Погоня за судьбой. Часть III

Здоровяк Эмиль был любителем комфорта и простора, поэтому, оставив своих бойцов в третьей машине, он предпочёл ехать вдвоём с Крисом, вальяжно развалившись на обоих пассажирских сиденьях.

Внезапно вездеход рванул в сторону, я ударилась плечом о борт, песок полетел в лицо.

– Софи, тебе кто вообще права выдавал?! – возмутилась я, отплёвываясь.

– Расслабься, я же профессионал, – раздался её весёлый возглас, пока машина, подпрыгивая, неслась в низину между высокими барханами.

– Работница парка аттракционов, – проворчала я, вцепляясь в поручень. – Рич, готовь трос, да смотри, не вывались за борт!

Вездеход остановился, мы с Ричардом вытянули из ящика пару мотков толстых канатов с металлическими крюками и принялись развязывать крепёжные узлы. Машина ещё раз дёрнулась и заглохла. Транспортёр Криса замедлился, аккуратно подкатил почти вплотную к нашему и, поравнявшись колёсами, скрипнул тормозами.

Скинув вниз моток толстого троса, я спрыгнула в раскалённый песок, и он тут же набился за голенища. Десятком быстрых шагов, продираясь сквозь шквальный ветер, я оказалась на гребне бархана. Полоса непогоды быстро приближалась, доедая остатки синеющего к вечеру небо, а Мю Льва уже скрылась в пыльном мареве. Тут и там в клубящейся грязно-серой пелене сверкали молнии, вызывая безотчётный страх.

Древние люди, наверное, так же сжимались от страха перед лицом стихии, видя в ней гнев богов. Мы же, покорители звёзд, с нашими технологиями и имплантами, где-то в глубине остались теми же первобытными существами – просто сменили дубины на бластеры. Впрочем, возможно, именно древние инстинкты до сих пор позволяли нам, как виду, выживать из века в век…

По пустыне бродили сильные ветра, рождая лютые бури. Шанс того, что шквальным ветром огромный вездеход опрокинет набок, был невелик, но он был, поэтому не стоило недооценивать опасность и пренебрегать возможностью придать прочность конструкции с помощью тросов. Но кто окажется быстрее на этот раз – мы или буря?..

Я скатилась с бархана вниз, обежала вездеход и очутилась позади гигантских колёс параллельно стоящих машин. Нырнув под днище одной из них, прицепила крюк к рычагу подвески, провела канат под вторым вездеходом и, как следует натянув его, замкнула петлю. Проделав то же самое со второй парой колёс, я нос к носу столкнулась с Ричи, который закончил с двумя передними парами.

– Хватит копаться! – крикнул откуда-то сверху Оливер. – Давайте уже внутрь, гроза совсем рядом!

– Это не гроза, а пыльная буря, – хмыкнул Ричард. – А про грозы я знаю всё. Там, где я родился и вырос, грозы были о-го-го, и пропавшее на несколько суток электричество было меньшей из неприятностей.

– Здесь мы и сами можем запросто пропасть. – Я стукнула его кулаком в плечо. – Заканчивай трепаться, пошли!

Подгоняемые шквальными ударами ветра, мы вернулись к кабине. Ричи пропустил меня вперёд, я взобралась по ребристым шинам, цепляясь за мощный протектор, вскарабкалась по лесенке и оказалась внутри. Тут же в салон брызнул песок, колко стеганув по лицу.

– Давай, Рич! – Я протянула руку и помогла ему взобраться.

Оказался в кабине, Чеддер хлопнул дверью. Тут же из-за бархана вырвалась плотная серая стена и захлестнула покачнувшийся вездеход валом пыли и песка. Сразу же стало темно, по металлу мелко застучала кварцевая пыль, а я стянула с головы защитные очки, бросила их на приборную панель и шумно выдохнула. Смуглая Софи Толедо изящным движением распустила каштановые волосы с разноцветной прядью, расстегнула разгрузочный жилет и закинула ноги в армейских ботинках на торпеду. Ловко коснулась сенсора на панели.

