Сэндвич из Юбари, или Паноптикум трех времен

– Инга такая! Она из тебя твою любимую отбивную сразу сделает, – подтвердил Дэвид.

– Сомневаюсь, что тебя крошками прокормишь, думаю, ты от такой диеты через три дня променяешь любовь на сочный бифштекс с картошкой и колечками лука, – добавил Чак.

Вальяжный официант, смахивающий повадками на киноактера второго плана, прикатил тележку, вернее сказать, деревянную телегу с многочисленными блюдами. Одет он был в черный бархатный костюм и белую рубашку с бордовым галстуком. Стройный и элегантный с профессиональной улыбкой «чего изволите?». Нам подали разнообразные холодные закуски, коих мы насчитали около десятка, и два глиняных кувшина вина.

– Вы, наверное, ошиблись столом. Нас всего четверо, а не десять человек. К тому же мы еще горячие блюда заказали, которые нас просто добьют, – попробовал протестовать Чак.

– Кушайте, господа, на здоровье! Отведайте блюда от нашего шеф-повара Франсуа Перье, – ответил официант c очаровательной улыбкой, – кстати, меня зовут Луи. Горячее вам подадут, когда пожелаете. Приятного аппетита!

– Странная здесь подача блюд, сразу всё скопом привезли. Наверное, так в средние века пировали, – предположил Дэвид.

– Ничего! Много – не мало! Справимся! Ох, какое изобилие! – облизнулся Вэл. – Ну что, господа гурманы, отведаем шедевры месье Перье?

Уговаривать нас не пришлось, и мы с аппетитом начали вкушать плоды кулинарного искусства.

– Божественно! – с набитым ртом проговорил Вэл. – Всё-таки, что ни делается – всё к лучшему. Не разбей я машину, разве отведали бы мы таких яств? Спасибо мне должны сказать! Сейчас сидели бы с удочками и комаров кормили, – разглагольствовал друг.

Утолив первый голод, мы перешли к степенной беседе, и заодно более детально рассмотрели помещение.

– В таком огромном зале можно снимать исторические фильмы, – заметил Чак, рассматривая висящий на стенах рыцарский арсенал и охотничьи трофеи.

Сполохи и тени, отбрасываемые факелами на высокий потолок, колонны и стены добавляли реалистичности средневековой атмосфере. Мы сидели в окружении железных рыцарей во главе громадного П-образного стола как хозяева неприступной крепости.

– Немудрено, что, отужинав в такой ретрообстановке и выпив вина, мужчины вдохновляются на поединки, – сказал Дэвид.

– Лучше умереть от меча, чем от обжорства. Я так понимаю, тут всех откармливают на убой, – предположил я. – Сейчас принесут горячее, и оно добьет нас.

За дружеской беседой время летело быстро, и мы не заметили, как выпили несколько кувшинов вина, заботливо подливаемого Луи.

– Предлагаю закончить ужин и прогуляться до Доброго озера, заодно там искупаемся, – предложил Дэвид.

– Я утону сразу, ибо мой живот полон, и силы мои потрачены на еду и возлияния, – заныл Вэл, – зачем куда-то идти? Тут тоже неплохо, а как говорится: от добра добра не ищут. Лучше давайте еще капельку выпьем. Эй, Луи, принесите нам еще вина, много вина! Этот божественный нектар лучше всего способствует пищеварению.

Спорить мы не стали и решили выпить за нашу дружбу, университет и за сборную Франции, а также за рыжую чаровницу Веронику… последний тост произнесли за паноптикум и его гостеприимного хозяина графа Виктора Труа.

В итоге всё закончилось веселым ночным купанием с криками и вдохновенным хоровым пением. Послушав нас, одуревшие лягушки на Добром озере замолчали до утра, пребывая в культурном шоке, поскольку мы открыли для них новые невиданные горизонты в вокально-хоровом искусстве. Последнее, что я запомнил, была песня «The show must go on»6. Слава Богу, что в соседних бунгало никто не проживал, иначе бы утром нас с позором изгнали из «Паноптикума».

