Станция Клондайк. Часть первая: где

Такое развитие событий поставило в тупик Центральный офис дирекции по персоналу, они присылали поверенного, который должен был найти ошибку и отменить произошедшее. Однако искин-контролёр Новой Селены беспристрастно демонстрировал лог событий, из которого явно следовало, что служащая ранга K была единственным административным руководителем, и на основании полтора десятка пунктов Устава он ей присвоил ранг F и временную должность исполнительного директора с правом приказа.

***

– Армстронг! Армстронг! Армстронг! – детишки истошно вопили, отвечая на вопрос педагога, какие ещё сектора они знают.

– Правильно! Это наш родной сектор. И какие же планеты здесь есть?

– Новая Селена! – дети, не менее громко, назвали свою родную планету.

– Аэлла, – не дожидаясь следующего вопроса, назвала девочка в белом.

– Верно. В нашем секторе всего две обитаемые планеты. Столицей является Аэлла-2, а население всего сектора менее 2-х миллиардов. Только подумайте, на Марсе живёт более чем в двадцать раз больше людей!

– Но ведь есть ещё одна Аэлла?

– Есть, это Аэлла-1. Там находится научный центр, и туда никому нельзя прилетать, чтобы не мешать учёным.

Эмили фыркнула в третий раз, так вот как это теперь называется? Нельзя мешать учёным?

– Давайте назовём все остальные сектора нашей Федерации, кроме Армстронг и Сол. Какие вы знаете?

– Гагарин! Мои родители приехали с Кандидата, – это опять девочка в белом, взглянув на неё внимательнее, Эмили разглядела едва заметные зелёные пятна, на руках и за ушами – отличительную черту выходцев с этой планеты.

– Икар!

– Хель!

– Правильно говорить не Хель, а Терминус, – поправила учитель, – наша Федерация разбита на пять секторов, каждый из которых имеет собственное правительство, парламент и законы. Какой сектор является самым крупным, после Сол?

Дети знали, что это Икар. Далее последовал рассказ учителя про планеты сектора. На экране мелькнули Либанза и Флостон, обе находились в одной системе и являли собой контраст жизненного уровня Федерации. Кошмарные условия на Либанзе, которую так и не смогли терраформировать, летающие города под куполами, суровая атмосфера, отсутствие сколь-нибудь значимых источников доходов. И супердорогой курорт, с тщательно воссозданным климатом и животным миром Земли, где стоимость жизни за одни сутки была больше, чем житель Либанзы мог заработать за всю жизнь. Воистину, блеск и нищета Федерации находятся в одном месте. И это система Лаланд.

Впрочем, там же была вполне благополучная Альдея, где проживало более двух миллиардов людей. Гуманитарные поставки продовольствия с Альдеи позволяли выживать населению Либанзы, хотя Эмили считала, что надо их окончательно эвакуировать и прекратить это навсегда.

Затем учитель вскользь упомянула Элекбу, сказав, что там тюрьма для нехороших людей, и всех, кто будет плохо учиться, отправят именно туда. Далее шёл рассказ о Кебрион-1 и Кебрион-2, негласные столицы технической и творческой интеллигенции. Они были спутниками газового гиганта Кебрион, где располагалась вторая Кольцевая фабрика, производящая Холодное топливо для межзвёздных кораблей. Знаменитая Академия искусств имени Гобера, альма-матер всех звёзд развлекательных каналов находилась на Кебрион-2. Обычно Эмили не любила эту публику, но среди них встречались приятные личности. Например, тот случайный роман во время отпуска на Флостоне!

И наконец, был долгий и обстоятельный рассказ о секторальной столице, планете Сиберия. Где всегда было холодно (от -4, до -60), где люди купаются в ледяных озёрах, где у всех густые, пышные и длинные волосы. В этот момент учитель посмотрела на Эмили. Да, её пышная светловолосая причёска однозначно указывала на коренную сиберийку, но Эмили не слушала педагога, она опять мысленно вернулась к разговору с Мирабель.

***

– Так вот, ты в списке! Ты в лонг-листе F!

– Гранда инфинити! Ты точно знаешь?

– Точнее некуда, Эмили! Я сама его готовила.

– Оо… Я уже думала, что навсегда застряла в H.

