Защитник для чужой невесты

К тому же нельзя допустить, чтобы герцог Минрах передумал на мне жениться. А он может, если решит, что невеста нездорова.

Я отступила от прохода и жестом пригласила гостя войти:

– Грязную одежду можете бросить на пол. Если вам нужен помощник…

– Хотите предложить свои услуги? – уголок его рта дернулся вниз.

– Даже не думала, – мой голос стал холоднее льда. – Но, если вам нужна помощь, я пришлю кого-нибудь из ваших людей.

– Не стоит, – Авенар перестал усмехаться. – Сам справлюсь.

Он заглянул в помещение, тускло освещенное чадящей масляной лампой. Потом осмотрел сломанную щеколду, которая некогда закрывала дверь изнутри, и ржавые петли амбарного замка, “украшающие” дверь снаружи.

– Она не запирается? – нахмурился он.

Теперь уже я не сдержала сарказма:

– Боитесь, что вас украдут?

– Нет, боюсь, что вы будете подглядывать за мной, как за моими солдатами.

Авенар сказал это без тени улыбки. Но я всей кожей ощутила издевку.

Стиснув зубы, окатила его негодующим взглядом:

– Не думаю, что у вас есть, чем меня удивить.

В его глазах что-то мелькнуло, на скулах выступили желваки. Но вместо резкого ответа гость молча прошел в купальню.

Здесь тоже царил упадок.

Я заметила, как он поморщился, увидев обшарпанные стены и потемневшие углы. Света лампы было достаточно, чтобы разглядеть каждую мелочь и понять, что поместье знавало и лучшие времена.

Ванная комната была большой и состояла из двух просторных помещений. Раздевалку и помывочную соединяла печь, которую не топили годами. Об этом свидетельствовали клоки паутины, свисающие с проржавевшей дверцы. А установленный в печи бак для горячей воды и идущие от него трубы давно прохудились. У нас не было денег их заменить.

Пол был весь в выбоинах. Некогда бело-голубой орнамент плитки сейчас испещряли безобразные серые сколы.

Затаив дыхание, я наблюдала, как Авенар озирается по сторонам. Казалось, он забыл о моем присутствии, потому что, закончив осмотр, преспокойно снял заспинные ножны и положил их на широкую, потемневшую от времени лавку. Затем отстегнул и скинул на пол пыльный кожаный плащ. Сверху бросил стеганый дублет с нашитыми металлическими полосами. И уже аккуратнее, придерживая ткань, начал вытаскивать из-за пояса полы нижней рубашки.

Движения гостя стали неловкими. Будто прикосновение ткани причиняло ему дискомфорт.

Внезапно он обернулся. Окатил меня пренебрежительным взглядом и поинтересовался:

– Все-таки решили подсматривать?

Я отпрянула:

– Много чести!

И, заливаясь краской стыда, поспешила исчезнуть.

Даже не услышала, как за спиной хлопнула дверь.

Сердце выпрыгивало из груди, щеки пылали. Я влетела в кухню, не отвечая на удивленные возгласы сестер, и промчалась в котельную.

Глупая, глупая Хлоя! Так легко поддалась на провокацию! Забыла, чему учила мачеха? Нельзя показывать свой характер, тем более пока брачный договор не подписан.

Герцогу Минраху, как любому мужчине, нужна покладистая жена. А нашей семье нужны его деньги. Эмма не простит, если я провалю помолвку! Да я сама себя не прощу, если сейчас ради счастья сестер не смогу сдержать собственный норов.

От размышлений меня отвлек Ганс. Старый слуга внес ведро с углем. С грохотом поставил его возле котла, которым давно не пользовались, а потом загремел кочергой, сдвигая заслонки.

– Что ты делаешь? – я удивленно проследила за ним.

– Так это, хозяйка приказала котел затопить. Чтобы, значит, к ночи тепло в доме было.

