Калибровка

Эрика закончила готовить и села за стол. Ужин был вкусным – система никогда не ошибалась с пропорциями и сочетаниями. Но пока она ела, мысли все время возвращались к сегодняшнему дню: к Иде Корелл, к неожиданному появлению Грея, к намекам Архана.

– Что ты знаешь о Колонии Кеплер-97? – вдруг спросила она у ассистента.

– Колония – изолированное поселение на планете Кеплер-97 для реабилитации переселенцев, – мгновенно ответил ИИ. – Население составляет около тридцати миллионов человек. Основана двадцать три года назад как часть программы социальной реинтеграции. Управляется Департаментом Адаптации. Нужна ли тебе более подробная информация?

– А какова ее реальная функция? – настойчиво спросила Эрика.

– Я не понимаю вопроса. Функция Колонии – предоставить переселенцам возможность начать новую жизнь в контролируемой среде.

Стандартный ответ. Эрика понимала, что система не станет раскрывать информацию, превышающую ее уровень доступа. А также не будет употреблять такие слова как преступник, шанс на новую жизнь и так далее.

К середине XXIII века человечество уже освоило несколько пригодных для жизни планет. Проксима Центавра b принадлежала Евразийской федерации, Росс 128 b – Североамериканскому союзу, TRAPPIST-1e досталась Африканской лиге, а Тау Кита e стала домом для Тихоокеанского альянса. Каждая из этих колоний процветала, привлекая тех, кто был готов обменять привычный комфорт перенаселенной Земли на простор и возможности новых миров. Миллионы людей добровольно покидали родную планету в поисках лучшей жизни, больших территорий, свободы от тесноты мегаполисов.

Но проблема перенаселения Земли никуда не исчезла. Большинство предпочитало оставаться – кого-то удерживали семейные связи, кого-то страх перед неизвестностью, кого-то простое нежелание менять привычный уклад жизни. И к 2250 году число заключенных в пенитенциарных учреждениях по всему миру достигло тридцати миллионов человек – колоссальной нагрузки на планетарные ресурсы. Каждый из них требовал питания, медицинского обслуживания, охраны – все это истощало и без того напряженную экосистему.

Тогда доктор Васкес выдвинула революционную идею: создать первую общую колонию, не принадлежащую ни одному государству, предназначенную для всех осужденных Земли. Не тюрьму в космосе, а место второго шанса. Концепция «адаптации через стирание» была радикальной – преступникам стирали память и давали возможность построить новое общество с чистого листа, не неся бремени своего прошлого.

Планета Кеплер-97 идеально подходила для этой цели. Ее разделили между всеми крупными земными державами пропорционально их вкладу в колонизационный проект. Североамериканский союз контролировал восточные континенты, Евразийская федерация – северные территории, Африканская лига получила экваториальные зоны, а Тихоокеанский альянс – архипелаги южного полушария. В каждой стране Земли был создан собственный Департамент адаптации с филиалами на Кеплере-97, что обеспечивало культурную преемственность и эффективную реабилитацию переселенцев.

В 2256 году доктор Васкес получила Нобелевскую премию мира. Ее гуманный подход не только решил проблему переполненности тюрем, но и открыл новую главу в пенитенциарной системе человечества – главу, где наказание становилось возможностью для перерождения.

После ужина Эрика прошла в гостиную и опустилась в любимое кресло, которое тут же подстроилось под форму ее тела. За окном город продолжал жить своей размеренной жизнью, и Эрика снова почувствовала это странное ощущение оторванности от реальности.

– Хочешь, я включу расслабляющую программу? – предложил ассистент. – Или, возможно, виртуальную прогулку по лесу? Это поможет снизить уровень стресса.

– Нет, – Эрика покачала головой. – Хочу почитать книгу.

– Какой жанр предпочитаешь сегодня? Исходя из твоего настроения, рекомендую психологическую драму или философскую фантастику.

– Что-то о памяти, – сказала Эрика, сама удивившись своему выбору. – О том, что происходит с человеком, когда он теряет прошлое.

Система промолчала несколько секунд – для ИИ это была целая вечность. Затем на стене напротив появился голографический экран с обложкой книги: "Забытые берега"– роман о человеке, проснувшемся на неизвестном острове без воспоминаний о прошлом.

