В объятиях огненной страсти

Она еще не знала, что этот скандал будет ничем по сравнению с тем, который назревал в ее собственной семье.

Глава 6

Убедить Женю сдать анализ было непросто. Соня и Борис встретились с ней в Москве, в съемной квартире, которую Борис арендовал для этого разговора. – Дочка, мы должны тебе кое-что рассказать, – начала Соня, ее голос дрожал.

Рассказ был тяжелым. Соня, опуская самые страшные подробности, рассказала о своем прошлом романе с Борисом и о сомнениях в отцовстве Кости. Женя слушала с каменным лицом. Ее мир, такой понятный и упорядоченный, трещал по швам. – То есть, вы хотите сказать, что мужчина, которого я всю жизнь считала отцом, мне не отец? А мой настоящий отец – это… вы? – она посмотрела на Бориса. – Или, что еще хуже, – Фёдор Орлов? Человек, чьи преступления я сейчас пытаюсь доказать?

Это был удар. Борис понял, что Женя знает о Фёдорове гораздо больше, чем они думали. – Мы не знаем, Женя. Поэтому и нужен тест, – мягко сказал он. – Но что бы ни показал результат, я хочу, чтобы ты знала: я буду рядом. И я защищу тебя и твою маму.

Женя, сильная и независимая, впервые в жизни позволила себе слабость. Она заплакала. Соня обняла ее, и они плакали вместе – от боли, от страха, от неопределенности.

Тест был сделан в частной лаборатории. Неделя ожидания тянулась, как вечность.

За это время Борис начал действовать. Он подключил все свои связи, чтобы собрать компромат на Фёдорова. Он работал в паре с Женей, которая, несмотря на личный кризис, проявила себя как блестящий аналитик. Они нашли доказательства не только финансовых махинаций, но и свидетельства других женщин, пострадавших от Фёдорова. Он годами использовал свою власть и деньги, чтобы насиловать и запугивать, оставаясь безнаказанным.

Фёдор почувствовал, что земля уходит у него из-под ног. Он понял, что Борис и эта девчонка-стажерка копают под него. А потом до него дошли слухи, что Соню видели вместе с Борисом. Он пришел в ярость. Он решил нанести удар первым.

Он приехал в Южноморск, подкараулил Дашу после тренировки. – Привет, красавица. А ты знаешь, что твоя мамаша – обычная шлюха? – сказал он с мерзкой ухмылкой. – Она не только на сцене задом крутит, но и спит со старыми хахалями. А сестрица твоя, Женя, вообще нагулянная. Спроси у мамочки, кто ее настоящий папа.

Даша, вспыльчивая и прямолинейная, прибежала домой в слезах и устроила Соне скандал. В это время дома был Костя. Услышав обвинения Фёдорова, он взорвался. – Я так и знал! Ты мне всю жизнь врала! Чей это ребенок? – он схватил Соню за плечи. – Говори!

В этот момент в дом вошел Лев Ларин. Он давно волновался за Соню и решил еще раз попытаться с ней поговорить. Увидев сцену насилия, он, не раздумывая, отшвырнул Костю от Сони. – Руки убрал от нее, урод! Завязалась драка. Костя, бывший рабочий, был силен, но Лев, несмотря на свою сценическую изнеженность, регулярно занимался в спортзале.

Именно в этот момент раздался звонок. Это была лаборатория. Результаты были готовы. Борис, Соня и Женя сидели перед ноутбуком, открывая файл. Сердце Сони было готово выпрыгнуть из груди.

На экране появились строки: «Вероятность того, что Захаров Борис Андреевич является биологическим отцом Романовой Евгении Константиновны, составляет 99,999%».

Женя – дочь Бориса. Не монстра Фёдорова, а человека, которого Соня любила всю свою жизнь. Облегчение было таким огромным, что Соня разрыдалась. Борис обнял ее и Женю. Впервые они были вместе, как настоящая семья.

Но радоваться было рано. В этот же вечер позвонила заплаканная Даша и рассказала о визите Фёдорова и о драке в их доме. Борис понял, что Фёдор перешел черту. Он стал опасен для его семьи.

– Соня, собирай Дашу. Вы немедленно переезжаете ко мне в Москву. Все. Хватит бояться. Мы будем бороться вместе.

Лариса, придя домой, застала странную картину. Ее муж, Борис, обнимал плачущую женщину, поразительно похожую на их стажерку, которая стояла рядом. – Борис, что здесь происходит? – ледяным тоном спросила она. Борис посмотрел на жену. В его взгляде больше не было ни вины, ни сожаления. Только решимость. – Лариса, нам нужно поговориться. Очень серьезно.