Из колонок зарокотал гром, и под аккомпанемент шума дождя заиграла старинная рок-музыка. После адской жары шелест воды в динамиках нёс облегчение – нужно было лишь закрыть глаза и дать волю воображению. Мужской голос под ненавязчивый ритм отрешённо запел:

… Оседлавшие шторм…

Мы в этом доме рождены,

Мы в этот мир водворены,

Как дворняга, у которой отобрали кость,

Словно лицедей, живущий взаймы;

Оседлавшие шторм…

Душегуб голосует на обочине,

Его разум извивается, точно змея;

Позволь себе отдохнуть в пути подольше,

Пусть твои дети играют.

Если ты остановишься и подвезёшь его,

Родные люди погибнут.

Убийца голосует на обочине…

Нейропереводчик превращал иностранный напев в русскую речь, выделял едва заметный тихий шёпот самого музыканта поверх мелодии, и от этого голоса по коже бежали мурашки. Это было странное ощущение – когда автоматический перевод причудливо открывал человеку, которому чужд язык оригинала, смысл, более не таившийся за мелодией. А снаружи, в противоположность спокойной музыке, в наш маленький островок спокойствия рвалась настоящая буря.

– А ведь Riders on the Storm – это последняя песня Моррисона. – Софи закинула ноги на торпеду. – Через несколько недель он свалил во Францию и там накрылся медным тазом. «Клуб двадцати семи», будь он неладен… А ведь сколько ещё он мог написать…

– Раз уж выдалась свободная минутка, никто не хочет ячменного? – Ричи заёрзал на месте, и в его руке появилась невесть откуда взявшаяся жестяная банка.

– Ого, наш собственный бармен, – иронично заметила Софи. – И сколько у тебя этого сокровища?

– Хватит, чтобы пересидеть бурю, – самодовольно ухмыльнулся тот, достал из-под сиденья вторую и протянул её Софи.

Девушка взяла банку, взвесила в руке. Запотевшая, только из холодильника, она поблёскивала в полутьме.

– Будешь, командир? – обратился ко мне Ричард.

Я отрицательно покачала головой.

– Нет уж, меня и так растрясло, полдня теперь буду внутренности по местам раскладывать… Софи, ты лучше включи ультразвук, а то мало ли что.

– Точно. Всё время забываю об этих штуках. – Она щёлкнула переключателем, и я почувствовала неслышное давление на барабанные перепонки. – Но я тебя уверяю – в этой машине нам сам дьявол не страшен.

Цыкнув открытыми банками, Ричард с Софи чокнулись. Чеддер отхлебнул и повернулся ко мне:

– Лиз, а долго нам здесь сидеть?

– Мне почём знать? Когда закончится шторм, поедем дальше.

– Ну, ты же вроде как жила тут раньше. Наверное, знаешь всё об этих местах? Сколько длятся такие бури, и всё такое…

Я глядела вперёд, где за казавшимся теперь таким тонким и хрупким лобовым стеклом бешено крутилась серо-коричневая завеса.

– Я никогда тут не бывала, а на севере, где я жила, всё совсем по-другому, – сказала я. – Ты же сам три дня назад всё видел. Или ваша с Софи любознательность распространяется только на кабаки Ла Кахеты? Никто в здравом уме и по собственной воле не сунется за сороковую параллель.

– Ну, может быть, кочевники какие.

– Я что, похожа на кочевника? – фыркнула я.

– Ну хорошо, тогда любители сафари на пустынных клопов…

– Вот только не надо сейчас об этом, – подал голос доселе молчавший Оливер, поёжился и судорожно сглотнул. – У меня от одних разговоров о них спина холодеет.

– Тоже мне, храбрец, – усмехнулась Софи. – Небось, дома от тараканов в шкаф прячешься?

