков.

Дверь.

Тепло.

Запах кофе.

– Привет, подружка! Отлично выглядишь!

– Ты тоже.

Сели за столик.

Как всегда – чтобы смотреть в глаза. Так лучше.

Агнесса улыбнулась, с одобрением покачала головой.

– Маникюр у тебя сегодня классный!

– Могу позволить.

Захохотали.

– А настроение как?

– Хорошее.

– Осим хаим?!

– Что-то вроде…

Олеся привычно чувствовала, что азартная Агнесса не собирается успокаиваться в своих расспросах.

– Замуж тебя, что ли выдать?!

Со смехом чокнулись кофейными чашками.

– Галка твоя где?

– В кино с подружками после школы собрались. Сказала, что потом прибежит к тёте Агнессе.

– К тёте, к тёте…

Агнесса ворчала, но была довольна.

– Ребятишкам твоим сейчас денег хватает? На карманные расходы, на учебники?

– Вполне. Старший уже где-то подрабатывает, какие-то переводы научные делает…

После уличной прохлады Олеся раскраснелась, с удовольствием пила кофе.

– Работа с каждым днём всё привычнее, спокойно всё получается. Многие старики меня уже знают; если звонят в нашу контору и заказывают вызов, то часто просят именно меня к ним прислать. В фирме ценят, деньгами не обижают.

– С работой ясно, а с расходами как?

– Жильё у нас с Галкой осталось прежнее, не меняли, сама знаешь; теперь у неё своя комната образовалась, а оплата за всё такая же. Сын, после поступления в колледж, живёт там в бесплатном общежитии. Продуктами затариваюсь в эконом-маркетах, покупаю там заморозку и полуфабрикаты, иногда свежие продукты, овощи. Экономии с фанатизмом не придерживаюсь, но готовлю дома. Галка тоже много хозяйничает на кухне, выдумывает нам ужины. В квартире электрическая печь, приходится доплачивать. Если выбираюсь в город не на машине, то пользуюсь месячным проездным, так дешевле.

– Галка по шмоточным магазинам тебя ещё не таскает?

– Нет, ты что?! Она у меня девчонка умная! Одеваемся мы с ней в масс-маркетах, я давно уже присмотрела один такой рядом с домом. Мне-то всё равно, а она копается, совсем недорого находит брендовую кожаную обувь, джинсы, рубашки. Сама перешивает, подгоняет по размеру. Выглядит стильно! Скоро прибежит, сама увидишь.

– Да, ты вот рассказываешь, а я вспоминаю…

Агнесса вздохнула.

– Уезжали мы из Казахстана, потом жили недолго в Белоруссии, а вот авокадо и свежевыжатые соки я первый раз попробовала только в Германии! И замороженные торты тоже, да, да! А вот обычной сметаны и сгущёнки здесь тогда не сыскать было!

Мяукнул под столом, у ног Агнессы котёнок.

– Ой, какой милый! Можно погладить?! Он давно у тебя злесь?

– Месяца два, случайно всё получилось. Давно ещё, по весне, пригласили нас с Шуриком как-то в гости, в хороший дом, с приличными немецкими хозяевами. Хозяйка – чистюля, всё гордилась перед нами своей кошечкой, показывала, как научила её в туалете на унитаз ходить, представляешь?! Гости умилялись, когда им демонстрировали, как кошечка просилась, настойчиво царапала дверь туалета, ей открывали, и она ловко устраивалась на краю белого унитаза.

– Мерзость.

– Ага, и ты так же, как я тогда, реагируешь!

Агнесса захлопала в ладони, засмеялась, готовясь к триумфу.

– …. Потом мы снова были в гостях в этой семье. Хозяйка радовалась, что её кошечка принесла четырёх котят. Представляешь, я сама остолбенела, когда увидала как все эти крохи, одновременно, сидели на краю унитаза, а кошка-мама лизала лапки рядом!

– Ого!

– Не «ого», а немецкое воспитание! Тётки, что в гостях тогда там были, в очередь выстроились! Котят расхватали по рукам мгновенно! Репутация! Вот и я одного ухватила…

Посмотрела на Олесю

– И ты возьми себе котёнка, уговори своего квартирного хозяина, пусть разрешит. Ты же давно в его квартире живёшь, ничего не испортишь.

– Умер он, хозяин. Зять вместо него делами распоряжается.

– Ну вот, уговори зятя! Галке с котёнком будет дома веселее.

– Ладно, поговорю с ней, как она решит.

Олеся задумалась, помешала ложечкой в чашке, посмотрела на донышко.

