Искушение Ксилары. Книга девятая

– Больше, чем мы можем бесшумно устранить, – так же тихо ответил он. Его золотой глаз в темноте светился теперь не мягким светом, а холодным, хищным огнем. – Готовься. Они не за обычным грабежом пришли.

Он не успел договорить. Снизу, из главного зала, раздался оглушительный грохот – звук ломаемой двери, ворвавшийся в ночную тишину, словно взрыв. Ему тут же ответил яростный, предупреждающий рев из комнаты Игниса, за стеной. Дракон почуял угрозу.

Хаос обрушился мгновенно. Послышались крики, ругань, звон разбитой посуды и тяжелые, быстрые шаги по лестнице. Кто-то из постояльцев попытался было возмутиться, но его голос оборвался на полуслове, сменившись коротким, влажным хрипом и глухим стуком тела о пол.

– «Сфера», – сквозь зубы процедил Зирах. Он уже держал в руках свои короткие, изогнутые клинки, которые, казалось, впитывали в себя скудный свет, обещая лишь тьму и смерть. – Оставайся за мной.

Дверь в их комнату с грохотом распахнулась, но не от удара – Игнис стоял в проеме, его фигура заполнила собой все пространство. Глаза горели яростью настоящего дракона, а когти на его руках уже удлинились, превратившись в смертоносное оружие.

– Нас окружают! – прорычал он. – Лестницу уже отрезали. Готовься прорываться через стены, если придется!

В этот момент в дальнем конце коридора показались первые фигуры. Они были облачены в темные, без каких-либо опознавательных знаков, доспехи из закаленной кожи и металла, их лица скрывали глухие шлемы. В руках они держали не мечи, а странные устройства, похожие на арбалеты, но с кристаллическими наконечниками, которые слабо пульсировали зловещим синим светом. Магическое оружие «Серой Сферы».

– Вниз! – скомандовал один из них, голос был механическим, лишенным эмоций, искаженным голосовым модификатором в шлеме.

Первый залп прожужжал в тесноте коридора. Это были не болты, а сгустки сконцентрированной магической энергии, парализующей и выводящей из строя. Один из снарядов угодил в стену рядом с головой Игниса, и камень не взорвался, а мгновенно покрылся инеем и потрескался с тихим, жутким хрустом.

Игнис ответил яростью. Он не стал превращаться – в тесноте это было бы самоубийством, – но его дыхание стало обжигающе горячим. Он рванулся вперед, его когти рассекли воздух, встретившись с доспехом первого наемника. Металл завизжал, не выдержав, и окровавленные клочья плоти смешались с обломками. Это была не битва, это была бойня. Но наемников было слишком много. Они лезли изо всех щелей, заполняя узкое пространство, и их магическое оружие било без промаха.

Зирах метнулся в сторону, отталкивая Ксилару глубже в комнату, под прикрытие стены. Его клинки засвистели в воздухе, создавая смертоносный барьер. Он двигался с демонической скоростью, которую редко приходилось демонстрировать в полную силу. Его синий глаз был холоден и сосредоточен, золотой – пылал нечеловеческой яростью. Он был тенью, танцующей в такт смерти, его удары были точны и безжалостны. Он уворачивался от синих сгустков энергии, которые впивались в стены, оставляя после себя пятна мерзлого камня и искрящуюся паутину магического подавления.

Один из наемников сумел подобраться ближе, целясь в Ксилару. Зирах, не прерывая своего смертоносного танца, бросил в него короткий кинжал, который вонзился прямиком в щель между шлемом и наплечником. Человек захрипел и рухнул. Но на его место тут же встали двое других.

– Их слишком много! – крикнул Игнис, отбивая очередной залп, который оставил на его предплечье длинную, дымящуюся полосу – магия «Сферы» подавляла его естественную регенерацию. – Они выжимают нас!

Ксилара, прижавшись к стене, чувствовала, как внутри нее все закипает. Страх отступал, сменяясь гневом. Эти люди пришли забрать ее. Прервать ее покой. Угрожать тем, кто стал ей… семьей. Ее дар, всегда дремавший где-то на поверхности, зашевелился, требуя выхода. Она попыталась сконцентрироваться, найти в себе то новое умение – видеть истинные желания. Но что можно было увидеть сквозь эти безликие шлемы? Что желали эти люди? Исполнения приказа? Денег? Смерти? Ее разум, и без того перегруженный голосами Йормунда, закружился в вихре. Она не могла сосредоточиться.

