Московское золото или нежная попа комсомолки

Алексей Хренов

Московское золото или нежная попа комсомолки

Глава 1. Боковая полка до Тель—Авива.

23 сентября 2024 года. Престижный район Тель-Авива.

В четыре часа утра в неприметном доме в престижном районе Тель-Авива раздался звонок. Седой мужчина перевернулся в кровати, тихо выругался на непонятном языке и, не открывая глаз, нащупал телефон.

– Да?

– У нас проблема. Захвачен рейс из Дубая. Какие-то новые, "Зелёные воины Аллаха". Да, они уже над Синаем. Требуют лететь в Иран, прекратить войну в Газе и освободить всех хамасовцев.

– Всего-то. Что-то по скромному подошли, – произнес он с сарказмом, – Ладно, я одеваюсь и еду.

Связь оборвалась.

23 сентября 2024 года. Рейс Дубай – Тель-Авив.

Лёха сидел, скрючившись в позе эмбриона в кресле дискаунтера рейса Дубай – Тель-Авив, проклиная себя за глупость, жадность и ещё придуманные самим себе миллион грехов. Нет, цена в 27 евро или 2700 рублей в пересчёте на родные деревянные тугрики Лёхе была очень даже приятна и полностью отключила у него защитные рефлексы самосохранения. Так как за выбор места с него попросили больше, чем за сам билет, то жаба полностью задавила разум и сознание. И теперь Лёха сидел на месте, выданном ему хитрожопым компьютером. У прохода в последнем ряду и с видом на туалет. Кресло было толщиной в пару сантиметров, безумно жёсткое и естественно не откидывалось. Лёхин зад уже принял форму сиденья, спину ломило, и внутренние органы всеми силами пытались показать своё несогласие с подобным четырёхчасовым издевательством.

«Надеюсь для сотрудников этой авиакомпании в аду будет предусмотрен персональный котел размером 36x29x21 см», – мечтал Лёха.

– А вообще лучше может быть только боковая полка рядом с туалетом в плацкарте до Хабаровска, на все две недели путешествия, – подтрунивал он над собой.

Вдобавок ко всему рейс вылетал в четыре утра, и, встав посреди ночи, Лёха успел только схватить стакан сомнительного кофе из автомата в аэропорту.

Мысленно махнув рукой на экономию, он заказал себе пару микроскопических бутылочек вискаря, банку кока-колы и наборчик каких-то сомнительных сырков и колбасок.

– Энд оливс! – сам от себя не ожидая, вдруг выдал Лёха под конец.

Симпатичная смуглая девушка характерной внешности, в строгом синем костюме с ярким макияжем, ловко прокатала Лёхину карточку и протянула к нему свой кулачок с зажатыми в нём бутылочками.

– Какой маникюрчик-то завлекательный, – почему-то пришло в голову, пока Лёха разглядывал ловкие пальчики с ярко-красным маникюром, зажавшие на выбор Jack Daniel’s и Jameson. Подняв глаза, он столкнулся с тёмными, смеющимися глазами стюардессы. И вдруг её хитрый глаз ловко подмигнул ему.

– Пусть день начнётся с "Джека", – заулыбался Лёха, и на его столике нарисовался соблазнительный натюрморт.

Сидевшая рядом женщина лет сорока с трудным выражением лица, всю дорогу пытавшаяся показать, как она тяготится соседством с Лёхой, поджала губы и покачала головой.

– Чииирс! – радостно оскалился ей Лёха и сделал пару больших глотков из стакана.

Свернув трубочку из колбаски вокруг сыра, он запихал получившееся творение в рот.

– Хотите? – почему—то по-русски спросил он соседку.

Та сжала губы в "куриную дупу" и отвернула мордастое лицо к мужику у окна.

– Ну и не надо, – счастливо сказал Лёха.

Он махнул рукой и остановил бегущую мимо в конец самолета эту же симпатичную стюардессу и широко улыбаясь спросил:

– Где тут у вас рвотные пакеты?

Стюардесса глядя на цветущего Лёху с удивлением спросила:

– Вам плохо, вас тошнит?!

– Ну что вы, мне прекрасно! Но вы посмотрите на мою соседку! – улыбнулся ей Лёха.

Стюардесса с осуждением посмотрела на него в ответ, хотя всё её лицо смеялось.

Лёха подмигнул ей в ответ.

Джек не подвёл, через пару минут в голове приятно зашумело, и Лёха блаженно закрыл глаза. Земля обетованная становилась всё ближе.