Глава 7. Страсть и правосудие

Разговор с Ларисой был коротким и жестоким, как удар хирурга. Борис ничего не скрывал: ни свою давнюю любовь к Соне, ни историю с Фёдоровым, ни тот факт, что Женя – его дочь. Лицо Ларисы превратилось в непроницаемую маску. Она была юристом до мозга костей, и эмоции считала проявлением слабости. Но даже она не смогла скрыть боль в глазах. Их брак, их фирма, вся их упорядоченная жизнь – всё рушилось. – Я подаю на развод, – сказала она ровным голосом. – И на раздел имущества. Включая фирму. – Я согласен на любые твои условия, – ответил Борис. – Я просто хочу, чтобы ты поняла: я не мог поступить иначе.

Лариса ушла, хлопнув дверью. Эпоха их жизни закончилась.

Соня с Дашей переехали в московскую квартиру Бориса. Это был новый, непривычный для них мир. Мир роскоши, тишины и скрытого напряжения. Даша, оправившись от шока, с любопытством осматривалась, но держалась настороженно. Соня же чувствовала себя не в своей тарелке. Она привыкла к своему маленькому дому, к суете, к запаху пирожков. Здесь же все было стерильно и чужое.

Но рядом был Борис. И это меняло всё. Вечерами, когда девочки засыпали, они оставались вдвоем. Сидели на огромной кухне, пили чай и говорили. Говорили обо всем, что накопилось за двадцать лет. О своих мечтах, разочарованиях, о жизни, которая могла бы быть. Их тянуло друг к другу с непреодолимой силой. Но они оба понимали: сейчас не время. Сначала нужно было покончить с Фёдоровым.

Их отношения развивались медленно, осторожно. Первый поцелуй случился спонтанно, после особенно тяжелого дня, когда они получили очередную угрозу от людей Фёдорова. Борис просто притянул Соню к себе и поцеловал – долго, нежно, словно пытаясь стереть все годы боли и одиночества. В этом поцелуе не было юношеской пылкости, но была глубина, зрелость и обещание будущего.

– Я тебя никому не отдам, – прошептал он ей в волосы. – Никогда больше.

Эта ночь стала для них первой. Это была не просто физическая близость. Это было слияние душ, израненных, но нашедших исцеление друг в друге. Соня, чье тело помнило только грубость мужа и ужас насилия, заново открывала для себя чувственность и нежность. В объятиях Бориса она чувствовала себя защищенной, желанной, любимой. Стыд, который жил в ней двадцать лет, начал отступать. Она снова чувствовала себя женщиной. Эротика их отношений была не в откровенных сценах, а в украденных взглядах, случайных прикосновениях, в том, как он смотрел на нее, когда она, напевая, готовила на его хай-тек кухне свои простые, домашние блюда, наполняя стерильное пространство теплом и уютом.

Тем временем Костя, оставшись один в пустом доме, протрезвел – в прямом и переносном смысле. Драка со Львом и отъезд семьи стали для него холодным душем. Он понял, что своим упрямством и гордыней разрушил все. Он любил Соню, как умел, и дочерей обожал. Осознав, что может их потерять навсегда, он впервые в жизни испугался по-настоящему. Он нашел простую работу, бросил пить и поехал в Москву. Не чтобы вернуть Соню – он понимал, что это невозможно. А чтобы попросить прощения.

Встреча была неловкой. Но Соня увидела в его глазах искреннее раскаяние. – Прости меня, Соня. За все. Я был слепым дураком. Я хочу, чтобы девочки знали, что я их люблю. И Женю я всегда буду считать своей дочерью. Этот разговор стал важной точкой. Соня смогла простить его и отпустить прошлое.

Криминальная линия сюжета тоже набирала обороты. Фёдоров, загнанный в угол, становился все более безрассудным. Он попытался похитить Женю прямо возле университета. Но Борис предвидел это. Он нанял для дочерей охрану. Похищение сорвалось, но стало последней каплей.

Женя, Борис и присоединившаяся к ним Лариса (ее профессиональная честь была задета, и она хотела утопить Фёдорова, несмотря на личные проблемы с мужем) подготовили «бомбу». Они собрали все доказательства: финансовые махинации, показания жертв, свидетельства о покушении на Женю. Материалы были переданы в Следственный комитет и в прессу.