– Пока ты валялась в номере на кушетке, острячка, я провёл эти два дня с пользой и побывал в зоомузее, – раздражённо парировал Оливер. – Посмотрел, что это такое. Два метра в длину, два в ширину. Челюсти – во! Он тебя перекусит пополам и даже не заметит.

– Сходил в музей и заработал себе фобию, – покивала головой Толедо. – Так держать.

– Оливер, ты точно не спутал его с каким-нибудь джангалийским мегаящером? – скептически спросила я. – И детёныш, и взрослая особь мирметеры намного меньше. К тому же, они избегают людей. Иначе как объяснить то, что за пределами пустыни их никто никогда не видел?

– Может быть, я немного преувеличил, но суть от этого не меняется, – упрямился Оливер, выглядывая сквозь стекло в бушующую хмарь. – Почему их нет на севере? Может, им не подходит грунт, и они любят песок. Но я уверен – если они достаточно проголодаются, то пойдут на север, и уж там они себе точно найдут пропитание. Что они здесь жрут? Я уже целые сутки никакой живности не видел.

– Клопы едят молохов, ящериц, пустынных крокодилов – в основном, – заметила я. – Если повезёт, могут и кочевого аддакса поймать. А на десерт они предпочитают слегка забродившую человечину, – ткнула я пальцем в Софию Толедо.

– У меня на случай встречи есть железный аргумент. – Из-за сиденья девушка вытянула за ремень автоматический карабин и со стуком положила на широкую приборную панель. – Пускай приходят, а потом посмотрим, кто кого съест на десерт…

* * *

Уже порядком поднабравшись в духоте и развалившись на втором ряду сидений, Ричард допивал третью банку и заплетающимся языком бормотал:

… – Да-да, я знаю. Первое правило космонавта – никому не болтать, что Земля плоская и не вертится. Но вы представляете, что начнётся, когда все узнают правду?

Из коммуникатора сквозь помехи раздался голос Криса из второго вездехода:

– У тебя одни теории заговора на уме, Рич. Эта байка про голограмму ходит по сети годами. А я тебе скажу, что будет, когда все «узнают правду» – ровным счётом ничего. Всем плевать, кто у руля Конфедерации. Корабли летают, заводы работают, люди живут своей жизнью – и всё это вертится само собой. Живём как жили. Это и называется цивилизацией.

– Ты знаешь, что такое безвластие? – наклоняясь поближе к микрофону, нарочито зловеще произнёс Ричард. – Когда центральной власти нет, все начинают тянуть одеяло на себя. Сперва Конфедерация расколется на отдельные планеты, и ты будешь оформлять визу, чтобы пройти через Врата. Потом государства начнут возводить границы, у кого-то обязательно возникнут претензии на территорию или активов. А там и до войны – рукой подать. Ты сам подумай – зачем нас отправили в эту задницу мира именно сейчас? Они там чувствуют, что центральная власть слаба как никогда, поэтому хотят забрать всё, до чего дотянутся. Конфедерация трещит по швам, а тут ещё эта огромная хреновина уничтожила очередную планету! Тут не захочешь – а задёргаешься, как уж на сковороде…

– В такое время загонять Конфедерацию в угол – ошибка, – вступил в разговор Герберт. – Лиза, скажи нам правду, мы тут политику делаем?

– Не могу, Герберт. – Я развела руками. – Конфиденциально.

– И так всю дорогу, – раздосадованно протянул Рич. – Тут тайна, здесь секрет. А я, между прочим, мастер по хранению секретов. Правда!

– Оно и видно, – прошелестел из динамика Крис. – Ты как громкоговоритель на площади. Кто хочет запустить слух – шепните Ричарду, надёжный вариант… Лиза, не говори ему ничего. Лучше мне на ушко.