23 сентября 2024года. Рейс Дубай – Тель-Авив.

Проснулся Лёха от громких криков, визга и каких-то странных звуков. Открыв глаза, Лёха увидел худую мужскую задницу в грязноватых спадающих джинсах около своего лица. Над ними возвышался какой-то замызганный араб в мятой майке и что-то громко орал, размахивая пистолетом.

– Игрушечный, что ли? – спросонья подумал Лёха. Встретив такого мятого заморыша где-нибудь в Стамбуле, Лёха постарался бы его обойти подальше, вдруг какая то зараза от него передаётся воздушно-капельным путём.

– Всем сидеть! Не двигаться! Всем сидеть, и тогда все останутся живы! – на плохом английском проорал мелкий араб.

– Началось в колхозе утро! – негромко сказал наш герой, – вы еще скажите, что самолёт захвачен и теперь можно курить.

Между 2019 и 2021 годами. Где-то в Стокгольме.

Лёха не любил арабов. Не то чтобы они оскорбляли его эстетическое чувство или из какого-то принципа, но при случае предпочёл бы проводить дефекацию подальше от них.

В конце СССР Горбачёв решил укрепить армию студентами и снял отсрочку от службы в вузах. Лёху выдернули из университета и на два года засунули выполнять чей-то интернациональный долг в Афганистане. Почему и что именно он оказался должен каким-то грязным афганцам, Лёха так и не понял за все два года службы. Вернувшийся домой красавец в голубой тельняшке довольно легко адаптировался в новом российском обществе, но абреки с тех пор вызывали у него безусловное опасение.

Но сейчас Лёхе почему-то вспомнился не Афган, а случай в Стокгольме, куда он поехал на компьютерную выставку.

Тогда в переходе он увидел сидящего на корточках смуглого тинейджера лет тринадцати характерной наружности. Тот схватил его за белые штаны своими немытыми руками и стал что-то требовать, показывая на картонку с надписями.

– Мы беженцы, мне нечего кушать, – прочитал Лёха на английском.

Лёха вдохнул и, задавив жабу, вручил пацану свой почти не надкусанный «Биг Мак».

Араб офигел от свершившегося желания в виде булки с котлетой в своей руке. Вскочил, что-то заорал и с криком:

– Деньги давай! – кинул бутерброд Лёхе в белую майку.

Глухо чмокнув, гамбургер упал к Лёхиным ногам. На майке расплывалось пятно кетчупа. Лёха жалобно смотрел на свой бутерброд, валяющийся на грязном полу перехода, на красное пятно на новой майке, на прохожих, шарахнувшихся от него.

– Ах ты, сука! – выдал Лёха на чистом русском, нагнулся, поднял гамбургер, зачем-то сдул с него пыль и с огромным наслаждением вдавил его в лицо попрошайки, размазывая кетчуп и прочие ингредиенты по офигевшей немытой роже.

– Приятного аппетита, – вежливо сказал Лёха.

Попрошайка с криками помчался куда-то в сторону выхода из подземного перехода.

И тут же в переход влетели три бородатых смуглых крепыша и рванули к Лёхе.

На полном автоматизме вырвавшемуся вперёд кандидату в чемпионы Лёха с размаху въехал ногой в промежность, схватил согнувшегося героя и, используя его инерцию, крутанулся, воткнув того головой в ноги следующего подбегающего претендента. Тот взмахнул руками, выронил какую-то железяку и спланировал в стоящую рядом урну, снося её и производя адский шум. Третий успел затормозить, развернуться и бросился куда-то в сторону.

В конце туннеля раздались свистки полиции.

– Вы мне за Афганистан ещё ответите, козлы бородатые, – сплюнул Лёха и рванул в противоположную от полиции сторону.

23 сентября 2024 года. Рейс Дубай – Тель—Авив.

Вынырнув из воспоминаний, Лёха постарался понять, что происходит в самолёте. Аккуратно повернув голову назад, он увидел мелкого террориста, стоящего между туалетами в полутора метрах от него и контролирующего хвост. Пистолет в смуглой руке сверкал полировкой. Лёхин взгляд почему-то сфокусировался на грязи под ногтями террориста. Тот ткнул пистолетом в Лёху и спросил на ломаном английском:

– Еврей?

– Не… – Лёха отрицательно покачал головой. – Русский. Раша.

– Раша гуд! Сирия, друзья! – радостно оскалился мелкий террорист, показав мелкие гнилые зубы.

Немытый хмырёныш махнул пистолетом, мол, смотри вперёд.

