Мне тебя подарили

Глава 8

Злат (Злой)

Стою у ворот в ожидании такси. Захотелось курить. Никогда этого не делал, а сейчас вдруг подумал, что затянулся бы. Да уж, отменил днюху. Этот праздник я точно запомню на всю жизнь. Снова некстати вспоминаю Шутову. Долбанушка. Реально счастлив, что скоро получу аттестат и свалю из школы, где балом правит ее батек.

Завороженно смотрю, как колеса машины скользят по асфальту и плавно тормозят. “Надо записаться в автошколу” – мелькает неожиданно мысль. Двигаюсь вперед, открываю дверь и ныряю в такси. “Через час уже буду дома” – морщусь от этой мысли, прикрываю глаза и придремываю…

– Явился гаденыш!

Отец ходит из угла в угол, как зверь неприкаянный. Рукава рубашки задраны до локтей, первые три пуговицы расстегнуты. Мать, как обычно, сидит в кресле у окна и с блаженным видом смотрит на свою любимую сирень. Ее вообще мало, что парит по жизни. Наверняка сидит и думает, на какой ретрит* по пробуждению женской энергии и силы рвануть на этот раз. Да, в этом вся моя мама. Все что-то пробуждает в себе, еще бы это работало как-то. По мне, так банальная выкачка бабла. Из ее кошелька, само собой. А если быть, еще точнее, из кошелька бати, но тут виноват он сам. Во всем этом…

Вновь перевожу взгляд на отца. Разъярен. Под кожей желваки скачут, словно пружины. Кажется, даже слышу скрежет его зубов.

– Что случилось? – не выдерживаю напряжения, витающего в воздухе, и задаю вопрос.

Отец мечет в меня взглядом ядовитые африканские стрелы. Подходит к стеклянному столику, наливает в бокал виски. Берет его в руку. Покручивает, а затем с силой швыряет об пол.

– Тварина! Я тебя… тебя… – сжимает руки в кулаки до белых костяшек. – Задушить бы как котенка!

Мать даже не вздрогнула. Видимо, сирень в этом году слишком прекрасна.

– Так задуши, – спокойно бросаю и убираю руки в карманы штанов. – Что тебе мешает?

Ровно шесть шагов и отец оказывается совсем близко. Мощный удар приходится прямо в мою челюсть.

Кровь мгновенно вскипает, кортизол стремительно растет, поднимая за собой и уровень норадреналина. Но я глушу в себе вспышку ответного гнева. Вытираю тыльной стороной ладони кровь с губы и вновь смотрю на отца.

– Может ты уже скажешь, где я опять накосячил и опорочил честь нашей царской семьи?

– Ты еще спрашиваешь? Серьезно? – отец вновь идет к столику. Хруст осколков стекла под его ботинками противно режет слух. Берет в руки телефон и открывает те самые видео, которые я уже видел. – Ты совсем ебанулся? Ты хоть понимаешь, что с нами будет, если это дерьмо просочится в СМИ?

Молчу.

– Понимаешь ты или нет, блять?! – во всю глотку горланит он.

– Понимаю, – выдаю тихо, не отводя от отца взгляда.

– Да нихрена ты не понимаешь, мелкий кусок дерьма!

Отец вновь подскакивает ко мне с намерением начистить рожу, но в этот момент в доме появляется Рада – моя младшая сестра. Видимо, только вернулась с музыкалки.

– Папа! – закрывает рот руками и моментально заливается слезами. – Не надо! Не бей его! – бросается к нам, и отец моментально опускает руку.

Мать наконец-то обращает на нас внимание.

– Может быть, пообедаем? – выдает она совершенно не к месту свое гениальное предложение.

“Черт! Только у меня такая долбанутая семейка или это у всех так?” – моментально проносится в голове.

– Рад, не плач, все нормально, – обнимаю сестру и целую в макушку.