– Вот вам неймётся, – устало вздохнула Софи. – Отстаньте от человека. У нас есть задача – её мы и выполняем. Добраться, разведать, доложить. Мы работаем на своём участке, а те, кому положено всё знать – на своём… И вообще, нам сейчас нужно думать о том, как сэкономить воды. После вчерашнего оазиса её, похоже, больше не предвидится…

Рок, игравший фоном, неожиданно оборвался, оставляя нас наедине с шелестом песка по металлическому корпусу машины. Потухла тусклая лампочка освещения салона, и прямо над самой крышей грянул гром. От неожиданности я подпрыгнула на сиденье, а раскат, с треском отдаляясь, покатился прочь, затихая вдали.

– Ну прекрасно, этого ещё не хватало! – Софи ткнула пальцем в погасший сенсор, понажимала кнопки на приборной панели и гневно выдохнула: – Hijo de mil putas! Предохранители пожгло, нужно лезть под капот…

– Что, прямо сейчас? – спросила я, с опаской взглянув сквозь стекло на бушующую стихию.

– Нет, конечно! – отмахнулась Софи. – Сейчас я туда ни за какие деньги не полезу. Если тяжёлая машина так шатается, что со мной будет?!

– Мы тебя к тросу пристегнём, далеко не улетишь, – сострил Ричард. – А заодно посмотришь с высоты на окрестности, да и расскажешь нам, когда там погодка наладится.

– Поговори мне ещё. – Изящный загорелый палец Софи оказался в сантиметре от его носа. – Сейчас ты у меня пойдёшь кормить пустынных клопов…

Мы просидели так ещё около получаса, вслушиваясь в постепенно ослабевающий вой ветра. Когда за лобовым стеклом уже можно было различить ложбину между барханами, Рич заёрзал на сиденье.

– Я пойду отолью, – пробормотал он, – а то совсем невмоготу…

– Идея так себе, – заметила Софи.

– Ты права, Софи. Тогда сделаю свои дела прямо здесь, на пол. Подержи-ка моё пиво…

– Вали уже, – вздохнула она, протягивая ему карабин. – И это с собой возьми.

– Зачем он мне? – отмахнулся тот. – Я на минутку. Сейчас вернусь…

Скрипнула, открываясь, дверь. Внутрь ворвался ветер, хлестнув по салону пригоршней песка. Я прикрыла рукой глаза, Рич спрыгнул с двухметровой высоты и исчез из поля зрения. Интересно, каково это – мочиться на таком ветру? Софи, очевидно, подумала о том же самом:

– Спорим на ящик пурпурного офирского, что он вернётся, облепленный мокрым песком с ног до головы?

– Если его самого там не сдует… Что с предохранителями, Софи? Посмотришь?

– Да, надо бы. Где тут моя броня…

Софи перелезла назад, сняла с крючка куртку и принялась натягивать её на себя. Защитные очки, рукавицы… Застегнувшись на все застёжки, она заметила:

– Ричи, кажется, по-большому решил сходить. Пошла. Лиз, подстрахуешь? А то унесёт к чёртовой матери…

Наскоро натянув очки и прихватив автомат, я вылезла наружу вслед за Софи. Та уже ловко перебралась по колесу на передний бампер и открывала капот, а я, цепляясь за пологий бок машины, взобралась на крышу кабины. Все закреплённые в кузове ящики были на месте, а под ботинками похрустывал песок. Ветер потихоньку стихал, а в прорехах облаков уже угадывалось вечернее небо.

Второй вездеход с массивным прицепом стоял вплотную, прижавшись боком к своему собрату. На крыше нашей машины вспыхнули габаритные огни – Софи заменила предохранители и восстановила питание.

Я медленно обвела взглядом стоянку в поисках Ричарда, но его не было видно. Спрыгнула в кузов, пробралась между ящиками и подошла к самому краю. Взглянула вниз и замерла. Под кормой, за валиком с лебёдкой песок сползал в ровную пологую воронку метрового диаметра, будто в гигантские песочные часы. Идеально круглую воронку. Слишком круглую…

– Софи, Оливер, ребята! – крикнула я. – Хватайте стволы и давайте сюда! Кажется, Ричарда утянул в песок один из гадов!