– Вот так и запишут в пособники терроризма, – некстати подумал Лёха.

*****

Лёха медленно и аккуратно вытянулся в кресле, приподнялся, насколько мог, и посмотрел поверх голов. У кабины пилотов виднелся ещё один угонщик самолёта – в яркой пёстрой рубахе и с маленьким автоматом в руках. Дверь в кабину была открыта. Пассажиры сидели на своих местах, тихо переговариваясь. Стюардесс видно не было.

– Человека три или четыре, – прикинул Лёха.

Повернув голову направо, он встретился взглядом с огромными глазами своей недружелюбной соседки.

– Они нас всех убьют? – спросила она с певучим южно-русским произношением.

– Не бойтесь, не всех, некоторых только изнасилуют, – успокоил её как мог Лёха.

– Всем сидеть! Не двигаться! Самолёт захвачен! Всем сидеть, и тогда все останутся живы! – объявил по трансляции всё тот же голос с акцентом.

Лёха осмотрелся вокруг. Из оружия у него было две маленькие бутылочки из-под «Джека», пустая банка кока-колы и железный макбук в кармашке кресла.

– Н-да… ни тебе пулемёта, ни танка, – с каким-то странным отрешённым весельем подумал Лёха.

*****

Из кабины показался ещё один полосатый урод – в трёхцветной чёрно-бело-зелёной ветровке с арабскими загогулинами – и медленно пошёл по салону с пистолетом в руке. Пёстрый угонщик с автоматом встал позади него, контролируя пассажиров. Народ притих, многие спрятали головы за креслами. Полосатый что-то выспрашивал у сидящих.

Вот урод остановился где-то в районе четвёртого или пятого ряда – Лёхе было плохо видно из конца самолёта. Подняв с места в проход какого-то седого дедушку лет восьмидесяти, в тёмном пиджаке с приколотыми значками и светлой водолазке, пятнистый начал что-то кричать на непонятном Лёхе языке.

«Арабский, что ли», – подумал Лёха. Он уловил только что-то нехорошее про американцев и евреев.

Полосатый, видать, ткнул деда пистолетом в спину. Дед неловко дёрнулся, что-то прошипел и попытался повернуться. Сухо треснул выстрел. На груди у деда вспыхнул красный вулканчик, он вздрогнул и стал заваливаться вперёд, в проход.

Полосатый, брызгая слюной, заорал как ненормальный и, размахивая пистолетом, перешагнул через тело. Он начал метаться по салону, тыкая пистолетом в согнувшихся в креслах людей.

Потом они с пёстрым вдвоём оттащили деда за ноги к входной двери. Самолёт накренился на правое крыло и, выровнявшись, по ощущениям, начал слегка снижаться. Соседка рядом закрыла лицо руками и тихо выла, размазывая сопли по мясистому лицу.

Минут двадцать ничего не происходило.

Лёха сидел и тихо ненавидел этих смуглых козлов, которые спустили в унитаз все его великие планы на отдых и на бизнес.

Полосатый прошёл из начала салона в конец, по пути рассматривая пассажиров и ухмыляясь. Пройдя мимо Лёхи, он о чём-то заговорил с мелким повелительным тоном. Судя по всему, полосатый на чём-то настаивал, а мелкий слабо возражал. Потом полосатый исчез в хвосте самолёта.

Сзади от Лёхи, в небольшом пространстве после туалетов – там, где обычно стюардессы готовят тележки и просто сидят во время полёта, – началась какая-то возня. Раздалась ругань сквозь зубы на арабском, хлёсткий звук удара, потом ещё один и сдавленные крики. Затем что-то упало на пол, послышался звук раздираемой ткани. Звуки тяжёлого, хриплого дыхания перемежались с явно слышными ругательствами на тарабарском языке.

Лёха аккуратно повернулся, свесился из кресла в проход и увидел на полу ту самую симпатичную стюардессу, что подмигнула ему и так манила своим маникюром.

Он снова, насколько мог, приподнялся на сиденье и заметил, что передний террорист скрылся за открытой дверью туалета, и только торчащий из-за двери, направленный в салон автомат выдавал его присутствие.

*****

– С Богом, – подумал Лёха, как когда-то, очень давно, в Афгане. Эх, возраст – полтинник уже недавно проехал, спина болит, нервы ни к чёрту, – нервно ворчал он.

