В объятиях огненной страсти

Когда Дмитрий наконец поднял голову, его глаза были другими. В них горел огонь. Огонь ярости и… восхищения.

– Вот оно, – выдохнул он. – Вот то, что я искал. То, что я чувствовал, но не мог сформулировать. Это… это великолепно.

Настя закрыла лицо руками, не в силах сдержать рыдания. Это были слезы не горя, а облегчения. Впервые за полгода ей кто-то поверил.

– Он украл это у тебя, – это был не вопрос, а утверждение. – Этот подонок украл твою душу и продал ее каналу.

– Что теперь делать? – всхлипнула она.

Дмитрий накрыл ее ладонь своей. Его рука была большой и теплой, и от этого прикосновения по телу Насти пробежала дрожь.

– Теперь? – он усмехнулся, и в его глазах появились опасные искорки. – Теперь мы будем воевать. Вместе.

Глава 8

Их тайные встречи стали регулярными. Они встречались поздно вечером, в безлюдных парках или в машине Дмитрия с тонированными стеклами. Он приносил ей новые сцены, написанные Громовым, а она переписывала их, возвращая им первоначальный смысл, глубину и страсть.

Дмитрий, используя свой звездный статус, «продавливал» эти изменения на площадке. Он говорил режиссеру: «Я тут подумал, а что если мой герой скажет вот так? Мне кажется, это будет сильнее». Или: «Я импровизировал, давайте оставим этот дубль». Громов злился, но спорить с главной звездой проекта, которого обожал канал, было сложно.

Постепенно, сцена за сценой, Настя возвращала себе свою историю. Она делала это через него, через Дмитрия, который стал ее голосом, ее оружием.

В процессе этой совместной работы они узнавали друг друга все лучше. Настя увидела, что за образом самоуверенного мачо скрывается тонко чувствующий, умный и ранимый человек, уставший от поверхностности своего мира. Дмитрий же был очарован ее талантом, ее силой и уязвимостью. Ему нравилось, как загораются ее серые глаза, когда она говорит о своих героях, как она закусывает губу, когда подбирает нужное слово.

Они говорили не только о сценарии. Он рассказывал ей о своем детстве, о том, как трудно было пробиться, о предательствах, которые ему пришлось пережить. Она – о своей тихой жизни в Нижнем, о мечтах и страхах. Между ними рождалось нечто большее, чем просто союзничество. Это было притяжение, мощное и неодолимое.

Глава 9

Однажды вечером они работали над сценой первого поцелуя Андрея и Веры. Дождь лил как из ведра, стуча по крыше автомобиля Дмитрия. В салоне было тепло и уютно. Свет от уличного фонаря падал на лицо Насти, на ее сосредоточенно сдвинутые брови.

– Здесь не хватает… – начала она. – Поцелуй не должен быть нежным. Он должен быть отчаянным. Как попытка удержаться на краю пропасти. Он целует ее, потому что боится, что если отпустит, то снова провалится в пустоту своей амнезии.

– Покажи, – хрипло сказал Дмитрий, поворачиваясь к ней.

Настя замерла, встретившись с его взглядом. Синие глаза потемнели, в них плескалось желание. Расстояние между их лицами сократилось до нескольких сантиметров. Она чувствовала его дыхание на своей коже.

– Как? – прошептала она.

– Вот так.

Он мягко, но настойчиво притянул ее к себе. Его губы накрыли ее. Это не было похоже на поцелуи из фильмов. Этот поцелуй был настоящим. Он был голодным, требовательным и одновременно невероятно нежным. В нем была вся та страсть, все то отчаяние и вся та надежда, о которых она писала.

Настя ответила ему, забыв обо всем на свете. О Громове, о мести, о страхе. Были только он, его сильные руки, обнимавшие ее, и его губы, дарившие ей ощущение полета.

Когда они оторвались друг от друга, тяжело дыша, мир за окном машины казался другим. Дождь все так же стучал по крыше, но теперь это была музыка. Музыка их зарождающегося чувства.

– Вот теперь, – прошептал Дмитрий ей в губы, – я знаю, как это играть.

Но они оба понимали, что это уже давно была не игра.

Глава 10

Их роман был тайной. Опасной и сладкой. Ночи, проведенные в его холостяцкой квартире с панорамными окнами с видом на ночную Москву, были похожи на сон. Он оказался не только талантливым актером, но и страстным, внимательным любовником. Рядом с ним Настя расцветала, из запуганной провинциальной девушки превращаясь в уверенную в себе, желанную женщину.