Разразился грандиозный скандал. Фёдора Орлова арестовали прямо в его шикарном офисе. Суд был громким и показательным. Соня, переборов страх и стыд, дала показания. Она говорила не только за себя, но и за всех женщин, чьи жизни он сломал. Ее поддерживали Борис, Женя, Даша и даже приехавший на суд Лев Ларин, который публично высказался в ее защиту.

Фёдорова приговорили к длительному сроку заключения. Правосудие свершилось.

Эпилог. Год спустя

Солнечные лучи заливали большую светлую студию в центре Москвы. Пахло деревом, канифолью и свежесваренным кофе. София Романова, в удобном спортивном костюме, показывала группе женщин движения нового танца. Это была не просто хореография. Это была танцевальная терапия. Ее собственная методика, сочетающая пластику, музыку и психологию. После суда она стала своего рода символом для многих женщин, переживших насилие. И она нашла свое истинное призвание – помогать им вновь обрести себя через танец, вернуть себе свое тело и свою веру в жизнь. Ее школа «Возрождение» стала невероятно популярной.

Даша поступила в олимпийский резерв и готовилась к своим первым международным соревнованиям. Костя регулярно приезжал к ней, они восстановили теплые отцовско-дочерние отношения. Он нашел себя в работе с трудными подростками в спортивной секции, его суровая прямота оказалась там как нельзя кстати.

Женя блестяще окончила университет и работала в адвокатской конторе. Правда, уже не в «Захаров и партнеры». Лариса и Борис цивилизованно разделили бизнес. Лариса осталась в Москве, а Борис…

Борис открыл филиал фирмы в родном Южноморске. Он решил, что хочет заниматься не только делами богачей, но и помогать простым людям. Он часто бывал в Москве, но его домом теперь снова был южный город у моря.

Лев Ларин, вдохновленный историей Сони, полностью сменил имидж и репертуар. Он перестал петь приторные поп-хиты и начал исполнять серьезные, глубокие баллады. Его карьера получила второе дыхание. Он остался для Сони хорошим и верным другом.

Сегодня был особенный день. Вся семья собралась в Южноморске, в новом, большом доме, который Борис построил на берегу моря. На просторной террасе был накрыт стол. Женя приехала с молодым человеком, своим коллегой. Даша хвасталась новой медалью. Костя смущенно вручил Соне букет ее любимых ромашек.

Соня стояла, облокотившись о перила, и смотрела на закат. Борис подошел сзади и обнял ее. – Счастлива? – прошептал он ей на ухо. – Очень, – ответила она, поворачиваясь к нему. В ее ореховых глазах плескалось спокойное, глубокое счастье. – Знаешь, я всю жизнь думала, что вера – это смирение. Что нужно принимать все, как есть, и не роптать. А теперь я поняла. Настоящая вера – это вера в себя. В то, что ты имеешь право на счастье, на любовь, на то, чтобы твой голос был услышан. – Твоя мелодия веры, – улыбнулся Борис.

Он поцеловал ее. И в этом поцелуе было все: горечь потерь, радость обретения, страсть, нежность и обещание долгой, счастливой жизни. Впереди их ждало будущее, которое они построили сами, вырвав его у прошлого. Будущее, где музыка их сердец наконец-то зазвучала в унисон.

КОНЕЦ

Переплетение судеб

Пролог

Дождь барабанил по подоконнику старой нижегородской квартиры, словно отбивая ритм бешено колотящегося сердца. Анастасия Волкова, сжав в руке остывшую кружку с чаем, смотрела на экран ноутбука. Там, в мерцающем свете, жила ее мечта. Сотни страниц, тысячи слов, бессонные ночи и вся ее душа, вложенные в историю под названием «Осколки на Ветру». История о потерянной любви, предательстве и искуплении в вымышленном приморском городе Приморске.

Она нажала «Отправить». Письмо с прикрепленным файлом улетело на почту Виктора Громова – мэтра отечественного кинематографа, ее преподавателя на сценарных курсах и человека, который обещал дать ее таланту дорогу в жизнь.

«Настенька, у вас невероятный дар. Не зарывайте его в стол», – говорил он своим бархатным, обволакивающим баритоном.

И она поверила. В эту секунду, глядя на убегающие капли по стеклу, она чувствовала, как ее жизнь вот-вот изменится. Она еще не знала, насколько сильно. И какой ценой.