Приказ мачехи мог означать только одно: отец слишком пьян, чтобы выйти на люди. Гостей придется задержать до утра. С одной стороны это была неприятная новость. А с другой – мне не придется покидать отчий прямо сейчас.

Повеселев, я вернулась в кухню. Там уже суетилась мачеха, раздавая приказы:

– Шевелимся, девочки, шевелимся! У нас не так много времени, зато есть толпа голодных мужчин. Нужно помочь Табите с обедом. Юстина, Юлиана, на вас готовка.

Близняшки дружно закатили глаза. Они терпеть не могли возиться на кухне, тем более чистить овощи или перебирать крупу от жучков.

– И нечего морщиться, я все вижу! Фелиция, вот тебе ключ, отопри буфет в столовой, найди скатерть посвежее и достань шлиссендорфский фарфор. Да смотри не разбей! Сегодня поставим его на стол. Повод обязывает. А ты, – Эмма коршуном замерла над Адрианой, – ты бери тряпку. Надо в столовой пыль обмести.

Возражать никто не посмел. Старшие понимали, что от этого обеда многое зависит. А Адриана была ещё слишком мала, чтобы считать работу по дому чем-то недостойным.

Юстина и Юлиана с одинаково кислыми лицами проследили, как сестры исчезают за дверью. Я хотела сесть к ним за стол и помочь с чисткой репы, но мачеха внезапно остановила:

– Подожди, Хлоя, у меня для тебя другое задание.

– Какое?

– Отнесешь господину Авенару полотенца. А я схожу в баню. Проверю, все ли есть у наших гостей.

Я изумленно глянула на нее:

– Господину? Он же раб! А вы собираетесь чествовать его, как хозяина.

– Он и есть хозяин! – цыкнула она на меня. – Разве не понимаешь? От него зависит наше будущее. Так что делай, как я сказала!

Я хотела возразить, но осеклась.

Эмма права. Герцог мог послать кого угодно, а послал своего раба. К тому же дракона. Сейчас этот раб – его представитель, демонстрация его власти и мощи. А значит, нам нужно вести себя с ним соответственно.

– Хорошо, – вздохнула я, соглашаясь, – все отнесу.

Вдвоем с мачехой мы поднялись на второй этаж, где в тесном шкафу хранились остатки ее приданого. Когда-то он был полон вышитых полотенец и белоснежных льняных простыней, но большая часть полок давно опустела.

Эмма застыла над шкафом, потом отобрала стопку белья и вручила мне:

– Вот, здесь полотенца. Надеюсь, наши гости захватили с собой сменную одежду. Но, если нет, я поищу что-нибудь в вещах твоего отца.

Она нервничала. Ее взгляд метался из стороны в сторону, избегая смотреть мне в лицо, а руки дрожали.

– Матушка, что-то случилось?

– А ты как думаешь? – она судорожно вздохнула и прижала ладони к груди. – Твой отец снова напился до беспамятства! Если он не очнется к ужину, нам придется уговаривать гостей остаться до утра, а может, и дольше. Но вряд ли они останутся.

– Почему?

– Потому! Думаешь, больше никто не хочет породниться с самим Гидеоном Минрахом? Да еще за такие деньги! Все, неси полотенца этому Авенару и сделай так, чтобы он даже не мыслил про отъезд без тебя!

Я молча отправилась на первый этаж.

Эмма была права. Если отец не подпишет бумаги, семья останется без денег, а я без мужа.

Признаться честно, замуж я не особо спешила. Привыкла уже к статусу старой девы, в котором были свои привилегии. К тому же про герцога и правда ходили странные слухи.

Но деньги нам были очень нужны. Без них моих сестер ждало унылое будущее в разваливающемся доме.

Так что я собиралась держать Авенара любым способом до тех пор, пока договор не будет подписан.

На ум пришла одна мысль.