Он отстегнул ремень, аккуратно достал макбук из кармана кресла и сжал его в правой руке за край. Резко встав с места, левой рукой схватил мелкого за запястье с пистолетом, а правой со всей дури влепил металлическим ребром макбука в кадык арабу. Раздался противный хруст. Мелкий дёрнулся, пытаясь развернуть пистолет в сторону Лёхи. С короткого замаха Лёха ещё раз врезал своим компьютерным оружием производства яблочной фирмы, попав на этот раз куда-то в висок тщедушного террориста.

Мелкий дёрнулся, глаза закатились, тело ослабло и стало сползать на пол, подломившись в коленях. Лёха провернул руку с пистолетом и вырвал оружие из ослабевших пальцев.

Опустив уже дохлого террориста кулем на его место, он аккуратно привалил голову к сиденью. Приложив палец к губам, Лёха показал «тихо» отшатнувшейся в ужасе соседке – и, как мог, по-доброму ей улыбнулся.

Лёха рванул в проход между туалетами в хвосте самолёта.

Стюардесса, похоже, лежала без сознания, раскинув руки и разведя ноги в стороны. Полосатый урод совершал дерганные движения задницей между её ног, совершенно не обращая внимания на происходившее сзади.

Лёха передёрнул затвор, совершенно машинально поймав вылетевший патрон. «Вот уроды, про предохранитель даже не думают, точно отстрелят себе яйца», – пронеслась мысль в голове.

Обернувшись в нос самолёта, Лёха увидел, что и там ситуация без изменений. Никто пока не обращал на Лёху внимания и не пытался как-то остановить его.

Сунув пистолет за ремень джинсов, Лёха взял своё безотказное компьютерное оружие двумя руками и сделал пару шагов к шевелящейся на полу парочке.

Повернувшееся к нему удивлённое бородатое лицо пыталось что-то сказать ему. Наверное, в духе: «Брось всё, и мы тебя не больно зарежем». Лёха не стал ждать исполнения бородатых желаний, написанных на роже террориста: размахнулся и влепил ребром макбука по шее полосатого. И ещё раз. И ещё.

В себя Лёха пришёл, когда бородатый перестал дёргаться у стюардессы и затих. Голова его криво свесилась вправо под углом, невозможным для живого существа.

– Готов. Повреждения, несовместимые с жизнью, – вслух прокомментировал Лёха.

Он сдернул тело террориста со стюардессы. На какой-то миг ему показался тёмный волосатый треугольник из-под сдернутых вбок чёрных трусиков. Привалив дохлое тело к двери запасного выхода, Лёха быстро проверил карманы придурка. Арсенал Лёхи пополнил небольшой чёрный револьвер с иероглифами на пластиковой рукоятке.

«Какое-то китайское га@но, – подумалось нашему герою. – Собственно, в револьверах он не разбирался. Видел, конечно, наган на картинках и в музеях, но в руках держал только ПМ, да и то года тридцать два назад, во время службы в рядах Советской армии.

Лёха покрутил в руках револьверчик – тот был словно игрушечный, из детского магазина. Попытка взвести курок не удалась. Повертев ещё и подёргав все кнопочки, Лёха обнаружил предохранитель на левой стороне револьвера. Повернув его, Лёха смог взвести курок. Нажимать на спуск он благоразумно не стал.

Попавшая под насильника стюардесса начала приходить в себя, ошалело переводя взгляд с трупа на Лёху и обратно. Лёха постарался как можно дружелюбнее ей улыбнуться. Стюардесса зажала рот ладошкой и тихонько завыла, пытаясь отползти в другой край небольшого пространства. Пришлось ему перепрыгнуть через проход и нежно зажать ей рот, прижав девушку к себе.

– Тихо, зайка, тихо, моя хорошая, больше никто тебя неавторизованно тр***ать не будет, только по расписанию, по предварительной записи, – нёс по-русски какой-то бред Лёха тихим речитативом, зажав стюардессе рот и гладя прижавшуюся девушку по голове.

– Он умер? – вдруг спросила стюардесса по-английски и подняла на него глаза.

– Боюсь, что так, леди, – перешёл на тот же язык Лёха. – Я вас сейчас отпущу, только не кричите. И я бы вам советовал не высовываться в проход.

Аккуратно выглянув из-за угла туалета, Лёха увидел, что дверь переднего туалета всё ещё открыта, но за ней началось какое-то нехорошее шевеление. Торчащий автомат совершал хаотичные движения, периодически стуча о дверь.

Лёха почувствовал, что время стремительно утекает.

«Если начнут стрелять в самолёте, пули прошьют насквозь обшивку, и от разгерметизации нас просто разорвёт на кучу маленьких тряпочек», – подумал Лёха.