Часть 1. Украденная Мечта

Глава 1

Прошло полгода. Полгода звенящей тишины. Виктор Андреевич Громов на письма не отвечал. Сначала Настя думала, что он занят. Великий человек, мэтр. Затем начала беспокоиться. Может, письмо не дошло? Может, сценарий оказался бездарным, и он не хотел ее расстраивать? Самооценка, и без того хрупкая, как тонкий лед, начала трещать по швам.

Она работала в небольшой местной газете, писала сухие заметки о городских мероприятиях и мечтала о большем. Жизнь в Нижнем Новгороде текла размеренно и предсказуемо. Каждый день был похож на предыдущий. А ее герои – капитан дальнего плавания Андрей и художница Вера – жили бурной, полной страстей жизнью на страницах файла, затерянного где-то в почтовом ящике столичного гения.

В один из серых ноябрьских вечеров, листая ленту новостей, она наткнулась на анонс, от которого кровь застыла в жилах. Крупнейший телеканал страны объявлял о запуске самого ожидаемого сериала года. Название было другим – «Маяк надежды». Но синопсис… Синопсис был ее. Слово в слово. Капитан, потерявший память. Художница, живущая у моря. Тайна старого маяка. Ее история.

А в графе «Автор сценария» стояло имя: Виктор Громов.

Мир рухнул. Воздуха не хватало. Комната поплыла перед глазами. Это была не просто кража. Это было убийство ее мечты, ее души, растоптанной сапогом человека, которому она доверяла.

На постере, рядом с именем Громова, красовалось лицо главного героя. Дмитрий Орлов. Звезда первой величины, секс-символ, актер, чьи пронзительные синие глаза, казалось, смотрели прямо в душу с каждого глянцевого журнала. Он был идеальным воплощением ее капитана Андрея. Высокий, широкоплечий, с волевым подбородком и небольшой шрам у виска, добавляющий его безупречному лицу нотку брутальности и тайны. Именно таким она его и писала. И от этого было еще больнее. Ее фантазия, ее мужчина, оживал в руках вора и лжеца.

Слезы ярости и бессилия текли по щекам. Но сквозь них прорастало иное чувство – холодная, стальная решимость. Они украли ее историю. Но они не украдут ее саму. Она не позволит.

Собрав за пару дней скромные сбережения, Настя купила билет на поезд в один конец. В Москву.

Глава 2

Москва встретила ее шумом, суетой и безразличием. Огромный город-монстр, перемалывающий судьбы. Настя сняла крохотную комнатку на окраине и начала свою войну. Войну, в которой у нее не было ни оружия, ни союзников.

Первым делом она попыталась пробиться в офис продюсерского центра, снимавшего сериал. Девушка на ресепшене, смерив ее оценивающим взглядом с ног до головы – старенькое пальто, стоптанные ботинки, горящие отчаянной решимостью глаза – вежливо, но твердо ее развернула.

– Запись на прием к Виктору Андреевичу за три месяца. А по таким вопросам… – она неопределенно махнула рукой, – вам лучше обратиться к юристам.

Юристы. Настя обзвонила несколько контор. Услышав ее историю, все задавали один и тот же вопрос: «У вас есть доказательства? Заверенная копия? Свидетели передачи сценария?» Ничего этого не было. Было только электронное письмо, которое ничего не доказывало. И слово никому не известной девушки из провинции против слова мэтра Громова.

Отчаяние начало подтачивать ее решимость. Деньги таяли. Москва давила своей громадой. Однажды, проходя мимо кинотеатра, она снова увидела постер. Дмитрий Орлов смотрел на нее с усмешкой, и Насте показалось, что он насмехается над ее тщетными попытками.

«Ты – часть этого обмана», – мысленно прошептала она, глядя в его нарисованные глаза. – «Ты играешь мою историю, говоришь моими словами. И я до тебя доберусь».

Эта безумная мысль стала ее новым планом. Если она не может достучаться до продюсеров, до Громова, то, может, она сможет достучаться до него? До актера, который оживлял ее героя.

Глава 3

Узнать, где проходят съемки, оказалось не так уж сложно. Фан-группы Дмитрия Орлова в социальных сетях были полны слухов и крупиц информации. Настя выяснила, что павильонные съемки проходят в огромном комплексе на окраине Москвы.

Проникнуть на территорию было почти невозможно. Охрана, пропускной режим. Но Настя была в том состоянии, когда отступать уже некуда. Она провела два дня у проходной, наблюдая. Она видела, как въезжают и выезжают машины с оборудованием, фургоны кейтеринга, личные автомобили звезд.