– Чего мы тут всё про меня, да про меня?! Как вы-то с Шуриком живёте? А как пацаны ваши? Совсем взрослые уже?

– Живём…

Агнесса встала, прошла в зал, что-то сказала официантке.

Та согласно кивнула.

Вернулась, снова села рядом с Олесей.

– Он всё дом нам строит. Идея у него такая, продолжительная… Первая – открыть цех по производству русских пряников, оформить право где-нибудь в Туле или в Вологде, а печь их здесь.

– Получится?

– Он уверен, Шурик дело знает. А вторая идея – собственный дом. Считает, что обязан сделать жизнь нашей семьи максимально хорошей и комфортной. Свой дом для Шурика – это и приобретение связей со своим шоколадным сообществом, немцы называют такое "коллективным духом", и возможность наконец-то твёрдо встать на ноги.

– Так хорошо идут у него дела, что дом строит?

– Пять лет назад взяли кредит, пожизненный….

– Не болеет он?

– Держится, смеётся всё…. Вижу, что устаёт.

– Береги мужа.

– По мере сил и возможностей…

Агнесса задумчиво посмотрела на окно, на кофейную чашку.

– А твой бывший, как? Появляется?

– Через семь лет после развода опомнился, позвонил, просил встретиться с детьми.

– А ты?

– Послала…

Обнялись, посмеялись.

Агнесса вытерла салфеткой глаза.

– Со своими родителями общаешьься? Они так же, дома, на Украине?

– Да, почти каждый день звоню им, живут потихоньку, пенсионеры… В прошлом году ездила к ним, весной снова поедем туда с Галкой, проведаем. Плакали, просили остаться. У них там, на Украине, сейчас неспокойно, боятся…

– А чего не осталась?

– Моя мать в кочегарке вечерами подрабатывала, чтобы меня вырастить, я сама уборные у фрицев полжизни драила, а они меня своей так и не признали! Пусть хоть мои дети людьми станут, счастливой жизни попробуют…

– Давай по рюмке?

– Давай.

Помолчали.

Агнесса продолжила говорить первой, хитро прищурилась, покачала указательным пальцем.

– Хорошо, что ты сегодня так внезапно появилась! Дело есть. На миллион. Поможешь?

Вид у Агнессы получился загадочный, почти таинственный, Олеся рассмеялась.

– На миллион?! Помогу, ещё и помощницу приведу!

– Ну, тут такое дело… Хорошие знакомые моего Шурика, немцы, семейная пара, профессора какие-то гуманитарные, дочку свою на днях замуж выдают. Она студентка, жених – её однокурсник, но наш, русак! Паренёк хороший, приличный, с перспективой. Родился здесь, из Волгограда семья приехала Германию в девяностые. Так вот, родители девочки все расходы по свадьбе берут на себя, организацию, торжественную церемонию в ратуше, свадебное путешествие, но возникла проблема…. Все всё понимают, поэтому договорились по-хорошему, без обид.

– Какая проблема?

– У этих немецких родителей круг общения старинный, научный, они от всего этого нового шарахаются, избегают с незнакомыми людьми общаться. Ну, сама понимаешь: обычаи, правила, этикет и всякая прочая лабуда…. И так-то они не хотели разрешать дочке за переселенца выходить, Шурик говорит, что мать в истерике неделю билась, отец ультиматумы каждые пять минут ставил! А дочка упрямая – любовь и всё! Молодец девчонка! Наконец всё, кажется, решили, а вот с самой свадьбой – загвоздка. Приглашённые академики и лауреаты соглашались прийти, но ни в какую не хотели гулеванить там весь вечер с мигрантами! Мол, манеры у приезжих не те, шокировать их будут, шуметь, орднунг соблюдать не станут.

– Во, дурачьё!

– Академики.

– Глупости навыдумывали!

– Не кипятись, всё нормально, всё уже решено, всё улажено. Первый день – немецкая свадьба, а на второй – русская! Соберёмся на квартире у родителей жениха, все свои, человек двадцать. Посидим по-людски, по-домашнему, песен наших попоём, водочки за молодых выпьем!

– А ты…, а мы-то там с тобой каким боком?!

– Шурик, добрая душа, обещал помочь им с кухонными делами. Матерям и отцам не до готовки в такие дни! А если снимать ещё один зал в ресторане на второй день, нанимать поваров, обслугу – дорого, у родителей жениха таких денег нет. Да я уже всё спланировала, не переживай! Сейчас, погоди минуточку…

Агнесса вскочила из-за столика, легко побежала в подсобку.

