Минус пятьдесят лет

Вот проехал «Виллис» – одну из таких машин для своих нужд восстановило, привезло и начало использовать работающее с октября прошлого года югославское посольство.

Вот дорогая гостиница. Зазывающее объявление гласит: «У нас вы можете воспользоваться холодильниками».

На стене – большой плакат: «Германия дважды была разбита – будет и в третий раз».

В тот же день, 1 февраля 1915 года. Итоговый доклад инженерной комиссии, собранной по распоряжению австрийского военного министра ещё в начале минувшей осени. Вывод.

«Обобщая все установленные факты, можем заключить: возможности для ликвидации отставания в ключевых научно-технологических областях в обозримой перспективе отсутствуют. То, что создание авиации, бронетанковых сил, флота или сухопутных войск уровня 1940-1950 года до конца текущей войны невозможно, было ясно практически сразу. Вместе с тем, есть ещё целый ряд неиспользованных пока возможностей хоть и не обеспечить победу, но по крайней мере затруднить продвижение сил противника и нанести ему дополнительный ущерб. Над этими направлениями работа уже идёт».

И в самом деле, некоторые меры были предприняты. Правда, от ряда направлений отказались. Изначально были забракованы проекты баллистических неуправляемых ракет типа Фау – потому что эффективность этого вооружения явно не оправдывала усилий по его созданию. По причине чрезвычайной сложности и невозможности добиться эффекта в сколько-либо разумные сроки отбросили также идеи о создании не только ядерного оружия, но и реактивных самолётов, авианосного флота.

Упор был сделан на более простые и «железные» моменты. Ключевые:

разработка промежуточного патрона; создание новых типов мин – магнитных для противодействия кораблям, прыгающих и растяжных – для сухопутных действий (с расчётом на максимальное упрощение конструкции и удешевление производства, чтобы «брать количеством»); создание кумулятивных и кассетных снарядов; внедрение шнорхеля на подводных лодках; выпуск зажигательных зарядов на основе напалма, а также на основе белого фосфора.

Глава 11. Спецагенты и все остальные

К февралю-марту 1915 года разведки центральных держав, отойдя от шока, начали оживать. Более того, в ряде мест начали фиксировать присутствие давно изобличённых – по сохранившимся документам и литературе – агентов. Первоначально это вызвало недоумение, тем более что после взятия под плотный контроль эти люди вроде бы ничего не делали, не интересовались даже ничем, что было связано с военными или стратегическими секретами, с политикой и промышленностью, с наукой, наконец. Не пытались они и внедриться в какие-либо влиятельные круги.

Далеко не сразу, сопоставив все факты, обнаружили. Эти агенты везде, где можно, в «местных» нейтральных странах – в основном в Швейцарии и Швеции – действуя, по возможности, через подставных лиц или под наскоро придуманными псевдонимами, добывают разными путями новые сорта растений и породы животных…

После осмысления ситуации в Антанте и в перемещённых странах решено было держать ситуацию, насколько возможно, под контролем. Но не слишком усердствовать на этом направлении. В конце концов, к каждой горстке семян пшеницы и к каждой курице сотрудника контрразведки не приставишь, а отказываться от широкого внедрения достижений было неразумно. Тем более что сами по себе сорта и породы не так уж и много значили без других достижений агротехнологии, которые немцы и австро-венгры утащить уж точно не могли. Например, никакие их разведывательные усилия явно неспособны были обеспечить две империи полноценно сельхозтехникой, ГСМ и запчастями для неё, удобрениями, опытными агрономами в больших количествах, ветеринарными препаратами и так далее.

Но надо заметить, что в Берлине и Вене пробовали использовать не только технологии, но и новые (вернее, «подсмотренные в дальнейшем»), методы повышения лояльности и усиления военных возможностей. 12 февраля 1915 года в Германии объявили о создании «Кайзерштурма», а спустя сутки, в Австро-Венгрии – о формировании «Габсбургшверта» («Меча Габсбургов»). Обе структуры были объявлены обязательными (под страхом наказаний для инициаторов уклонения) для всех жителей в возрасте от 5 до 16 лет.