Не дойдя до дверей в кухню, я резко повернула назад. Взбежала по лестнице и нырнула в свою комнату. Под окном стоял старый кованый сундук. Такой большой и тяжелый, что за последние десять лет его никто не рискнул сдвинуть с места. В нем лежало мое приданое. Льняное белье, шелковая сорочка для первой брачной ночи и мужская рубашка, вышитая моими руками – подарок будущему мужу.

Все это хранилось еще с тех пор, как мы жили в достатке. Но белье от времени пожелтело, шелк поточила моль, а вышивка на рубашке смотрелась смешно и нелепо. Вряд ли герцог Минрах захочет ее носить.

Я достала рубашку, встряхнула и не сдержала нервный смешок. Рукодельница из меня еще та. Сокол с герба Бурджесов был похож на летящую собаку, вышитую во всю спину.

Прикинув размах плеч дракона, я деловито кивнула самой себе. Должно подойти. Не буду настаивать, просто оставлю на лавке. А гость уж пусть сам решает…

Положив рубашку внутрь свёрнутого полотенца, я снова отправилась вниз. Перед дверью в купальню замерла и прислушалась.

Несколько секунд я пыталась уловить хоть какие-то звуки: шаги, шуршание одежды, натужный визг старых вентилей, шум воды…

Но внутри было тихо.

Наверное, вышел…

Что ж, тогда просто положу вещи на лавку и уйду.

Толкнула дверь, шагнула через порог и потрясенно застыла.

Авенар был там. Стоял, обнаженный по пояс, повернувшись спиной ко входу. Мой взгляд уперся в его неровно остриженный затылок, затем скользнул ниже.

“Плечи слишком широкие, – мелькнула отстраненная мысль, – рубашка будет маловата…”

Боги, о чем я думаю? Какая рубашка?!

На спине дракона багровели две рваные раны. Они не кровоточили и уже покрылись тонкой пленкой новой кожицы, но выглядели ужасно. Казалось, ему содрали кожу с лопаток, а потом ножом вырезали из каждой по куску мяса.

Нахлынувшее понимание заставило меня покачнуться.

Крылья!

Ему вырвали крылья! И это случилось совсем недавно.

Охнув, я прикрыла ладонями рот.

Авенар оглянулся.

Наши взгляды столкнулись, и все связные мысли вылетели у меня из головы. Потому что в багровых глазах дракона тлела неприкрытая ненависть.

Мы оба не двигались.

Я не могла отвести взгляд, охваченная острой смесью жалости и ужаса. А гость, видимо, просто не ожидал, что кто-то войдет.

Но все же он первым взял себя в руки. Моргнул, пряча эмоции, и хрипло произнес:

– Увидели, что хотели, леди?

Я мучительно подбирала слова, чтобы сказать что-то, подходящее случаю. Что-то утешающее, сочувствующее…

Однако этот мужчина в моем сочувствии не нуждался. Потому что насмешливо выгнул бровь:

– Или еще полюбуетесь?

Его глаза вновь стали светлыми, будто лед. А меня затопило раздражение. С таким характером немудрено, что ему вырвали крылья!

– Вот, – я швырнула сверток на лавку, – Это вам!

И бросилась прочь, не забыв хлопнуть дверью.

Бежала так, будто за мной гнались. Остановилась только в столовой, плохо понимая, как я там оказалась. Чувствовала себя, словно преступник, схваченный с поличным. Куда бы ни повернулась, в каждом углу мне мерещился взгляд дракона.

Пытаясь укрыться от этих пронзительных глаз, подошла к окну и прислонилась лбом. Холодное стекло охладило пылающую кожу. Но легче от этого мне не стало.

Теперь я как наяву видела те ужасные раны. Мне даже казалось, что слышу запах крови.

Кто мог сотворить такое с живым существом?

На ум приходил только один ответ: тот, кому это существо подчиняется.

“…поскольку вы станете моей хозяйкой, то можете называть меня, как хотите”.

– Герцог… – тихо сорвалось с моих губ.