Именно кейтеринг и стал ее шансом. Она подкараулила одну из работниц, ушедшую на перекур, разговорилась с ней, соврав, что ищет любую подработку. Пожаловалась на жизнь, на отсутствие денег. И, о чудо, ей повезло. Одна из девушек на раздаче заболела, и нужна была срочная замена на пару дней.

На следующий день, надев форменный фартук и бейсболку, низко натянутую на глаза, Анастасия Волкова, автор оригинального сценария «Осколки на Ветру», вошла на съемочную площадку сериала «Маяк надежды» в качестве раздатчицы обедов.

Сердце стучало так, что, казалось, его слышат все вокруг. Мир кино изнутри оказался совсем не таким, каким она его представляла. Хаос проводов, грохот передвигаемых декораций, резкие команды режиссера, уставшие лица осветителей. И среди всего этого – они. Ее герои.

Она увидела его почти сразу. Дмитрий Орлов. В жизни он был еще более впечатляющим, чем на экране. Высокий, атлетического сложения, он стоял у монитора и что-то напряженно обсуждал с режиссером. На нем был свитер крупной вязки и потертые джинсы – костюм его персонажа, капитана Андрея. Он провел рукой по волосам, взъерошив их, и на его лице отразилась такая усталость и одновременно сосредоточенность, что Настя невольно залюбовалась. Он был точь-в-точь как ее Андрей. Человек, борющийся со своими демонами.

Рядом с ним стоял Виктор Громов. В элегантном кашемировом пальто, с идеальной укладкой седеющих волос, он источал ауру успеха и власти. Он по-отечески положил руку на плечо Орлову, что-то говоря ему на ухо. От этого жеста Настю передернуло. Лицемер. Вор.

Она отвела взгляд, заставляя себя сосредоточиться на работе. Нужно выждать. Найти момент.

Глава 4

Момент представился через несколько дней. Съемки шли тяжело. Сцена на палубе корабля, построенной в павильоне, никак не получалась. Дмитрий был зол, он спорил с режиссером, доказывая, что его персонаж не мог произнести эту фразу.

– Это фальшиво! – рычал он, срывая с себя капитанскую фуражку. – Андрей потерял все! Он не будет нести эту пафосную чушь про надежду! Он разбит, он на дне!

– Дима, так написал автор, – устало вздохнул режиссер, кивая в сторону Громова, который наблюдал за сценой из своего кресла.

– Значит, автор не понимает своего героя! – бросил Орлов и, развернувшись, быстрым шагом пошел к своему трейлеру.

Настя, стоявшая с подносом с кофе, приняла решение в долю секунды. Сейчас или никогда. Оставив поднос на ближайшем столе, она рванула за ним.

Она догнала его у самого трейлера. – Дмитрий! – окликнула она.

Он резко обернулся. Его синие глаза метали молнии. – Что? Если за автографом, то не сейчас!

– Нет! Я… я по поводу сцены. Он смерил ее презрительным взглядом, отмечая дешевый фартук. – Ты? И что ты понимаешь в сценах, милочка? Принесла кофе? Спасибо, не надо.

Его тон был оскорбительным, но Настя не отступила. – Вы правы. Он бы так не сказал. Орлов замер, удивленно приподняв бровь. – Что?

– Ваш герой, Андрей. Он бы не говорил о надежде. В тот момент он бы сказал… он бы сказал: «Море забирает все, но и отдает сполна. Просто иногда отдает не то, что ты ждал». Потому что он еще не простил море за то, что оно отняло у него память, но уже чувствует, что оно приведет его к Вере. К ней.

Она выпалила это на одном дыхании, цитируя строчку из своего, настоящего сценария. Строчку, которую Громов, видимо, счел слишком мрачной и вырезал.

Дмитрий Орлов смотрел на нее в упор. Гнев в его глазах сменился недоумением, а затем – острым, пронзительным интересом. Он смотрел на эту странную девушку в форме кейтеринга, которая говорила так, будто знала его героя лучше, чем он сам. Лучше, чем автор.

– Кто ты такая? – тихо спросил он.

– Я – автор, – выдохнула Настя, и в ее голосе прозвучала вся боль и вся правда последних шести месяцев. – Настоящий автор этого сценария. А Виктор Громов – вор.

Часть 2. Хрупкий Союз

Глава 5

Дмитрий не поверил. Вернее, его разум отказывался верить. Обвинять Громова, живую легенду, в плагиате? Это было абсурдно. Он списал все на очередную сумасшедшую фанатку, которая каким-то образом пробралась на площадку.