Суть занятий заключалась в том, чтобы ходить строем, петь песни, напитываться ненавистью к врагам… а заодно – учиться использовать все подручные предметы в качестве оружия (с настоящим-то оружием кисло было, в смысле, для войск имелось, но не для таких вспомогательных целей). Особенно поощряли тех, кто находил хоть старое ружьё или пистолет, саблю или штык – пусть даже более чем вековой давности приносил. С тезисом: «оружие есть оружие, и честь в том, чтобы хотя бы попробовать отнять им жизнь у одного врага».

Вот так – дёшево и сердито – рассчитывали создать «резервные армии мстителей», которые «будут адом для оккупантов в случае чего».

Реакция на этот момент последовала сразу ото всех перенесённых ранее из 1964 года стран – Дании и Греции, Югославии и Италии, Болгарии и Норвегии, Албании, Голландии, Бельгии и Румынии. 16 февраля 1915 года было опубликовано совместное заявление от имени этих государств:

Полученные из Германии и Австрии новости о начавшемся там формировании аналога «гитлерюгенда» свидетельствует не о силе, а об отчаянии. Даже само состояние учреждаемых организаций – Кайзерштурма и Габсбургшверта – свидетельствует о крайне ограниченных возможностях обоих держав. Взявшись готовить резервную армию из подрастающего поколения, не могут физически обеспечить её подготовку хоть каким-то оружием и боеприпасами. Соответственно, и боевая ценность такого войска будет равна нулю.

Германский кайзер и габсбургская монархия, таким образом, рассчитывают принести в жертву само существование народов своих стран. Да, принести в жертву – чтобы продлить немного своё правление. Прикрыться живым щитом от наказания за свои военные преступления и территориальные захваты.

Однажды такой план – предпринятый с гораздо более совершенными материальными средствами – был уже сорван. Мы сорвём его и на этот раз. Немецкий и австрийский народы заслуживают лучшей участи, чем броситься в пропасть во имя глупых фантазий и безосновательных амбиций».

Глава 12. Абсцесс прорывается

Между тем, не создаётся ли впечатление, что всё как-то совсем уж гладко идёт? Ну так и не так уж гладко, и перенесённые страны не являются таким уж «сплошным монолитом на сто процентов». Живой тому пример – около сотни итальянских неонацистов (и ещё примерно столько же из Дании, Греции, Норвегии, Нидерландов и Бельгии), которые, воспользовавшись случаем, перебрались в Германию или Австро-Венгрию, как «более близкие по духу». Немало таких перебежчиков оказалось и в Югославии – в основном среди бывших четников и усташей.

Каждый подобный человек был источником информации, особенно – отслужившие ранее в армии. Использовали факт их поступка и в пропагандистских целях, конечно.

Но были среди подобных людей, по разным причинам симпатизировавших противнику, и те, кто не удрал, а остался. Они стали желанной находкой для вербовки в качестве агентов, а также занимались по мере возможностей всякими пакостями и агитацией – по большей части автономно и ни с кем не связываясь, что затрудняло противодействие им.

Однако эти проблемы, эти противоречия оказывались довольно несущественными на другом участке борьбы. Пока противодействие Германии и Австрии шло на западном и на южном фронтах, в смысле – пока внимание перенесённых стран было приковано к этим участкам, всё выглядело более или менее прилично.

А на восточном фронте с апреля 1915 года началось «Великое отступление» – как и в реальной истории. Пришлось перенесённым государствам срочно перебрасывать основные силы с западного фронта, чтобы выполнить задачу «пожарной команды». И сразу обнаружилась причина провала. Острейшая нехватка винтовок, пулемётов, орудий, пуль и снарядов. Расползающиеся негодные шинели. Нехватка даже сапог.

Удары с воздуха, применение тактических ракет и использование РСЗО позволяли в какой-то степени сдерживать австрийские и немецкие прорывы. Но ясно стало – исход кампании решится на земле. Было принято решение перебрасывать существенные контингенты сухопутных войск, бронетехники и артиллерии – как раз для подобных ситуаций этот ресурс и берегли, в конце концов.