– Хлоя? Ты сделала то, что я велела? – в мои переживания вторгся голос мачехи. – Тогда не стой столбом, помоги Фелиции сервировать стол!

Я будто очнулась. Оторвалась от окна и обнаружила, что в столовой царит непривычная суета.

– Я послала Ганса в деревню за мясом и молоком, – сообщила Эмма, понизив голос. – И сказала ему, чтобы нашел нескольких женщин помоложе да побойчее. Нужно, чтобы дракон согласился остаться на ночь, а к утру Гарольд протрезвеет настолько, что сможет подписать бумаги.

– Вы хотите задержать его женщинами? – ахнула я.

– Тише! Еще не хватало, чтобы он услышал. Он хоть и раб моего будущего зятя… но пугает меня до желудочных колик! Ты видела его глаза?

Глава 4

Мачеха передернула плечами, будто сбрасывая с себя ядовитое насекомое. И зашептала, поминутно оглядываясь на двери:

– Он из Высших драконов. Говорят, они самые жестокие! Эти твари вырезают людей целыми семьями! Но наши маги нашли на них управу, видишь, какой он тихий и смирный, даже мухи не обидит. Только глазищами своими сверкает. Мог бы – уничтожил нас всех. Никого бы не пожалел!

Я только вздохнула.

Наше графство располагалось на северо-востоке Фрилузии, здесь о войне знали лишь понаслышке. Но герцогство Минрах было пограничным. С одной стороны его омывало море – единственный путь, соединяющий юго-западный мыс с основной частью королевства. А с другой – Рубиновые горы, разделившие Фрилузию пополам. Это из-за них и шла война между расами.

Похоже, в одной из стычек мой будущий муж пленил Авенара. А потом заклеймил, чтобы тот не смог взбунтоваться.

Но герцог Минрах – человек. А у человека есть лишь один способ победить и подчинить себе дракона – использовать магию.

– Будь моя воля, я бы его на порог не пустила! – продолжила мачеха. – Но вместо этого должна демонстрировать гостеприимство и улыбаться. Вот и ты улыбайся, поняла, Хлоя?

Она бросила на меня предупреждающий взгляд. Дождалась, пока я кивну, и добавила:

– С поездкой отца это ты хорошо придумала. Я бы не догадалась. Ты всегда была сообразительнее меня, да и своих сестер тоже, что уж тут говорить. Жаль, что герцог выбрал тебя, а не Юстину или Юлиану. Вот уж от чьего отсутствия в доме мы бы все с радостью отдохнули.

Она вздохнула, а потом вдруг обняла меня и притянула к себе. Я неловко свесила руки.

Обычно Эмма скупилась на проявления нежности. Я бы не сказала, что она была жесткой, вовсе нет. Но иногда мне казалось, что она меня побаивается или чувствует себя виноватой.

Я же, повзрослев, стала воспринимать мачеху как слабое и бестолковое существо, которое отчаянно хочет добиться успеха. Но что бы она ни делала – делает только хуже. В ней не было ни хозяйской жилки, ни проницательности, ни твердости характера, необходимых, чтобы вести поместье. Иначе ее не обокрал бы управляющий, а заезжие торговцы не подсунули бы порченое зерно.

– Матушка, близняшки еще слишком молоды для замужества, – напомнила я.

Она отмахнулась:

– Дело не в возрасте, ты сама это знаешь. Герцогу нужна жена с даром. Он платит такие деньги не за жену, а за дар.

Я помрачнела.

Герцогство было от нас далеко: десять дней по суше до ближайшего порта и в два раза больше по морю, при попутном ветре. Но большое расстояние не могло отрезать нас от слухов, которые долетали сюда о Гидеоне Минрахе. Как сказала нянюшка? Шесть жен. Он был женат шесть раз и шесть раз овдовел.

И все его жены были целительницами.

– Хлоя, – Эмма взяла мои руки и прижала их к своей груди, – я понимаю, что ты боишься. Но это наш единственный шанс.