– Но вы…

– Все, нормально, – делаю перед каждым словом паузу для большей убедительности. – Давай шуруй переодеваться, мыть руки и обедать.

Радка с недоверием смотрит на меня, но я кивком указываю ей наверх, и она медленно плетется к лестнице, то и дело, оборачиваясь на нас с отцом.

– После обеда жду тебя в кабинете. Тебе теперь восемнадцать, пора становиться взрослым, сынок. Все, детство в жопе отыграло и будет, – подхватывает со спинки дивана пиджак и выходит.

– Как дела мам? – задаю вопрос, хрен знает зачем.

– Прекрасно. Думаю, через неделю полетим с девочками на Филиппины, у нас там такое намечается!

– М, прикольно… – выдыхаю и качаю головой. “Ну хоть кто-то в нашей семье счастлив” – проносится в мыслях. Хотя, возможно, таким способом она просто прячется от всей задницы, что творится у нее под носом.

За столом царит полнейшая тишина. Никто не произносит ни слова. Лишь звуки столовых приборов позвякивают о керамику. Более гнетущей обстановки и придумать нельзя. Что там у нас на обед-то? Что-то перемалываю зубами до однородной массы, а сам и вкуса не чувствую. Крольчатина в сливочно-чесночном соусе? Вроде съедобно.

– Злат, – начинает отец. – Получишь аттестат, но о каникулах и не мечтай. Я записал тебя в бизнес-школу.

– А мое соревнование по карате?

– Забудь о карате. Не маленький уже.

Смотрю на него стальным взглядом. Серьезно сейчас говорит? Он реально собрался решать и дальше за меня всю МОЮ жизнь? Как дышать и как срать тоже?

– Жуй, давай, – бросает с недовольством.

И вновь в столовой наступает тишина. Откладываю вилку в сторону и встаю из-за стола.

– Я наелся, – отодвигаю стул, чтобы поскорее покинуть это удушающее место.

Отец с силой грохает кулаком по столу, отчего Радка тут же вздрагивает и с паникой смотрит на родителя. Мама поднимает вопросительный взгляд на меня.

– Сел обратно. Взял вилку и доел все до последней крошки, – стеклянный взгляд отца говорит о том, что лучше именно так и сделать.

Плюхаюсь обратно на стул и запихиваю в глотку долбанную жратву со скоростью света. Когда тарелка становится полностью пустой, вновь складываю столовые приборы и поднимаюсь.

– Теперь-то я могу уйти, па-па? – вздергиваю бровь.

– Иди, – цедит сквозь зубы он.

Заваливаюсь в свою комнату, взгляд моментально падает на шкаф с моими наградами в спорте. Быстрым шагом подхожу и начинаю снимать их с полок. Далее иду на первый этаж, беру у нашей домработницы мусорные мешки, в которые потом складываю все свои медали, кубки и всю спортивную требуху. Как сказал отец: “Забудь. Не маленький уже”. Окей. Уже забыл. Выношу этот хлам к мусорному баку за домом и возвращаюсь. Прохожу мимо кабинета родителя и понимаю, что игнорировать его я все-таки не могу. Надо выслушать весь тот бред, что он в миллиардный раз будет лить в уши с мудровыебанным видом.

Рука тянется к дверной ручке и замирает от чудовищного крика.

– Ублюдок! Ты совсем охренел выставлять мне такие условия? МНЕ! Не смей угрожать, если тебе дорога твоя шкура!

Хлопок. По звуку – это телефон родителя встретился со стеной. Следом идет целая очередь из матерных слов.

Выдыхаю и медленно открываю дверь в кабинет отца.

– Я тебя убью, Злат, – смотрит он на меня совершенно отчужденным, ледяным взглядом.

__________________

*Ретрит – это времяпровождение, которое предполагает духовные практики (медитации, йога, дыхательные техники). Ретриты могу быть уединенными и коллективными. Это моральная и физическая перезагрузка, отдых от повседневной суеты.