Он сдёрнул с террориста полосатый пиджак и нацепил его поверх своей водолазки. «Глядишь, сразу и не разглядят, а там видно будет», – решил он.

Уже привычно сунув пистолет за пояс джинсов, Лёха взял в правую руку смешной китайский револьверчик полосатого, а в левую – свой незаменимый ноутбук.

«Если револьвер вставить этому уроду в задницу, то слабая пуля как раз застрянет у него в голове, там же кость одна», – подумал Лёха. «Даже если этот козёл увидит ноут, то хоть на пару секунд это отвлечёт его внимание», – добавил он мысленно.

Лёха вдохнул, выдохнул и пошёл быстрым шагом по проходу, подняв ноут левой рукой на уровень головы и выставив вперёд правую руку с зажатым в ней револьвером.

Пассажиры провожали Лёху взглядами, полными страха и удивления.

«Главное, чтобы никто не попробовал встать с кресла и броситься помогать», – мысли носились роем в голове, – «или, наоборот, кричать и привлечь внимание этого урода».

Ему вспомнился инструктаж по безопасности во время работы в Лондоне. «Главное, что вы должны сделать, столкнувшись с опасностью, – убежать, спрятаться, застучать», – вбивал инструктор каждое слово, как раз-два-три.

Лёха почти дошёл до кабины пилотов – оставалось метров шесть или семь, – когда какая-то жирная тётка справа пронзительно завизжала. Дверь кабины распахнулась, и из-за неё вывалился оставшийся в носу самолёта пятнистый хмырь, на ходу поднимая автомат.

– Хала-бала-твоя-дала? – что-то попытался он выкрикнуть.

– Пошёл на хер, козёл черножопый! – выдал Лёха и со всей силы швырнул ноутбук в голову противнику.

В ответ затрещал автомат пёстрого урода…

Глава 2. Гендерное равенство.

23 сентября 2024 года. Неприметный офис в деловом квартале Бейрута.

Смартфон заиграл весёленькую мелодию и стал подпрыгивать на столе от вибрации.

– Да? – ответил смуглый человек с шикарной холёной бородкой, держа телефон ухоженными пальцами.

– Заявление прошло. Они связались с Аль-Джазирой. В прямом эфире передали все требования. Информационное пространство бурлит.

– Отлично, – ответил мужчина с ухоженными пальцами и прервал связь.

*****

Через пару часов на тот же телефон раздался новый звонок через то же зашифрованное приложение.

– Евреи сумели посадить самолёт. Похоже, они что-то знали и сопровождали самолёт своими боевиками из Сайерет Маткаль. Наш человек видел, как выгрузили четыре мешка, трое наших, заложники все живы, значит, один из евреев тоже умер.

– Свяжись со мной, как будет больше известно, – владелец модной бороды разорвал связь и грязно выругался.

23 сентября 2024 года. Рейс Дубай – Тель-Авив.

Лёха почти дошёл до кабины пилотов – оставалось метров шесть или семь, – когда какая-то жирная тётка справа пронзительно завизжала. Дверь кабины распахнулась, и из-за неё вывалился оставшийся в носу самолёта пятнистый хмырь, на ходу поднимая автомат.

– Хала-бала-твоя-дала? – что-то попытался он выкрикнуть.

– Пошёл на хер, козёл черножопый! – выдал Лёха и со всей силы швырнул ноутбук в голову противнику.

В ответ коротко татакнул автомат пёстрого урод сбивая ноут с траектории, и Лёха тоже инстинктивно нажал на спуск.

Маленький китайский револьверчик сухо пукнул. Промахнуться с трёх метров было сложно, и пятнистого террориста отбросило назад и развернуло вправо. Он с какой-то детской обидой на лице уставился на начавшее появляться красное пятно на груди, одновременно падая назад.

Лёха рванулся вперёд, пытаясь достать автомат, прежде чем полосатый успеет ещё раз нажать на курок. Сделав пару скачков по узкому проходу, Лёха попытался по футбольному пробить по руке с автоматом. От Лёхиного удара слабая рука пятнистого придурка не удержала автомат, но от толчка палец выбрал свободный ход на спусковом крючке. Автомат коротко дёрнулся сухим кашлем, и пуля отправилась в свой последний полёт…

Что-то больно стукнуло Лёху в грудь. Как-то сразу стало мало воздуха, и мир понёсся вокруг него с всё возрастающей скоростью.

Что-то завопил лежащий на полу урод.

– Какая Алла, какой хабар, – Лёхины мысли начали путаться.