Он восхищался ее телом, ее умом, ее талантом. Он читал вслух ее старые рассказы, которые она никому не показывала, и говорил, что она гений. Он заставлял ее верить в себя так, как она никогда не верила.

Сцены их страсти были не менее яркими, чем те, что она писала для своих героев. Его поцелуи, оставлявшие огненный след на ее коже, его руки, исследовавшие каждый изгиб ее тела, его шепот в темноте, смешанный с ее стонами. В его объятиях она забывала обо всем, растворяясь в моменте абсолютного счастья.

Но утром, возвращаясь на съемочную площадку в своем фартуке, она снова становилась никем. И эта двойная жизнь выматывала.

Громов не был слеп. Он видел, как изменилась игра Орлова, как в сценарии появляются новые, более сильные реплики. Он видел, как иногда Дмитрий бросает быстрые, полные тепла взгляды на скромную работницу кейтеринга. И он начал складывать два и два.

Хищник почуял угрозу. И приготовился к атаке.

Часть 3. Битва за Правду

Глава 11

Первый удар Громов нанес исподтишка. Однажды утром, придя на работу, Настя узнала, что услуги их кейтеринговой компании больше не требуются. Без объяснения причин. Ее пропуск был аннулирован. Она снова оказалась за воротами, отрезанная от своей истории и от Дмитрия.

Она позвонила ему. – Это Громов, – сказал Дмитрий сквозь зубы, его голос в трубке был полон ярости. – Он что-то заподозрил. Сиди дома, ничего не предпринимай. Я что-нибудь придумаю.

Но сидеть сложа руки было не в характере Насти. Она понимала, что Громов не остановится. Он попытается уничтожить ее, дискредитировать, выставить сумасшедшей. Нужно было найти неопровержимое доказательство. То самое письмо.

Она вспомнила, что когда-то давно, еще на курсах, Громов дал ей свою вторую, неофициальную почту. Для «талантливых учеников». Именно на нее она и отправила сценарий. Если бы удалось получить доступ к его ящику… Мысль была безумной, но другой надежды не было.

Она позвонила своему единственному другу в Нижнем – компьютерному гению Леше, который мог взломать что угодно. Объяснив ситуацию, она попросила его о помощи. Леша колебался – это было незаконно. Но услышав в ее голосе отчаяние, согласился.

Глава 12

Пока Леша пытался взломать почту Громова, тот нанес второй удар. В одном из популярных желтых изданий вышла статья с кричащим заголовком: «Одержимая фанатка преследует Дмитрия Орлова!»

В статье, без указания имени, но с очень узнаваемым описанием, рассказывалось о некой «провинциалке», которая пробралась на съемочную площадку под видом обслуги, преследовала звезду, делала ему непристойные предложения и заявляла, что является «музой» и «тайным соавтором» проекта. Заканчивалась статья намеком на то, что у девушки явные проблемы с психикой, и служба безопасности актера уже готовит заявление в полицию.

Настя читала это, и земля уходила у нее из-под ног. Громов не просто защищался, он перешел в наступление, выставляя ее сумасшедшей, стирая саму возможность того, что ей кто-то поверит.

Дмитрий был в ярости. Он тут же опубликовал в своих соцсетях гневное опровержение, назвав статью «грязной ложью» и пригрозив изданию судом. Но общественное мнение уже было сформировано. Звезду защищали, а безымянную «фанатку» жалели и осуждали одновременно.

Их отношения подверглись первому серьезному испытанию. Они не могли видеться – за Дмитрием теперь охотились папарацци. Разговоры по телефону стали короткими и напряженными. В его голосе Настя слышала усталость и давление со стороны продюсеров.

– Они требуют, чтобы я прекратил это, – сказал он в одном из разговоров. – Громов убедил всех, что ты просто сумасшедшая, которая может повредить моей репутации и проекту.

– Ты им веришь? – тихо спросила Настя, и ее сердце сжалось от страха.

– Нет! – твердо ответил он. – Я верю тебе. Только тебе. Просто дай мне время. Мы должны нанести удар первыми. У твоего друга есть что-нибудь?

Надежда оставалась только на Лешу.

Глава 13

И Леша смог. Однажды ночью он позвонил Насте. – Я в его почте. Нашел. Письмо от тебя. С файлом. Дата отправки – за два дня до того, как Громов официально зарегистрировал синопсис на свое имя. Это оно. Железное доказательство.