Глава 9

Златослава (Слава)

– Я, конечно, многое повидал на своем веку, но чтобы моя дочь вела аморальный образ жизни… Это все старуха на тебя так влияет пагубно. Совсем распоясалась у нее.

– Пап, я не понимаю о чем ты? – говорю тихим голосом.

Он оборачивается, быстро смотрит по сторонам, затем грубо хватает меня за локоть и тащит еще дальше по коридору. Сворачиваем за угол, идем в небольшой закуток, где нет камер видеонаблюдения, и отец тут же "дарит" мне звонкую пощечину, звук которой разносится, как гремучий звон металла.

Сердце замирает. Я чувствую, как физическая боль проникает в самую душу, смешиваясь с недоумением. За что?

– Потаскуха мелкая! Думаешь, я не знаю, что ты устроила на даче Витмана? Подстилка собачья! Ты меня опозорила! Всю нашу семью… наше имя в говне изваляла. Думаешь, я оставлю это так? Понимаешь, какие слухи поползут? Дочь директора самой лучшей школы города, трясет своими телесами на празднике у сыночка претендента на пост мэра. Сосется с ним, а потом наутро вываливает с его дачи, да еще и в мужских тряпках. Никак свои трусы в порыве страсти потеряла?

– Пап, все не так…

– Да заткнись ты!

– Значит, слушай меня: выпишут из больницы, возвращаешься домой. Если эта карга старая не смогла с тобой справиться, то, видимо, придется мне. На крайний случай, старый добрый ремень перевоспитает.

– Папа, нет… – шепчу со слезами на глазах.

– Я все сказал. Насчет этого скандала, еще не все. Я это так не оставлю. Семейка Витмана еще попляшет. Лучше сразу говори, спала с ним?

– Нет же! – выкрикиваю и тут же прикусываю язык. – Ни с кем, ни разу. Пап, прошу тебя, – закрываю лицо руками от нахлынувших слез.

“За что он так со мной?” – стыд захлестывает с головы до ног. Но не за себя, а за то, что мой родной отец так себя ведет. Чудовищно и жестоко.

Больше ни слова не сказав, он уходит, а я остаюсь на месте, проваливаясь в воронку бесконечной боли и унижения. Закусываю палец и вою, выпуская истерику наружу.

Значит, дружки Злата выложили все в сеть. Представляю, какой стеб они устроили, а Витман стопроцентно веселился больше всех. Даже перед самым его выпуском он не может оставить меня в покое. Этот дьявол забрал все! Спокойные школьные годы, кулон мамочки, тихую жизнь с моей бабулей. Теперь у меня нет ничего. Впереди лишь мрачные дни в доме отца с его Аллочкой и ее дочерью – Миланой… Я не выдержу год жизни с ними. Они просто меня доломают, как старую деревянную игрушку.

***

День выписки. Отец встречает меня у входа в больницу вместе с бабушкой. Она стоит с потухшим светом в глазах. Слезы так и застыли на ее ресницах, не решаясь сорваться. Она будто стала меньше ростом, серее кожей и еще старше…

– Едем за твоими вещами, – не здороваясь говорит отец металлическим голосом.

Бросаю на него взгляд, полный отвержения. И подхожу к человеку, который по-настоящему мне дорог и является родным.

– Все будет хорошо, – шепчу с дрожью. – Я скоро вернусь Бабуль. Так что не прощаемся. – выдаю притворную улыбку, обнимаю и целую ее.

– У меня нет времени на ваши лобызания, – рявкает отец и направляется к парковке.

Сборы занимают у меня порядка двух часов. Папа все это время находился в машине. Бабуля каждые пять минут предлагала мне пообедать, но я была не в состоянии даже смотреть на еду. Все, чего мне хотелось – это похоронить себя под слоем закроватной пыли. Остаться лежать там, чтобы никто меня не замечал, не трогал, не лез в мою растерзанную душу.

