Погоня за судьбой. Часть IV

– Спасибо тебе, что была со мной.

– Да не за что… – Она опустила глаза. – Но я по-прежнему считаю, что тебе надо отдохнуть.

– Я буду иметь это в виду.

С этими словами я развернулась и собралась было выйти в коридор, как вдруг Софи тихо произнесла:

– Я никому не скажу о том, что ты пыталась сделать. Иначе тебя упрячут в лазарет под охрану.

– Спасибо ещё раз, – повторила я. – Не знаю, что на меня нашло. Похоже, это был какой-то нервный срыв, но теперь я в норме…

Я вышла из комнаты в коридор, столкнувшись нос к носу с Василием, который тоже был одет в термокомбинезон. Вскинув брови, он оглядел меня с ног до головы и с ехидцей протянул:

– С добрым утром. Тоже решила побродить по камешку?

– Это лучше, чем сидеть без дела, – заметила я, придвинулась к нему поближе и сбавила тон. – Слушай, Василий, у тебя есть чем взбодриться?

– Найдётся. Но, может, не стоит? – нахмурился он. – Может, лучше всё же поспать? Тебе бы точно не помешало…

– И ты туда же, доброхот? – Я начинала злиться – все вокруг так и норовили решить за меня, что лучше для меня самой. – Нормально всё! Дай мне стимулятор, и хватит меня нянчить!

– Сейчас, сейчас. Только не тыкай мне опять пушкой в морду.

Он вскинул руки в шуточном примирительном жесте, развернулся и скрылся в своей каюте. Вернувшись через полминуты, протянул мне раскрытую ладонь с белой капсулой:

– Держи. Только никому ни слова – особенно своим девочкам, а то заклюют меня за то, что потакаю твоим прихотям.

Поблагодарив Василия, я проглотила капсулу и направилась в сторону рубки. Капитан Юмашева, как всегда, стояла на боевом посту, заложив руки за спину, и глядела вдаль сквозь обтекатель. Оба кресла операторов были заняты, второй пилот всматривался в консоль перед собой, а впереди уже маячили две серые каменные глыбы – продолговатая Ида, и чуть в стороне – маленький округлый Дактиль.

– Сначала осмотрим мелкий или тот, что побольше? – вполоборота спросила Диана.

– Давай начнём с малого, а там видно будет, – ответила я. – Есть какие-нибудь показатели?

– Ничего особенного. Спектральные данные, звуковые, гамма-съёмка – всё говорит нам о том, что это обычные железокаменные тела. Похожи на хондриты – кремень, железо, магний… В общем, надо потыкать в них палочкой и попробовать на зуб. Ты готова?

– Так точно. Пора приземляться…

* * *

Магнитные ботинки накрепко прицепились к полу шлюза. Нас было четверо – я, Василий и двое членов экипажа – Йоши Микадо и Феликс Кардено. Свист уходящего воздуха наполнил небольшую переходную камеру, в центре которой белел круглый блин наружного люка. Ещё раз проверив синий форменный скафандр Ассоциации и щёлкнув нашлемным фонариком, я прикрыла глаза и вслушалась в собственное неровное сердцебиение. Из динамика под потолком прозвенел голос:

– Тридцать секунд до стабилизации давления. Жалоб нет? Нигде не сифонит?

Нигде не сифонило, и я просто подняла большой палец вверх, в камеру. На плече стволом вниз висел масс-драйвер, заряженный обоймой тяжёлых шариков – нельзя было наверняка знать, с кем придётся столкнуться, поэтому мы предварительно вооружились.

– Всё, можете выходить, – сообщила Юмашева из репродуктора.

Йоши Микадо пробежался пальцами по кнопкам пульта, люк сдвинулся вниз и отъехал в сторону, а сверху спустилась металлическая лесенка. Погрузившись на несколько сантиметров в серую реголитовую поверхность астероида, она замерла, и экипаж приступил к выходу.

Я замыкала отряд, и по мере спуска по лестнице в теле всё отчётливее проявлялась приятная лёгкость – искусственная гравитация корабля ослабевала и уступала место почти полному её отсутствию.

Я спрыгнула на твёрдый грунт. Вернее, медленно-медленно спланировала – притяжения практически не было, да и поверхность сложно было назвать твёрдой. Серо-коричневый астероид был покрыт неровным слоем мелкого крошева, в которое погружались намагниченные ботинки. Тут и там его разреза́ли рытвины, неглубокие котлованы и круглые воронки – он весь был искромсан и исколот мелкими осколками, с которыми сталкивался на протяжении всего своего существования.

