По ту сторону закона

– Темная иномарка. Без опознавательных знаков. Это полгорода. Ничего нового.

– А я вот думаю, – Петров понизил голос, – Может, копнуть в сторону Морозова? Он у нас все-таки главный подозреваемый. Его финансы, связи. Может, он не просто замок чинил, а активно участвовал в планировании. И эта его сестра. Может, это и есть та самая девушка с камеры? Та, что «дирижер»?

При упоминании сестры сердце Валерия снова неприятно екнуло. Он с силой отогнал от себя образ Веры. Это было абсурдно, смешно и непрофессионально.

–Да, – резко сказал он, больше для себя, чем для напарника. – Копнем Морозова. Со всех сторон. И найдем эту его сестру. Узнаем, кто она на самом деле.

Он встал и подошел к доске, где были приколоты фотографии и схемы по делу. Его палец ткнул в лицо Артема Морозова.

– Ты наша зацепка. И мы тебя раскусим.

В допросной снова сидел Морозов. Он был так же спокоен, даже отрешен. Валерий, глядя на него, уже начал сомневаться: а может, он и вправду ни в чем не виноват? Просто невезучий человек, попавший под горячую руку. Внезапно дверь распахнулась, и в кабинет вошел Никитин. Лицо его было невозмутимым, но в глазах читалось напряжение. Следом за ним, щелкая каблуками по бетонному полу, вошла девушка в строгом костюме и с профессионально-холодным выражением лица. Юрист. Прокурор.

– Познакомься, Валера, – без предисловий бросил Никитин, – Елена Морозова. Сестра нашего Артема Сергеевича.

Девушка сделала шаг вперед. Ее взгляд, острый и оценивающий, скользнул по Валерию, а затем перешел на брата. Она была похожа на Артема – те же скулы, тот же прямой нос. Но в ее осанке и взгляде была уверенность, которой так не хватало инкассатору.

– Что вы из моего брата пытаетесь выбить? – ее голос был ровным. – Он же прямо вам сказал, что встречался со мной. Или вы считаете, что сестра не может встретиться с братом, чтобы выпить кофе?

Валерий почувствовал, как почва уходит из-под ног. Она была реальна. Она существовала. И ее история идеально совпадала с показаниями Морозова.

– Никто ничего не выбивает, Елена… – начал он, но она его перебила.

– Елена Сергеевна. И я прекрасно знаю свои права. Вы задерживаете моего брата без предъявления конкретных обвинений, основываясь на каких-то смутных подозрениях. У вас есть доказательства его причастности? Хоть одно?

Она смотрела на него с вызовом, и Валерий понимал – она права. У них не было ничего, кроме догадок и странного ощущения, что Морозов что-то скрывает.

– Мы проводим проверку, – сухо ответил Никитин, вступая в диалог. – В рамках которой ваш брат, как ключевой свидетель, обязан отвечать на вопросы.

– Свидетель, а не подозреваемый, – парировала Елена. – И я настаиваю на присутствии адвоката на всех дальнейших допросах. А сейчас я забираю брата.

Никитин, скрепя сердце, кивнул. У него не было выбора. Елена Морозова оказалась не робкого десятка и явно знала, что делать. Морозов встал, и по его лицу скользнуло едва заметное облегчение. Сестра взяла его под руку и, не удостоив оперативников больше ни словом, вывела из кабинета. Когда дверь закрылась, Никитин тяжело вздохнул.

– Все, Валер. Отпускаем. Пока. Без адвоката и без прямых улик мы его не удержим.

Валерий молча смотрел в пустую допросную. Все было так чисто. Слишком чисто. Появление сестры-юриста, ее уверенность, ее готовность… Это было похоже на хорошо отрепетированный спектакль. И самое главное – эта Елена была полной противоположностью той девушке, которую описал Денис, да, но не таинственная незнакомка с блокнотом. Значит, Морозов все-таки лгал. Но зачем? Чтобы скрыть другую женщину? А может и лгал. Он вышел в коридор и подошел к окну. Внизу, на парковке, Елена Морозова усаживала брата в машину. Все было правильно, законно и подозрительно идеально.

Валерий вошел в кабинет, и его будто завело. Он прошелся от двери к окну, потом обратно, его пальцы нервно постукивали по стене. Мысли, обрывочные и тревожные, наконец сложились в единую, пугающую картину.