Внезапно один из наемников, более проворный, проскользнул мимо сражающегося Игниса и оказался прямо перед ней. Он не стал стрелять. Он бросился к ней, его руки в стальных перчатках потянулись, чтобы схватить. Его намерение было ясным – взять живой.

Инстинкт взял верх над разумом. Она не думала о контроле, о тонких импульсах. Старый, дикий, необузданный «Чароцвет» рванулся из нее наружу, как сжатая пружина. Это было ударной волной слепой, животной страсти.

Она увидела, как тело наемника затряслось. Он замер на полпути, его руки опустились, а из-под шлема донесся странный, сдавленный стон. Он сделал шаг к ней, уже не как захватчик, а как одержимый, его поза выражала не борьбу, а жажду. Но это длилось лишь мгновение. Побочный эффект дара, этот проклятый симбиоз, ударил по ней в ответ. Волна жгучего, невыбранного влечения прокатилась по ее собственным нервам, затуманивая разум и заставляя кровь петь. Она отшатнулась, прислонившись к стене, с трудом переводя дыхание, чувствуя, как предательское тепло разливается по низу живота.

Этой секунды замешательства хватило. Пока Зирах и Игнис были скованы другими бойцами, еще двое наемников устремились в образовавшийся прорыв. Зирах, увидев это, издал рычащий крик ярости и отчаяния. Он рванулся к ней, подставляя спину под удар. Один из синих сгустков чиркнул по его плечу, и он взревел от боли, но не остановился. Однако дистанция была слишком велика. Он не успевал.

Ксилара увидела, как темный силуэт наемника навис над ней, его рука с зажатым каким-то устройством уже была занесена для удала. Игнис, связанный боем, не мог помочь. Зирах был слишком далеко. Голоса в ее голове взревели в унисон, предвещая новую боль, новое пленение.

И в этот критический миг, когда казалось, что ловушка захлопнулась, с лестничной площадки донесся новый звук. Не грохот, не крик. Это был низкий, вибрирующий гул, исходящий от самой магии, звук, от которого закладывало уши, а воздух застывал в жилах.

Вслед за звуком в коридор ворвалась стена ослепительно-белого света. Она была абсолютной, безжалостной, неумолимой. Это была не магия стихий, не магия жизни. Это была магия чистого, тотального уничтожения.

Свет ударил в группу наемников, собравшихся в коридоре, и смел их. Не было взрыва в привычном понимании. Они просто… исчезли. Их доспехи не расплавились, а обратились в мелкую пыль. Их тела не были отброшены – они испарились, не успев издать звука. От них не осталось ничего, кроме легкого запаха озона и раскаленного металла. Пол и стены в эпицентре воздействия стали гладкими, как отполированное стекло, будто какая-то гигантская рука стерла все неровности.

Грохот боя прекратился, сменившись оглушительной тишиной. Оставшиеся в живых наемники, а их было не больше трех-четырех, замерли в оцепенении, их безликие шлемы были повернуты к источнику этого апокалиптического явления.

В проеме разрушенного входа на лестничную площадку стояла фигура в длинном, темном плаще. Плащ был сухим и чистым, хотя вокруг все было залито кровью и усеяно обломками. Фигура была высокой, статной, и от нее исходила такая мощная аура магии, что воздух вокруг вибрировал, как над раскаленной пустыней.

Игнис, все еще стоящий в боевой стойке, нахмурился, его ноздри расширились, улавливая знакомый, но неузнаваемо измененный запах магии. Зирах, тяжело дыша, прижимая раненое плечо, встал между Ксиларой и незнакомцем, его клинки все еще были наготове, но в его позе читалась неуверенность. Он понимал, что столкнулся с силой, против которой его умения могли оказаться бесполезны.

Незнакомец медленно шагнул вперед, в полосу света, падающего из развороченного дверного проема. Он отбросил капюшон.

И Ксилара, все еще опираясь на стену, с сердцем, готовым выпрыгнуть из груди, увидела лицо, которое когда-то видела в снах, окрашенных странной, извращенной ностальгией.

Холодные, пронзительные глаза цвета зимнего неба. Иссиня-черные волосы, собранные в строгий пучок. Черты, отточенные властью и высокомерием, но теперь несущие на себе отпечаток чего-то нового, какого-то внутреннего преображения, которое сделало их еще более опасными и неумолимыми.

Герцог Кэлан фон Даркбис.