– Да уж, твоя история наделала шороху. Хотели все списать на ошибку контролёра. Задачей поверенного было найти изъян, убедить ваш искин в нелогичности решения и заставить отменить. Но тот не дал себя одурачить и даже загрузил свои логи Центральному контролёру. Мухлевать, находясь на прицеле у Большого Мозга, как ты понимаешь, становится уже опасно. Можно упасть на песок[1].

Этого Эмили не знала. Её ожидаемо не утвердили в должности, однако она была морально готова выслушать, что всё это будет оформлено как стажировка. К таким ухищрениям Дирекция по персоналу прибегала, когда надо было отыграть назад. Тщательно готовилась к этому разговору, собиралась торговаться чтобы по итогам стажировки получить J-ранг, с внесением в кадровый резерв I. Это был бы хороший шаг карьеры. Далее – перевод в другой филиал с повышением в должности, и прощай этот ужасный эпизод.

Но всё пошло совсем не так. Во-первых, подноготная попала в новостные каналы. Отличился #StarVoice, репортёры которого были на удивление хорошо осведомлены о происходящем, и спустя два месяца опубликовали детальное расследование действий служащих UCS. Во-вторых, в игру вступила ДСР (дирекция спасения от репортёров), где решили, что снег на холме не спрятать[2], необходимо наградить героев. Героем назначили, разумеется, главного энергетика, который получил неплохой пакет акций в качестве премии, медаль за храбрость от правительства Армстронга, и минуту славы на федеральных каналах. Но уже через полгода его командировали в Хель, чему Эмили была откровенно рада, напыщенный индюк её раздражал.

А вот с ней случилось нечто неожиданное. Нет, не было ни премий, ни чествований как спасительницы. Центральный офис тихо и буднично утвердил решение контролёра, и в строгом соответствии с уставом, применил пункт о нештатной ситуации, что позволяло назначение снизить на два ранга, с F до H. Что и было сделано. Этот ранг подразумевал должность руководителя департамента, что также не заставило себя ждать: был создан департамент исследований низких температур, который и вверили в руководство Эмили. Ей было поручено всесторонне исследовать произошедшее, разработать методы, реализовать шаги, составить протоколы, подготовить инструкции. Об этом тоже написали федеральные каналы, подчеркнув социальную ответственность Корпорации (ДСР зря лапшу не кидает[3]), выделили полномочия, бюджет и… забыли. Поначалу Эмили радовалась, но затем поняла суровую правду: в интересах Корпорации, чтобы эта история более нигде никогда не всплыла, а значит, ей предстоит сидеть в лаборатории до конца жизни.

– Кто же мой поручитель?

Поручитель был обязательным элементом твоего появления в листе, но им не мог быть директор твоего филиала. Для этого проходило множество стажировок, где надо было понравиться хоть кому-нибудь. В департамент Эмили постоянно просились на стажировку, для низких рангов это был бриллиант в песке[4], она увеличивала КР (коэффициент разнообразия), хотя и не повышала СЦК (соответствие целям корпорации). Сидеть в лаборатории существенно приятнее, чем работать на фабрике.

Но ей само́й пойти на стажировку оказалось непросто. Она писала регулярные письма, посещала корпоративы сектора и оплаченные курорты, благо H-ранг позволял уже многое. Но пока ничего…

– Ты не поверишь! – Мирабель придала лицу таинственный вид, оглянулась по сторонам, приблизилась и продолжила тихим голосом: – я бы сама не поверила, если бы меня не назначали исполнителем по ведению листа…

Последовала пауза, достойная выпускницы Гобера.

– Тебя внёс А-офис!

Теперь паузу безмолвия предстояло явить Эмили – она потеряла дар речи.

– А-ха-ха, видела бы ты себя, подруга! – вид Эмили развеселил Мирабель. Довольная произведённым эффектом, она продолжила: – ничего не хочешь рассказать? На последнем курортном отпуске замутила роман с Вице-президентом? А? Он ведь тоже был на Флостоне в эти даты, я-то знаю! Признавайся!

– Нет, что ты!

– А с кем был, если не с ним? – деловито уточнила Мирабель. В её глазах играло лукавство.

– Но… почему? – последний вопрос Мирабель был проигнорирован.

