Холостяк.Любовь в нагрузку

В небольшой раздевалке группы повисает тишина. Я держу в руках папку, готовая предъявить документы полицейским, и смотрю на Ингу.

– Бывший муж против того, чтобы я виделась с дочерью – раздраженно произносит она и отворачивается.

Ее неизменно черные волосы вздрагивают и рассыпаются волнами по спине. Все как всегда: напускная важность, перекрещенные на груди руки, поджатые губы… словно и не было этих пяти лет.

– Для этого есть суды, гражданка Логинова. – Произносит второй полицейский, что все это время молча переписывал данные с документов.

Инга выдергивает из его рук протянутый паспорт и полушепотом выдает какое-то ругательство.

– Суд уже был. Вот решения. – Я раскрываю папку и протягиваю полицейским.

– Я присяду? – Обращается ко мне мужчина, кивая в направлении стола – надо будет все переписать.

– Да, пожалуйста – отдаю папку и отхожу в сторону.

У полиции больше нет вопросов к детскому саду. Остались лишь формальности. Ингу же, как я поняла, ждет увлекательная поездка в отделение.

– Ну а вы что думали? – слышу, как возмущается полицейский, провожая ее к выходу. – Решение суда есть? Есть. Вы пришли и пробовали увидеться с дочерью без разрешения. Так? Так. Значит, есть нарушение. Нет, как люди, мы все понимаем, но обязаны такое фиксировать.

Ухмыляюсь, удивляясь Ингиной глупости. Мало того что пыталась обманом забрать дочку, так еще и с полицией пререкается.

– Оль, дождись меня – обращаюсь к коллеге, а сам иду провожать наших неожиданных гостей.

Быстро прощаемся, я открываю и даже придерживаю дверь, что угодно, только бы эта троица побыстрее оказалась на улице. Все, представление закончено.

– Больше эту даму к нам не пускать – на ходу бросаю охраннику и возвращаюсь в группу.

Хочу подняться к себе в кабинет и просидеть там весь день.

«Заберу ноутбук и… чаю хочу. С конфетами. – Мечтаю я, но мысли быстро возвращаются в реальность, когда слышу разговор коллег».

– Отказалась от ребенка, представляешь?

– А может, заставили?

– Прекратить сплетни! – Строго осаживаю девушек, как только захожу в группу.

Ольга поджимает губы и сразу же подбегает ко мне.

– Карина Игоревна, а что теперь будет?

– Если вы прекратите разносить по округе информацию о личной жизни наших клиентов – ничего.

– Ой, все, я – жестом запирает рот на замок Ольга.

– Ты мне вот что скажи, как получилось, что этих данных – я тычу пальцем в папку с документами Серковской – не было в базе?

– Я вносила, но, видимо, кто-то отвлек. Тебя же не было, и я опять разрывалась между музыкальным классом и бумажными делами.

– Плохо, Оль, очень плохо. Если бы ты серьезнее отнеслась к работе, всего этого цирка не было бы.

Я машу рукой куда-то в пространство, и наступает тишина. Коллеги, почувствовав неладное, бесшумно разбегаются, а я продолжаю отчитывать Ольгу.

– Но как же? Она же – вертит головой Оля, ища поддержки у коллег, но в раздевалке уже пусто.

– Вот так, Оль, няне бы позвонили и все. А теперь, молись, чтобы этот папаша не пожаловался на нас.

Под испуганный возглас коллеги я подхватываю ноутбук, забираю папку и ухожу к себе. За пальто попозже спущусь, когда немного успокоюсь.

В моем кабинете на втором этаже тихо.

Закрываю за собой дверь и прижимаюсь спиной к прохладному пластику.

– Карина Игоревна, надеюсь, вопрос решен – передразниваю Серковского. – Раскомандовался, павлин недоделанный!

Стараюсь хоть как-то успокоиться, отвлечься. Дрожащими пальцами цепляю из коробки пакетик чая, набираю в стаканчик кипяток из кулера… Надо бы сесть за стол и поработать, но вместо этого я открываю документы на Серковскую Александру и внимательно их изучаю.

– Отказы, опеки… А если эта чокнутая к нам опять придет? Или, чего доброго, Серковский прибежит жаловаться Алевтине. Да! Что я тогда ей скажу? Нет, надо понимать, с чем мы имеем дело.