– Откуда им взяться? – отозвалась Софи. – Я же включала ультразвук!

– Сдох твой ультразвук вместе с предохранителями!

Впопыхах я схватила лопату и скатилась по колесу в песок. Вокруг было тихо – лишь отставшие порывы ветра бежали вдогонку уходящей буре. На песке возле присыпанных позёмкой колёс вроде ничего подозрительного…

Приблизившись к воронке, я замерла с пальцем на спусковом крючке карабина. Рядом уже стояли Софи и Оливер. Швырнув оружие за спину, я вонзила лопату в песок. Мы принялась копать, а через пару минут подоспел отряд Эмиля на третьем вездеходе. Вместе мы перерыли центнеры песка, превратив стоянку в лунный пейзаж, но нашли только единственный ботинок.

Ричарда исчез, растворился без следа, будто его никогда и не было…

Изрядно набрав песка в обувь и под одежду, я сидела в остывающем после дневного зноя салоне и компрессором продувала мехапротезы – в особенности сгибы и сочленения. Последнее, что мне было нужно – это поломать механику в богом забытой дыре…

Эти твари – личинки мирметеры, полуметровые клопы с жвалами, способными перекусить сталь, – были почти идеальными охотниками. Хитрые и коварные, они расставляли песчаные ловушки, неделями поджидая жертву. У них была лишь одна слабость – с их чутким, словно у собак, слухом они избегали ультразвук. А потому я предложила заранее оснастить наши вездеходы мощными эмиттерами. Нас было пятнадцать… Теперь уже – четырнадцать. Ричард, самый молодой и болтливый, исчез первым и, возможно, не последним.

Эмиль Дюпре с его восемью наёмниками из частной военной компании, с которой у Альберта были давние отношения, вели себя как на пикнике. Я же, будучи координатором этой поездки, чувствовала свою вину. Хоть как-то позаботившись о технической части, я не смогла уследить за людьми. И в который раз проклинала алкоголь, ставший для Ричарда роковым…

* * *

Зябкая пустынная ночь сменилась утром, и Мю Льва неуклюже выползла из-за горизонта, обдав караван вездеходов волной тепла. Эмиль Дюпре, заложив руки за спину, мерял шагами пространство перед шеренгой личного состава. Его голос, зычный и резкий, рубил пульсирующую завесу ультразвука, ставшую уже привычным фоном. Все три эмиттера на вездеходах теперь работали безостановочно, сливаясь в сплошной, едва различимый свист…

– С этого момента передвигаемся только парами! – муштровал бойцов их командир. – От напарника дальше вытянутой руки не отходить! В душ, в туалет, по-маленькому, по-большому – без разницы. Двадцать четыре часа в сутки смотрите в затылок своему товарищу. Кто нарушит приказ… Кого затянет в песок – я самолично вытащу и отправлю на Энцелад, на метановые гейзеры! Вопросы есть?

– Никак нет! – рявкнул стройный хор.

– Тогда разбиться на пары, и по машинам! Остался короткий марш-бросок, к полудню будем на месте!..

Ландшафт за стеклом сменился – теперь наша колонна после короткой дозаправки двигалась по каменистой равнине, плоской, как столешница. Впереди, очень далеко, на самом горизонте сквозь мутную дымку проступали зубцы далёких величественных гор, медленно, но верно выраставшие по мере нашего движения.

В салоне стояла адская жара, которую не брал даже кондиционер. Стирая пот со лба, я сверилась с планшетом, и повернулась к Софи:

– Одиннадцать километров до полей. Потом ещё семь – до междугорья, откуда пришёл сигнал. Уже почти на месте.

– Это я виновата в смерти Ричарда. – Хмурая Софи напряжённо вглядывалась в исчезающую под колёсами кварцевую равнину. – Не забрала у него ту чёртову банку.

– Не неси ерунды, – отрезала я. – Всё было бы иначе, послушайся он тебя и возьми оружие.