– Слушай, я не знаю. Но это шанс, и ты должна за него ухватиться обеими руками. Если жизнь даёт тебе чернослив, сделай из него лимонад! – некоторое время она пристально смотрела на подругу, а затем, широко улыбнувшись, – ты ведь знаешь, что кандидаты А-офиса, практически всегда получают назначение. Станешь Исполнительным директором – не забывай твою бедную Мирабель!

Эмили улыбнулась в ответ, хотя мысли были в беспорядке.

– Ну всё, мне пора! Жди вызова в центр! – Мирабель отключилась.

Эмили ещё долго сидела, глядя в одну точку. Она пыталась понять, почему она?

***

– Почему она?

Помещение, в котором прозвучал вопрос, было меньше всего похоже на деловой офис. На огромном пространстве, размером с малый атмосферный купол, был воссоздан уголок дикой природы. Высокие деревья, красивый подлесок, водопад, ручей. В высоте крон порхали и беззаботно чирикали множество пташек. Лёгкие удобные кресла плетёного тростника стояли на песчаной косе у ручья, в воде плескалась рыбёшка.

Разговаривали двое, один прогуливался босиком по песку, его ботинки натуральной кожи были небрежно брошены у кресла. Второй сидел в кресле. У обоих была пышная шевелюра, переходившая в элегантную бородку, но если у гуляющего она была угольно-чёрной, то у сидящего – абсолютно белой.

– А как ты сам думаешь?

– Желаешь проверить, не потерял ли я остроту ума. Да?

Гуляющий выглядел как более молодая копия сидящего, было сразу понятно, что разговаривают отец и сын.

– Отнюдь. Хочу знать, какие выводы сделает противник, если будет обладать нашими информационными ресурсами. Умный противник.

Молодой улыбнулся:

– Что ж, я доставлю тебе такое удовольствие. Во-первых, в её личном деле написано «склонна к решительным действиям, в критической ситуации умеет брать на себя ответственность». Это первое, что узна́ют. И чему не поверят ввиду полной банальности, а значит, начнут копать глубже.

– Хорошо. Продолжай.

– На втором уровне анализа им придётся иметь доступ в несколько региональных баз. Это сложно, но реально. Будут анализировать карьерный профиль. В нём найдут что-то очень похоже на типичную синекуру любовницы – крупная руководящая должность, хотя непонятно чем занята, обилие детишек наследных акционеров под крылом, научная работа где-то на фоне. Всегда посещает вечеринки сектора. Всегда получает курортные отпуска, причём это Флостон, Кандидат и Европа – такое ей совсем не по рангу.

Старший равнодушно смотрел на краешек Марса, который виднелся за прозрачной стенкой купола:

– Это всё?

– Нет. Противник сопоставит эти данные со светской хроникой и обнаружит, что именно на этих курортах, в эти даты отдыхал один из наших вице-президентов, причём без жены. Версия любовницы получает хорошие доказательства. И этому не поверят тоже.

Теперь старший был удивлён:

– Отсюда давай подробнее. Почему не поверят?

– Видишь ли, отец, я много раз был объектом расследования светских репортёров. Грех и разврат, помноженные на власть и безнаказанность…

– О да, здесь ты специалист. Слушаю внимательно! – в словах отца явно прозвучала ирония.

– Должна быть эпатажность, скандал, что-то, сыгранное на публику. Мордобой, на худой конец. Но ничего этого нет. Он приехал на курорт, она приехала. Пару раз их видели вместе, на коктейльном вечере. Это всё? Где жареные факты и сплетни?

– Не все таранят крейсер собственной яхтой.

– Но хоть что-то я сделал лучше тебя!

– Если это не роман, то что?

Молодой задумался, поскрёб бородку, затем сел в кресло. Пауза затягивалась, отец терпеливо ждал.

– Мы готовим агента.

– Любопытно. Зачем?

– Мы проведём какую-то операцию там, – сын неопределённо махнул рукой вверх, – скорее всего, это будет ценная информация, исходя из которой у нас есть определённый план.

– Ну что же, блестяще!

– Но что не так?

– Почему ты решил, что что-то не так?

– Отец, это элементарно. Ты выглядишь довольным.

– Очень много телескопов направлено на этот купол, – отец также неопределённо махнул рукой, – и очень хорошо, что наши враги не видят выражения моего лица. Потому что у нас ни хрена нет никакого плана.

– Вот как?