– Валера, ты чего? – оторвался от монитора Петров, наблюдая за его метаниями.

– Пойдём, – коротко бросил Валерий, уже направляясь к двери.

Они вдвоем вышли и без лишних слов направились в кабинет к полковнику Никитину. Тот как раз заканчивал телефонный разговор, и на его лице застыла маска усталого раздражения.

– Николаич, – начал Валерий, не дожидаясь приглашения сесть. – Я, может, и ошибаюсь. Но смею предположить, что и Морозов, и эта его сестра в сговоре.

Никитин медленно отложил трубку и уставился на него. Петров замер у двери, скрестив руки на груди.

– Моя версия такова, – Валерий сделал паузу, собирая мысли в кучу. – Морозов не главный. Он пешка. Исполнитель, который обеспечил доступ к инкассаторской машине. Но его задача была не только в «замке». Его задача была отвлечь нас. Создать видимость сотрудничества, подставить себя под удар, чтобы мы копали в него, пока настоящие мозги операции остаются в тени.

– А сестра? – спросил Никитин.

– А сестра его прикрытие и его адвокат в одном лице, – продолжил Валерий. – Появление ее было слишком быстрым и слишком профессиональным. Она не испугалась, не растерялась. Она пришла и по пунктам разбила все наши пока еще зыбкие аргументы. Она знала, что делать. Это не реакция обычного человека, это – отработанный алгоритм.

– То есть, ты считаешь, они работают в паре? – уточнил Петров.

– Не просто в паре, – покачал головой Валерий. – Я думаю, она его куратор. Тот, кто вербует, ставит задачи и обеспечивает прикрытие. Возможно, она и есть связующее звено между Морозовым и основной бандой. А может, она и есть тот самый «дирижер», о котором я говорил.

Он подошел к столу Никитина и уперся в него руками.

– Николаич, они сыграли нас. Они дали нам козла отпущения, который знает ровно столько, чтобы вывести нас на ложный след, и который при первом же нажиме получает железное алиби в лице юриста-сестры. Они думают, что мы на этом успокоимся.

В кабинете повисла тишина. Никитин переводил взгляд с Валерия на Петрова и обратно.

– Доказательств, Полетаев, ноль, – наконец произнес он. – Одни твои догадки. Блестящие, возможно. Но на догадках дело не построишь.

– Тогда дайте мне время их найти! – страстно выдохнул Валерий. – Мы должны копнуть в биографию этой Елены. Ее связи, финансы. Узнать, кто она на самом деле.

Никитин тяжело вздохнул, потер переносицу.

– Ладно. Полетаев принеси мне хоть одну железную улику, связывающую Морозовых с ограблением. Не твои теории, а факт. Иначе закрываем эту линию и ищем в другом месте. Ясно?

– Ясно, – кивнул Валерий, и в его глазах снова зажегся тот самый азартный огонек.

Он вышел из кабинета, чувствуя прилив адреналина. Он был уверен, что прав. И теперь ему предстояло доказать это всем. И, как ни странно, в первую очередь самому себе. Чтобы окончательно похоронить занозу сомнения.

Глава пятая

Они встретились в маленьком уютном кафе с приглушенным светом и запахом свежего круассана. На сей раз Вера была без платка, ее темные волосы свободно спадали на плечи, и она улыбалась чаще, чем в тот дождливый вечер в баре. Валерий, напротив, чувствовал себя немного скованно. Образы с видеозаписей, отчеты по делу и ее лицо настойчиво смешивались в голове, создавая тревожный коктейль.

– Ты какой-то рассеянный сегодня, – заметила она, отодвигая пустую чашку от эспрессо. – Опять тяжелый день? Пропадаешь в своих протоколах и допросах?

Он вздрогнул. Ее слова прозвучали как невинная шутка, но отозвались внутри него глухим эхом.

– Да, что-то вроде того, – уклончиво ответил он, делая глоток холодного кофе. – Бегаем по кругу. Кажется, что вот-вот найдешь зацепку, а она ускользает.

– Расскажи, – она подперла подбородок ладонью, и в ее глазах вспыхнул живой интерес. – Может, свежий взгляд поможет? Иногда со стороны виднее.