– Книга написана на основе анализа твоих литературных предпочтений и текущего эмоционального состояния, – сообщил ассистент. – Примерное время чтения – четыре часа.

Эрика кивнула и погрузилась в чтение. История затягивала: главный герой постепенно восстанавливал фрагменты своей личности, но каждое новое воспоминание ставило перед ним новые вопросы. Кем он был? Почему оказался на острове? И самое главное – хочет ли он вернуть свое прошлое, если оно окажется болезненным?

Читая, Эрика не могла отделаться от мысли о переселенцах Колонии. Они тоже были людьми без прошлого, но в отличие от героя книги, им не предстояло его восстанавливать. Их прошлое было стерто навсегда, им предлагали только будущее. Но можно ли построить полноценную жизнь на пустом месте?

За окном город постепенно готовился к ночи. Поток транспорта редел, освещение зданий становилось более мягким и теплым.

Эрика закрыла книгу, так и не дочитав ее до конца. Голографический экран погас, и комната погрузилась в мягкий полумрак.

– Время ложиться спать, – мягко напомнил ассистент. – Завтра твой рабочий день начинается в восемь утра.

– Знаю, – ответила Эрика, но не двинулась с места.

Она еще долго сидела в кресле, глядя на огни города и думая о двух мирах – идеальной Основе, где каждое желание предугадывалось и исполнялось, и суровой Колонии, где люди без прошлого строили свое будущее под чужим небом.

Наконец, она поднялась и направилась в спальню.

***

Эрика проснулась за пять минут до сигнала будильника. Это всегда происходило именно так – ее биоритмы были настолько отрегулированы системой, что внутренние часы работали с точностью хронометра. За окном уже разгорался искусственный рассвет, постепенно наполняя комнату теплым золотистым светом.

– Доброе утро, Эрика, – бодро поприветствовал ее ассистент. – Сегодня отличный день для работы. Температура в Секторе Е на Кеплере-97 плюс восемнадцать, облачность переменная, вероятность осадков тридцать процентов. Рекомендую взять легкую куртку.

Она кивнула, поднимаясь с кровати. Душ с идеальной температурой воды, завтрак, подобранный с учетом вчерашних нагрузок, свежая форма – все было готово еще до того, как она успела об этом подумать. Эрика этим наслаждалась.

Дорога до хаба заняла ровно четырнадцать минут. Транспортная капсула перемещалась плавно, выбирая оптимальные маршруты, и Эрика успела просмотреть файлы своих подопечных еще раз. Ида Корелл, первый день на новом месте работы. Маркус Вейн, три месяца адаптации. Валентайн Дарт, две недели в Колонии. Стандартные проверки, ничего сложного.

Хаб Земли встретил Эрику привычным гулом голосов и мягким свечением информационных панелей. Здесь, в огромном атриуме из белого композита и стекла, сходились потоки людей – кто-то возвращался с колоний, кто-то отправлялся по делам Системы. Эрика миновала общую очередь, приложив идентификатор к сканеру приоритетного прохода. Зеленый свет, тихий сигнал одобрения.

– Платформа семнадцать, капсула отправляется через две минуты, – напомнил ассистент.

Она прошла через стерильный коридор к капсуле прямого сообщения. Небольшой отсек, рассчитанный на восемь пассажиров, был почти пуст – только пожилой мужчина в форме инженера дремал у окна. Эрика заняла свое место, и капсула плавно отделилась от платформы, устремляясь в переходный туннель.

Прыжок между планетами всегда происходил одинаково: несколько секунд дезориентации – казалось, реальность словно растягивалась и сжималась одновременно, – а затем – резкий возврат в нормальное состояние. Эрика закрыла глаза, сосчитала до трех, и когда открыла их снова, за иллюминатором уже виднелась охристая поверхность Кеплер-97 с ее идеально ровными секторами поселений.

Посадочная станция колонии выглядела как младшая сестра земного хаба – та же архитектура, те же панели, даже запах кондиционированного воздуха был идентичным. Система любила единообразие, и Эрика понимала почему – это создавало ощущение стабильности, безопасности.

Наземный транспорт доставил ее к Сектору Е за двадцать минут. По дороге Эрика наблюдала за колонией через панорамное окно автобуса. Ровные ряды жилых блоков, безукоризненно чистые улицы, аккуратные скверы с молодыми деревьями. Люди шли по тротуарам размеренно, без спешки – работа начиналась для всех в одно время.