Олеся тоже встала, подошла к солнечному окну, тронула прозрачную штору.

– Вот, садись!

Агнесса хлопнула на столик большую тетрадь.

– Смотри! Кофе ещё будешь?!

– Конечно же, буду, милая подружка!

Кофе.

Солнце.

Тихо.

Агнесса водила карандашом по страницам.

– Вот, я придумывала и всё записывала. Я уже съездила, поговорила в нашей церкви, там у них есть общественная столовая, на один день они нам посуду дадут, без проблем. Посуда хорошая, ножи, вилки, тарелки достойные. Это первое. Свадебный торт испекут мои девчонки, здесь, в кафе! У меня тут мастерица есть, молдаванка, такие торты печёт, закачашься! Та-ак, холодец свекровь сделает, ей соседки помогут. Отец жениха на птицефабрике работает, в цехе убоя; говорит, что по дешёвке возьмёт там килограммов десять крылышек, пожарим это дело в кляре. На горячее. Остальные закуски гости принесут с собой, кто что сможет.

– А мы что?

– Мы – самые главные! Мы – резерв главного командования! Ракетно-космические войска статегического назначения!

Агнесса так смешно махала тетрадкой, что Олеся захохотала, никак не умея остановиться.

– Весь вечер на арене цирка – только мы! Строгаем оливье, ведро, не меньше! Делаем винегрет, тоже много, и ещё, обязательно, селёдочку под шубой! Вкуснятина!

– Ну, ты даёшь…

– Оливье постоит ночь, заправим его майонезом перед выездом на объект!

Агнесса задумчиво хмурилась в размышлениях, как настоящий генерал, а Олеся, глядя на неё, всё никак не могла остановиться в смехе.

– Та-ак, что ещё? Ага, вот… Настоящую селёдку нам привезёт Романцев, у него здесь есть знакомый, торгует рыбой, они вместе в море ходили. Романцев ещё сказал, что, если гости будут вести себя хорошо, то он прямо там сделает для них настоящую строганину из пеламиды!

– Вот это да! Уже хочу!

– Ну, и другие организационные моменты. Игорь Шперлинг будет на связи, обещал мотаться по городу, покупать по нашей команде для готовки что надо, привозить, отвозить. У него фургончик есть свой, грузовой, небольшой.

– Где он сейчас? Давно не встречала.

– Игорь устроился на огромный такой склад, из которого возят продукты в супермаркеты на сто километров от Кёльна! Его взяли в технический отдел по обслуживанию автопогрузчиков.

– Доволен?

– Доволен. Говорит, что с этого склада его только ногами вперёд вынесут или на пенсию! Кстати, фотографировать свадьбу на второй день будет Таня, я с ней тоже уже созвонилась, договорилась. Вот.

– Ты – ураган! Горжусь!

– Гордиться будем по итогам.

Олеся не успела ответить.

Знакомый голосок за спиной, у дверей.

– Здравствуйте.

– Ой, Галка! Ой, какая же ты стала! Совсем взрослая, выросла-то как! Сколько же я тебя не видела, года три?! Настоящая барышня!

Агнесса то обнимала Галку, то отстраняла от себя, восторженно рассматривая на расстоянии.

– Хороша!

Галка молчала, смущаясь, краснела щеками.

Олеся обняла дочку.

– Ты в следующую субботу чем занимаешься?

– Не знаю… Школа, уроки.

– Поможешь нам с тётей Агнессой?

– А что нужно делать?

– К свадьбе готовиться.

– К чьей?!

– Не к твоей пока, тебе подождать немного надо!

Агнесса снова обняла Галку.

– Брось! Совсем засмущала девочку!

Обнялись все вместе.

– Здесь, на кухне нужно много еды сделать, закусок разных, вечером в субботу приготовить. Будем только ты, доча, я и тётя Агнесса. Ну как?

– Конечно, я с вами…

Олеся незаметно улыбнулась Агнессе.

– Ну вот! Говорила же, что Галка хозяйничать любит!

Осень постепенно заканчивалась.

Вечерами Олеся всё чаще оставалась у телевизора.

Приезжала с работы, под конец дня они вместе с Галкой дружно делали чего-нибудь мелкое, необходимое по дому, потом дочка уходила в свою комнату читать, заниматься уроками, а Олеся садилась на диван у телевизора.

Почему-то мрачной и неприятной становилась далёкая, когда-то родная жизнь…

Иногда смотреть одинаковые, надрывные новости становилось совсем тягостно, тогда Олеся предупреждала Галку, что съездит к Агнессе в гости и уходила.