Он стоял, оглядывая сцену бойни с выражением ледяного презрения, словно наблюдал за раздавленными насекомыми. Его взгляд скользнул по Игнису, по Зираху, и, наконец, остановился на Ксиларе. И в его глазах не было ни злорадства, ни старой одержимости. Была новая, хищная, почти голодная концентрация.

– Кажется, – произнес он, и его голос, всегда бывший бархатным и опасным, теперь звучал как скрежет льда, – я опоздал к началу представления. Но, надеюсь, не к его кульминации.

Оставшиеся наемники «Серой Сферы», опомнившись от шока, подняли свое оружие. Но Кэлан даже не взглянул на них. Он лишь слегка повернул ладонь. Последовала еще одна, менее масштабная, но не менее сокрушительная волна силы. Она не испепелила их, а с силой швырнула в стену, от которой их тела отскочили с характерным хрустом костей и умолкли навсегда.

В воздухе пахло смертью, озоном и разряженной магией.

Кэлан медленно опустил руку. Его взгляд был все так же прикован к Ксиларе.

– Беглянка Ксилара, – сказал он, и в этом слове прозвучала не насмешка, а почти… уважение. – Твоя «корона» привлекает все более и более навязчивых поклонников. Позволь предложить тебе более надежную защиту.

Глава 4. Тень Герцога

Воздух в коридоре, еще секунду назад наполненный яростью, болью и звоном стали, застыл. Теперь он был тяжелым и неподвижным, словно вода в заброшенном колодце, и так же насыщенным скрытой угрозой. Запах гари, озона и свежей крови смешивался в удушливый коктейль, но над всем этим витал новый, доминирующий аромат – холодный, острый, как лезвие, и безжалостный, как космический вакуум. Аромат магии Кэлана.

Он стоял, небрежно отряхивая несуществующую пыль с рукава своего темного плаща. Его появление, его мощь, сметшая наемников «Сферы» словно надоедливых мух, повисла в воздухе более весомой угрозой, чем все те клинки и магические арбалеты вместе взятые. Это была не помощь. Это была демонстрация силы. Передел власти в тесном пространстве коридора, где теперь остались лишь они – израненные, измотанные и потрясенные.

Первым пришел в себя Игнис. Драконья ярость, не нашедшая полного выхода в схватке, теперь обратилась на нового «союзника». Низкое, предупреждающее рычание вырвалось из его груди, и пламя, казалось, плясало в глубине его зрачков.

– Ты, – прошипел он, и слово прозвучало как обвинение и обещание расплаты. Его пальцы с удлиненными когтями сжались, готовые разорвать эту холодную, надменную уверенность в клочья.

Зирах, все еще прижимающий раненое плечо, не сказал ни слова. Но его поза говорила красноречивее любых угроз. Он не отступил, не расслабился. Он остался между Ксиларой и Кэланом, его демонический глаз пылал золотым огнем, а второй, синий, был холоден как лед. Его клинки, все еще зажатые в пальцах, были направлены не в пол, а чуть в сторону, готовые в любой миг начать новый смертоносный танец. Он был тенью, готовой впитать в себя любой свет, особенно этот – холодный и обжигающий.

Но Кэлан игнорировал их обоих. Его внимание, подобно отточенному клинку, было всецело приковано к Ксиларе. Он смотрел на нее, и в его взгляде не было ни капли той прежней, пылкой, одержимой страсти, что когда-то сжигала ее изнутри. Не было и гнева за ее побег, за унижение. Вместо этого в его пронзительных глазах читалась новая, хищная одержимость. Более глубокая, более опасная. Он смотрел на нее не как на желанную женщину или беглянку собственность, а как на сложную магическую головоломку, на равного противника, на трофей, который стоит завоевывать заново, снова и снова, применяя всю свою мощь и хитрость.

– Беглянка, – повторил он, и его голос, в нем появились металлические нотки, резонанс нечеловеческой силы.

Ксилара, наконец, сумела оттолкнуться от стены, выпрямиться. Ее ноги все еще дрожали от последействия вырвавшегося дара и адреналина, но ее воля была тверда. Она встретила его взгляд, чувствуя, как по ее спине пробегают ледяные мурашки. Что-то в нем изменилось. Это был не тот Кэлан, с которым они расстались. И Ксилара остро ощутила что-то. Это был не страх. Это было признание угрозы. Признание того, что игра изменилась, и правила стали еще более жестокими.

– Защиту? – ее голос прозвучал хрипло, но насмешливый тон она сохранила. – Или новую, более изощренную клетку, герцог? Ваши методы… знакомы.