Настя плакала от счастья. – Перешли мне все!

– Уже. Но есть кое-что еще, – голос Леши стал серьезным. – Я тут покопался… Этот Громов – не такой уж и святой. Похоже, твой случай – не первый. Я нашел переписку пятилетней давности с одним молодым сценаристом. Тот тоже обвинял его в краже идеи. Громов тогда выплатил ему крупную сумму за молчание. И еще… есть странные переводы большим суммам на оффшорные счета от продюсерского центра. Похоже, наш мэтр не только чужие идеи ворует, но и бюджеты пилит.

Это меняло все. Теперь это было не просто дело о плагиате. Это был криминал.

Вооружившись доказательствами, Настя позвонила Дмитрию. Они разработали план. Рискованный, дерзкий, но единственно возможный.

Глава 14

Премьерный показ первой серии «Маяка надежды» должен был состояться в одном из самых пафосных кинотеатров Москвы. Красная дорожка, пресса, весь цвет киноиндустрии. Это было идеальное место для разоблачения.

Дмитрий, как главная звезда, должен был произнести речь перед показом. Настя передала ему флешку со всеми материалами: скриншотами писем, финансовыми документами, которые раскопал Леша, и аудиозаписью их последнего разговора с Громовым. Дмитрий, предчувствуя неладное, записал его. На записи мэтр в свойственной ему отеческой манере «советовал» Орлову держаться подальше от «этой больной девицы», намекая, что может разрушить и его карьеру.

Настя не должна была присутствовать на премьере. Она смотрела прямую трансляцию в своей крохотной съемной комнатке. Ее сердце колотилось, как бешеное. Все стояло на кону.

Вот на сцену, залитую светом софитов, поднимается Виктор Громов. Он благодарит съемочную группу, канал, говорит о том, как долго он «вынашивал» эту историю. Лицемер.

Затем слово предоставляют Дмитрию Орлову. Он подходит к микрофону. Элегантный, в идеально сидящем костюме, он выглядит как бог. Но Настя видит, как напряжены его плечи, как сжаты в кулаки его руки.

– Добрый вечер, – начинает он, и его голос разносится по залу. – Сегодня мы представляем вам сериал «Маяк надежды». Историю, которую вы увидите, написал гениальный автор. Человек с огромным сердцем и невероятным талантом.

Громов, сидящий в первом ряду, самодовольно улыбается.

– Но этот человек сейчас не в этом зале, – продолжает Дмитрий, и его голос становится жестким. – Имя этого человека – Анастасия Волкова.

В зале повисает недоуменная тишина. Громов перестает улыбаться, его лицо каменеет.

– А человек, который сидит в первом ряду и называет себя автором, – продолжает Дмитрий, глядя прямо на Громова, – на самом деле просто вор. Вор, который не только украл чужую историю, но и пытался уничтожить ее создателя.

И тут на огромном экране за его спиной появляется первый скриншот. Письмо Насти с прикрепленным сценарием. Затем второе. Третье. Фрагменты переписки с другим обманутым сценаристом. Финансовые документы. Зал ахает. Журналисты, опомнившись, начинают щелкать камерами.

– Я отказываюсь быть частью этой лжи, – завершает свою речь Дмитрий. – И я надеюсь, что правоохранительные органы дадут оценку не только плагиату, но и другим, куда более серьезным делам господина Громова.

Он бросает микрофон на сцену и уходит под ошеломленные взгляды сотен людей. Скандал разразился, как ядерный взрыв.

Глава 15

Последствия были грандиозными. Премьеру сорвали. На следующий день все новостные порталы трубили о «Громов-гейте». Началось официальное расследование. Всплыли и другие жертвы мэтра. Его карьера, его репутация, вся его империя лжи рухнула в одночасье.

Продюсеры канала, чтобы спасти дорогостоящий проект, пошли на беспрецедентный шаг. Они расторгли контракт с Громовым, публично принесли извинения Анастасии Волковой и предложили ей контракт в качестве полноправного автора сценария и креативного продюсера.

Карьера Дмитрия тоже была под угрозой. Многие в индустрии осудили его за «непрофессиональное поведение». Но его поступок вызвал огромное уважение у зрителей и молодых коллег. Он рискнул всем ради справедливости. Ради нее.

Когда вся шумиха улеглась, они встретились в его квартире. Москва за окном сияла огнями, но они не замечали ничего вокруг.