У входа в образовательный центр выстроилась группа детей в одинаковых школьных комбинезонах – синих с белой отделкой. Они стояли молча, дожидаясь сигнала к началу занятий. Эрика смотрела на них с легкой грустью. Эти дети родились здесь, в колонии. Они не просили второго шанса – его когда-то получили их родители, и теперь вся их жизнь проходила в этих безупречных, безопасных рамках. Но разве это не благо? Расти в мире без преступности, без хаоса, без ошибок прошлого. Они получат образование, работу, стабильность. Это было справедливо.

Первым в ее списке значился Маркус Делибалтиди, переселенец с трехмесячным стажем. Согласно координатам, сейчас он должен был быть на смене в энергостанции Сектора Е. В отличие от некоторых своих коллег, Эрика предпочитала навещать подопечных именно так – в их естественной среде, а не в стерильных кабинетах Департамента. Так она видела настоящую картину адаптации.

Энергостанция представляла собой приземистое здание из серого композита, опоясанное сетью труб и генераторов. Внутри было неожиданно тихо – оборудование хоть и не дотягивало до оборудования основы, но все же было отличным и работало почти беззвучно. Маркус стоял у центрального пульта управления, внимательно изучая показатели на экранах. Высокий мужчина лет сорока с короткой стрижкой, в рабочем комбинезоне.

– Маркус, – окликнула его Эрика.

Он обернулся, и на его лице появилась ровная, вежливая улыбка.

– Госпожа Ланн. Здравствуйте.

– Как работа?

– Отлично, – ответил он без колебаний. – Система распределения нагрузки функционирует безупречно. Руководитель смены говорит, план выполняем идеально.

– Это замечательно, – Эрика сделала пометку в планшете. – А в целом? Адаптация проходит гладко?

– Да. Все в полном порядке. Я понимаю, что мне повезло получить этот шанс.

Правильные слова, правильный тон. Эрика видела в его глазах спокойствие человека, нашедшего свое место. Именно такого результата добивались все операторы.

– У вас есть какие-то вопросы? Может, нужна помощь в чем-то?

Маркус помедлил секунду, потом покачал головой.

– Нет. Все нормально. Я просто делаю свою работу.

– Отлично. Продолжайте в том же духе.

Покидая энергостанцию, Эрика чувствовала удовлетворение. Вот оно – доказательство того, что Система работает. Человек, совершивший ошибку, получил возможность начать заново, и он ценит это. Он функционирует, он полезен обществу.

Следующей была Ида Корелл. Вчерашняя растерянность еще не успела уйти совсем – это Эрика понимала. Но сегодня она должна была увидеть Иду в деле. Женщину распределили в текстильный цех, и именно туда направилась Эрика.

Цех располагался в длинном одноэтажном здании на окраине сектора. Внутри стояли ряды автоматических ткацких станков, а между ними двигались рабочие в защитных очках и перчатках. Воздух пах чем-то синтетическим, но не неприятным – очистительные системы справлялись с любыми испарениями.

Ида работала у третьего станка. Она заправляла нить в механизм, следуя инструкциям на экране. Руки двигались неуверенно, она явно еще училась, но старалась. Лицо сосредоточенное, брови сдвинуты. Прежняя мысль о том, что на Основе Ида работала в финансовой сфере, казалась теперь еще более обоснованной. Кажется, этой женщине не был свойственен физический труд.

Эрика решительно прерывала размышления: не положено.

– Ида, – позвала Эрика, подойдя ближе.

Женщина вздрогнула, обернулась. В ее глазах мелькнул страх – или просто удивление?

– Эрика, – она быстро сняла защитные очки. – Я… я не ожидала вас увидеть.

Эрика сделала пометку на планшете: кратковременная память в полном порядке – Ида, очевидно, помнила ее имя. И помнила, кем она является. Впрочем, наверняка соседи быстро ввели ее в курс дела.

– Я проверяю, как вы осваиваетесь. У вас все получается?

– Я учусь, – Ида снова теребила край одежды – уже рабочего комбинезона. Она явно еще пребывала в растерянности, и хотя явно не бунтовала, говорить об успешной адаптации было рано. – Инструктор сказал, что я справляюсь нормально для первого дня.