– Именно. У нас есть девчонка, которая не растерялась в критической ситуации, приняла абсурдное и нелогичное решение, но оно спасло жизни миллионам. Вот это и есть весь наш план. Его не заметит даже очень умный противник, «ввиду полной банальности», как ты и сказал. Я с тобой согласен.

– Спрячем правду на самом видном месте?

– Да. Но надо подкинуть ещё фактов. Что посоветуешь?

– Куратором назначения должен выступить не кто-то, а тот самый Вице-президент.

– Хорошо. Что ещё?

– Пусть он сделает это не лично, а через А-офис. Мы дадим вилку сплетен, либо он прикрытие нашей синекуры, либо пытается подчеркнуть свою власть. Обе версии будут прорабатывать, обе найдут пустышками, что опять же, косвенно подтвердит версию агента, которому тщательно готовят легенду.

Черноволосый опять замолчал, но затем продолжил:

– И, кстати, о сплетнях. Надо, чтобы информация утекла раньше времени. Вот что мы сделаем: я поручу подготовку к лонг-F другим людям. Это будут два или три разных отдела Административного офиса. В одном из них обязательно будет подруга, которая не вытерпит и поделится новостью. Начальники отделов станут проводить совещания с привлечением массы сотрудников, которые заметят связь с Вице-президентом. Новость разойдётся, и, разумеется, попадёт аналитикам, что также будет воспринято обеспечительными мерами легенды.

– Прекрасно, сын. Проследи лично, чтобы всё так и случилось, но сам оставайся в тени, концы должны тонуть среди помощников и комитетов.

– Может нам добавить пикантных приключений в столице?

– Перегнём палку. Не стоит.

– Я всё сделаю. Но, отец, перед тем как я уйду, может, расскажешь, зачем всё это?

– Ответ на этот вопрос настолько удивительный, что помешает тебе сделать работу чисто. Поговорим, как ты закончишь.

***

Светолет был подан на посадку. Человечество пять веков осваивало космос, но до сих самой сложной задачей был взлёт с планеты в космос. Плотная атмосфера Новой Селены позволяла это делать с помощью прямоточных реактивных двигателей, где рабочим телом выступала сама атмосфера. Мощные лазеры на поверхности, питаемые термоядерным реактором, разогревали газ в камере корабля до тысяч градусов, что давало реактивную струю, достаточную для взлёта в верхний слой атмосферы. Там разгонная ступень отстыковывалась, и далее корабль летел уже с помощью обычного химического реактивного двигателя. Взлёт выглядел очень красиво: десяток мощных лучей когерентного света сходились в одной точке, где на вершине реактивной струи корабль стремительно летел вверх. Благодаря этому его и назвали светолетом. Через некоторое время мощность наземных лазеров начнёт слабеть, и в игру вступят «светлячки» – дирижабли, барражирующие на высоте около 8 километров, несущие лазерный прожектор, которые и доведут светолет до верхней точки атмосферного полёта, где произойдёт расстыковка с разгонным модулем. Модуль посадят назад, на космодром, где он будет ждать нового взлёта. Всё это Эмили выслушала в виде очередной лекции после того, как педагоги рассадили детей в салоне, и пока светолет неторопливо двигался на стартовую площадку. Сам взлёт прошёл буднично, но вызвал бурный восторг у детишек.

«Это не совпадение… я нужна им… именно я. Но зачем?» – эти мысли пришли в голову Эмили, когда светолет пересекал верхнюю часть атмосферы, и за огромными панорамными иллюминаторами виднелись ярко-алые облака.

Эмили хотела думать, что она талантлива, и это заметили в А-офисе… но, увы, талант не редкость. Есть только одно событие в её жизни, значимое настолько, что это вспомнят при случае, а именно: Волна холода. «Получается, там, на Клондайке, случится то же самое», – озарение подстёгивало мысли Эмили, – «Но антициклон не может произойти на станции. Хотя на Новой Селене тоже так думали, но случилась неожиданность… Неожиданность! Случилась неожиданность, и я справилась… это, что получается, я лучший специалист по неожиданностям?»