– Ты сумасшедший, – прошептала Настя, обнимая его. – Ты мог все потерять.

– Я бы потерял все, если бы промолчал, – ответил он, зарываясь лицом в ее волосы. – Я бы потерял себя. И тебя. А без тебя мне уже ничего не нужно.

Он посмотрел ей в глаза, и в его взгляде была вся нежность и любовь этого мира. – Настя, я не хочу больше играть в тайны. Я хочу, чтобы ты была в моей жизни. Всегда. Выходи за меня замуж.

Слезы снова текли по ее щекам, но на этот раз это были слезы абсолютного, безграничного счастья. – Да, – выдохнула она. – Да. Тысячу раз да.

Эпилог

Прошло два года.

Сериал «Переплетение судеб» (ему вернули первоначальное название) вышел на экраны и стал настоящим хитом. Он получил несколько престижных премий, критики хвалили его за глубину и психологизм, а зрители полюбили историю капитана Андрея и художницы Веры. Анастасия Волкова стала одним из самых востребованных сценаристов страны.

Она стояла на балконе их с Дмитрием новой квартиры с видом на Москву-реку. Вечерний ветер трепал ее волосы. Сзади подошел Дмитрий, обнял ее за талию и положил подбородок ей на плечо.

– О чем думает лучший сценарист России? – прошептал он ей на ухо.

– О том, что наша история получилась даже лучше, чем та, которую я написала, – улыбнулась она, поворачиваясь к нему. – Более запутанная, более страстная. И с самым счастливым концом.

– Это еще не конец, – он нежно поцеловал ее. – Это только начало. Кстати, я прочитал твой новый синопсис. Гениально. Я хочу главную роль.

Настя рассмеялась. – Орлов, вы неисправимы. Но боюсь, в ближайший год у нас будет другая главная роль. Для нас обоих.

Она взяла его руку и положила себе на живот, который уже был заметно округлен. Дмитрий замер на секунду, а затем его лицо озарила такая счастливая улыбка, что, казалось, она могла бы осветить весь город.

Он опустился на колени, прижался щекой к ее животу и прошептал: – Привет, малыш. Я твой папа. И у нас с мамой для тебя уже написано столько потрясающих историй…

Настя смотрела на него, на огни большого города, который когда-то хотел ее поглотить, а теперь лежал у ее ног, и понимала, что самая главная, самая удивительная история их жизни только начинается. Судьба переплела их нити так туго и так красиво, что разорвать этот узел было уже невозможно. И это было настоящее, выстраданное, абсолютное счастье.

КОНЕЦ

Сердце атамана

Пролог

Степь не любит слабых. Она выжигает их души солнцем, вымораживает ледяными ветрами, хоронит под ковылем их пустые надежды. Степь принимает только своих – тех, в чьих жилах течет воля, а в сердце горит огонь, способный растопить вечную мерзлоту отчаяния.

Григорий Волков, по прозвищу Лютый, был плотью от плоти этой земли. Его имя шепотом передавали в станицах от Ставрополя до Астрахани. Для одних он был последним атаманом, Робином Гудом, забирающим у зажравшихся нуворишей то, что они украли у народа. Для других – безжалостным бандитом, чьи налеты на инкассаторские машины и склады агрохолдингов держали в страхе всю округу.

Но однажды ночью степь забрала и его. Забрала в перестрелке с ОМОНом, оставив после себя лишь легенду, двух дочерей-сирот и сына, о котором никто, кроме одной женщины, не знал. Сына, чья кровь еще не проснулась, убаюканная шумом мегаполиса и фальшивой безопасностью бетонных стен.

Но кровь – не вода. И степь умеет ждать.

Часть 1. Московский плен

Глава 1

Кондиционер в отделении «Метробанка» натужно гудел, гоняя по кругу спертый воздух с нотками дешевого кофе и тихого человеческого отчаяния. Арсений Волков, старший кредитный специалист, в очередной раз поправил узел галстука, который казался ему удавкой. Еще один день, похожий на тысячу предыдущих. Серый костюм, серые стены, серые лица клиентов, пришедших за своей порцией финансовой кабалы.

Ему было двадцать восемь, но он чувствовал себя на все семьдесят. Бледное, не знавшее солнца лицо, уставшие глаза за стеклами очков в тонкой оправе, мягкие, не привыкшие к физическому труду руки. Вся его жизнь была чередой компромиссов и неудач. Институт закончил без блеска, на работе повышения не предвиделось, а долги по кредитам, взятым на лечение приемной матери, росли как снежный ком.

