Искушение Ксилары. Книга девятая

Он открыл ларец. Внутри, на черном бархате, лежал артефакт. Это был не кристалл и не жезл. Он напоминал человеческое сердце, вырезанное из темного, почти черного обсидиана. От него исходило слабое, зловещее пульсирующее свечение, и на его поверхности были вырезаны руны, которые она никогда раньше не видела – угловатые, неестественные, будто принадлежащие другой, нечеловеческой системе магии.

– «Сердце Аэтриона», – произнес Кэлан, и в его голосе впервые прозвучала оттенок чего-то, похожего на благоговение. – Древний артефакт, созданный одной из исчезнувших рас еще до появления людей в Олтании. Он не просто увеличивает магическую силу. Он… преобразует ее. Очищает от всего лишнего. От сомнений. От страха. От жалости. От всех этих мешающих, чисто человеческих слабостей.

Ксилара смотрела на пульсирующий черный камень, и по ее коже пробежали мурашки. В нем была какая-то бездушная, механическая красота, пугающая и отталкивающая. Голоса в ее голове, обычно тихие и печальные, встревоженно зашептались, почуяв нечто чуждое, неживое.

– Ты позволил этой штуке… войти в тебя? – тихо спросила она.

– Я слился с ним, – поправил он. – Добровольно. Процесс был болезненным. Он выжег из меня часть того, что делало меня… человеком. Но то, что осталось… – Он поднял руку, и на его ладони снова возник сгусток той самой темно-синей энергии с мерцающими звездами. – Это чистая сила. Сила воли. Сила намерения. Без шума эмоций. Я могу видеть магическую структуру мира так, как видят ее боги. Я могу переплетать нити реальности.

– И что ты увидел? – спросила Ксилара, не в силах оторвать взгляд от артефакта.

– Я увидел, что магия – это не дар и не проклятие. Это ресурс. И им управляют неумело, расточительно, по-детски. «Серая Сфера» права в одном – магией нужно управлять. Но их методы… тотальный контроль, подавление… столь же примитивны, как и хаос, который они хотят укротить. Есть иной путь. Абсолютный порядок, рожденный из абсолютной воли. Не контроля над другими, а контроля над собой. Над самой магией.

Зирах, до этого момента молча слушавший с лицом, выражавшим все нарастающее отвращение, не выдержал.