Глава 3. Атака фаллосов Судного дня, или Ночной бенефис

Заливистый назойливый телефонный звонок коловоротом сверлил мой мозг. Какого чёрта?! Кому с утра пораньше неймется?! Я с трудом открыл глаза, снял трубку, и промычал что-то нечленораздельное.

– Здравствуйте, Майкл, это Санчо беспокоит. Во сколько мне подъехать? У вас была запланирована экскурсия на десять часов. Сейчас уже одиннадцать, но я вас не будил раньше, так как вы очень поздно легли. Кстати, у вас прекрасный вокал, Майкл, – в его учтивом голосе явно проскальзывали издевательские нотки, – весь персонал отеля «Паноптикум» в полном восторге от вашего пения.

Наступила пауза, так как я не мог сообразить, о чём, вообще, идет речь.

– Давайте я заеду за вами через час, если не возражаете. До встречи.

Короткий монолог Санчо утомил мой обессиленный ночными возлияниями организм, поэтому я откинулся на подушки и начал вспоминать ночные похождения. Так… так… что купались, помню хорошо… вода освежила нас и взбодрила. Мы ныряли с лодочного понтона и плавали наперегонки, потом, согласно традиции, последовало сплоченное хоровое пение. От пляжа до отеля достаточно далеко, чтобы его обитатели нас могли слышать, да и почему он выделил именно мой голос? Чушь какая-то! Потом мы собрались идти спать, но… чёрт! Точно, ну конечно, Вэл!

Дипломированный садист сказал, что надо выпить еще за «гармонию с Землей», и пустил против часовой стрелки кувшин с убийственным напитком под названием «Атака фаллосов Судного дня», приготовленным лично великим барменом всех времен и народов по секретному рецепту самого Данте Алигьери7. Это жуткое пойло меня подкосило и сыграло злую шутку. Когда же он, гад, успел его принести?!

Так, что же произошло дальше? О каком вокале говорил Санчо? Значит, получается, что я пел, и весь персонал отеля «Паноптикум» от этого в восторге? Попытался мыслить, ха-ха, логически, но не получилось. И вдруг… передо мной всплыла картина… чёрт-чёрт! Вспомнил! Точно! Почему-то после купания я поперся к отелю и, стоя на мосту, распевал песни на разных языках. Помнится, друзья пытались прекратить мой ночной бенефис, но у меня находились неопровержимые доводы, что они категорически неправы в своих гнусных поползновениях прекратить мой сольный концерт.

«Господи, я же весь отель разбудил! Позорище! Как в глаза людям теперь смотреть?! Дома я выпиваю редко, как, собственно, и друзья-товарищи, но только стоит нам вместе вырваться в отпуск, как появляется магическая тяга к спиртным напиткам и приключениям на свою задницу… особенно у Вэла… всё, надо завязывать. Я же серьезный тридцатипятилетний человек, ведущий журналист и обозреватель солидных изданий, вхож в лучшие дома столицы. Не дай Бог, если в Париже узнают о моих сумасшедших выходках. Это будет полное фиаско. Всё, делаю сейчас водный массаж, пью кофе, и побыстрее нужно слинять отсюда, чтобы глаза мои больше не видели этот „Паноптикум“, графов и продвинутых обезьян с шутами», – такие мысли сумбурным вихрем крутились в моей чугунной голове, пока я лежал в джакузи, и ледяные струи вонзались иглами в полумертвое тело. Кстати, двойник в параллельном мире также выглядел сильно помятым, видать тоже вчера оторвался по полной. Интересно, он сегодня ночью пел?

Водные процедуры немного реанимировали мое тело и душу. Я растерся грубым вафельным полотенцем, оделся и спустился на первый этаж. В зале, среди рядов ощетинившихся фаллосов восседали мерзкие собутыльники, чьи помятые и вялые физиономии не сильно гармонировали с взведенными по-боевому орудиями диких зверей. На вид парни были не очень, чтоб очень. С большим усилием они имитировали признаки жизни, попивая минеральную воду и кофе.