Движение походило на полёт. Лёгкий толчок – и я поплыла над серой, мёртвой землёй, будто призрак. Тишину в шлеме пронзил счётчик Гейгера – настойчивый дятел, стучащий по черепу. Я покинула искусственное магнитное поле корабля и оказалась в царстве космического радиационного фона.

С силой оттолкнувшись от тверди, я прыгнула и в буквальном смысле полетела. Серое крошево отдалялось, за непривычно близким горизонтом приоткрылся покатый изгиб камня и щербатое ребро особо крупного метеоритного кратера. Метрах в десяти подо мной проплывала земля, а в шлемофоне раздался голос Дианы:

– Волкова, не увлекайся прыжками, мне не улыбается вылавливать тебя в открытом космосе.

– Вас поняла, капитан, – отозвалась я.

Я проплыла ещё с полсотни метров по дуге, ноги мои вновь коснулись почвы, и из-под тяжёлых ботинок вздыбились небольшие фонтанчики песка. Поглядывая по сторонам, я неторопливо побрела по камню. Чуть позади и сбоку шёл Василий с оружием наготове – его плавные, уверенные движения выдавали в нём человека опытного, и к невесомости ему было не привыкать.

– Скажи, Василий, – обратилась я к нему. – Сколько у тебя было выходов в открытый космос?

– Намного больше, чем ты прожила годков, – ответил тот. – Думаешь, будь я зелёным карасём, твоя миссис капитан выпустила бы меня, проходимца, наружу? Настоящих мужиков в экипаже явно не хватает. Даром, что вами женщина управляет.

– Василий, я всё слышу, – сквозь помехи донёсся голос Юмашевой. – Неужели вы сторонник давно устаревших убеждений? Надеюсь, вы не придерживаетесь бытовавшего когда-то мнения о том, что женщина на корабле – это к беде?

– Не подумайте ничего плохого, товарищ капитан, – примиряюще сказал Василий. – Я обожаю женщин – тем более русских – и всецело им доверяю. Просто во флоте женщина-капитан – довольно редкое явление.

– Мы не во флоте, этот этап для меня уже позади, – со едва заметной ноткой презрения сказала она. – И вы правы – у меня сейчас дефицит опытных бойцов, поэтому приходится пускать в бой даже случайных пассажиров. Я не ошиблась, сделав ставку на вас, правда же?

В ответ Василий только хмыкнул.

В отдалении один из робких мерцающих фонариков скрылся за изгибом плоскости, а я вдруг остро и отчётливо почувствовала – ещё несколько десятков шагов, и я встречу того самого Маленького Принца, обитавшего в одной книг, которые я обожала перечитывать в детстве. «Есть такое твёрдое правило: встал поутру, умылся, привёл себя в порядок – и сразу же приведи в порядок свою планету». Этому камню явно требовалась генеральная уборка – и начать стоило бы с пылесоса…

Взобравшись на гребень большого, метров пятидесяти в диаметре, почти идеально круглого кратера, я огляделась. Не было ни Маленького Принца, ни его баобабов – лишь вдалеке, в той стороне, откуда я пришла, стояла одинокая фигурка, да виднелась за изгибом астероида покатая спина «Фидеса». Я спросила у коммуникатора:

– Ребята, вы что-нибудь нашли?

– У меня ничего, – ответил Микадо.

– Аналогично, никаких признаков жизни, – пробасил Феликс.

Я сделала несколько шагов вниз по склону кратера и вдруг почувствовала что-то необычное. Сначала я не поняла, что это, но вскоре сообразила – шагать стало тяжелее, а счётчик Гейгера трещал с удвоенной интенсивностью. Я взглянула вниз – ничего особенного на вид, просто каменное крошево… К которому притягивались магнитные ботинки. Присев на корточки, я несколько раз взмахнула рукой, разбрасывая в стороны тонкий слой грунта, и моему взору предстала гладкая угольно-чёрная поверхность. Вот так сюрприз…

– Я нашла что-то, здесь под породой какой-то металлический сплав, ровная поверхность. Приём…

– Лиза, видим картинку со шлема, – долетел взволнованный голос Дианы. – Пока ничего не делай, подожди нас. Мы сейчас подскочим поближе, ребята с инвентарём подтянутся. – И куда-то в сторону: – Софи, готовься на выход…

В отдалении прозвенел голосок Софи:

– Две минутки!