Уголок его идеальных губ дрогнул в подобии улыбки. Холодной, как полярная ночь.

– Клетки, моя дорогая Ксилара, предназначены для хрупких птиц, – он медленно сделал шаг вперед, и Игнис тут же ответил шагом навстречу, преграждая ему путь. Кэлан лишь скользнул по нему беглым, оценивающим взглядом. – Ты же, как я вижу, превратилась в нечто иное. В бурю. А бурю не запереть. Ее можно лишь… возглавить. Или попытаться пережить.

Его слова были обращены к ней, но звучали они на фоне тяжелого, напряженного дыхания двух других мужчин. Треугольник напряжения, возникший между ними, был почти осязаем. Зирах – воплощение выстраданной верности и язвительного цинизма. Игнис – дикая, необузданная сила и первобытная ревность. И теперь – Кэлан. Холодный, перерожденный, несущий в себе магию, от которой стыла кровь. И она – в центре этого урагана.

– Что ты с собой сделал, Даркбис? – прошипел Зирах, его золотой глаз пристально изучал герцога. – От тебя пахнет не человеком. Пахнет тем же, что и от этих ублюдков из «Сферы», только… сильнее. Гнилью и пустотой.

Кэлан наконец-то перевел взгляд на него. В его глазах не было гнева, лишь легкое, превосходное любопытство.

– Полудемон учится чуять магические метаморфозы? Забавно. Я не «сделал» с собой ничего. Я эволюционировал. – Он поднял руку, и на его ладони, не совершая никакого жеста, не произнося ни слова, возник сгусток чистой энергии. Он был не белым, как тот разрушительный луч, а темно-синим, как глубина космоса, и в его сердцевине пульсировали крошечные звезды. От него исходил холод, заставляющий кожу покрываться мурашками. – Старая магия была грубой, как кузнечный молот. Эта… это игла. Резец. Она не ломает. Она рассекает саму ткань бытия. Я пожертвовал частью своей человечности, чтобы обрести это. И знаешь, что я обнаружил? – Он снова посмотрел на Ксилару. – Некоторые вещи стоят такой цены.

Ирония ситуации обжигала ее сильнее любого пламени. Она провела столько времени, убегая от него. Бежала из его дворца, из его объятий, от его одержимости. Она прошла через леса эльфов, подземные города дроу, пики драконов и хаос Разлома, чтобы быть свободной. И вот теперь, загнанная в угол другими преследователями, она была спасена им. Тем, от кого когда-то бежала. Это был извращенный круг, порочная спираль, и она чувствовала, как ее затягивает в воронку.

– Мы в долгу не останемся, – холодно произнес Игнис, все еще стоя грудью к Кэлану. – Назови свою цену и убирайся.

– Моя «цена», дракон, – парировал Кэлан с той же ледяной вежливостью, – уже названа. Ее безопасность. А что до «убирайся»… – Он окинул взглядом разрушенный коридор, заваленный телами наемников и обломками. – Похоже, ваше текущее убежище несколько… скомпрометировано. У «Сферы» длинные руки. Они уже знают, что вы здесь. Следующий отряд будет больше. И лучше вооружен. У меня есть место. Защищенное.

– О, конечно, – язвительно бросил Зирах. – И мы все дружно пойдем в твое логово, как послушные овечки. Идеальный план. Особенно для тебя.

Ксилара наблюдала за этим противостоянием, чувствуя, как усталость накатывает на нее тяжелой, свинцовой волной. Голоса Йормунда, притихшие во время боя, снова зашептались на задворках сознания, реагируя на ледяную ауру Кэлана. Они чуяли в ней нечто родственное – ту же мощь, ту же вечность, ту же потерю. Но где сила великана была тихой и печальной, сила Кэлана была агрессивной и требовательной.

Она закрыла глаза на мгновение, пытаясь отсечь все это – мужские амбиции, прошлые обиды, голоса мертвых. Что было правильным? Что было разумным? Остаться здесь, ожидая новой атаки? Или принять руку дьявола, который, без сомнения, вел свою игру?

Она вспомнила взгляд Кэлана в ту ночь в таверне «Седой Великан», когда он говорил о своей ране. Взгляд Бурвина, полный простой и чистой веры. Взгляд Зираха, держащего ее руку в темноте. Она не могла рисковать ими. Ради своей гордости. Ради прошлых обид.

– Мы выслушаем твое предложение, – тихо, но четко сказала она, заставляя всех троих мужчин повернуться к ней.