– Бодро выглядишь, Майкл. Я думал, ты до обеда не поднимешься, – поприветствовал меня Дэвид.

– Звонил Санчо, – вместо приветствия буркнул я, – сказал, что скоро поедем на экскурсию. Какой гадостью ты нас на берегу напоил, что нас на подвиги потянуло? – со злостью спросил я у Вэла.

– Во-первых, – ответил он, – это была не гадость, и силой тебе ее в рот не…

– А зачем пошли к отелю орать песни? – перебил я, присев на диван.

– Во-первых, пел ты, а во-вторых, ты нас особо и не спрашивал, – напомнил Чак, переглянувшись с друзьями.

– Мы тебя пытались урезонить, – добавил Дэвид, – но ты сказал, что твою любовь не остановят три пьяных засранца.

– О Боже! Какую любовь?! Какие засранцы?! – с ужасом уточнил я, взявшись руками за голову. – Какой же я идиот, алкоголик и дурак, – ругал я себя, при этом после каждого моего слова мерзкая троица одобрительно кивала в знак согласия.

– Связался с пьяницами, дебилами и дегенератами! – при этих, вполне справедливых обвинениях собеседники отрицательно замотали головами в знак протеста.

Тут, Вэл, мстительно улыбаясь, решил добить меня.

– Но это еще не всё, мой дорогой друг!

– Что еще мы натворили?

– Не мы, а ты, Майкл, – сообщил Чак и, сделав убийственную театральную паузу, он добавил, – ты, Майкл, оборвал почти все тюльпаны в округе и в три часа ночи с громадным букетом пошел к Веронике. Мы пытались тебя остановить, но… ну и как раз перед отелем ты встал на мостик и начал петь серенады, сказав, что так делают в Венеции, откуда ты недавно вернулся.

– При этом ты пел на итальянском языке. Откуда ты его знаешь? – спросил Дэвид. – Я думаю, Веронике очень понравилось.

– Что?! – заорал я. – Вероника меня слышала?!

– Ты пел очень вдохновенно и громко. Я думаю, тебя не только она слышала, – сказал Дэвид. – Когда мы пытались прервать твой концерт, ты нас ругал на чём свет стоит и орал, что эта женщина твоя любовь и судьба.

Готовый провалиться на месте, я вскочил с дивана и воскликнул:

– Так, всё! Достаточно клеветать на порядочного человека! Короче, собираемся, одеваемся и валим отсюда, а машину подождем в гараже у Феликса…

В этот момент я обратил внимание, что в зале стало просторнее, а когда понял в чём дело, то у меня даже заорать толком не получилось от удивления.

– Чёрт! Береги природу – мать вашу! А куда делся пенис?

В зале реально стало намного свободнее, так как отсутствовала главная достопримечательность – слоновий фаллос. Друганы дружно стали смаковать кофе, уткнувшись в чашки.

– Вэл?! – спросил я. – Вэл?! Куда ты дел, чёрт побери, слоновий член?

– Почему сразу я? – возмутился друг. – Здесь, между прочим, находятся и другие люди. Например, ты был весьма невменяем, и я не удивлюсь…

– Вэл! – рявкнул я. – Куда ты дел, нехороший человек, член слона?! Отвечай!

– Не надо на меня орать! Между прочим, Майкл, это ты виноват во всём! После твоего пьяного концерта я впал в депрессию из-за стыда перед людьми и зашел ночью в зал выпить, чтобы успокоиться, а тут стоит слоновий хрен и смотрит на меня угрожающе. Он меня очень сильно напугал, а у меня с собой оказался случайно ятаган, ну я и рубанул его с перепугу, в целях самозащиты, разумеется, несколько раз… естественно, меч нанес ему некоторые повреждения. Ну… если быть поточнее, то… я его перерубил пополам. И не надо на меня так зверски смотреть, мне и без тебя плохо! Ты сам во всём виноват!