Естественно, о бедственном положении российской армии были в курсе – как и о том, что главной причиной такой слабости являлся в начале 20 века недостаточный уровень промышленности – даже по меркам своей эпохи. Но оказалось, что была и другая проблема.

Вскоре контрразведчики перенесённых государств обнаружили, что, помимо ужасающе низкого уровня секретности в целом («хлещет как из перевёрнутого ведра), мешает изобилие сотрудничающих с противниками. Австрийская и немецкая разведки чувствовали себя по-прежнему практически безмятежно, потому что многие подозреваемые в сотрудничестве с ними могли просто прикрыться чьим-то покровительством. Даже некоторым глубоко разоблачённым удалось выплыть и остаться на должностях или при коммерческих делах.

22 июля 1915 года немцы форсировали Вислу, и контрудар сформированной бронетанковой группы должен был их сдержать. Однако противодействие этому контрудару оказалось неожиданно сильным и эффективным. Такое впечатление, что Германия не только мастерски использовала все те противотанковые средства, которые успела подготовить, но и буквально знала, что произойдёт…

Так и оказалось. В начале августа разведки и контрразведки перенесённых стран сумели получить ряд документов (и прослушек, в том числе непосредственно в Берлине и Вене), свидетельствовавших о том, что агентом был ни кто иной, как военный министр Сухомлинов. И за ним стояла такая покровительственная группировка, в которую входил, в том числе, и сам Распутин, что даже после предъявления неопровержимых доказательств, министра всего лишь отстранили, но следствие буксовало на каждом шагу.

Пришлось пойти на крайние меры – опубликовать все эти документы немедленно и продемонстрировать (в середине августа) прослушки по радио и телевидению – которые были доступны уже не только в перенесённых государствах, но и для довольно широкого круга в нейтральных и союзнических странах. И – решить, что в дальнейшем все действия экспедиционного корпуса будут проводиться на своём участке полностью автономно, без уведомления местного командования вообще.

В Берлине и Вене коротко и сухо прокомментировали разразившийся скандал. Это был настолько значимый случай, что даже оба императора, однако, не преминули сделать официальные обращения (манифесты). Главные тезисы были очевидны:

– да, теперь не будем скрывать – и глупо, и потому что это наш колоссальный успех;

– вот видите, насколько гнилой и хлипкий ваш союзник;

– разоблачение разоблачением, успешная работа разведки успешной работой разведки, а между тем, ни это, ни явное превосходство в вооружениях, не помогли вам предотвратить потерю Варшавы;

– война по-прежнему идёт за пределами австрийской и немецкой собственно довоенной территории, так что «ещё посмотрим, чья возьмёт».

Внутрироссийская реакция оказалась, предсказуемо, гораздо более эмоциональной. В том числе и среди действующей армии, среди тех, кому приходилось напряжением и даже героическими усилиями вытягивать провалы. Обстановка существенно накалилась.

Непреднамеренным, но предсказуемым последствием такой грандиозной шумихи стал тот факт, что во всех странах, включая «центральные державы», вскоре психиатры столкнулись с довольно заметным числом «жалоб на прослушивание неведомо кем повсюду».

Глава 13. Разлом и попытки договориться

Поскольку оставаться на российской территории, снабжаться через неё и стать реально независимым, не согласующим свои действия с «соседями» – войсками слева и справа, как минимум, экспедиционный корпус не мог технически – в условиях современной войны подобное невозможно никак – было решено его перебазировать.

Замысел командования перенесённых стран был прост, как столовый нож. Перебазирование экспедиционного корпуса должно было произойти в Румынию. И дело не только в том, что туда ближе добираться из восточной части польских земель, чем в Норвегию или Италию (хотя и это тоже). Из Румынии же следовало и нанести удар. Сначала – в Венгрию. Потом, по мере развития успеха, «на плечах» отступающих – в Австрию. А оттуда уже – в Германию, с наименее прикрытого притом направления.