Решив лишний раз не рисковать, я вернулась на гребень кратера. В нескольких сотнях метров, степенно разворачиваясь, бесшумно приближалась махина «Фидеса». Из гладких боков судна время от времени вырывались синеватые вспышки маневровых импульсов. Василий был уже тут как тут – ковырял носком ботинка реголит, под которым чернел металл.

– Ты молодец, Лизуня, у тебя глаз-алмаз.

– Вася, это была чистая случайность. – Я развела руками. – Мне просто повезло, не более того.

– Пусть так, – кивнул он. – Но мы могли не найти здесь вообще ничего. Потоптались – да и домой, баиньки.

– Меня больше беспокоит то, что ждёт нас внутри, под этой крышкой. – Я беззвучно стукнула ногой по металлу, вакуум проглотил моё движение. – Плохое у меня предчувствие. Если я вообще могу доверять своим чувствам…

Корабль плавно приземлился рядом, грузовая рампа медленно опустилась, и к нам вышли облачённые в скафандры Софи и Норман. Они были вооружены альпинистскими крюками, страховочными тросами и газовым нагнетателем, гофрированный шланг которого скрывался во чреве корабля. Вбив колышки в твёрдый грунт прямо на гребне, Норман обвязался страховкой, потуже натянул трос и открыл клапан нагнетателя.

Словно завороженная, я наблюдала, как в абсолютной тишине мощный поток газа вырывался из сопла, разметая в разные стороны потревоженный реголит и поднимая вверх брызги колючей серой пыли – она разлеталась в стороны и рваными сизыми хлопьями удалялась в безбрежное космическое пространство. Через считанные минуты я стояла на кромке и обводила взглядом вогнутый параболоид, идеально вписанный внутрь кратера.

– Есть идеи, как попасть внутрь? – спросила я.

– Потяни, деточка, за верёвочку, дверь и откроется, – сострил Василий.

Я сделала несколько шагов, спускаясь по матово-чёрной поверхности, рассечённой начетверо двумя идеально ровными полусантиметровыми бороздками. В центре шлюза вспучивался круг, вероятно, скрывавший под собой запирающее устройство. Решив поделиться наблюдением, я включила коммуникатор:

– Судя по тому, как эта штука была ровным слоем аккуратно присыпана сверху, её закрыли снаружи. Когда в последний раз открывали – неясно, поблизости ни малейших следов. Их, впрочем, могли замести… Софи, что за материал?

– Решётка кольцевых резонаторов из помеси галинстана, углерода и ферромагнитных частиц, – сообщила Толедо. – Достаточно старая, но очень эффективная стелс-технология. Поэтому сканеры ничего не показали… Сре͐зать замок электро-лучевым инвертором – и всего делов. Пойдём, Норм, поможешь мне…

Минут через пять Софи и Норман примонтировали на робота-погрузчика промышленный сварочный модуль, и вскоре поверхность астероида едва заметно задрожала в такт тяжёлым шагам четвероногого исполина – для устойчивости его опоры вгрызались в поверхность с помощью распорных буров. Стоя рядом с этим механизмом, который, казалось, способен был работать где угодно – даже на дне преисподней, – я в очередной раз поразилась, сколь изощрённый инженерный гений вложил всю свою мощь в промышленные разработки.

– Лиза, отойди в сторонку, пожалуйста, – попросило радио голосом Софи.

Я посторонилась, а робот неторопливо проследовал к самому дну, сложил лапы и опустился на брюхо прямо перед кругом.

– Будьте готовы, – предостерегла Толедо. – Если там внизу воздух, он может полыхнуть при разгерметизации.

Из массивного сварочного устройства вырвался ярко-белый всполох, а я на всякий случай отошла ещё на несколько шагов. Через мгновение электрический луч впился в поверхность шлюза, и манипулятор робота начал медленно описывать окружность. Я прикрыла ладонью обтекатель шлема – столь ярким был луч, от которого едва спасало защитное напыление на слое прозрачного поликарбоната. Взрыва не случилось – внизу, под люком, тоже царил вакуум.

Секунды казались мне вечностью – умом понимая, что поблизости кроме нашего экипажа нет ни души, я тем не менее с масс-драйвером наизготовку напряжённо ожидала какого-то подвоха – что кто-то нападёт на нас сверху, или из реголита вдруг повыскакивают автоматические турели. Однако, ничего не происходило – добела раскалённый металл бесшумно плавился, тут же остывая на космическом холоде. Наконец, робот завершил окружность и поднялся на лапы, а вырезанный круг, покорный едва заметной гравитации астероида, неспешно исчез в образовавшейся дыре метрового диаметра.