– Ты, охотник за слоновьими причиндалами! Как мы в глаза хозяину бунгало смотреть будем? Господи, связался с маньяком! Куда ты останки убиенного тобой члена дел?! Съел?! Сжег? Продал таким же маньякам, как ты?! – выдвинул я на выбор несколько гипотез.

– В принципе, мы собраны и одеты, так как вещей у нас, собственно, нет, – сказал хладнокровный Чак, – поэтому давайте заплатим по счету и можем идти в автомастерскую. А за рубку дров, как только выставят счет, оплатим по приезду в Париж. Это же просто деревяшка, возьмут и новый выпилят, делов-то.

– Вот что такое настоящий друг! – поднял палец вверх Вэл. – Настоящий друг не станет мозги выносить из-за куска дерева. Настоящие друзья познаются в беде, не то что некоторые. Тем более он из обычной сосны сделан и просто выкрашен в черный цвет.

Вообщем, иезуит Вэл снова всё вывернул таким образом, что виноватым оказался во всём я. В этот момент раздался стук в дверь, и вошел Санчо.

Он приветливо улыбнулся и поздоровался:

– Здравствуйте, господа! Я заехал за вами. Сейчас у вас завтрак, а потом мы едем на экскурсию по нашим угодьям.

– Мы сейчас оплачиваем счет и пойдем к Феликсу. Дождемся, когда он отремонтируют автомобиль, и поедем, – прервал я, – у нас появились срочные дела. Спасибо вам за гостеприимство, и скажите, пожалуйста, сколько… э-э… пенис стоит?

– Чей? – спросил, ухмыльнувшись, Санчо.

– Тут, видите ли, ночью немного покарябали слоновий экспонат… ну, в общем, короче, до полной непригодности и…

Санчо от души расхохотался и захлопал в ладоши, а когда успокоился, сказал:

– Не переживайте, завтра же установим новый. У нас краснодеревщик – золотые руки. Он уже три раза слоновий фаллос изготовлял, поэтому у него имеются запасные заготовки. Оказывается, мужчины, алкоголь, оружие и эта экспозиция – вещи несовместимые в одном месте. Некоторые господа, выпив, не могут равнодушно созерцать мужскую исполинскую силу. Смех и грех. Давайте я отвезу вас в отель, и там оплатите счет. Рекомендую позавтракать, так как машина будет готова часа через три, не раньше, а то останетесь до вечера голодными.

– Поехали, – ответил я.

Мы вышли из бунгало, и перед нами предстала печальная картина ночного вандализма в виде разбросанных по земле останков вяленьких цветочков. Я с содроганием и стыдом осмотрел улики моего неумеренного безбашенного пьянства. Докатился! Позор! Позорище! Молча, без ехидных комментариев со стороны трех товарищей, мы проследовали к мобилю, и через пять минут, подъехав к отелю, отправились на поздний завтрак.

– Присаживайтесь, кушайте, а я распоряжусь по поводу вашего счета. Меня найдете в холле, – сказал Санчо и ушел.

Официант привез на тележке континентальный завтрак, кофе и апельсиновый сок, и только сейчас я почувствовал, насколько голоден. Завтракали мы в одиночестве, поскольку немногочисленные гости отеля, ведущие здоровый и праведный образ жизни, давно откушали и предавались рутинному отдыху на Добром озере.

В ресторане царила суета: несколько человек в синих комбинезонах занимались монтажом сцены, другие служащие, усидчиво, как солдаты-первогодки, наводили шик, блеск и красоту. Да, понедельник для всех тяжелый, не только для пьяниц.

– Доброе утро! – сказал Вэл кому-то за моей спиной.

Развернувшись, я увидел Веронику, одетую в шорты и футболку. Волосы у девушки были схвачены заколкой, на вид она была простая служащая отеля.