Пешком, по набережной.

Шла, не замечая реки, просто думала; очень хотелось, чтобы голова стала ясной, но не всегда такое у неё получалось.

Почему-то в кафе у Агнессы в последнее время всегда были гости.

Необычно много людей для осени.

Знакомые, прежние и новые.

Разговоры казались бесполезными, почти все про одно, спорить они не спорили, не до криков было, все ждали друг от друга каких-то правильных слов, мнений и откровений. Постоянно работал телевизор, посетители часто просили включить новости.

Когда Олеся с Галкой были в Днепропетровске летом, ничего особенного там тогда не заметили. Отдыхали, гуляли по солнечному городу, копались на мамином огороде, ездили купаться на старые, запомнившиеся ещё со школы речные берега.

А тут вот, как туча…

Телевизор в их квартире имелся старенький, без разнообразия каналов, но новостей, конечно, было много, из разных студий, разные ведущие, какие-то новые дикторы.

Олеся выбирала тех из них, кто не кричал и особо не кривлялся.

Она смотрела про Украину.

Много тревожного, неосознанного.

Немцы говорили и оценивали события со своим интересом, поэтому Олеся каждый жадно прислушивалась к телевизионным картинкам репортажей с улиц Киева, пристально разбираясь в отдельных закадровых, вполне понятных ей словах.

«Кто не скачет, тот москаль!»

Главное в новостях про Украину: выборы и Бандера.

Вечер.

Кафе.

Посетителей немного, лица почти все знакомые.

Кто-то негромко смеётся.

– … Ладно, не подписывают ваши киевские начальники соглашение между Украиной и Евросоюзом, ну и что из этого?! Из трусов теперь всем выпрыгивать?

Агнесса швырнула посудное полотенце на стойку, раздражённо щёлкнула пультом телевизора.

– Не переключай, пожалуйста, я досмотрю…

Пяти минут новостей для Олеси было достаточно, чтобы загрустить.

Она не знала почему, но каждый раз настроение портилось из-за далёких, совсем не касающихся её слов и событий.

Евроинтеграция.

Отряды «самообороны», разгон палаточного лагеря, захваты административных зданий, введение чрезвычайного положения.

Снайперы.

День достоинства и свободы.

Погибли сто четыре активиста…

– Стой! Не выключай, Агнесса, не выключай, прошу тебя…

Киев.

Темно.

Вечер. Ночь?

– Украине слава!

Факелы, много факелов. Развеваются сине-жёлтые флаги, чёрно-красные.

В толпе орёт мужик с мегафоном.

Диктор немецких новостей говорит торопливо и восторженно.

Олеся прислушивается к тем, далёким словам.

– Прийдемо зараз центральными вулицами. Пройдёмся Крещатиком, покажем всем… Слава Украине!

Толпа ответно ревёт.

– Героям слава!

– Всё, начинаем!

Крики в мегафон, длинный плакат.

– Бандера прийде, порядок наведе!

Крики.

– Бандера прийде, порядок наведе!

– Бандера прийде, порядок наведе!

– Бандера прийде, порядок наведе!

Светленькая девчушка бережно, как икону, несёт портрет в тяжёлой деревянной раме.

Репортёр спрашивает её на русском.

Немец в телевизоре переводит.

– Девушка, какое у вас чувство, когда вы несёте портрет Бандеры?

Светленькая спокойно, мило улыбается.

– Велика гордость! Это Украина.

Крики в толпе.

– Слава Украине! Героям слава!

За ближним столиком грохнул кулаком Игорь.

– Уроды! Вот ведь тупые уроды! Мертвец придёт, порядок им наведет…

– Помолчи, дедуля! Народ там правду говорит! Это здесь вы все такие смелые, тебя бы сейчас туда …

В зале – мгновенная тишина.

Замолчали даже те, кто не понял подробностей.

Огромный Игорь встал, подошёл к столику, за которым сидели два молодых мужика.

Обычные, не пьяные.

– Чего-то я тебя не догоняю…. Это ты мне указываешь, как жить надо, щенок?! Испугать думаешь? Да в меня стволами на перегонах тыкали уже тогда, когда ты ещё в памперсы ссался!

Мужики молчали.

– Пироженка вкусная?

Игорь тронул за плечо одного.

– Ну, вкусная?!

– Да.

– Тогда быстрее доедай и вали отсюда, пока я не рассердился и не засунул её тебе туда, куда не надо. Понял?