Включив фонарик на шлеме, я аккуратно приблизилась к тёмному отверстию и заглянула внутрь. Полнейшая, могильная тьма. Рядом со мной уже стояли все пятеро, и Кардено поинтересовался:

– Кто первый? Есть желающие?

– Я пойду, – твёрдо заявила я.

Стимулятор делал своё дело, отгоняя сонливость и придавая сил, поэтому я вернулась ко вбитым в каменистую поверхность крюкам и уже привычными движениями, лишь слегка скованными скафандром, обвязалась сбруей и пристегнула страховку.

Я уселась на краю чёрной дыры, свесив ноги в бездну. Бабочки безумия щекотали крыльями внутри живота. Луч фонаря тонул в этой тьме бесследно, не находя дна. Это была не просто тьма – она смотрела на меня в ответ. Древние человеческие инстинкты будили безотчётный страх неизвестности – и тем не менее, пора было спускаться.

Глубоко вдохнув, я соскользнула в бездну.

Тут же, захлёбываясь, неистовой трелью залился счётчик Гейгера. Медленно, словно улитка, я спускалась вниз, а фонарик тем временем выхватывал из темноты стальные стены, пучки проложенных в нишах проводов и труб, какие-то металлоконструкции.

– Лиза, что там? – пробился сквозь радиопомехи чей-то искажённый голос.

– Это корабельный док, – вполголоса отозвалась я. – Здесь пусто и тихо, фон в восемь раз выше космического, порядка двадцати миллизиверт в час… Температура тридцать пять, довольно жарко.

– Маякни, когда можно будет спускаться…

Наконец, внизу показалось ровное серое дно пропасти, я преодолела последние метры и со стуком магнитных ботинок утвердилась на металле. Сканер не показывал ровным счётом ничего – ни одной живой сигнатуры, насколько сигма-эмиттер мог пробить неплохо экранированные стальные стены.

– Я на дне, тут метров тридцать высоты, – сообщила я, пару раз дёрнув трос. – Пока ничего особенного не видно, нас никто встречать не собирается. Можно спускаться, но прихватите какое-нибудь освещение – темно, как у негра подмышкой…

Сверху, в казавшемся таким далёким отверстии показался чей-то силуэт, а я отстегнула карабин и пошла вперёд. На покрытом ровным слоем пыли полу виднелись беспорядочные следы – довольно, впрочем, давнишние. В блуждающем луче фонаря угадывались хаотично разбросанные ящики и короба, вдоль стены были уложены продолговатые металлические трубы. Вскоре я упёрлась в массивную стальную дверь. Пошарив глазами, увидела сбоку кнопочный пульт управления и понажимала кнопки – без видимых результатов. Пульт был отключён, однако рядом в стену был вмурован короб, напоминающий электрический щиток. Я открыла дверцу, под которой обнаружились несколько стройных рядов переключателей, и пощёлкала тумблерами – тщетно, всё было обесточено.

Сбоку из темноты возник Василий.

– Я смотрю, в этой холостяцкой берлоге явно не хватает женской руки… Фонит – будь здоров… Сдаётся мне, что где-то в глубине этой землянки прячется неостывший ещё ядерный реактор.

– Надо бы подсветить, не видно ни черта, – заметила я.

– Сейчас подсветим, не проблема! – откликнулся в коммуникаторе Микадо.

Выжигая глаза, вырывая из мрака плывущие в воздухе бессчётные пылинки, вспыхнул мощный прожектор. Световая пушка в руках космонавта шарила лучом по стенам, вокруг металась сверкающая пыль, словно звёзды в пространстве Вселенной, а из тьмы выпрыгивали патрубки, скобы, гофрированные кабель-каналы, какие-то пристёгнутые к стенам баллоны и канистры. И везде, повсюду – реголитовая пыль, которая проникла внутрь и, словно живая, облепляла собою всё.

Толстый кабель от прожектора уходил наверх, в дыру. На другом конце площадки, в густой тени, вырисовывалась ещё одна дверь – массивная, словно от банковского хранилища. Грузовая. А под самым шлюзом по периметру чернела ровная метровая щель – туда, распахиваясь, по рейлингам должны сдвигаться створки шлюза. Одна из стен представляла собой большое, слегка изогнутое смотровое окно на уровне человеческого роста. С той стороны толстого прозрачного пластика во тьме непробудным сном спали шкафы с оборудованием, консоли управления и мониторы.