– Он был пьян из-за меня. Это проклятое пиво… Как я могла не уследить и позволить ему протащить его в машину?! – Она с силой хлопнула ладонью по рулю. – Я знала его месяцы! Знала, что он безалаберный шут! И не настояла, да ещё и напоила… Я сказала, что он пойдёт кормить клопов.

– Каждый сам отвечает за свои поступки. Он…

– Я сказала, что он пойдёт кормить клопов, – упрямо повторила она, голос её сорвался. – Это была просто шутка. Дурацкая шутка… А теперь она стала проклятием… А он… Я была за него в ответе.

– Мы на рискованном задании. – Я попыталась коснуться её запястья, но она дёрнула руку, как от ожога. – Никто не обещал курорт, и каждый из нас знал об опасностях этих мест. Винить себя – бессмысленно!

– Он был мальчишкой, – прошептала она. – А я… я накаркала. Я не хочу так закончить. Не хочу, чтобы песок стал моей могилой.

– Тогда сделай всё, чтобы этого не случилось. Не выключай больше этот долбанный излучатель. Ни на секунду.

* * *

Лавовые поля начались внезапно – словно обрыв на краю света. Чёрные, шагреневые наслоения застывшей магмы, которая периодически вырывалась из высоченных активных вулканов, образующих собой редкую разрозненную цепь. Стекая по склонам огненных гор, магма заполняла собой углубления и постоянно меняла ландшафт, застывая в котловинах и в оврагах, образуя холмы и перекаты. Нередко под твёрдой коркой скрывались клокочущие озёра жидкой лавы, вспучиваясь пузырями и вырываясь на поверхность гейзерами горячего воздуха. Мир плыл в мареве зноя. Воздух дрожал, как над раскалённой плитой, под ногами трескалась чёрная кожа планеты, а сквозь разломы проглядывало адово сияние: красновато-оранжевые лужи и озерца кипящей магмы.

Временный лагерь, согласно карте, располагался у подножия холма – через несколько километров раскалённого ада. Хорошая новость заключалась в том, что пустыня осталась позади, и в этих местах, насколько мне было известно, пустынные клопы уже не водились. Насколько было известно…

Колонна машин медленно подползла к закостеневшему наслоению вулканических отложений. Дальнейший путь лежал через лавовые поля.

Швырнув в рот пару таблеток влагоконцентрата, я открыла дверь и спрыгнула на камень. Рядом, изнывая от жары, возник Оливер. Бойцы Эмиля, рассевшись на крышах вездеходов, пытались поймать хоть дуновение в безветренной духоте.

Ко мне подошёл сам Эмиль, уперев руки в бока.

– Каков план, госпожа консультант? – Его взгляд был устремлён вдаль, на полосу раскалённого марева.

– Нужно спешиться, в машинах останутся только водители. Вперёд пустим дозор, а остальные отправятся следом, когда дозорные дадут добро. Пойдём колонной. Неспеша, но без лишних остановок.

Поднявшись на базальтовый выступ, я с досадой хлопнула себя по лбу.

– Вот же растяпа! Надо было захватить с собой акустический толщиномер.

– Несомненно, – с лёгкой усмешкой протянул Эмиль. – Но, раз уж его нет, будем держать ушки на макушке и сторониться открытой лавы… Дженкинс, Иванов! – Он повернулся к паре бойцов. – Видите вон ту сопку?

– Так точно! – Те, щурясь, подошли ближе.

– Наша цель – там. Вы пойдёте авангардом, мы – за вами на дистанции полкилометра. При малейшем подозрении на угрозу – звоните во все колокола.

Наёмники взобрались на чёрный неровный монолит и, громко стуча по нему армейскими ботинками, зашагали прочь. Я постояла, наблюдая, как их отдаляющиеся силуэты пляшут в мареве, включила коммуникатор и скомандовала водителям:

– Ребята, приспускайте колёса. Софи, твой вездеход – сразу за нами, потом двое пеших, потом Крис, ещё двое и Герберт. Остальные – замыкают.