– Утро это для вас, господа! – сказала она. – А мы с восьми часов как пчёлки порхаем. У нас сегодня ожидается несколько делегаций, приедут наши партнеры и гости из разных стран, а вечером пройдет костюмированный пир в средневековом замке, также театрализованное шоу и рыцарский турнир на мечах для желающих.

Мне было совершенно всё равно, о чём говорила Вероника, я просто любовался женской красотой. Боже ты мой! Как же она восхитительна, просто невозможно оторвать глаз!

– Я скажу Санчо, он подберет вам на вечер одежду из реквизита.

До меня дошли последние слова, и я забормотал, стыдясь смотреть ей в глаза:

– Мы вас покидаем, у нас дела, мы должны…

– Даже слышать не хочу! – Вероника всплеснула руками. – Вас же внесли в список приглашенных. Что это вы надумали?! – воскликнула она, и ее лицо приняло игриво-обиженное выражение.

– Я вас всех лично приглашаю! Для нас большая честь, что знаменитый журналист Майкл Гросс вместе с друзьями посетит наш пир, поэтому отказ категорически не принимается! – закончила она с обворожительной улыбкой и капризно топнула ножкой.

Ох, тяжело отказать рыжей богине, да и Вэл влез в разговор:

– Дела наши подождут! Для нас большая честь, прекрасная Вероника, быть приглашенными лично вами, – стал разводить политесы друг, а напоследок, мерзко ухмыляясь, подло сдал меня. – У нас Майкл замечательно исполняет старинные баллады и серенады, если вы его попросите, то он споет лично для вас, а еще он мастер фехтовального боя и выступал на соревнованиях за университет. А еще…

Пришлось болтуна пнуть под столом, но вышла осечка, и моя нога угодила по Чаку. Тот свирепо посмотрел на меня, но я, не успокоившись, продублировал удар, после чего Вэл охнул и замолчал.

Вероника рассмеялась звонким колокольчиком, а потом с легким сарказмом промолвила:

– Майкл, какой вы, оказывается, талантливый! Пишете, поете и еще фехтовать умеете! Ночью, случайно, не вы серенады перед отелем распевали? Людям очень понравилось.

Лицо у меня запылало, друзья еле сдерживали смех, а гостеприимная прелестница улыбнулась и попрощалась:

– Извините, мне пора. До вечера!

Дождавшись ухода девушки, я посмотрел на Вэла недобрым взглядом.

– Ты чего языком треплешь? По-моему, мы договорились, что уезжаем.

Друг смиренно сложил руки перед собой и елейным протяжным голосом проповедника произнес:

– Я ради тебя согласился, о, друг Майкл! Как только я узнал, что Вероника будет вечером на пиру, то сразу подумал, что тебе захочется присутствовать на этом маскараде, и у тебя, сын мой, появится возможность пообщаться с ней, ты так ночью сильно желал этого, – продолжил вкрадчивый змей-искуситель.

Появился Санчо, и мне не удалось вразумить хитрого благодетеля.

– Вы готовы, господа? Я слышал, что вы остаетесь. Это очень правильное решение, вы не пожалеете. Смех и грех. Я вас жду, мобиль стоит у входа.

Глава 4. Золотая экоферма, или Кошмар в дубовой роще

– Сейчас мы посетим «Золотую экоферму». Рассказывать про нее нет смысла, там сами всё увидите, а я вам пока поведаю историю возникновения «Паноптикума», – начал рассказывать Санчо, едва сев за руль мобиля. – Мы едем по территории старинной дворянской усадьбы, где более полувека назад появился «Паноптикум прошлого», а более тридцати лет назад начали создавать «Паноптикум настоящего», так называемую вторую зону. Тогда построили отель и запустили «Золотую экоферму», куда мы сейчас направляемся. На протяжении последующих лет на территории второй зоны стали воплощаться в реальность более десятка новых проектов, в том числе, единственный в мире «Челопарк». То, что вы увидите на территории «Паноптикума», будет порой непривычным, эксклюзивным и моментами даже шокирующим. Аналогов парку с такой концепцией вы нигде не найдете. Еще лет двадцать назад на проект смотрели, как на хобби экзальтированных хозяев, более того он считался убыточным, но с приходом серьезного инвестора концепция «Паноптикума» кардинально изменилась. Последние двенадцать лет он стал весьма прибыльным проектом.