– Послушай, девочка, – его голос стал холодным, как сталь. – Я ценю твой творческий порыв, но такие обвинения – это серьезно. Убирайся отсюда, пока я не позвал охрану.

Он развернулся и скрылся в своем трейлере, захлопнув дверь прямо перед ее носом. Настя осталась стоять, чувствуя, как по щекам катятся горячие слезы унижения. Она проиграла. Снова.

Но она не знала, что ее слова, как заноза, засели в голове Дмитрия. «Море забирает все, но и отдает сполна…» Эта фраза идеально ложилась в образ. Она была настоящей. Он весь вечер думал об этом, перечитывая «вылизанный» и приглаженный Громовым сценарий. В нем было много красивых, но пустых фраз. А в словах той девушки была жизнь. Боль. Правда.

Настя не ушла. Она осталась работать на площадке, стиснув зубы. Теперь она избегала Дмитрия, боясь его презрительного взгляда. Но она чувствовала, что он наблюдает за ней. Иногда их взгляды пересекались, и в его синих глазах она видела уже не гнев, а смятение и задумчивость.

Громов, заметив ее на площадке, тоже вел себя странно. Он становился подчеркнуто вежливым, называл ее «Настенькой», спрашивал, как у нее дела. Но в его глазах плескался холодный лед. Он наблюдал за ней, как хищник за жертвой, и это пугало.

Глава 6

Прорыв случился через неделю. Снимали сложную эмоциональную сцену, где Вера (ее играла молодая, но очень талантливая актриса Алина Сотникова) приносит Андрею его старые вещи, найденные в обломках шхуны. Среди них – маленький деревянный кораблик, который он вырезал в детстве.

По сценарию Громова, Андрей тупо смотрел на кораблик, не понимая, что это. Но Дмитрий чувствовал, что здесь чего-то не хватает. Он снова и снова проигрывал сцену, но магия не происходила.

В перерыве, когда большинство ушло обедать, Настя, убирая посуду, проходила мимо декорации каюты. Дмитрий сидел там один, держа в руках этот самый кораблик. Он выглядел измученным.

Она не смогла сдержаться. – У него на мачте должна быть царапина, – тихо сказала она, останавливаясь в дверях.

Дмитрий поднял на нее глаза. – Что?

– Царапина. В форме буквы «А». Андрей сам ее вырезал в детстве, когда его брат посмеялся над ним, сказав, что он никогда не станет капитаном. Это был его первый бунт. Его клятва самому себе. Эта деталь… она должна запустить в его памяти первый осколок воспоминания. Не осознание, а просто укол в сердце. Чувство потери чего-то важного.

Дмитрий медленно перевернул кораблик в руках. Реквизиторы сделали его гладким, идеальным. Он посмотрел на Настю долгим, изучающим взглядом. В нем больше не было недоверия. Только напряженное ожидание.

– Откуда ты это знаешь? Этого нет в сценарии.

– Потому что я это написала! – ее голос сорвался. – Я писала каждую деталь, каждую эмоцию. Громов просто вычистил все, что делало эту историю живой, оставив только каркас!

Дмитрий молчал, его пальцы сжимали гладкое дерево. Затем он встал, подошел к ней почти вплотную. От него пахло дорогим парфюмом и чем-то еще – усталостью и кофе. Он был таким высоким, что ей пришлось запрокинуть голову.

– У меня есть первоначальный вариант сценария. На старом ноутбуке в Нижнем, – прошептала она. – Я могу попросить маму переслать файл.

– Встретимся сегодня вечером. Вне студии, – его голос был тихим, но твердым. – Я пришлю адрес. И если ты лжешь…

Он не договорил, но Настя поняла. Это был ее последний шанс.

Глава 7

Они встретились в маленькой, почти пустой кофейне в центре Москвы. Дмитрий пришел в темных очках и кепке, стараясь остаться неузнанным. Он заказал эспрессо и смотрел, как Настя, дрожащими руками, открывает на своем стареньком ноутбуке файл.

Она передала ему ноутбук. Он начал читать. Читал долго, не отрываясь, лишь изредка хмуря брови или удивленно приподнимая их. Настя сидела напротив и боялась дышать.

Это был ее текст. Непричесанный, сырой, с авторскими пометками на полях, но живой. С той самой царапиной на мачте, с той самой фразой о море, с десятками других деталей, которые Громов выкинул. Диалоги были острее, герои – глубже и противоречивее.