– Понял.

Оба встали, оставили деньги на столике, ушли.

Аплодисменты.

Почти овации.

Агнесса строго смеялась, наливая кофе себе, Игорю и Олесе.

– Ты когда-нибудь видела, чтобы люди из-за политики в моём заведении друг на друга бросались?! Не было этого и никогда не будет, пусть они там, на вашем Майдане, все с ума посходят!

– Я тебя провожу немного. Пройдусь, подышу…

Ночной город.

Звёзды.

Огни в реке.

Тихо.

– Страшно…

– Чего ты боишься, дурёха?!

Агнесса ласково поправила шарф Олесе.

– Не знаю…. Не за себя. За детей. Что-то такое на всех нас надвигается…

– Это там, далеко. Здесь железная дисциплина, порядок, не позволят. Не бойся.

Кухня.

Ещё кофе.

Тихо – телевизор.

Снова новости.

Потом сон – тревожный, тяжёлый.

И утром – новости.

Тихо, пока ещё не проснулась Галка.

На одном из каналов зачем-то подробно повторяют кадры весенних событий.

Дети.

Мальчики, и возрастом, и лицами похожие на её сына…

Львов.

День.

Чисто, солнечно, деревца на улице ещё совсем без листьев.

Брусчатка, трамвайные пути.

Колонна.

Не очень тесная, совсем не грозная.

Улыбаются.

Мальчишки в белых, с синим и красным, рубахах, вышиванках.

Кушаки нарядные, красивые, вязаные.

Девчонки – тоже в вышиванках, почти все в джинсиках.

Стоят у памятника – ладони на сердце. Поют, улыбаются.

Без масок, лица открытые, но настороженные.

Плакаты – жёлтый лев на синем фоне, вокруг него – жёлтые короны.

По обе стороны колонны – ряды обычной милиции, фуражки, брюки, погоны.

Празднуют юбилей дивизии «Галичина».

По улице, сразу же за детьми в вышиванках – мрачная стая, взрослые, все в чёрном.

Немецкий диктор говорит, что это националисты.

В чёрных очках, в масках с прорезями для глаз.

Вскинуты кулаки.

Страшная тишина.

День, светло, весна – но густой дым файеров. Зачем?!

Красно-чёрные флаги.

Несут длинный чёрный транспарант, через всю улицу.

Лица, имена – старинный Железняк, какой-то непонятный Сирко, Шухевич, Павло Шандрук в эсэсовской офицерской фуражке.

«Ваша честь – наша верность!»

Через голос немецкого журналиста доносится рёв в мегафон: «Только бандеровская армия с бандеровской символикой и бандеровским духом способна изменить Украину!».

Звонок.

Неожиданно.

Олеся ехала с первого своего, утреннего, посещения.

Остановилась, чтобы не спешить.

Звонила Агнесса.

– Привет, подружка! Что-то срочное?

– Ты можешь сейчас говорить? Не при исполнении?

Олеся улыбнулась.

– Говори.

– Короче, помнишь нашу старенькую учительницу, Галину Ильиничну?

– Да, конечно. Что с ней?

– Думаю, что ничего страшного, просто ей нужен совет. Она уже на пенсии, живёт в своей квартирке, на днях приболела немного. Хотела вызвать врача, а ей говорят, что врач не может к ней приехать, что её страховка, вроде как, немного неправильно оформлена. Вот она и плачет, не знает, что делать, самой-то ей по этим больничным кабинетам не выходить…

– Диктуй адрес. И телефон.

В тот вечер Романцеву было очень хорошо.

С порога он заулыбался, потопал, отряхнул снежок с ботинок.

– Девчонки, масть пошла! Я угощаю!

Агнесса небрежно махнула рукой.

– Привет, философ! Что, неожиданное наследство получил?

– Лучше. Работу!

– Тогда присаживайся, располагайся, уважаемый, разговаривать будем!

Романцев махом выпил чашку кофе, отдышался.

– В Рюссельсхайм берут, на завод «Опель»!

– Вот это да!

– Письмо им в конце лета посылал, анкету заполнил, всё честь по чести. Сегодня ответ пришёл, вот!

Вытащил из внутреннего кармана аккуратно сложенный листок бумаги.

– Заводище огромный, современный! Меня вроде как определили в цех подготовки радиаторов! Поняли там, что я по холодильным делам мастер, самую сложную пайку в момент сделаю, лучше любого робота! Так что, гуляем, девчонки!

– Что же это получется, покидаешь ты нас, уезжаешь из родного Кёльна?!