– А кто хозяин музея и этих обширных угодий? – спросил Вэл.

– Музей и земля принадлежат графу Виктору Труа. Его предки обосновались здесь несколько веков назад, переехав из другой области Франции. Усадьба, сами понимаете: охота, лошади, сельхозугодья, природа…

Мобиль проехал вдоль Доброго озера, попетлял по лесной дороге и скоро остановился у ворот с табличкой «Золотая экоферма». Мы прошли через чугунную калитку и проследовали по коридору, образованному высокими декоративными кустами, затем, миновав длинную цветочную арку, оказались на территории хозяйства.

– Кого же здесь выращивают? Кур, несущих золотые яйца? – спросил я и осекся, увидев слева длинный сетчатый загон с суетливыми кудахчущими курами.

– Насчет золотых яиц вы правы, Майкл, но несут их отнюдь не куры, – заметил гид, – но и эту птицу, поверьте мне, вы не купите в простом супермаркете.

Все с любопытством подошли к первому загону, где находилось несколько сотен рыже-черных птиц с невероятно толстыми ногами.

– Эти птички на земле стоят прочно, – пошутил Чак, – я знаю, что это вьетнамские куры Га Донг, и стоят они бешеных денег. Мясо у них очень нежное и вкусное.

– Тут всё стоит бешеных денег, – заверил Санчо, – и птица не самое дорогое и ценное на этой ферме. Пойдемте дальше.

В следующем отсеке суетились и кудахтали абсолютно черные куры.

– Аyam Cemani, – сообщил гид, – черные индонезийские куры с острова Ява. Каждая стоит несколько тысяч долларов, мясо у них тоже абсолютно черное. Говорят, что мясо этой птицы полезно и обладает лечебными свойствами, плюс замедляет старение. Эта порода известна с древних времен. Можете заказать и попробовать сей деликатес в нашем ресторане, очень рекомендую. Несутся и размножаются они не хуже, чем в Индонезии, потому что у нас созданы все условия их исторической родины: температура, влажность, освещение.

Мимоходом просмотрели еще несколько загонов с разными видами пернатых, при этом Санчо перечислял редкие породы индюков, гусей и уток. Свернув направо, мы вышли к большому овальному водоему, разделенному пополам широким понтонным мостом.

– К озеру мы вернемся позже. Вам повезло, так как через три часа начнут доить рыбу.

– Кого доить? – озадачился Дэвид.

– Будут доить рыбу, – рассмеялся Санчо, – терпение, господа, и вы всё увидите сами. Смех и грех.

– А понял, то-то молоко на завтраке рыбой попахивало, теперь стало ясно, где вы его берете, – пошутил Дэвид.

Поднявшись по тропинке в гору, все замерли перед удивительной сюрреалистической картиной. На широкой поляне, поросшей сочной зелёной травой, друг за другом по кругу двигались коровы, при этом ноги их не шевелились, как, собственно, и сами животные, поэтому создавалось впечатление, что они парят над землей.

– Сегодня еще вроде коктейлей Вэла не употребляли, – сказал Чак, – но я вижу парящих над землей коров. Они что, на магнитных подушках перемещаются?

Санчо с удовольствием смотрел на нас, было видно, что мы не первые посетители, удивленные загадочным зрелищем.

– Подойдем ближе, друзья, – предложил он.

Подойдя к странному хороводу, мы поняли, в чём дело. Коровы, вернее бычки, стояли друг за другом на ленте скрытого в высокой траве овального траволатора. С обеих сторон транспортера были установлены бамбуковые палки, размеренно бьющие с определенным интервалом по бокам животных, получающих явное удовольствие от приятного оздоровительного массажа. Плюс для полного коровьего счастья играла японская музыка, отчего релаксирующие бычки довольно щурились и периодически мычали. Для пущего эффекта и красоты их рога и копыта сверкали позолотой в лучах солнца.