– Это хорошо. А как вы себя чувствуете? Вчера вы выглядели немного… растерянной.

Пауза. Ида смотрела в пол, подбирая слова.

– Я пыталась… вспомнить, – наконец призналась она тихо. – Хоть что-то. О том, кем я была. Что я делала. Кто я есть, кем являюсь. Почему меня зовут Ида или откуда я знаю этот язык… что угодно. И когда я спросила у одной из соседок, она сказала, что не надо об этом думать. И больше никому таких вопросов не задавать. Что это запрещено.

– Не запрещено, – мягко поправила Эрика. – Просто бессмысленно. Ида, вам дали всю необходимую информацию – ваше имя, базовые навыки, медицинские данные. Этого достаточно для жизни. Ваше прошлое привело к ошибкам, и Система стерла то, что мешало вам двигаться дальше. Это дар, понимаете? Чистый лист.

– Но я не помню, что я…

– И это к лучшему, – произнесла Эрика, стараясь передать голосом всю необходимую гамму эмоций: и предупреждение, и убеждение, но при этом сохранить тон доверительный и мягкий. – Поверьте, те, кто живет здесь год и больше, даже не думают о прошлом. Они счастливы. Они благодарны. Вы тоже придете к этому. Всему свое время.

Ида медленно кивнула, но Эрика видела сомнение в ее позе, в опущенных плечах. Она сделала пометку на планшете.

Ничего. Адаптация – процесс небыстрый. Через месяц эта женщина будет работать так же ровно и спокойно, как остальные. Главное – не давать ей зацикливаться на вопросах.

– Сосредоточьтесь на работе, – добавила Эрика. – Это лучшее, что вы можете сделать сейчас.

Выйдя из цеха, она вдохнула свежий воздух. День был действительно приятным – легкий ветерок, переменная облачность, комфортная температура. Эрика посмотрела на список. Последним значился Валентайн Дарт, назначенный преподавателем искусств в начальных классах.

Эрика неспешно направилась к школе, попутно позволив себе просто наблюдать.

Группа мужчин в оранжево-серой форме ремонтировали уличные фонари, создавая оживленную суету.

– Эй, Томас, подай синий провод! Нет, не тот, другой синий! – крикнул один из рабочих, взобравшись на лестницу.

– У нас тут два оттенка синего теперь? Может, каталог палитр заказать? – откликнулся его напарник снизу.

– Заказывай, только за свой счет! – подхватил третий.

Мужчины расхохотались.

– Так, умолкли! – осадил бригадир, впрочем, с усмешкой. – Спускайся, Марк, все равно обед через пять минут. Потом с палитрой сверитесь.

Мужчины снова загоготали. Один лязгнул молотком по металлическому столбу, другой присвистнул. Их голоса и смех эхом отражались от стен зданий, наполняя улицу жизнью.

Эрика невольно улыбнулась этой картине. Вот они, люди, использующие свой второй шанс на полную катушку. Может, они далеки от тех благ и комфорта, которые доступны жителям Основы, но выглядят не менее счастливыми.

Эрика продолжила путь к школе, ощущая необъяснимую легкость после сцены с рабочими. Колония жила своим размеренным ритмом – именно таким, каким и должна была жить. Порядок, дисциплина, предсказуемость.

Но что-то выбивалось из этой картины.

Впереди, возле небольшого сквера, стоял мужчина в темном пиджаке. Грей. Эрика узнала его сразу – та же непроницаемая осанка, те же четкие черты лица. Он стоял у ограды, глядя куда-то в сторону, словно ожидал кого-то или просто задумался.

Эрика невольно замедлила шаг.

Десять утра. Рабочее время. В Колонии все находились на своих местах – от государственных служащих до владельцев частного бизнеса. Который, впрочем, все равно оставался под контролем системы. Даже школьники сидели за партами. Улицы пустели к восьми утра и оживали только к обеду или после пяти вечера.

А Грей просто… стоял. Посреди рабочего дня. Один.

Это было странно.

Он повернул голову и встретился с ней взглядом. На мгновение Эрике показалось, что он удивлен – словно не ожидал ее увидеть здесь. Или не хотел, чтобы его увидели.

Грей коротко кивнул ей. Затем развернулся и зашагал прочь, скрываясь за углом здания.

Эрика проводила его взглядом, нахмурившись. Что он здесь делал? Почему не на работе? И почему так поспешно ушел?