Ирония ситуации была настолько горькой, что Валерий чуть не рассмеялся. Свежий взгляд. Ее взгляд.

– Не стоит, – он покачал головой, стараясь, чтобы улыбка выглядела естественно. – Слишком много деталей, в которых не разберешься без погружения в дело. И потом это скучно.

– Вряд ли, – она не отводила взгляда. – Все, что связано с человеческими страстями, алчностью, страхом, это никогда не бывает скучно. Это как готовый сценарий для фильма. Только вот финал часто непредсказуем.

Она говорила с таким пониманием, словно сама была сценаристом или режиссером. Валерий почувствовал знакомый холодок вдоль позвоночника.

– Ты сегодня опять философствуешь, – попытался он перевести тему.

– А жизнь сплошная философия, – парировала она. – Вот, к примеру, возьми чувство долга. Ты сказал, что это все, что остается, когда рушится все остальное. А я все думаю, а что, если этот долг ложный? Что, если тебя заставляют служить чужой цели, прикрываясь высокими словами? В какой момент человек имеет право сказать стоп и выбрать себя?

Она смотрела на него так пристально, что ему стало не по себе.

– Это зависит от обстоятельств, – осторожно ответил он. – И от цены вопроса.

– Всегда есть цена, – согласилась она. – И иногда она оказывается слишком высокой. Настолько, что проще исчезнуть, начать все с чистого листа, сбросив с себя все эти долги и обязательства, как старую кожу.

«Сбросить кожу». «Начать с чистого листа». Слова, которые могли быть девизом преступников, уходивших после каждого дела в никуда. Валерий заставил себя откинуться на спинку стула, изобразив расслабленность.

– Хватит о работе и о тяжелых темах. Ты же предложила кино, чтобы отвлечься. Давай так и сделаем.

На ее лице снова появилась та самая легкая, загадочная улыбка.

– Конечно. Прости, я не хотела тебя грузить. Просто ты вызываешь доверие. Хочется говорить о серьезном.

Она протянула руку через стол и на секунду прикоснулась к его руке. Ее пальцы были прохладными. Это мимолетное прикосновение вызвало в нем целую бурю противоречивых чувств – вспышку влечения и леденящий душу страх. Она просто умная, начитанная девушка, яростно убеждал он себя. И у нее сложная жизнь. Не ищи черную кошку в темной комнате. Но когда они вышли из кафе и он взял ее под руку, ведя к кинотеатру, он не мог отделаться от ощущения, что ведет под руку не просто симпатичную ему женщину, а самую опасную загадку в своей жизни. И финал этого «фильма», о котором она говорила, был ему до сих пор неизвестен.

Пока они шли к кинотеатру по вечерним улицам, заполненным огнями и спешащими людьми, Валерий вдруг остановился. Он повернулся к Вере, и слова вырвались у него сами, подстегнутые смесью отчаяния, профессиональной одержимости и странного доверия к этой женщине.

– Ладно, смотри, философ, – начал он, глядя ей прямо в глаза. – Смотри, в городе происходят ограбления. Идеальные. Ни одной зацепки. Работают быстро, ровно четыре минуты и растворяются. Как призраки.

Он видел, как ее глаза чуть расширились от удивления, но она не перебивала, внимательно слушая.

– И есть у меня одно дело, – продолжал он, понизив голос. – Инкассаторы. И там один тип, который ведет себя странно. Вроде и не виноват, а вроде и врет. И есть у него сестра, которая появляется в самый нужный момент и все чисто отмывает. Слишком чисто. И я вот сижу и думаю… Как их раскусить? Где та самая ниточка, за которую нужно потянуть?

Он выдохнул, осознав, что только что выложил незнакомой девушке детали оперативной информации. Это было грубейшее нарушение. Безумие. Но он не мог остановиться. Ее спокойный, понимающий взгляд действовал на него как наркотик.

– Ты говорила, что со стороны иногда виднее, – он попытался улыбнуться, но получилось напряженно. – Вот и посмотри со стороны. Как бы ты их искала?

Вера смотрела на него несколько секунд, её лицо было серьёзным, почти отрешённым. Казалось, она погрузилась в раздумья, взвешивая каждое слово.

– Четыре минуты… – наконец произнесла она задумчиво. – Это не случайность. Это ритуал. Или… ограничение.