Светолет, наконец, вышел в космос, началось неспешное орбитальное движение в сторону станции. Там предстояла пересадка на рейсовый пассажирский корабль, который совершит серию прыжков до Столицы. На время каждого прыжка люди погружаются в глубокий сон, чтобы спастись от Удара Хаоса. Далее следовало пробуждение, корабль на сутки причаливал к станции для зарядки прыжковых двигателей. Люди в это время могли поесть, погулять на станции и выспаться… да, да, выспаться – глубокий сон не является заменой сну обычному, рассказывал учитель детям. Нам предстояло совершить прыжок на Кандидат, затем на Бадакшаан, затем на станцию Марс-8. Столица, в отличие от иных планет, имела много космических станций для старта и финиша варп-прыжков. Каждый прыжок, вещал учитель, проходит за 1–3 стандартных суток, и ещё сутки на зарядку, итого весь полёт займёт 10 суток. Эмили знала, что зарядить двигатели можно и быстрее, всё-таки она работала в корпорации USC, главном производителе прыжковых двигателей для человечества. Остановка на сутки нужна была для людей, Удар Хаосом не проходил даром даже в глубоком сне, необходимо было отдохнуть и развеяться. И, разумеется, каждая станция предлагала широкий спектр услуг для космических путешественников: от изысканных ресторанов, аттракционов, до казино и более острых развлечений, таких как гладиаторские бои, гонки, стандартные и нестандартные сексуальные утехи. Среди незаконных удовольствий обычно присутствовали салоны нейростимуляции и разнообразные притоны. Чем больше эмоций будет выплеснуто, тем легче пройдёт следующий прыжок.

«Корпоративные менеджеры думают одинаково. Нужен лучший специалист по продажам, мы составим список сотрудников, отсортируем их по количеству проданных двигателей, реакторов и иных агрегатов. Если вам нужен специалист по неожиданностям, то что мы делаем? А то же самое! Составляем список и видим там одно имя – Эмили, а в графе количество – единица», – Эмили представила кого-то из А-офиса, получившего подобный отчёт, и рассмеялась.

«Если так, то получается, что я могу диктовать им условия? Наглеть, конечно, не стоит, но кое-что я обязательно потребую!»

_____

[1] Марсианская поговорка, означает сесть в лужу, попасть в неловкое положение.

[2] Поговорка жителей Сиберии, аналог «Шила в мешке не утаить».

[3] Марсианская поговорка, аналог «Зря хлеб не ест».

[4] Пословица жителей планеты Аэлла-2, аналог «Лакомый кусочек».

Глава 13. Интервью с Кейлой Арнольд

Столица. Сектор Сол

Март 08, 2523 г.

– Всем привет, наши дорогие подписчики. Вы на канале #StarVoice, сегодня с вами я, прекрасная Ханни Спарк. Вместе со мной многоуважаемая гостья: Кейла Арнольд, научный руководитель станции Клондайк и глава биоинженерной лаборатории. Здравствуйте, Кейла!

Кейла Арнольд:

– Добрый вечер.

Интервью снова велось через ансибль, Ханни всё ещё находилась на Марсе, поэтому интерьер был тот же, но наряд изменился на ковбойский стиль: белая блуза, жилетка, расклёшенные джинсы. В глаза бросалась натуральная ткань, что являлось признаком роскоши. Но, начав работать в #StarVoice, Ханни уже могла себе это позволить.

Её собеседница модой не блистала, одежда была сугубо утилитарной: чёрный лабораторный халат и белая косынка, полностью скрывающая густую сиберийскую причёску. Находилась Кейла в своей лаборатории, на Новой Селене. Обзорные окна позади неё давали восхитительный вид на закат: огромные багровые тучи висели в небе.

Ханни:

– Мне так приятно познакомиться с вами, Кейла. Ведь, знаете, я о вас абсолютно ничего не слышала. Сейчас это большая редкость, встретить человека, который ни разу не засветился в светской хронике. Можете что-то рассказать о себе?

Кейла Арнольд:

– Ничего удивительного нет, что мы никогда не встречались. Я вела достаточно уединённый образ жизни на Сиберии, где я и родилась. И если ты родилась в секторе Икар и выбрала себе путь как биоинженер, ты поступаешь в Альдейский университет, который я и закончила. Кроме этого, я, как настоящая сиберийка, поступила ещё и на военную кафедру. После выпуска прошла стажировку на Бадакшаане, и уже по окончании её была зачислена на службу в научно-исследовательский флот Земной Федерации. Последние годы я возглавляла кафедру экспериментальной биоинженерии в Кабатанском институте планетарных исследований, на Новой Селене, у меня крупный долгосрочный грант на научное исследование по определённой теме.