Я удивленно глянула на нее:

– Не боюсь.

Только сказав это вслух, поняла, что права. Во мне не было страха перед будущим мужем. Я вообще до этой секунды о нем даже не думала. Потому что он был далеко. А человек, который меня по-настоящему пугал и тревожил, был здесь, совсем рядом.

Точнее, не человек.

– Это хорошо, – с облегчением выдохнула мачеха. – Без тебя нам тяжко придется

– Ничего, – усмехнулась я, освобождая руки. – Вы сможете утешиться деньгами.

Ну вот, опять. В ее глазах мелькнула вина.

– Деньги? – вмешался голос Фелиции.

Услышав волшебное слово, сестра бросила бархотку, которой натирала блюдо, и подошла ближе.

– Как скоро у нас появятся деньги? А много?

Она перевела жадный взгляд с матери на меня.

– Много, – хмыкнула я. – Тебе на приданое хватит.

– А на новое платье? На выезд?

– Фелиция! – одернула Эмма.

– А что “Фелиция”? – та раздраженно топнула. – Мне уже семнадцать! А в мою сторону никто из приличных женихов даже не смотрит. Маменька, вы же не хотите, чтобы я, как Хлоя, осталась в девках? Скоро в столице сезон балов. Я должна попасть туда и найти хорошего мужа!

Мачеха бросила на меня извиняющийся взгляд. Потом подхватила старшую дочь под руку и увлекла за собой. Но недостаточно быстро. Я услышала обрывок разговора:

– Сначала заплатим долги, отремонтируем дом, наймём прислугу, которая будет и убирать, и готовить. А потом уже станем про наряды думать.

– Но у меня уже несколько лет не было нового платья! Матушка, мне надоело перешивать старье!

– Потерпи еще чуть-чуть. Скоро наступит новая жизнь.

Да, дукаты герцога откроют им двери в новую жизнь. Если, конечно, у Эммы хватит ума утаить от мужа хотя бы часть денег. Он мой отец, но я не могу лгать самой себе. Гарольд Бурджес уже давно не тот мужчина, за которого когда-то вышла моя мать. Он утратил весь человеческий облик. Эль стал его богом.

Хлопнула дверь. Я оглянулась.

На пороге стоял Авенар.

Дракон был в дублете, застегнутом до самого верха. Высокий воротник-стойка и длинные рукава не давали понять, надел ли он рубашку, которую я ему принесла.

Гость окинул взглядом неуютное помещение. Я проследила за ним.

Несмотря на попытки мачехи придать столовой обжитый вид, здесь было сыро и сумрачно. Мокрый снег за окном давно перешел в косой дождь, еще и ветер усилился. Крупные капли били по мутному стеклу как барабанная дробь.

– Ужин скоро подадут, – я ответила на молчаливый вопрос. – Вы можете подождать в гостиной.

– Я здесь подожду.

Он даже не глянул на меня. Прошел мимо и уселся в кресло, которое жалобно скрипнуло.

После того что я увидела и узнала, оставаться с ним в одном помещении было невыносимо. Но и уйти без причины тоже было нельзя. Я бросила взгляд на стол. Там не горело ни единой свечи.

Точно, свечи! Их очень мало, но это не тот случай, когда нужно экономить.

– Что-то тут темновато, – я с вежливой улыбкой отступила к дверям. – Принесу свечи.

Авенар только хмыкнул.

Казалось, мой манёвр не стал для него секретом. Это лишь подхлестнуло меня. Сдерживая желание сорваться на бег, я степенно вышла из столовой. Затылок так и жег взгляд льдистых глаз.

***

Авенар

Дверь захлопнулась с грохотом взрыва. Я вздрогнул, и резкий звук отозвался ноющей болью в спине – там, где когда-то были крылья. Теперь лишь рваные язвы, стянутые грубыми швами засохшей крови и магии.

Запрет на исцеление.