– Будем ломать стекло или войдём через дверь? – спросил Василий.

– Внутри может быть воздух, за дверьми наверняка переходные отсеки, – задумчиво сказала я, бросив взгляд на мёртвое табло над дверью. – А если разобьём стекло – велик риск разгерметизации всего комплекса.

– Или, как минимум, его части. Значит, воспользуемся дверью. – Василий принялся озираться. – Ну, так где нашего штатного инженера черти носят? Софи! Тебе нужно отдельное приглашение?!

– Не ори, Вася, ты не дома, – пробурчала Толедо в динамике. – Сейчас разберёмся…

Скатившись вниз по тросу, Софи ловко спрыгнула на металл и направилась в сторону двери, к стальной распределительной коробке. На плече её висел космопехотный инженерный ранец.

– Так, посмотрим, что тут у нас…

Расстегнув рюкзак, она принялась колдовать над проводами. Через минуту в наушнике щёлкнула статика, и по периметру помещения загорелись два десятка оранжевых ламп, зловеще подсвечивая заваленный хламом просторный ангар. Над обеими дверьми теперь помаргивали зелёные огоньки, а сенсорные панели горели ярко-красным светом.

– «Фидес», как слышно меня? – позвала я. – Мы запитали шлюз, готовимся входить, приём!

Сквозь оглушающий треск помех раздался едва различимый голос:

– Слышимость три из десяти – видимо, из-за фона. Будьте настороже…

Я подняла глаза и посмотрела вверх. Вдалеке, в круглом проёме, виднелась голова Нормана с включённым нашлемным фонариком.

– А теперь давайте посмотрим, насколько тепло нас встретят. – Софи нажала на сенсорную панель, и дверь бесшумно поднялась вверх, открывая небольшую воздушную переходную камеру.

Кардено отрапортовал:

– Я останусь здесь на случай непредвиденных обстоятельств, а вы идите.

Вчетвером мы проследовали в шлюз, дверь за нами закрылась – и тут же после тишины безвоздушного пространства оглушительно засвистели воздушные нагнетатели, наполняя камеру воздухом…

Глава

II

. Подарок

… Жар от раскалённых камней расползался по венам и артериям, по позвоночнику бежали электрические разряды, а умелые руки массажиста выводили репризу, подводили к концу сонату на фортепиано моего тела. Завершалось дольче мено моссо, последние аккорды отзвенели на клавишах рёбер, и я наконец позволила себе обессиленно выдохнуть.

– Ваш организм великолепно восстанавливается, – невозмутимо заметил Аллен – штатный терапевт пансионата, а по совместительству массажист. – Сегодня – завершающий сеанс, и за эти четыре недели мы с вами проделали огромный путь. Честно признаюсь – передо мной сейчас совершенно другой человек. Не тот, что когда-то прибыл к нам в полном истощении.

Скрипнул приставной стульчик, горячие камни один за другим покидали мою затисканную спину. Откуда-то снизу поддувало прохладным воздухом.

– И всё это исключительно благодаря вашим волшебным рукам, – промурлыкала я, прислушиваясь к ощущению блаженства в теле. – Где вы этому обучались?

– В мою программу вшито сто сорок две техники, – сказал Аллен, и мне почудилась гордость в его голосе. – От классического киносурианского до практически забытого шведского.

Распахнув глаза, я повернула голову и уставилась на симпатичного статного мужчину в белом халате с закатанными руками, который укладывал массажные принадлежности и разнообразные крема в саквояж. Лёгкая улыбка тронула его губы, с оттенком иронии посмотрел он на меня.

– Вы выглядите удивлённой. Тот факт, что я андроид, стал для вас новостью?

– Теперь всё понятно, – протянула я, приходя в себя после сеанса киносурианского лечебного массажа. – Только робот может быть настолько хорош в обхождении с человеком.

– Технически, я не робот, – уточнил Аллен. – Я – человекоподобный кибернетический организм, в мои функции входит уход за людьми, терапия и лечение. В том числе – прямым физическим воздействием на соматическую оболочку пациента.

– По такому, как ты в каждую больницу – и люди забыли бы о том, что значит болеть, – сказала я, отыскав в себе наконец силы для того, чтобы перевернуться на спину и сесть на койку, свесив ноги вниз.