Она медленно повела его дальше, их шаги снова замерли в такт.

– Представь, что у тебя есть ровно четыре минуты, чтобы сделать что-то очень важное. Ты не можешь позволить себе ни секунды паники, ни мгновения сомнений. Каждое движение должно быть выверено. Для этого нужна не просто тренировка. Нужно состояние потока. Полное слияние с действием.

Она посмотрела на него, и в её глазах плясали отсветы неоновых вывесок.

– Ты говоришь, один из них ведёт себя странно. Врёт, но не виноват? – она усмехнулась, но беззлобно. – Звучит как классическое состояние заложника. Не физического, нет. Морального. Его загнали в угол. Угрожают чем-то или кем-то. Его сестрой, например. И он вынужден играть по чужим правилам, делать то, что ему противно, и притворяться, что всё в порядке. Он не преступник в душе. И его ложь – это крик о помощи, который никто не слышит.

Валерий слушал, заворожённый. Она говорила о Морозове так, словно заглянула к нему в душу. Её версия была пугающе точной и совпадала с его собственными, самыми сокровенными подозрениями.

– А сестра? – тихо спросил он. – Та, что «всё чисто отмывает»?

– Защита, – без колебаний ответила Вера. – Она знает, что он в беде. Возможно, именно её и используют как рычаг давления на него. Её появление не часть преступления. Это часть спасения. Она пытается вытащить его из этой ямы, соблюдая все правила их уродливой игры. Она не преступница. Она щит.

Она остановилась и повернулась к нему лицом, её выражение стало мягким, почти жалостливым.

– Ты ищешь злодеев, Валера. А я, глядя со стороны, вижу трагедию. Людей, запутавшихся в паутине, которую сплел кто-то другой. Кто-то гораздо более хладнокровный и умный. Тот, кто держит все ниточки и заставляет этих несчастных танцевать под свою дудку ровно четыре минуты.

Она взяла его за локоть и снова повела за собой, к яркому фасаду кинотеатра.

– А чтобы найти того, кто держит ниточки… – она сказала уже легче, словно сбрасывая с себя груз тяжёлых мыслей, – …нужно перестать смотреть на марионеток. Нужно искать того, кто остаётся в тени, когда куклы выходят на сцену. Того, кто не участвует в этом четырёхминутном безумии, но без кого оно бы не состоялось.

Они подошли к кассам. Вера отпустила его руку и посмотрела на афишу.

– Выбирай ты, – улыбнулась она. – Мне кажется, тебе сегодня нужен хороший детектив. Или, наоборот, романтическая комедия, чтобы отвлечься от всех этих пауков и их паутин.

Валерий смотрел на неё, и в его голове стоял гул. Её слова были не просто теорией. Это была готовая, блестящая версия, которая всё ставила на свои места. Она мыслила как стратег. Как преступный гений. Или как гениальный психолог. Валера продолжил, поддавшись азарту и ее участию:

– А еще у меня есть видео. Камера сняла, как они работали. Очень быстро и слаженно. Как один механизм.

У Веры загорелись глаза неподдельным, жадным интересом. Она схватила его за рукав.

– А покажи! – воскликнула она. – Обязательно покажи! Интересно же увидеть этих призраков в деле.

Ее реакция была настолько непосредственной, такой живой, что все остатки тревоги в Валерии утонули в волне увлеченности. Она не отводила взгляд, она была поглощена. Как ребенок, увидевший новую игрушку. После кинотеатра они пошли домой к Валере. В его квартире пахло одиночеством и вчерашним кофе, но с ее приходом пространство наполнилось иным, тревожным и волнующим смыслом. Он включил ноутбук на кухонном столе, запустил файл. Черно-белое изображение заполнило экран. Четверо фигур в масках, быстрые, точные движения. Вера склонилась над экраном, подперев подбородок ладонями. Ее выражение было сосредоточенным, аналитическим. Она не дышала, следя за каждым движением.

– Смотри, – вдруг сказала она, ткнув пальцем в экран. – Второй. Тот, что с сумкой. Смотри, как он ее берет. Левой рукой. А замок он вскрывал правой. Значит, сумка ему мешала. Он не главный носильщик.

Валерий смотрел, пораженный. Он сам пересматривал запись десятки раз, но не заметил этой детали. Ее наблюдательность была пугающей.