Подхватив сумки с вещами, плетусь к машине, закидываю их в багажник, возвращаюсь обратно в дом. Бабуля стоит у комода, прижавшись лбом к иконе, и тихо шепчет молитву. Плачет. Закусываю губу, подбородок заходится в треморе. “Нет, Златка, не раскисать, не сейчас” – приказываю себе в мыслях и, мазнув рукой по спине бабушки, прохожу в свою комнату. Поднимаю с пола два больших пакета с учебными материалами и выхожу на кухню.

– Ну вот и все. Обнимемся?

– Девочка моя! – вскрикивает бабушка и заливается слезами еще больше. – Ну как я без тебя? А ты как? Ирод – твой отец! Змей какой, а!

– Я буду тебе звонить с папиного телефона каждый день, – даю обещание и тороплюсь на выход, чтобы тоже не разрыдаться.

***

К счастью, папиной женщины и ее дочери нет дома. Да и вообще в ближайшие две недели их не будет. Отец позаботился, точнее, подлизал им зад. Отправил шкварчать под южным солнышком и плескаться в теплейшем море.

Моя бывшая комната теперь принадлежит Милане, мне же достается маленькая гостевая комнатка на первом этаже. Я рада. Так, хотя бы буду подальше от всех.

– Златослава! – Повышает голос отец.

– Да.

– С завтрашнего дня, ничего не знаю, но ты садишься на строгую диету. Смотреть тошно, во что ты превратила себя. Неудивительно, что стала всеобщим посмешищем.

Вскидываю голову и впиваюсь в него шокированным взглядом. Что, он в курсе?

– Думала, я не узнаю? После этих омерзительных видеороликов я перевернул всех этих тварей и многое узнал о жизни своей никчемной дочери. Шут, да? Кабанчик? – сжимает руку в кулак и ударяет им о свою ладонь. – Не переживай, они свое получат. Как и ты. Я добьюсь реабилитации своего имени и чести. Никто! Ты слышишь, никто, не смеет потешаться надо мной!

– Я н-не понимаю… – сжимаю края футболки и смотрю прямо в его глаза, которые пылают победным огнем.

– О, поверь, Златослава. Скоро ты все узнаешь.

Глава 10

Златослава (Слава)

На учебу отец меня больше не отпускал, в школу приезжала только на итоговые контрольные и сразу домой. С водителем, как под конвоем. Я не совсем слепая и с самого первого дня, поняла, что те видео разлетелись по всем чатам, по крайней мере, среди старших классов. Замечала ехидные или заинтересованные взгляды, но никто ко мне не лез. Да и когда бы? Как только заканчивается урок, я сразу испаряюсь из школы.

Вот и сейчас, тишину школьных коридоров нарушает громогласный звонок. Учитель смотрит на часы, удовлетворенно кивает. Собирает у нас тестовые работы, прощается и покидает кабинет. Быстро собираю свой рюкзак и стартую на выход первой. Сегодня отец попросил зайти к нему. Быстрыми шагами иду по коридору, сворачиваю налево, четыре пролета вниз, пересекаю широкий холл первого этажа, поворот направо и буквально нос к носу сталкиваюсь с Витманом и его отцом. Резко останавливаюсь и тут же пячусь назад, пропуская их вперед. При виде меня Злат сжимает челюсти, поджимает губы и сразу отворачивается. Его отец никак на меня не реагирует, даже взглядом не повел в мою сторону. Они подходят к кабинету отца и скрываются за дверью, а я так и остаюсь стоять в коридоре, вжимаясь в стену. В груди зарождается что-то непонятное. Дикий страх и желание бежать как можно дальше. Инстинкт самосохранения так и кричит: “Спасайся, кролик, эти волки тебя сожрут!”. Отдираю себя от стены и разворачиваюсь, чтобы уйти, но в этот момент дверь в кабинет отца открывается и выглядывает Витман.

– Златослава, ты долго? – говорит он абсолютно нормальным голосом, без примеси яда. И слишком тихим для него.