Нахожу копию свидетельства о рождении и читаю. Здесь все идеально: отец Серковский, мать Инга. Листаю дальше. Судя по датам, отказ Инги от дочери и судебные решения шли друг за другом, а началось все это ровно через год после рождения ребенка.

– Что? Несладкой оказалась жизнь с глянцевой картинкой из модного журнала? Да, Серковский?

Нельзя желать кому-то плохого, и радоваться чужому горю нельзя, даже если этот кто-то Вадим Серковский, но ничего не могу с собой поделать. Приятно, черт побери, когда не только у тебя все наперекосяк пошло.

Глава 12

Карина Ольшанская

Как бы я ни храбрилась, визит Инги надолго выбил меня из колеи. Да, я давно не та девочка, которую можно было пинать и унижать, сама кого угодно отпинаю, но где-то глубоко копошится страх.

«А если Инга расскажет Серковскому, что я здесь работаю? Он придет, устроит разборки, или… А если наведет справки?»

– Ромку он не получит, – вскакиваю я со стула и бегу в группу к сыну.

Сейчас у них тихий час, но мне просто жизненно необходимо взглянуть, как он сладко спит, подложив ладошку под пухлую щечку. Он моя жизнь, мое счастье и поддержка. Ради него я горы сверну, так что лучше Серковским держаться от нас подальше.

Крадусь мимо воспитателя в спальню.

Спит, мой сладкий. Кудряшки разметались по подушке, сопит, морщит носик… Поправляю задравшуюся футболку и укрываю сына одеялом. Ромка изменился, светлее, что ли, стал, или мне так кажется, потому что волосики стали отливать золотом? Золото – не золото, а сходство с отцом просто поразительное.

Тихонько покидаю спальню и прикрываю дверь.

Внутри разливается чувство полного покоя, и сердце уже не выпрыгивает из груди в испуге.

«Да, не придет Серковский, даже если Инга расскажет. Зачем? Посмотреть, как я спустилась с небес на землю и работаю администратором в детском саду? Он же не узнал меня, когда отчитывал по телефону».

Вспоминаю его пренебрежительное «Карина?» и смеюсь. Он даже отчество мое забыл, а я уже нафантазировала, что узнал, приедет.

Возвращаюсь к себе в кабинет и сажусь за стол. Надо бы переслать Алевтине списки первоклассников для поздравлений. Она просила сегодня. Еще и расписание выпускных составлять, будь они не ладны. Работы много, но я сижу и смотрю на папку, на обложке которой красуется надпись: «Серковская Александра Вадимовна».

«А я ведь тоже отчества его не знала. – Неожиданно осеняет меня. – Вот вчера дело его дочери открыла и узнала, что он Борисович».

Ничего не знала, просто нырнула, как в омут. Так легко было, радостно… и странное чувство невероятного, абсолютного доверия… Купалась в этих отношениях, принимала ухаживания. Верила, что мы «вместе и навсегда», как в сказке. Даже сомнений не было, что у него есть еще кто-то.

Почему?

Дура была, и чтобы это понять, мне понадобилось целых пять лет.

Настоящая дура.

– Ладно, расписание выпускных переносим на завтра, но вот списки… Будь они не ладны – мотаю головой. Удивительно, как всего одна встреча может раскачать эмоции.

– Первоклассники, Карин, – напоминаю себе. – А еще конец года и день рождения у Ромашки.

Возвращаю себя в привычную, устоявшуюся жизнь. Забот и переживаний и здесь с лихвой хватает. Кружусь на работе, бронирую зал для торжества, попутно успевая заказать праздничные шарики, растяжки и шапочки каждому гостю. Ну и какой же день рождения без торта?

Накануне вечером еще раз сверяю список и уточняю время доставки. Кажется, я предусмотрела все, кроме того, что у кондитера сломается машина и он сообщит мне об этом за полчаса до начала праздника.

– Как не приедете? – стою посреди развлекательного центра и пытаюсь перекричать музыку и детские голоса. – Где сломались? На Морецкого? Так, так… Стойте там, я сейчас приеду.

Отбиваю звонок и радуюсь, что на дне рождения у меня одни коллеги с детьми. Нахожу Ольгу и прошу ее присмотреть за всем, пока я еду за тортом.

В итоге торт доставлен, праздник в самом разгаре, а я сижу в уголке, и у меня не остается сил даже на улыбку.