– Это что за карусель с бамбуковым массажем? У вас здесь что – санаторий для животных? – опешил Вэл. – Коровы королевских кровей отдыхают?

– Мы выращиваем бычков породы Вагю по японской технологии. Над получением мраморной говядины у нас работают специалисты из Японии, полностью соблюдающие условия выращивания животных. Пройдемте далее, господа!

За коровьим аттракционом стояло длинное одноэтажное здание. В помещении в очень узких стойлах, не шевелясь, стояли рядами сотни коров, между ними сновали японцы в белых халатах, они обвешивали подопечных датчиками, делали замеры и записывали показания.

– Бычков, когда они достигнут определенного веса, катают на траволаторе и отбивают бамбуковыми палками, этот массажный тренажер придумал наш инженер, на нем коровки катаются, слушают музыку и балдеют, – с гордостью рассказывал Санчо.

– А зачем им рога и копыта позолотили? – с недоумением спросил Чак.

– Это небольшой рекламный трюк. Палочный массаж, парад золотых рогов и копыт мы устраиваем для потенциальных клиентов. Покупатели стоят у проезжающих мимо них бычков и выбирают понравившиеся экземпляры, это лишь удачный маркетинговый ход. Сегодня мы ожидаем серьезных заказчиков. Наша мраморная говядина ценится в лучших ресторанах Европы. Идемте дальше, господа.

Такого количества разнообразной живности я не видел со времен посещения зоопарка. Мимо нас с воплями пробежали два шимпанзе с бамбуковыми палками, сбивавшие в кучу небольшое стадо карликовых свиней. Мы прошли мимо важных страусов, холеных начесанных лам и ангорских коз, далее у кормушек стояли, невозмутимо пережевывая ветки с молодыми побегами, два десятка белоснежных верблюдов. Судя по их гордым, наплевательски-пренебрежительным взглядам на окружающий мир, они прекрасно знали о тех золотых временах, когда мудрые верблюды, правящие миром, были большими.

– Молоко белой верблюдицы очень жирное и обладает целебными свойствами. Продукт пользуется большим спросом. Кстати, мы скоро ожидаем пополнения, – похвастался Санчо и кивнул на раздутые бока одной из верблюдиц.

Когда миновали зону с животными, гид, сняв с пояса рацию, коротко дал команду, и скоро к нам подъехал большой открытый армейский внедорожник, управляемый улыбчивым черноволосым парнем. Комфортно расположившись в машине, мы помчались по грунтовой укатанной дороге, и уже через двадцать минут остановились у большой дубовой рощи, расположенной на невысоких холмах.

– Следуйте за мной, господа! – позвал Санчо.

В лесу мы вопросительно посмотрели на гида, а Вэл с иронией спросил:

– У вас тут, что, деревья золотыми желудями плодоносят? Мы их сейчас собирать будем?

Действительно, кроме дубов, ничего примечательного в роще не наблюдалось.

– Вы недалеки от истины, Вэл, – ответил Санчо, – дубы плодоносят не золотыми желудями, а белыми трюфелями. Это наша ферма по выращиванию ценных для кулинарии грибов. В свое время мы посадили саженцы, предварительно заразив их корни мицелием белого трюфеля, в итоге образовался симбиоз гриба с деревом, при котором он берет у дуба необходимые питательные вещества. Такое партнерство выгодно обоим растениям, поэтому они быстро развиваются, также для благоприятных условий нашими специалистами поддерживается нужный состав почвы. Белый трюфель самый дорогой из сородичей и пользуется большим спросом у кулинаров и рестораторов, и стоит сумасшедших денег. Короче, смех и грех. А сейчас немного прогуляйтесь и разомнитесь, – предложил гид.