– Я? – задаю крайне глупый вопрос, ведь он смотрит именно на меня и позвал по имени. Ни Шут, ни жируха, ни кабанчик, а Златослава…

Чувствую, что не могу вдохнуть воздух, меня накрывает паникой с головы до ног. Отступаю на шаг. Витман, оглядывается назад, затем выходит, идет мне навстречу, берет за запястье.

– Не делай глупостей.

Замечаю на его лице многочисленные синяки: несколько старых, которые уже желтеют, и парочка совсем свежих. Перевожу взгляд на его глаза и сталкиваюсь с арктическим холодом. Это абсолютно пустынные, мертвые ледники. Там ничего нет. Полнейшая пустота.

– Нет, я не хочу… Зачем? – говорю с дрожью в голосе.

– Без понятия. Уже как-то пох, – пожимает он плечами и легонько тянет меня за собой.

В кабинете атмосфера еще хуже. Отец с важным видом восседает в своем кресле. Напротив него вальяжно развалился в кресле отец Витмана. Но при этом, в воздухе разве что мечи не летают, такое напряжение стоит.

– Здравствуйте, – тихо здороваюсь, глядя на мужчину.

Альберт Эдуардович ведет головой, и при взгляде на меня его глаза широко округляются.

– Это твоя дочь? – спрашивает он с недоверием.

– Что-то не так? – отец усиливает недовольство в интонации.

– Иначе себе ее представлял, – бросает он.

Альберт Эдуардович накален и совершенно точно в ярости. Держится буквально из последних сил. Злат тоже это замечает, поднимает голову к потолку и устало вздыхает. Затем проходит вперед и занимает место рядом со своим отцом.

– Златослава? – мой отец вопросительно смотрит на меня. – Присаживайся, не стой.

В итоге мне ничего не остается, как сесть справа от Злата.

– Итак, – отец ставит локти на стол, складывает руки в замок и упирается в них подбородком. – Злат, Златослава, ранее мы уже встречались с Альбертом Эдуардовичем и обсуждали сложившуюся ситуацию между нашими семьями. Ваши детские шуточки довели до того, что каждая из сторон оказалась на грани скандала, – делает паузу и смотрит на Злого. – Ты ведь уже в курсе?

Витман младший обреченно прикрывает глаза и кивает.

Что? Что такое произошло? Почему я вновь ничего не понимаю?

– Златослава, я оберегал тебя от всей этой грязи, но скрывать уже бессмысленно, – устало говорит отец. – То безобразие, что вы детки учинили, все-таки просочилось в СМИ.

Сердце начинает бешено колотиться. Конечно, я ни о чем не знала, телефона у меня до сих пор нет. Сама купить не могу, так как не заработала еще. Да не особо он мне и нужен. Бабуле звоню по вечерам с телефона отца. Телевизор не смотрю, ноутбуком пользовалась только по учебе.

– Мы совместно с Альбертом Эдуардовичем смогли ненадолго замять прессу. Но… Очень дорогой ценой. И на кону все еще стоит слишком многое. Вы должны уже понимать, что гонка за пост мэра, это поле боя, на котором разыгрываются настоящие военные действия. Любой изъян, может быть отличной зацепкой, чтобы утопить соперника. Положение Альберта Эдуардовича серьезно пошатнулось. Вплоть до того, что его рейтинг может значительно обрушиться. Можете себе представить, как на это могут посмотреть простые жители нашего города? Пока они пытаются заработать свои копейки и хоть как-то достойно жить, сынок одного из кандидатов закатывает крутую тусовку, на которой творится черт-те что. Гадство. Полная вакханалия… Репутация моего учебного заведения также висит на волоске, и это может нанести серьезный урон. Вы сами знаете, здесь учатся дети серьезных людей, которые не привыкли к шумихе, а тут такое… – отец замолкает, впивается ненавистным взглядом в Злата и отворачивается.