– Пипец котёнку, – последнее, что успел подумать Лёха, падая на пол.

23 сентября 2024 года. Офис израильской спецслужбы.

Подтянутый мужчина лет пятидесяти с коротко стриженным ёжиком седых волос на голове скривился, как от зубной боли.

Выслушав доклад своего молодого заместителя о попытке угона самолёта, он выцепил главное.

– Русский прибил террористов? Они устроили перестрелку на борту?

– Там всё очень странно, шеф. Оба трупа были убиты ноутбуком. Да, шеф, Макбуком компании Apple. У одного перебита трахея, второму был нанесён удар в висок. По показаниям очевидцев, русский забил ноутом обоих террористов! Второму так вообще проломил череп, пока тот пытался насиловать нашу стюардессу!

– Ноутбуком! Двоих взрослых мужиков? Он что, Рэмбо? – поражённо произнёс шеф. – Русские всё-таки удивительная нация!

Ему вдруг вспомнились рассказы бабушки, как его родной дед, ещё будучи в СССР, снёс лопатой череп ведущему его на расстрел немецкому конвоиру под Минском в сорок первом и сумел вернуться через фронт.

– А стрельба… Русский отобрал револьвер у террориста. Из него, кстати, был убит британец. Офицер. Лётчик. Летел в Тель-Авив в составе туристической группы. Думаем, террористы его с кем-то перепутали. Потом был ещё выстрел из этого револьвера, которым русский ранил третьего террориста. И пару выстрелов из автомата произвёл палестинец. Вторым он попал русскому в сердце…

Седой мужчина снова скривился от осознания количества свалившегося на него геморроя.

– Херовы придурки! Ладно. Вы знаете процедуру: отправьте нашего представителя в группу по расследованию. Я позвоню бритам. Они тоже должны будут кого-то прислать. Попрошу кого-то из наших. С этой их толерантностью с них и станется прислать араба, там теперь половина их королевства наводнена ими.

– И позвоните в русское посольство.

– Хотя ладно, я сам наберу их атташе по культуре. Их парень, похоже, правда герой. Посмотрим, как они отреагируют. Как его фамилия?

– Хренов, Алексей Максимович, 55 лет.

23 марта 1936 года. Место и время точно не известны

Сознание мягко уплывало. Мир стал расплывчатым, в сгущающейся тьме прорезались серебристые светящиеся лучи, как будто из центра картинки.

В голове эхом зазвучали голоса.

– Запуск процедуры нуль-мезонного слияния. Параметры хрр—брр—тррр в норме, – сообщил приятный высокий женский голос.

– Запуск. Автоматический режим, – ответил ей не менее приятный мужской баритон.

– Внимание. На краю зоны слияния обнаружен побочный био-разум. Развитие сознания тридцать пять сотых по абсолютной шкале, параметр ноль-альфа центра девяносто восемь из ста. Обнаружена гендерная несовместимость. Критическая ошибка. Красный код. Остановить слияние? – взвизгнул в голове Лёхи механический женский голос.

– Ошибка ноль две сотых, альфа в границах, омега три в границах. Выбор подтверждён. Продолжить захват био-разумного сознания. Подтверждаю слияние в автоматическом режиме, – ответила первая женщина.

– Подтверждено. Перенастройка на био-разумный объект проведена. Объект имеет критические повреждения. Экстренная закачка сознания подтверждена. Слияние продолжено, – монотонно сообщил механический женский голос.

– Какое в жопу слияние, – как-то вяло шевельнулась в голове Лёхи мысль.

*****

Резкий высокий звук почти отключил его сознание.

Лучи задвигались, заиграли, и постепенно вернулась яркость, проступили окружающие предметы, и Лёха вдруг ощутил себя в теле. В физическом теле. Правда, тело было какое-то странное и не ощущалось как своё. Первое, на чём сфокусировалось зрение, был красивый рисунок светлого дерева под полировкой, уходящий куда-то в расфокусированную даль перспективы.

Почему-то Лёха ощутил себя лежащим, опираясь животом на стол. Прямо перед его глазами находилась ухоженная женская рука с тёмно-красным, почти чёрным маникюром на холёных пальцах с длинными красивыми ногтями.

– Симпатичные какие руки, и пальцы, наверное, ловкие… наверное, ничего тяжелее члена в руках не держали… когти только бы покороче подстричь, – лениво шевельнулась мысль в мозгу у Лёхи, буквально продираясь сквозь окутавший его мозг мутный ленивый туман.