Игнис взревел от возмущения. Зирах бросил на нее быстрый, испепеляющий взгляд, полный немого вопроса: «Ты сошла с ума?»

Но Кэлан смотрел на нее с тем новым, хищным удовлетворением, которого она так боялась. Он знал, что у нее нет выбора. И он наслаждался этим.

– Разумное решение, – кивнул он. – Мы не можем оставаться здесь. Собирайте свои вещи. Если, конечно, они у вас еще есть. – Его взгляд скользнул по их спартанскому окружению.

– Игнис, – Ксилара повернулась к дракону, ее взгляд был умоляющим, но твердым. – Ты должен улетать. Сейчас. Это не твоя война. Твои земли ждут тебя.

Игнис смотрел на нее, и в его глазах бушевала настоящая буря. Ревность, ярость, желание защитить и невозможность остаться.

– Я не оставлю тебя с ним, – прорычал он.

– Ты не оставляешь, – возразила она, подходя ближе и кладя руку на его грудь, чувствуя под ладонью бешеный стук его сердца. – Ты идешь за подкреплением. Ты возвращаешься с драконами. Как и обещал. Его… убежище – это всего лишь временная мера. Перевалочный пункт.

Он схватил ее руку, его пальцы, все еще отдаленно напоминающие когти, сжали ее запястье почти до боли.

– Если он коснется тебя… если он причинит тебе вред…

– Тогда ты сможешь лично спалить его дотла, – закончила она за него, глядя ему прямо в глаза. – Я даю тебе слово.

Он тяжело дышал, его ноздри раздувались. Наконец, он кивнул, один резкий, вымученный кивок.

– До рассвета, – прошептал он, наклоняясь так близко, что его губы почти коснулись ее уха. – Будь осторожна, моя Буря.

Он отступил, бросив последний, исполненный ненависти взгляд на Кэлана, и, развернувшись, тяжелыми шагами направился к разбитому окну в конце коридора. Он не стал открывать его. Он просто ударил в раму кулаком, и дерево с стеклом разлетелись вдребезги. На мгновение он замер на подоконнике, его силуэт вырисовывался на фоне начинающего светлеть неба, а потом шагнул в пустоту. Следующим мгновением с улицы донесся оглушительный рев и звук огромных крыльев, взмывающих вверх.

Ксилара проводила его взглядом, чувствуя, как часть ее защитной брони уходит вместе с ним. Теперь остались только она, Зирах и… он.

– Трогательно, – заметил Кэлан без тени эмоций. – Театрально, но трогательно. Теперь, если вы закончили с прощаниями… – Он сделал изящный жест рукой в сторону лестницы. – Прошу.

Зирах не двигался. Он смотрел на Ксилару, его лицо было каменной маской.

– Ты уверена в этом? – спросил он, и в его голосе не было ни язвительности, ни гнева. Лишь глубокая, усталая озабоченность.

– Нет, – честно ответила она. – Но я не уверена ни в чем другом. Кроме того, что оставаться здесь – смертельно.

Медленно, словно каждое движение давалось ему с огромным трудом, Зирах опустил свои клинки и вложил их в ножны. Он прошел мимо Кэлана, нарочно не глядя на него, и скрылся в своей комнате, чтобы собрать вещи.

Ксилара осталась с глазу на глаз с герцогом. Тишина между ними была густой и многозначительной.

– Ты изменился, – сказала она наконец, не в силах больше ее выносить.

– Как и ты, – парировал он, его взгляд скользнул по ее лицу, словно сканируя каждую деталь, каждую новую морщинку усталости, каждый отблеск чужой памяти в ее глазах. – Ты больше не та испуганная девочка, что бежала от меня по коридорам Лузариса. В тебе есть… глубина. И сила. Мне интересно, как далеко она простирается.

– Не испытывай меня, Кэлан, – тихо предупредила она. – Ты можешь не выиграть.

Его холодная улыбка стала шире.

– О, я уже выиграл, Ксилара. Ты приняла мою руку. Добровольно. Все остальное… просто детали.

Он повернулся и пошел вниз по лестнице, его плащ развевался за ним, словно крылья темного ангела. Ксилара посмотрела ему вслед, чувствуя, как старые раны на ее душе снова начинают сочиться кровью. Она спаслась от волка, чтобы добровольно войти в пасть льва. Ирония судьбы была поистине горькой. Но что еще оставалось делать загнанной в угол буре, как не искать временное убежище в глазу урагана, даже если этот ураган был порожден ею самой?