Повисает гнетущая тишина.

– Вы поженитесь, – отец Витмана первым нарушает затянувшуюся паузу. – Когда Златослава завершит учебу в школе – вы сыграете свадьбу.

– Нет! – выкрикиваю и вскакиваю с места. – Лучше убейте меня! Нет! Ни за что!

– Златослава! – рявкает отец. – Быстро успокойся и сядь на место! Думали это все шуточки? Хочу вас вернуть на землю. Вы – доигрались.

– Я не стану этого делать! – слезы градом льются по моим щекам. – Не заставите! Не имеете права!

Злат сжимает руки в кулаки и поднимает на меня взгляд. Лед и пустота сменились на самую яркую и полыхающую огнем ненависть. Он молча поднимается с кресла, хватает меня за плечи и с силой впечатывает обратно в кресло.

– Замолкни и слушай, истеричка!

Икаю от шока. Что? Да что с ним такое? Почему он не устраивает бунт? Почему не высказывает свой протест?

– Так, у меня нет времени долго рассиживаться, – отец Витмана смотрит на свои дорогущие часы. – Через час мне надо быть на другой встрече. Давайте сэкономим друг другу время. Прессе мы уже преподнесли всю новую информацию. Вы, ребята, состоите в отношениях, поэтому нет ничего странного в том, что вы отдыхали… – морщится он. – Итак: как только Златославе исполнится девятнадцать, будет подано заявление в ЗАГС. Пока приближается ваша очередь, Злата сдаст экзамены, получит аттестат, а уже летом вы сыграете свадьбу. Повторюсь еще раз: вы официально станете мужем и женой. В ближайшие дни наши юристы подготовят все документы, чтобы между семьями не возникло разногласий. Оформим все, подпишем – и дело с концом. Свадьба как раз состоится за несколько месяцев до выборов.

– Вы все сошли с ума. Ненормальные люди! – выкрикиваю, встаю с кресла и вылетаю из кабинета.

Злат практически мгновенно меня догоняет, дергает за руку, заставляя столкнуться с ним телом, и рычит у самого уха, обжигая своим жаром:

– Я ненавижу тебя, мерзкая тварь, каждой клеточкой своего организма, но ты сделаешь все так, как сказали наши отцы. Поняла меня, ущербная?

У меня больше нет никакого страха перед ним. Ни капли.

– Взаимно, ублюдок! Теперь ты разрушил мою жизнь до конца. Стер все в прах. Ненавижу тебя всей душой! Всем сердцем!

– Я разрушил? – усмехается Витман, запускает пальцы в мои волосы и грубо тянет, вынуждая поднять голову. – Это ты разрушила мою. Затащила в свой склизкий, болотистый ад.

– Никакой свадьбы не будет! Я скорее себе пальцы все переломаю, чем что-то подпишу!

– Идиотка. Ты просто не знаешь, на что способен мой отец и, судя по всему, своего ты тоже нихрена не знаешь. Подпишешь и в ЗАГС потопаешь, как миленькая. Будешь делать все, пока это идет на пользу нашим семьям.

– Все, Злой? – выплевываю с ядом. – Вся твоя крутость прошла? Перед большими дядями сдулся как шарик? С легкостью отдаешь управление собственной жизнью им в руки? Какое же ты убожество, – цежу с презрением.

Злат отпускает мои волосы и хватает за горло, сжимая его словно тисками.

– Не зарывайся, Славик. Меня ты тоже слишком плохо знаешь, – разжимает руку, хлопает по плечу, – Я тебя сломаю до конца, как ты сломала мою жизнь, – говорит он, разворачивается и уходит.