Мысли закружились в голове, но додумать их не удалось. Впереди показалось знакомое серое здание школы с широкими окнами и аккуратной вывеской.

Валентайн Дарт. Проверка.

Эрика выдохнула, отбросив размышления о Грее, и направилась ко входу.

Глава 3. Идеальная, идеальная жизнь

Эрика поднялась по широким ступеням и толкнула тяжелую стеклянную дверь школы. Внутри ее встретила стерильная чистота и приглушенный гул вентиляции, который, казалось, никогда не смолкал. Стены коридора были выкрашены в нейтральный серо-голубой цвет – цвет, который считался наиболее успокаивающим для психики детей согласно исследованиям психологов. Вдоль стен тянулись встроенные панели с расписанием занятий и объявлениями, светящимися мягким белым светом. Никаких бумажных плакатов, никаких ярких красок – только информация, поданная максимально четко и функционально.

Пол был выложен гладким полимерным покрытием, поглощающим звуки шагов. Эрика прошла мимо нескольких классов, из которых доносились монотонные голоса учителей и редкие ответы учеников. Ни смеха, ни шума – размеренный учебный процесс.

Кабинет Валентайна Дарта находился в конце коридора, в крыле младших классов. Эрика остановилась перед дверью, покрытой матовым пластиком с небольшой электронной табличкой: «Кабинет 24. Дарт В. Преподаватель искусств».

Дверь была закрыта.

Эрика нахмурилась. Сквозь матовое стекло не проникал ни свет, ни звук. Она достала планшет и пролистала расписание. Третий урок, группа В-7, изобразительное искусство. Дарт должен был вести занятие прямо сейчас.

Она подергала ручку. Заперто.

Эрика постояла несколько секунд, вглядываясь в темное стекло двери, затем развернулась и направилась к кабинету директора.

–

Директор школы, Джонатан Грэйс, встретил ее с некоторым облегчением, которое тут же отразилось на его лице. Он был невысоким мужчиной средних лет, с аккуратно зачесанными седеющими волосами и легкими морщинами вокруг глаз – следами многолетней работы с детьми. Он был одним из последних, кто переживал адаптацию под началом Чена. Пока тот не покончил с собой.

На столе перед Джонатаном мигал экран с документами и таблицами успеваемости.

– Госпожа Ланн! – он встал, слегка выпрямляясь. – Вы вовремя! А я собирался отправить сообщение следящим. Валентайн Дарт не появился на работе сегодня.

– Не появился? – Эрика скрестила руки на груди, изучая его лицо. – Связаться с ним пробовали?

– Пробовали, – Грэйс покачал головой, явно обеспокоенный. – Не отвечает ни на вызовы, ни на сообщения. Я отправил ему три уведомления с утра. Тишина. Возможно, заболел, но обычно в таких случаях люди предупреждают заранее… Особенно адаптанты.

Эрика задумчиво кивнула. Джонатан был прав – адаптанты всегда были особенно осторожны в первые месяцы, когда еще слабо понимали что к чему Колонии.

– Не сообщайте следящим, – сказала она наконец. – Раз уж я здесь. Сама проведаю Дарта и сообщу вам о результате.

Грэйс выдохнул с явным облегчением. Он был на посту всего год, и, похоже, такая ситуация – прогул уроков преподавателем – случилась у него впервые.

– Благодарю вас, Эрика. Буду ждать.

–

Эрика вышла из школы и направилась к жилому сектору F, где проживал Валентайн Дарт. Ее шаги были размеренными, мысли – упорядоченными.

«Две недели. Динамика положительная. Дарт исправно посещал занятия, не нарушал распорядок, конфликтов не случалось. Ученики даже оставляли о нем положительные отзывы сразу после первых занятий. Ни одного тревожного сигнала. Похоже, он действительно заболел».

Но что-то все же царапало на краю сознания.

Дом Дарта располагался в типовом жилом блоке на 6-й улице. Это было четырехэтажное здание с однотипными балконами и узкими окнами. Серый бетон, функциональная архитектура, никаких излишеств. Эрика поднялась на второй этаж и остановилась перед дверью квартиры номер 12. Приложила служебный ключ к сканеру. Замок щелкнул, и дверь медленно отворилась.