Проклятый Минрах знал, что делал. Пока его клеймо жжет мою шею, я не просто раб. Я – калека. И каждое движение напоминает об этом.

Тишина в столовой стала густой. Я прислушался. За дверью – учащенное дыхание, стук сердца, похожий на трепет пойманной птицы. И голос мачехи, шипящий о «женщинах помоложе». Я слышал каждое слово их жалкого торга.

«Сундук золота… новый выезд… долги…»

Пальцы сжались в кулак, ногти впились в ладони. Боль была тупой, приземленной, отвлекая от той, что пожирала меня изнутри.

Они говорят о деньгах. О тряпках. О своем прогнившем гнезде, которое вот-вот рухнет. А она, бледная блондинка с ночными глазами, – их главный товар. Их спасение.

Жалость? Да, на мгновение шевельнулась. Бедняжка не догадывается, что ждет ее в замке жениха. Не задается вопросом, почему предыдущие жены прожили так недолго. Видит лишь титул и дукаты, ради которых готова терпеть мое присутствие.

С того момента, как я вошел в этот дом, она глядела на меня с отвращением. С высокомерием обедневшей аристократки, цепляющейся за крохи величия. Ее взгляд скользил по мне, как по грязи. А потом она увидела раны на спине. И в ее глазах появился не просто ужас, а дурацкая, ненужная жалость. От которой захотелось вывернуться наизнанку…

Я резко дернул плечом, сбрасывая мысли.

Боль ответила огненным спазмом, заставив сглотнуть стон. Влажная ткань налипла на свежую кровь. Опять. Магия герцога не дает ранам затянуться. Это чтобы я помнил.

«Доставь невесту, и я сниму клеймо».

Его слова, холодные и плоские, как пропитанный ядом металл. Единственная нить, за которую я цепляюсь. Единственный шанс снова стать тем, кем был рожден. Драконом. Главой клана.

А пока… я должен терпеть. Унизительные взгляды. Страх, приправленный презрением. Ее – эту жертву, что сама спешит на алтарь, мечтая о золотой цепи…

Не желая думать, я поднялся с кресла. Деревянные суставы жалобно скрипнули. Вставать всегда больно – будто мышцы спины срослись в один сплошной рубец.

Я замер посреди столовой. Каждая пылинка, каждый облупившийся завиток на потолке кричали об одном – о позоре. Тяжелые балки, почерневшие от времени, давили на плечи.

Это не дом. Это склеп. Воздух густой, пропитанный запахом пыли, влажной штукатурки и сладковатым перегаром, доносящимся сверху. Мой слух улавливал тяжелое, хриплое дыхание за стеной. Пьяный стон.

Вот он, лорд Гарольд Бурджес. Тот, чья воля была законом. Тот, кто довел род до погибели. Теперь его дочь продают, как корову, лишь бы заткнуть рты кредиторам.

Я обвел взглядом выцветшие обои, истертый паркет, пустые подсвечники на камине – явно последнее, что не смогли сдать. Ни порядка, ни воли. Одна агония.

И на фоне этого разложения – они. Суетливая мачеха, натягивающая фасад благополучия на руину. Пустоголовые дочки, думающие о платьях. И она. Хлоя Бурджес. Будущая герцогиня Минрах.

За грязным окном у колодца толпились мои воины. Двадцать человек, выделенных герцогом – для охраны невесты и присмотра за мной. Они мылись в ледяной воде, их позы были напряжены.

Никто из них мне не ровня. Даже сейчас я сильнее. Но герцог напитал их клинки своей магией. Темной магией. А она для драконов смертельна.

Мне нельзя умирать. Я должен вернуться к клану…

Скрип шагов на лестнице оборвал мои мысли.

Она шла назад. Несла свечи, чтобы разогнать мрак. Как будто это скроет трещины на стенах.

Я не стал оборачиваться.

Пусть видит лишь мою спину. Пусть думает, что я надменный и жестокий раб. Так проще.