Вскоре, дождавшись сигнала от разведчиков, мы с Эмилем тронулись в путь. С шипением из шин стал выходить воздух, машины начали оседать. Первый вездеход неспешно пополз за нами. На уши привычно давил ультразвуковой шум эмиттеров. Очертания идущих впереди бойцов извивались в перегретом воздухе, а жар от поверхности пробивался прямо сквозь подошвы. Казалось, ещё немного – и ботинки начнут плавиться прямо на ногах.

Глава IV. Жара

Шаг за шагом, словно по раскалённым углям, мы приближались к цели. Рокот вездеходов позади был единственным звуком, нарушавшим гнетущую тишину, пока авангард не растворился в дымке, искажённой струями горячего воздуха.

– Дженкинс, доложите обстановку, – бросил в рацию Дюпре.

– Всё чисто, выходим к сопке. – Голос в динамике трещал от помех. – Пустили вперёд дрон… В котловине следы лагеря, но ни души… Зато здесь тенёк, можно отдышаться.

Справа зияла овальная яма диаметром в полсотни метров, наполненная клокочущей красно-жёлтой жижей. Слева поверхность уходила под уклон к подножию каменистого холма – выглядело безопасно. Главное – держаться левее… Подальше от этой чёртовой пропасти. Всё здесь, от вида этой лавы до самой миссии, вызывало у меня глухую тревогу.

– Если хочешь знать, Волкова, брать на задание гражданских – худшая идея, – проворчал Эмиль Дюпре, сдвигая кепку пониже на глаза. – И дело не в выучке, а в дисциплине. В голове.

– Считай это бонусом к машинам, – пожала я плечами.

Эмиль лишь тяжело вздохнул и прибавил шаг.

Жар плавил воздух и слепил – даже сквозь солнечные очки. Пот ручьями стекал по лицу, но впереди уже вырисовывался пологий подъём, переходящий в расщелину меж двух скальных выступов. Правы, высокий и острый, как обломанный зуб, и был нашим ориентиром. У входа в ущелье маячили две крошечные фигуры дозорных. В рации снова затрещал Дженкинс:

– Наблюдаем две палатки. Два багги. Похоже, временный лагерь наших ребят. Никого нет, много разбросанных вещей вокруг…

– Принял, – откликнулся Эмиль. – Мы уже близко.

Сзади раздались отрывистые крики, а следом – оглушительный треск, звук ломающегося базальта. Я резко обернулась: средний тягач своей массой проломил чёрную корку, его передние колёса провалились в зияющую трещину. Из разлома с шипением вырывался раскалённый пар, словно джинн, освобождённый из тысячелетнего заточения.

– Прочь от края! Трещины пошли! – завопил кто-то.

Люди бросились врассыпную. Тягач Криса, взревев двигателем, рванул назад. Прицеп завернуло в сторону, а сама машина с оглушительным хрустом осела набок. Раздался громогласный хлопок – шина, угодившая в магму, взорвалась.

– Крис, прыгай! – крикнула я в рацию. – Бросай машину! Её уже не спасти!

Вместо того, чтобы выбираться, Крис вывернул колёса и вдавил газ. Из выхлопной повалил чёрный дым, транспортёр просел ещё глубже, мотор захлебнулся и вспыхнул. Дверь «Зубра» распахнулась, и в дрожащем мареве, среди языков пламени, показалась фигура водителя. Бойцы метались у самой кромки, крича и беспомощно размахивая руками. Я рефлекторно рванулась вперёд. Но как подобраться?! До него два метра кипящей смерти! Давай, прыгай, ты ещё можешь!

Цепляясь за скользкий борт, Крис оттолкнулся, приземлился на самый край – и кромка под ним обломилась. Его крик, пронзительный и нечеловеческий, на секунду взрезал воздух и так же внезапно оборвался. Оранжевая жижа с шипением приняла тело, и через мгновение на поверхности не осталось ничего – лишь булькнул единственный пузырь. Словно его и не было.