Глава 11

Злат (Злой)

Что я доподлинно знал: как только видео и фото долетели до Шутова Владимира Владиславовича, он тут же связался с моим отцом и начал его шантажировать. Мой старик, конечно же, встал в позу. Подозреваю, что тогда Шутов сам же и слил эти материалы прессе. Идиот, каких еще поискать надо. Вот тут-то папуля и забегал, как в жопу раненный. Еще бы. До выборов осталось чуть больше года. И если обычные люди еще не особо замечают какие-то изменения, то поверьте, в мире политики уже идет настоящая и ожесточенная борьба. Кандидаты готовятся, вылизывают и подчищают все свои косячки в биографии. Она должна быть чиста как слеза младенца. А тут я, подложил такую свинью. Просто сынок года. В общем, отцу ничего не оставалось, как самому лично позвонить Шутову и договориться о встрече. Далее я уже не знал, о чем они договорились. А потому результат сегодняшней беседы оказался для меня не просто полной неожиданностью, а тотальным разгромом всей моей жизни. Я, блять, и Шут станем супругами. Да мне такое даже в самом жутком кошмаре не могло присниться. Но из последних сил держусь, не позволю ее ублюдочному отцу радоваться своей победе. Я давно ему, словно кость в горле. Но чтобы он мстил таким изощренным способом, подсовывая свою дочь… Или же там что-то другое? Не месть за годы нервотрепки, что я ему устраивал? А что? Да, несомненно, за свою репутацию он трясется. Но не до такой же степени. Если, конечно, Шутов не совсем сумасшедший, что тоже нельзя сбрасывать со счетов.

– Поскольку тебе уже восемнадцать, пора серьезно вникать в дела Альбы, – говорит отец, пока мы едем в сторону его строительной компании. – Считай, что сегодня произойдет твое первое знакомство со своим новым рабочим местом. Официально владелец моей компании – Герман. Ты об этом в курсе. Но сам понимаешь, лучше, если она будет на ком-то из нас, поэтому как только ты полностью вольешься, мы перепишем все на тебя, сын. И очень надеюсь, что ты повзрослеешь как можно скорее. По поводу этого кретина Шутова и его дочери: в ближайшее время мы заключим договор сроком на пять лет, – отец косится на меня и достает из кармана пачку сигарет. – Что лицо вытянул? Это его условия. Володя – упырь посмел меня шантажировать. Меня! Ты прикинь! Нащупал подходящее время и слабое место. Ничего, позже отыграюсь, этому гандону не жить. Ну а ты, только дернись и попробуй выкинуть еще какую-нибудь дичь. Вылетишь на помойку и никаких тебе встреч с матерью и сестрой не будет, на километр к дому не сможешь подойти. Посмотрю на тебя, когда с голой жопой на улице останешься. К хорошей жизни быстро привыкаешь, а ты и вовсе нищеты никогда не видал.

Стискиваю зубы. Гашу в себе тотальное отвращение и ненависть к собственному старику. Киваю. Я тоже еще отыграюсь за все. Папа.

Машина плавно останавливается, и водитель сообщает, что мы прибыли на место. Выходим с отцом, и уверенным шагом направляемся вперед. Поднимаемся по ступенькам, подходим к стеклянным дверям, которые тут же разъезжаются в стороны и попадаем в отцовское детище – ООО “АльбСтрой”, или как указано на вывеске здания – “AlbStroy”.

Насчет Германа, думаю, стоит пояснить, что это за персонаж. Итак, Герман Эдуардович Витман – родной брат моего отца. Мой дядя, проще говоря. Да, он имел ранее какую-то незначительную долю в компании, но основным владельцем был мой отец. Но тут тоже стоит пояснить. Старик много лет метил в политику и давно Альбу передал в собственность своего брата. Хрен знает как договорился, но он очень крепко держит дядю за яйца. Себе же, выделил должность проектного директора. Звучит круто – да. Объясняет, почему наша семья не бедствует – да. Подчеркивает наличие у него управленческих навыков – безусловно! То есть, это не какой-то там Вася с сеновала, которому взбрело в мэры податься, а человек с достаточными для этой должности качествами. Надо быть ближе к народу (избирателю), но при этом вызывать уважение, быть авторитетным.