Ханни:

– Я знаю, что во флоте вы находитесь в звании майора. Скажите, назначение на Клондайк для вас – повышение или ссылка на далёкую станцию?

Кейла Арнольд:

– Сложно сказать. Это личное приглашение капитана станции Синклера Доусона. У нас велись долгие переговоры, и отчасти это что-то вроде отпуска.

Ханни:

– Кейла, скажите, пожалуйста, вы – биоинженер со стажем. Есть ли какие-то открытия, которыми вы гордитесь? Возможно, они даже известны общественности, или это всё – военная тайна?

Кейла Арнольд:

– Да, боюсь, информация засекречена. Но последняя научная работа, когда будет вскоре завершена, определённо станет предметом моей гордости.

Ханни:

– Данную научную работу вы планируете продолжать на станции?

Кейла Арнольд:

– Разумеется. Это было моим главным условием.

Ханни:

– Я слышала, что научные работы на станциях фронтира финансируют даже лучше, чем во многих институтах. Увеличение вашего научного бюджета сыграло роль в вашем согласии на это назначение?

Кейла Арнольд:

– В целом вы правы, но нет. Моя научная работа с самого начала финансировалась из частных фондов. И меня заверили, это финансирование сохранится в полном объёме.

Ханни:

– Прекрасная новость. Можете раскрыть имя щедрого мецената?

Кейла Арнольд:

– Это не секрет. Многие исследования Кабатанского института финансирует корпорация USC, и мою работу – в том числе.

Ханни:

– Скажите, вы сейчас встали во главе молодой команды, которую сформировали буквально вот только что перед открытием станции. Готовы ли вы сейчас уже что-то рассказать про тех, кто будет рядом с вами?

Кейла Арнольд:

– Некоторых из них я хорошо знаю, а с некоторыми просто знакома. К первым относится доктор Морган Робертсон. Он родом с Альдеи, и мы вместе учились в Альдейском университете. У доктора большой опыт полевой работы, он посетил все планеты сектора Икар. Будет определённо интересно поработать с ним.

Ещё с нами в команде доктор Кейт Маккензи, уроженка Луны. Она начинала также в Альдейском университете, но затем перевелась на Вулкан, в медицинский центр Плушааг. Кейт увлеклась растениями и адаптацией растения к неблагоприятным условиям планет, на Вулкане были лучшие условия для такой научной работы.

Следующий член команды: доктор Роксанна Фэй Никс, она окончила университет Кларка в Столице и проживала на Флостоне, участвуя в проекте терраформирования. Полагаем, мы с ней наиболее близкие коллеги в научном плане.

С нами будет младший научный сотрудник, снова выпускница Альдейского университета (воистину, это альма-матер всех биоинженеров!), её зовут Джелата Такахаси.

И совершенно тёмная, пока для меня, лошадка – доктор Энцзо О’Херон. Уверена, мы сработаемся.

Ханни:

– Прошу прощение за уточнение, но медицинский центр Плушааг расположен на Бадакшаане, а не Вулкане. Кейла, давайте немножечко поговорим о ваших личных планах. Поставили ли вы какие-то цели и задачи перед собой на данную миссию?

Кейла Арнольд:

– Безусловно, в первую очередь я военный вирусолог, и поскольку всё человечество уже имеет все возможные иммунитеты, то фронтир даёт нам новые вызовы. Именно здесь мне следует искать новые угрозы, и то, как с ними справится. Этим я и намерена заниматься.

Ханни:

– А как научный руководитель всей станции? Там ведь будут и иные лаборатории?

Кейла Арнольд:

– Будучи деканом много лет, я очень хорошо справляюсь с научным администрированием. Кроме моей, есть ещё две лаборатории: планетологии и инженерная. Последняя будет завалена заказами от Вольного флота, это обычная история. А с планетологами мы – коллеги, рука об руку изучаем новые планеты.

Ханни:

– Кстати, о новых планетах. Сейчас в Вольном флоте бытует мнение, что закон, принятый ещё полтора века назад, об обязательной дезинфекции и осмотре кораблей по прибытии с биоактивных планет, уже давно устарел, и сейчас он абсолютно необязателен, просто достаточно пропить курс биологических добавок, чтобы исключить все возможные последствия. Так ли это? Что вы про это скажете?