– Валентайн Дарт? – позвала она, входя внутрь. – Это Эрика Ланн. Открываю дверь по служебной необходимости.

Тишина.

Эрика прошла в прихожую. Все на своих местах: аккуратно расставленная обувь, пальто на вешалке, ключи на полке. Никаких признаков спешки или паники. Она двинулась дальше, в гостиную, оглядывая пространство.

Квартира была небольшой, но уютной. На стенах висело несколько картин – акварельные пейзажи. На столе лежали альбомы для рисования, карандаши, кисти.

И тогда она увидела его.

Валентайн Дарт лежал на полу возле дивана. Его голова была неестественно откинута назад, а на шее виднелись темные следы – синяки, явно от сдавливания. Глаза открыты, стеклянные, невидящие. Руки раскинуты в стороны, словно он пытался за что-то ухватиться.

Эрика медленно присела на корточки, не касаясь тела. Ее взгляд скользнул по комнате. Никаких следов борьбы. Мебель на месте. Ничего не опрокинуто. Даже альбом на столе лежал ровно, страницы не смяты.

Она внимательно осмотрела шею. Следы удушения – четкие, глубокие. Не веревка. Руки. Кто-то задушил его голыми руками.

Где-то на задворках сознания, еще до полного понимания ситуации, мелькнула мысль, что эта смерть не испортит статистику Эрики, потому что это не самоубийство.

Она медленно выпрямилась, доставая коммуникатор. Ее лицо оставалось бесстрастным, но внутри, наконец, что-то сжалось. Убийство. В Колонии. Первое за последние лет десять.

Она набрала номер штаба.

– Это Ланн. Требуется экспертная группа на месте. Адрес: сектор F, жилой блок на улице 6, квартира 12. Жертва – Валентайн Дарт. Убийство.

На том конце линии повисла пауза.

– Убийство? – переспросили с недоверием в голосе.

– Подтверждаю, – сказала Эрика, глядя на тело. – Обнаружено тело с признаками насильственной смерти.

***

Через двадцать минут квартира Валентайна Дарта превратилась в хаос.

Первыми прибыли двое Следящих из ближайшего патруля – молодые, растерянные, явно не знающие, что делать. Один из них, светловолосый парень с нашивкой «Райан», заглянул в гостиную, побледнел и тут же отвернулся.

– Боже, – выдохнул он. – Это правда… убийство?

– Вызывайте экспертов, – коротко бросила Эрика. – И оцепите периметр. Никого не пускать.

Райан кивнул и поспешно вышел, судорожно набирая что-то на коммуникаторе. Его напарница, темнокожая женщина с короткой стрижкой, осталась стоять в дверях, глядя на тело с нескрываемым шоком.

– Когда последний раз на Кеплер-97 было убийство? – спросила она тихо.

– Около десяти лет назад, – ответила Эрика, не поднимая взгляда.

Вскоре начали прибывать остальные. Сначала техники с оборудованием для фиксации улик, затем еще трое Следящих, потом кто-то из административного отдела. Квартира заполнилась людьми, голосами, звуками щелчков камер и шуршанием защитных костюмов.

И никто не знал, что делать.

– Нужно опросить соседей!

– Кто-то уже связался со школой?

– Где записи с камер наблюдения?

– Эй, не трогайте это, там могут быть отпечатки!

Эрика стояла в стороне, наблюдая за суетой. Ее несколько раз подзывали, задавали одни и те же вопросы.

– Госпожа Ланн, вы его оператор, верно?

– Да.

– Когда вы последний раз видели Дарта?

– Позавчера на плановой проверке. Все было в норме.

– Были ли у него конфликты с кем-то?

– Нет. Сохранялась положительная динамика. Никаких инцидентов.

– Вы заметили что-то необычное в его поведении?

– Нет.

Вопросы сыпались один за другим, разные люди спрашивали одно и то же. Эрика отвечала машинально, чувствуя, как усталость медленно подкрадывается к ней. Она слышала, как кто-то уже ушел опрашивать соседей, кто-то звонил в школу, требуя списки всех, кто контактировал с Дартом.

Хаос нарастал.

–

К вечеру Эрику перевезли в здание Департамента на Кеплер-97. Ее посадили в маленький кабинет для допросов – холодный, с белыми стенами и одним столом – и снова начали задавать вопросы. Те же самые. Снова и снова.