– Ну ты чего, сейчас торт вынесут, вставай – пытается растормошить меня Ольга.

– Да, сейчас – поднимаюсь со стула, расправляю чуть замявшуюся на коленях юбку и иду к столу.

– Ты чего такая? Заболела?

– Устала. Столько суеты в конце года.

– Это да, на работе набегаешься, а домой придешь – с детьми поговори, мужа накорми… – жалуется Ольга и осекается. – Как ты все одна успеваешь?

– Мужа не кормлю – отшучиваюсь я и иду к улыбающемуся сыну.

Торт уже на столе, остается только зажечь свечи и загадать желание. Все дети крутятся вокруг стола. Малыши в нетерпении тычут пальцем в кремовые узоры на торте, дети постарше выкрикивают свои желания, надеясь, что они сбудутся за компанию. А мой Ромка, он терпеливо ждет, когда все свечи разгорятся.

– Хочу полетать на настоящем самолете! – Набрав в легкие побольше воздуха, выкрикивает мой сынок и задувает все свечи на торте.

– Ура! С днем рождения! – Раздается со всех сторон.

– С днем рождения! – Обнимаю и целую Ромку в макушку.

Смотрю на счастливого сына, окруженного друзьями, и вся усталость куда-то испаряется. Вот она, моя жизнь. Сложно, временами появляется желание сбежать, залечь в спячку, но правда в том, что я ничего не хочу менять.

За всей этой кутерьмой я совсем забываю об Инге и Серковском.

Как выяснилось сегодня – зря.

Перед самым обедом ко мне в кабинет прибегает воспитатель из третьей группы и кладет передо мной детский рисунок.

– Карин, я не знаю, что делать. Надо как-то поговорить.

– Что случилось, Ир?

– Ты на рисунок-то посмотри – Ира двумя пальцами двигает рисунок поближе ко мне.

"Какие рисунки?! Я есть хочу и собираюсь устроить себе небольшой банкет и пообедать в ближайшем фастфуде. Опускаю взгляд, совершенно не настроенная на какие-то разговоры и разбирательства, и замираю".

– Что это?

– Я тоже, скажем так, офигела, Карин. Не первый раз уже. Да, дети растут, интересуются, бывает… Первый рисунок убрала и все, но это повторяется.

– Она голая? – почему-то шепотом уточняю я.

– Ну-у-у – Ира разворачивает листок к себе, смотрит на рисунок и кивает – почти, если точнее – топлес. Ну, да, вот вроде трусы.

– Кто нарисовал?

– Дочь Серковского.

– А? – подвисаю я, забыв о планах на обед.

– Говорит, у папы горлышко заболело, а это врач. В обычном садике я знаю, как реагировать, а тут… Поговоришь, а тебя потом того – на последнем слове Ира проводит большим пальцем по горлу.

– А-а-а, вон оно как? – Внимательно смотрю на рисунок. -Ну, пойдем, посоветуемся с Алевтиной. Какая разница, какой садик! Ей пять лет, Ир, она должна солнышки и цветочки рисовать, а не папу с… врачом. Папа тоже хорош, таких врачей на дом вызывать.

Глава 13

Карина Ольшанская

– Побеседуйте с ним, не похож он на совсем уж… – советует Алевтина нам с Ирой – Сам на меня вышел и очень просил взять дочку. Приехал, рассказывал, как не хотел ее отдавать в детский сад, думал, нянь и занятий развивающих хватит, но ошибся. Расспрашивал о порядках, охране… Ну, что хотите думайте, а не произвел он впечатление непутевого отца.

Алевтина захлопывает папку и смотрит на нас с Ирочкой.

– Может, к психологу? – робко предлагает Ира.

– К психологу, только если отец даст добро. – отвечает Алевтина. – Я его наберу и скажу, чтобы приехал. Покажете рисунки и попросите обратить на это внимание.

Киваем. И если Ира это делает, потому что со всем согласна, то я… Я просто хочу побыстрее сбежать из кабинета.

«У меня же еще останется время на маленький гамбургер? – бросаю взгляд на экран мобильного и вздыхаю. – Если только на совсем маленький».

– Мое мнение, что все очень случайно произошло, – продолжает Алевтина. – А память у детей цепкая. Запрещать, акцентировать нельзя, сами понимаете, только хуже сделаешь. Смотрю на заведующую и еле сдерживаюсь, чтобы не вывалить на нее, как у Серковского все «случайно».