– Арсений, зайди, – раздался из-за матового стекла голос начальника, Олега Игоревича.

Арсений покорно встал. Олег Игоревич, лоснящийся и самодовольный, окинул его оценивающим взглядом.

– Волков, у тебя опять показатели ниже плинтуса. Ты кредиты продаешь или милостыню просишь? Нам нужны акулы, а ты выглядишь как побитая собака. Еще один квартал в таком духе – и пойдешь искать себе место потеплее. На улице. Понял?

– Понял, Олег Игоревич.

Он вышел из кабинета, чувствуя, как по спине ползет холодный пот унижения. Акула. Он. Человек, который боялся позвонить коллекторам, не то что заговорить с девушкой в кафе.

Вечером его ждала съемная однушка на окраине Москвы и звонок от Кристины. Их «отношения» тоже были кредитом с неподъемными процентами. Она требовала ресторанов, подарков, поездок к морю, а взамен дарила лишь снисходительные улыбки и туманные обещания.

– Сень, привет, – пропела она в трубку. – Слушай, у Ленки на выходных вечеринка на даче, там бассейн, диджей… Ты же меня отвезешь? И надо бы на бензин, и на подарок скинуться…

Арсений закрыл глаза, представив баланс на своей карте. – Кристин, я… у меня сейчас очень туго с деньгами. Маме опять лекарства дорогие нужны. – Ой, все, не начинай, – ее голос мгновенно стал холодным. – Вечно у тебя проблемы. Ладно, я попрошу Виталика. У него, в отличие от некоторых, всегда все в порядке.

Короткие гудки. Виталик. Мускулистый владелец автосервиса, на которого Кристина посматривала с нескрываемым интересом. Арсений сжал телефон в руке так, что пластик затрещал. Он был не просто неудачником. Он был ходячей функцией по обеспечению чужих жизней, пустым местом.

Он поехал в больницу. Его приемная мать, Анна Сергеевна, женщина, подобравшая его младенцем у дверей детдома и вырастившая в любви и заботе, угасала. Рак съедал ее изнутри, и все деньги Арсения уходили на врачей, которые лишь разводили руками.

Она лежала на больничной койке, худенькая, почти прозрачная. Но глаза ее светились прежней теплотой. – Сеня… сынок, – прошептала она. – Я здесь, мама. Как ты? – Устала, – она слабо улыбнулась. – Я хочу тебе кое-что отдать. Это… это важно.

Она протянула ему дрожащей рукой старый, пожелтевший конверт. – Когда меня не станет… поезжай туда. Это твое. Твои настоящие корни. Прости, что молчала. Боялась… Боялась, что кровь позовет, и я тебя потеряю.

Внутри конверта лежал ветхий документ о праве собственности на дом и землю в станице Ярская, Ставропольского края, выписанный на имя Григория Игоревича Волкова, и короткая записка, написанная женским почерком: «Если ты читаешь это, значит, меня больше нет. Твой отец оставил это тебе. Не продавай землю чужим. Она полита кровью твоих предков. Твоя сестра, Варвара».

Сестра? Отец? У него, сироты, была семья? Голова Арсения пошла кругом. Анна Сергеевна сжала его руку. – Твой отец… он был очень сильным человеком. И очень опасным. А ты… ты похож на него. Больше, чем думаешь. Просто еще не знаешь об этом. Найди себя, Сеня. Не позволяй этому городу тебя сожрать.

Через два дня ее не стало.

Мир Арсения рухнул окончательно. Кристина прислала сообщение с соболезнованиями и больше не звонила. Начальник дал три дня отпуска «за свой счет». Коллекторы начали звонить с удвоенной силой.

Стоя у окна своей квартиры и глядя на безликие многоэтажки, Арсений чувствовал, как его засасывает трясина. Он был на самом дне. И тогда, в этом абсолютном отчаянии, он вспомнил о конверте.

Станица Ярская. Земля. Сестра.

Что он терял? Серую работу? Девушку, которая его не любила? Долги, которые он никогда не выплатит? Он достал из шкафа старую спортивную сумку. Собрал немногочисленные вещи, документы. На последние деньги купил билет на поезд до Ставрополя.