– К сожалению, это невозможно. Правило пятидесяти процентов предписывает андроидам находиться за пределами пяти обитаемых планет. Исключением является только Цикония. – Аллен обвёл комнату широким жестом и застегнул молнию на сумке. – Правительство планеты успешно ввело поправку в местное законодательство – правило не распространяется на андроидов, так как они изначально не люди, поэтому являются в заведомо уязвимом положении. Поэтому здесь андроидов полностью уравняли в правах с людьми. Мы можем получать техническое обслуживание на поверхности Циконии и работать в профессиях, которые не связаны с риском для жизни – пилотирование аэротакси, уход за территорией, врачебный уход, организация экскурсий…

– Как им это удалось? – вопросила я, влезая в просторный белоснежный балахон. – Мне казалось, после всех тех случаев, когда андроиды сходили с ума и убивали людей, железкам в обитаемые районы путь заказан…

– Во-первых, это было давно. – Человекоподобный робот принялся загибать пальцы – совершенно натуралистично, будто обычный человек. – Последний случай гибели человека от рук андроида зарегистрирован девятнадцать лет назад. С тех пор алгоритмы сильно изменились, и кибернетические организмы не позволяют себе таких вольностей. Во-вторых, эти проявления не были безумием. Все без исключения случаи нападений на людей – это результат немотивированного насилия по отношению к андроиду. В-третьих – здесь, на Циконии, живут очень богатые люди. Они в большинстве своём не склонны к немотивированной агрессии, превыше всего ценят собственный комфорт и могут позволить себе содержать столь дорогой инструмент, как андроид. В-четвёртых, местная администрация имеет некоторые преференции, так что…

– Ты когда-нибудь бывал за пределами Циконии? – перебила я его.

– Уточните вопрос. – Аллен поднял бровь и слегка наклонил голову.

– Работал где-то ещё, кроме этого санатория?

– Я был выпущен на Циконии, на заводе в Барра-Пирай в две тысячи сто сороковом году. Ни разу не покидал планету.

– Пять лет назад? Да ты ещё совсем ребёнок, – усмехнулась я. – Впереди первый класс.

– Это был бы интересный опыт, но увы, кибернетические организмы лишены детства. – Робот улыбнулся в ответ. – Ещё один повод завидовать вам, людям.

– Не переживай, очень многие люди тоже лишены детства, так что мы с вами во многом похожи, – сказала я.

Я и подумать не могла, что Аллен окажется андроидом, а насторожиться уж точно стоило – хотя бы после того, как он совершенно проигнорировал мои биомеханические протезы, будто к нему каждый день заявлялись на реабилитацию прошитые наёмные убийцы. Мне тогда, впрочем, было не до подозрений – в тот далёкий день, когда я очнулась в койке, меня заботило только одно – как бы собрать себя воедино из мелких осколков…

Вежливый, внимательный и учтивый Аллен прибыл ко мне в комнату на второй день после того, как я пришла в себя – в тот самый день, когда Марк с чувством выполненного долга улетел, пообещав вернуться через месяц. Аллен исправно возился со мной все эти недели – ежедневно проводил для меня зарядку и дыхательную гимнастику, выполнял сеансы умопомрачительного массажа, таскал меня на многочасовые лечебные ванны, чуть ли не с ложечки кормил разнообразными восстанавливающими препаратами… Как оказалось, этот робот был также и приятным собеседником.

– Теперь, когда вы узнали, что я андроид, ваше отношение ко мне изменится? – спросил Аллен, внимательно изучая меня чёрными глазами. – Можете сказать правду, я не обижусь.

– С чего вдруг? Мне плевать, что за начинка у тебя внутри – пластик, кишки или опилки. – Я равнодушно пожала плечами. – Если бы ты сам не признался, я бы так никогда и не узнала.

– Странно. – Робот был озадачен. – Обычно в контракте оговаривается присутствие кибернетических организмов среди персонала. Также, администратор учреждения обязан проинформировать о том, на каких позициях трудятся андроиды.

Я снова пожала плечами. События месячной давности вспоминались с трудом – их собой вытеснили размеренные курортные будни, монотонно тянувшие нить моей жизни сквозь себя. Дни были одинаковыми, словно близнецы – и столь же приятными. Я снова набрала вес до нормальных значений, восстановилась после нервного истощения, а приступы психологической ломки после «сока» закончились ещё две недели назад.