– А водитель, – продолжала она, не отрывая взгляда. – Он не глушит мотор. Рука на КПП все время. Смотрит не на своих, а на улицу. Он их глаза. Самый опытный. Если кого и искать, то его. Он не бегает, он ждет.

Она говорила с таким холодным, профессиональным знанием дела, что у Валерия похолодело внутри. Это был не взгляд обывателя. Это был взгляд тактика. Того, кто сам продумывал такие операции. Запись подошла к концу. Вера откинулась на спинку стула и выдохнула. На ее лице было странное выражение, смесь восхищения и гордости?

– Филигранная работа, – прошептала она. – Почти идеальная.

И в этот момент ее взгляд упал на папку, лежавшую рядом с ноутбуком. На корешке было криво напечатано: «Дело Морозова А.С.». Она замерла. Ее лицо стало абсолютно непроницаемым. Она медленно подняла глаза на Валерия. В них не было ни любопытства, ни страха. Только ледяная глубина.

– Морозов? – тихо произнесла она. – Это тот самый инкассатор?

Она произнесла эту фразу не как вопрос, а как констатацию. Словно уже знала ответ. Валера сидел напротив нее, и между ними на столе лежала не просто папка. Лежала пропасть. Они продолжили смотреть запись. Вера снова уткнулась в экран, ее азарт, казалось, только возрос.

– А вот этот, смотри, – она снова указала на одного из грабителей, того, что был чуть менее ловок. – Видишь, словно ногу немного волочит. Правая. Исходя из этого, вывод простой: либо она была сломана, либо он был ранен. Старая травма. Слабое место.

Валерий посмотрел на нее с нарастающим удивлением и холодком внутри. Ее анализ был точен, как у патологоанатома, вскрывающего труп.

– Ты точно инструктор по плаванию? – не удержался он, и в его голосе прозвучали нотки не шутки, а настоящего подозрения.

Вера на секунду замерла, будто споткнувшись о его тон. Затем медленно повернула к нему голову и улыбнулась. Но на сей раз ее улыбка была другой – напряженной, вымученной, доходящей только до уголков губ, но не до глаз.

– А что, разве инструктор по плаванию не должен видеть, как двигается тело? Мы же учим чувствовать воду, а для этого нужно видеть каждую мышцу.

Она быстро, слишком быстро, перевела взгляд обратно на экран, словно испугавшись затянувшейся паузы.

– А вот видишь, как двигается этот? – ее палец лег на стекло точно на тот самый, женственный силуэт, который так интересовал Валерия с самого начала. – Плавность не от травмы. Это естественная пластика. Центр тяжести смещен. Шаг короче, бедра.. она на мгновение замолчала, и Валерию показалось, что он слышит, как бьется ее сердце.

– Смею предположить, что это женщина.

В воздухе повисло тяжелое, звенящее молчание. Она произнесла это. Вслух. Ту самую догадку, которая была его главной, еще ничем не подтвержденной зацепкой. Она не просто согласилась с ним – она сама, без единой подсказки, пришла к этому выводу. Слишком быстрый, слишком точный вывод. Валерий сидел, не двигаясь, глядя на ее профиль, освещенный мерцанием монитора. Он видел тонкое напряжение в ее шее, в сжатых уголках губ. Она старалась дышать ровно, но это ей плохо удавалось. Он больше не сомневался. Он знал. Перед ним сидела не просто умная девушка. Перед ним сидела женщина, которая знала об ограблении слишком много. Возможно, та самая женщина с видео. И теперь он должен был решить: сделать следующий шаг – шаг оперативника, который приведет к ее аресту. Или сделать шаг мужчины, который, вопреки всему, все еще безумно хотел, чтобы она оказалась невиновной. Он медленно потянулся к мышке.

– Интересное предположение, – его собственный голос прозвучал глухо и отстраненно. – Надо будет проверить.

Валерий не сводил с нее взгляда, ловя малейшую реакцию. Его голос прозвучал нарочито спокойно, почти небрежно:

– Да, кстати, насчет нее… Мы с Егором сразу подумали, что это женщина. Еще на первом просмотре.

Вера лишь медленно кивнула, ее взгляд снова стал глубоким и философским, будто она разгадывала не криминальную загадку, а устройство вселенной.