Глава 5. Невольное убежище

Путь по-утреннему Гроунделю был похож на перемещение по дну мутного, враждебного океана. Воздух, промытый недавним ливнем, все равно нес в себе сладковатую вонь гниющих отбросов и морской соли. Город просыпался, и его пробуждение было грубым и неприветливым. Кэлан шел впереди, его темный плащ скрывал от посторонних глаз очертания фигуры, но не мог скрыть ту ауру нечеловеческой мощи, что исходила от него, заставляя случайных прохожих невольно сторониться и опускать взгляды. Он не оглядывался, не проверял, идут ли они за ним. Он знал, что они будут. У них не было выбора.

Зирах двигался прямо за ним, его поза была напряжена до предела. Каждый мускул, каждый нерв был натянут как струна. Он не доверял спину этому человеку ни на секунду. Его раненое плечо ныло, но физическая боль была ничтожной по сравнению с ядовитым жалом унижения этого положения. Он, переживший ад Разлома, научившийся полагаться только на себя и свои клинки, теперь следовал, как привязанный, за тем, кого считал одним из своих главных врагов. Его пальцы время от времени непроизвольно дергались, вспоминая вес рукоятей.

Ксилара шла между ними, чувствуя себя разорванной на части. Ее спина горела от тяжести взгляда Зираха, в котором читался немой укор, смешанный с тревогой. А впереди маячил силуэт Кэлана – живое воплощение ее прошлого, ее страхов и… ее странного, извращенного долга. Он спас их. Ценой, которую ей еще только предстояло узнать.

Они свернули с главных, относительно оживленных улиц в лабиринт узких, грязных переулков, где дома сходились так близко, что почти касались друг друга крышами, создавая подобие темных, зловонных туннелей. Наконец Кэлан остановился перед ничем не примечательной, обшарпанной дверью, вделанной в каменную арку. На двери не было ни номера, ни вывески, лишь потускневшая от времени металлическая пластина с выгравированным знаком, который она не сразу узнала – стилизованный осколок хрусталя, символ Магического Совета, но перечеркнутый тонкой, почти невидимой линией. Знак отступника. Или того, кто работал на себя.

Кэлан не постучал. Он приложил ладонь к центру двери, и та тихо, беззвучно отъехала в сторону, скользя по скрытым в стене направляющим. За ней открылся не освещенный факелами зал, а узкий, слабо освещенный коридор, уходящий вглубь здания.

– Входите, – произнес он, пропуская их вперед жестом, в котором сквозила не вежливость, а собственническое удовлетворение.

Они вошли внутрь, и дверь так же бесшумно закрылась за ними, отсекая шум города. Воздух внутри был другим – сухим, прохладным, пахнущим старым камнем, пылью и… озоном. Все тем же запахом магии Кэлана, только здесь он был приглушенным, впитавшимся в стены.

Он провел их по коридору, который вскоре расширился, открывшись в огромное, поражающее своими масштабами пространство. Это был склад. Но не обычный. Высокий, уходящий в темноту потолок поддерживали массивные каменные колонны. Вдоль стен громоздились ящики, сундуки, странные аппараты, покрытые блестящими изогнутыми трубками и мерцающими рунами. Повсюду стояли стеллажи, уставленные книгами в кожаных переплетах, стеклянными сосудами с разноцветными жидкостями и замысловатыми артефактами, природу которых было трудно понять с первого взгляда. В центре зала на низком постаменте стоял огромный, похожий на компас прибор, стрелки которого медленно вращались, указывая не на север, а в разные стороны, словно отслеживая невидимые магические течения. Воздух над ним слегка мерцал.

– Мой скромный приют, – раздался голос Кэлана, нарушивший гнетущую тишину. Он сбросил плащ, и Ксилара впервые увидела его полностью. Он был одет в темные, практичные одежды из дорогой ткани, но без былых аристократических излишеств. На его поясе висел не церемониальный кинжал, а изогнутый клинок строгой, смертоносной формы. Но больше всего ее поразило его лицо. Черты остались теми же – гордыми, идеально вылепленными. Но кожа стала бледнее, почти фарфоровой, а в глубине глаз, тех самых, что когда-то пылали одержимостью, теперь плескалась ледяная, бездонная пустота, лишь изредка вспыхивающая острыми искрами интеллекта и воли. Он был похож на изваяние, оживленное чистой, нечеловеческой силой.