«Плевать, Карин, пусть сами разбираются. Ты здесь вообще ни при чем, ты администратор».

– Ир, тогда жди отца на беседу. – Заканчивает Алевтина. – Если нет вопросов, то можно разбегаться.

И мы разбегаемся. Я – на фудкорт ближайшего торгового центра, а Ирочка к себе.

С обеда возвращаюсь полная сил и готовая переделать всю накопившуюся за последние недели работу. Гамбургер и дешевый кофе отлично справились с задачей, можно сказать, растворили неприятный осадочек от рисунка Серковской.

Отсылаю Алевтине список выпускников, заканчиваю годовой отчет по дополнительным занятиям и, когда до конца рабочего дня остается чуть больше часа, сажусь за расписание выпускных.

– Вот так, – жму на кнопку и отправляю на печать. – сейчас всем раздам, и можно будет собираться домой.

Довольная собой, выхожу из кабинета с распечатками в руках и иду в сторону лестницы.

– Карина Игоревна?

Замираю на месте.

«Обернуться? Или сбежать? – борются во мне два желания».

Вопреки здравому смыслу, выигрывает второе. Какой здравый смысл, когда я отлично знаю, кому принадлежит этот голос!

– Да, постой ты, Карин, – раздается совсем рядом, как только я делаю шаг в сторону лестницы.

– Что вы хотели, Вадим Борисович? – разворачиваюсь лицом к Серковскому и изо всех сил прижимаю к себе бумажные листы.

– С Алевтиной Робертовной поговорить, но ее нет на месте. – Кивает он в сторону кабинета заведующей.

– Попробуйте позвонить ей, – пожимаю плечами и ловлю на себе изучающий взгляд Серковского.

– Обязательно попробую и поговорю.

Он достает из кармана мобильный, бросает беглый взгляд на экран и снова переключается на меня.

Рассматривает так внимательно, словно оценивает.

– Значит, по детям теперь специализируешься – с непонятной ехидцей в голосе произносит он. – Давно?

– Достаточно.

Серковский ухмыляется, крутит пальцами мобильный и с интересом изучает стену. Я тоже стараюсь не смотреть на его. Так, вскользь, для поддержания беседы, но даже такого беглого взгляда хватает, чтобы убедиться, что он все также хорош.

«Коллекционные запонки, пиджак Brioni(авт. Бриони)… Самодовольный, наглый пижон! Вот как? Как так у мужиков получается?! Вроде и седина пробивается, и морщинки, а смотришь на этого кобеля и не оторваться».

Стоим посреди коридора и молчим. Надо завершать эту встречу, говорить не о чем, а молчать… Молчать нам лучше вдалеке друг от друга. Разворачиваюсь и делаю шаг.

– После того звонка я все думал, когда ты мне палки в колеса вставлять начнешь. – Долетает до меня, когда я почти сбегаю.

– Что? Простите?

– Ага, каждый день ждал и дождался. Решила отомстить? К ребенку прицепилась, да? Рисунки, фразы! – повышает голос он. – Да, чтоб ты знала, дети ловят все моментально. Им не надо ежедневно наблюдать, одного раза, секунды и случайного слова достаточно!

– Вы не по адресу, Вадим Борисович, – перебиваю его. – Воспитатель должен был вам все объяснить, кроме того, у нас в штате есть психолог. Если дадите разрешение, она поговорит с девочкой. Спросите у Ирины Васильевны, когда можно подойти. А сейчас, простите, я на работе.

Прижимаю распечатки к груди и слышу, как хрустит бумага. Понимаю, что сейчас все сомну и придется распечатывать заново, но ничего не могу с собой поделать.

«Палки в колеса?! Мстить?! Да, кем ты себя возомнил?! – Распирает меня, и я еле сдерживаю желание отхлестать его по наглой роже этими самыми бумагами».

– Всего доброго, – произношу со всей оставшейся в запасе вежливостью и, развернувшись, быстрым шагом иду к лестнице.

«Прицепилась, значит?! Кобель! – Закипает у меня внутри. – Сам в дом водит прости… баб всяких, а я прицепилась?! Наглец!»

Быстро пробегаюсь по группам и раздаю девочкам расписание выпускных. Злюсь, когда коллеги пытаются меня остановить и что-то уточняют. Злюсь, потому что хочу схватить Ромку в охапку и сбежать домой…