– Женщина… – протянула она задумчиво. – Интересно. Это все меняет и одновременно ничего не меняет, не правда ли? Потому что если отбросить предрассудки, то какая разница, кто держит оружие или вскрывает сейф – мужчина или женщина? Важен результат. Важен расчет. А сила давно уже не в мускулах, а в уме. В умении находить слабые места. Не в замках, а в людях, которые эти замки охраняют.

Она говорила, глядя куда-то поверх его плеча, в темноту за окном, и ее слова снова звучали как оправдание, как манифест. И в то же время как признание. Валерий слушал, и стена между оперативником и мужчиной в нем треснула окончательно. Он видел перед собой не преступницу. Он видел загадку. Боль. Невероятную, ослепительную сложность. И его тянуло к ней с силой, против которой не было никакого иммунитета. Он больше не мог это анализировать.

– Вера… – прошептал он.

Она обернулась, и ее взгляд наконец встретился с его. В ее серых глазах не было ни страха, ни лжи. Была только та самая бездонная глубина, которая манила его с первой встречи. И усталость. И вызов. Они смотрели друг на друга через стол, заваленный уликами и невысказанными обвинениями. Между ними висели папки с делами, распечатки кадров, вся его работа, его долг. Но в этот миг все это превратилось в пыль. Он не помнил, кто из них сделал первый шаг. Возможно, они двинулись навстречу одновременно. Он встал, она поднялась ему навстречу. И вот он уже обнимал ее, чувствуя, как тонкое, сильное тело прижимается к нему, а ее пальцы впиваются в его плечи. Их поцелуй был не нежным и робким, а яростным, отчаянным, полным непроизнесенных вопросов и запретных ответов. Когда они наконец оторвались друг от друга, чтобы перевести дух, Валерий, тяжело дыша, прижал лоб к ее лбу. Он чувствовал, как бешено колотится ее сердце или это било его собственное?

Их объятия разорвал резкий, настойчивый звонок телефона Валерия. Он отстранился, пытаясь отдышаться, и с трудом вытащил аппарат из кармана. На экране горело имя «Петров». Вера шагнула назад, ее лицо было раскрасневшимся, а глаза сияли странным блеском, смесью возбуждения и чего-то еще, чего он не мог понять.

– Да, Егор, – ответил Валерий

– Валер, новое ограбление! – в трубке послышался взволнованный, сдавленный голос напарника. – Еще одно нападение, на этот раз на частного ювелира. Работа чистая, почерк тот же. Никаких зацепок, только насмешка. Оставили на витрине открытку с клоуном. Никитин рвет и мечет, всем срочно на место!

Ледяная волна пронзила Валерия, смывая остатки страсти. Они работали прямо сейчас. Пока он здесь, в своей квартире, целовал их возможного «дирижера». Чувство вины и профессиональной несостоятельности накатило с такой силой, что он едва не застонал.

– Я сейчас, – выдавил он и бросил трубку.

Он повернулся к Вере. Она уже надела пальто, ее выражение было собранным и решительным.

– Я с тобой, – заявила она просто, подходя к двери.

– Что? Нет! – резко ответил он. – Это служебное. Тебе там не место.

– А вдруг я что-то замечу? – настаивала она, и в ее глазах снова вспыхнул тот самый азартный, жадный огонек, что был при просмотре записи. – Со стороны, помнишь? Интересно же посмотреть на все своими глазами. Настоящее место преступления, а не запись. Я буду тихой, как мышь, обещаю.

Она смотрела на него с мольбой и вызовом одновременно. И Валерий, разрываясь между долгом и этой новой, безумной связью, совершил очередную роковую ошибку. Он видел в ее просьбе не дерзость преступницы, жаждущей полюбоваться на свои труды, а искренний интерес умной, увлеченной женщины. И ему, черт возьми, хотелось видеть ее рядом, даже в самом аду его работы.

– Хорошо, – сдался он, чувствуя, как земля уходит из-под ног. – Но ты делаешь только то, что я скажу. Понятно?

– Конечно, – она улыбнулась, быстрой, легкой улыбкой, и выскользнула в коридор.

Он схватил ключи и пиджак, его разум метался между деталями нового дела и теплом, еще оставшимся на его губах от ее поцелуя. Он везет Веру на место преступления.