Скоро мы уедем. Она получит свой титул и золото. А я… право снова стать драконом.

А до тех пор пусть ее черные глаза горят ненавистью. Это лучше, чем та жалость, с которой она смотрела на меня в купальне.

Ненависть я понимаю. Ненависть – это честно.

Глава 5

Хлоя

Оказавшись в коридоре, я опрометью бросилась в кладовую. Выбрала пару свечей потолще, вставила в медный подсвечник и вручила Адриане, выходившей из кухни.

– Зажги и поставь на стол, – велела сестре.

А сама глубоко задышала, стараясь унять сердцебиение.

– Маменька заругается, – вздохнула сестренка, но подсвечник все же взяла.

Следом из кухни показалась и Эмма. Адриана замерла, глядя на мать. Та заметила подсвечник в ее руке, поморщилась, но потом махнула рукой:

– Неси. Я возьму еще свечей. Все забываю, что их теперь можно не экономить.

Подбодренная Адриана умчалась.

– А ты иди в кухню. Табита там уже не справляется, – велела мне Эмма. – И близняшки совсем от рук отбились, не слушаются. Вот уедет этот опасный чужак, устрою им выволочку.

Вздыхая себе под нос, она направилась к лестнице. Я же вошла в кухню. Там и правда нужны были лишние руки. Юлиана и Юстина больше болтали, чем делали. Фелиция только мешалась, а старая няня не успевала метаться между кастрюль. Там пену с бульона снять, тут за бобами смотреть, чтобы не пригорели, в печь дров подбросить, пирог проверить, а чугунок с репой сдвинуть на край, пусть потихоньку преет.

Дел было по горло. Я убедила Табиту сесть за стол, отдохнуть. А сама закатала рукава, повязала фартук и встала к плите.

Разговор сестер, который смолк при моем появлении, снова продолжился. Они обсуждали, как заживут, когда семья получит деньги за мое замужество.

Внезапно что-то упало. Раздался звук бьющихся черепков, который заставил меня оглянуться.

На грязном полу у ножки стола лежала разбитая миска, а вокруг разлетелась нашинкованная капуста.

– Слепая старуха! – взвилась Фелиция.

– Фелли? – строго одернула я. – Что случилось?

Табита стояла с опущенной головой. Ее плечи дрожали, словно она с трудом сдерживала слезы.

– Это она уронила! – Фелиция ткнула пальцем в разбитую миску. – Уже ни на что не способна! Быстрее бы матушка отправила тебя в богадельню и наняла нормальных слуг.

– Уронила?

Няня опустила голову еще ниже.

– Да, госпожа. Это я виновата.

– Я же сказала тебе отдыхать.

– А я сказала отнести капусту к плите! – перебила меня Фелиция. – Теперь я старшая дочь! А ты вообще скоро уедешь.

– Прекрати, – не выдержав, я прикрикнула на сестру. – Я еще здесь и никуда не уехала. А если продолжишь так себя вести, то вообще не уеду. Ясно?

Фелиция и притихшие близняшки изменились в лице.

Я подошла к трясущейся Табите, обняла ее и усадила обратно за стол.

– Не плачь, нянюшка, – погладила ее по морщинистой руке, – никто тебя в богадельню не отправит. Леди Эмма такого не допустит, а этих трещоток не слушай.

– Как не уедешь? – с опаской выдохнула Юстина.

– А вот так! – гневно глянула на нее. – Откажусь от замужества.

– Но ты не можешь! – Фелли очнулась от шока. – Ты не посмеешь!

– С чего бы это?

– Потому что маменька так сказала. Ты должна выйти замуж за герцога, чтобы у нас были деньги!

– Да-да, – одновременно закивали близняшки.

– У нас будет много денег! – глаза Юлианы восторженно вспыхнули. – Маменька наймет полный штат горничных, лакеев, поваров, садовников, конюхов и всех, кто должен заботиться о нашем поместье.