Когда поезд тронулся, унося его прочь из Москвы, Арсений впервые за долгие месяцы почувствовал не страх, а что-то другое. Странное, тревожное, но пьянящее чувство. Он ехал не просто в какую-то станицу. Он ехал навстречу своей судьбе, о которой даже не подозревал.

Глава 2

Южная степь встретила его раскаленным дыханием. После прохладного московского лета здешний воздух, густой и пахнущий полынью, пылью и чем-то еще, диким и первобытным, обжигал легкие. От Ставрополя до Ярской его вез дребезжащий ПАЗик, набитый загорелыми, молчаливыми людьми. Они смотрели на него, бледного очкарика в городской одежде, как на инопланетянина.

Станица Ярская оказалась именно такой, какой он ее и представлял: пыльные улицы, одноэтажные дома с выцветшими ставнями, ленивые собаки в тени акаций. Время здесь, казалось, застыло. Центром жизни была площадь с облупившимся памятником Ленину, магазином «Продукты» и небольшим кафе «Степнячка».

Дом Волковых, как подсказал ему водитель автобуса, находился на самом отшибе, у старого оврага. Это было приземистое строение из самана, обложенное кирпичом, с проржавевшей крышей и заросшим бурьяном двором. Вид у дома был заброшенный и сиротливый.

Арсений толкнул скрипнувшую калитку и вошел во двор. Сердце почему-то забилось быстрее. Он здесь, на земле своего отца. Навстречу ему из дома вышла молодая женщина. Она была невысокой, хрупкой, с большими печальными глазами и длинной русой косой. Одета она была в простое ситцевое платье.

– Вы к кому? – тихо спросила она, вытирая руки о фартук. – Я… я Арсений Волков. Мне сказали, это дом Григория Волкова. Женщина замерла, и в ее глазах промелькнул испуг. – Волков? Вы… его сын? – Похоже на то, – криво усмехнулся Арсений. – А вы?.. – Лидия. Ваша сестра.

Она смотрела на него так, словно увидела призрака. – Ты так похож… на него. Лидия провела его в дом. Внутри было бедно, но чисто. Старая мебель, вышитые рушники на стенах, иконы в углу. Пахло сушеными травами и ладаном. Лидия оказалась тихой и набожной. Она работала в местной церкви, помогала старикам. О сестре Варваре и отце она говорила неохотно, опустив глаза.

– Отец был… сложным человеком. А Варя… она вся в него. У нее свой путь. – Какой путь? – не понял Арсений. – И где она? – Она сама тебя найдет, – загадочно ответила Лидия.

Арсений решил не терять времени. Его план был прост: быстро оценить землю, найти покупателя, получить деньги и уехать. Он отправился в местную администрацию, чтобы узнать кадастровую стоимость участка.

Администрация располагалась в единственном двухэтажном здании на площади. Глава, тучный мужчина с бегающими глазками, услышав фамилию «Волков», заметно занервничал. – Земля Волкова? Ох, парень, гиблое это дело. Ее никто не купит. – Почему? Это же моя собственность. – Собственность-то твоя, да только вся станица и округа принадлежат Виктору Петровичу Зубову. Он тут царь и бог. И землю вашего отца он давно себе присмотрел. Только вот сестра твоя, Варвара, кость в горле у него.

Выйдя из администрации, Арсений почувствовал себя еще более неуютно. Он привлек к себе внимание, и это ему не нравилось. Он решил зайти в кафе «Степнячка», выпить холодной воды.

За стойкой стояла девушка, совершенно не похожая на местных. Высокая, стройная, с длинными каштановыми волосами, собранными в хвост. На ней были джинсы и простая футболка, но двигалась она с грацией дикой кошки. Ее зеленые глаза смотрели прямо, без кокетства и робости.

– Что будете? – ее голос был низким и немного хрипловатым. – Воды. Без газа. Она поставила перед ним стакан. Их пальцы на мгновение соприкоснулись. Арсений почувствовал разряд тока. – Вы не местный, – это был не вопрос, а утверждение. – Заметно? – усмехнулся он. – Еще как. Городских видно сразу. Они смотрят на степь, как на декорацию. А она живая. И опасная. – Меня зовут Арсений. – Марина, – она кивнула, не улыбнувшись. – Так что привело городского парня в нашу дыру?

Арсений колебался, но что-то в ее прямом взгляде располагало к доверию. – Наследство. Дом и земля от отца, которого я никогда не знал. – Волков, что ли? – ее брови удивленно поползли вверх. – Ну, дела. Веселенькое у тебя наследство, Арсений.