Повелители кладов

"…Сотня пиратов, которая надеялась, что их отважный предводитель вместе с самыми отчаянными людьми уже занял плацдарм для дальнейшего наступления, в изумлении остановилась, увидев как их товарищей погребли под собой каменные глыбы.

Паловеччини утер пот и копоть с лица. Расчеты инженера и канонира оказались верными. Стена не разрушилась целиком, не упала вовне крепости, а всего лишь завалила вход в западные ворота – вместе с осаждающими.

На стенах раздался радостный рев, и солдаты, которые еще минуту назад боялись высунуться за зубчатую стену Фортеццы, теперь вставали во весь рост и посылали во врага стрелы. Пушки, заряженные картечью, рявкнули, и волна огня и раскаленного металла в одну секунду сбила с ног треть наступавших.

Увидев, что их предводитель погиб, пираты с криками ужаса бросились обратно к морю и, побросав мешающее им теперь оружие, поплыли к галерам…"

– Вова, иди сюда немедленно! – снова услышал Вовка зов и, с сожалением захлопнув книжку, побрел на кухню.

– Ты очень мало поел борща, – безапелляционным тоном стала наступать на него мама. – Я налила тебе еще тарелочку. Будь добр, съешь.

Картинно вздохнув, Вовка присел на стул, всем своим видом показывая, что он здесь всего лишь на минуточку. Размазав по краям тарелки сметану, он медленно начал зачерпывать горячий борщ и смывать им белоснежную сметану в тарелку.

– Вова, немедленно ешь! – прекратила мама его эксперименты, и Вовка, еще раз тяжело вздохнув, словно раб на тех самых галерах, которые ожидали, чтобы принять к себе неудачливых пиратов, стал хлебать борщ.

И вдруг, потрясающая мысль посетила его, и он в изумлении застыл с поднятой ложкой.

– Вова, прекрати паясничать и строить из себя клоуна! – снова набросилась на него мама.

Но Вовка и не думал корчить из себя клоуна. Просто… Просто у него возникла идея, которую срочно нужно было проверить. Тремя мощными гребками он метнул себе в рот остатки борща и, бросив наскоро сквозь набитый рот "Шашибо!", бросился в свою комнату – к телефону.

Номер Лешки был занесен в память аппарата под цифрой "один". Вовка ткнул нужную кнопку, и телефон, весело помигивая светодиодом, быстро набрал нужную комбинацию. Чтобы не ставить в известие маму о сути разговора, Вовка дотянулся ногой до двери в свою комнату, захлопнул ее и отключил разговор с монитора.

– Леха, это я! – с места бросился в карьер Вовка. – Леха, ты меня слышишь?!

– Да слышу, слышу, – ответил Леха, – ты чего разорался? Клад что ли нашел?

– Ты не представляешь, как ты, блин, попал в точку! Я нашел клад!

– Чего клад? – кисло откликнулся Лешка. – Пробок от пепси-колы?

– Дурачина ты, я самый настоящий клад нашел! Сабля, из дамасской стали, украшенная драгоценными камнями – огромным алмазом, изумрудами, рубинами. По клинку гравировка золотом. Понял?

– Где?.. Я че-то не понял, – было слышно, что Лешка лихорадочно, но туго соображает. – Ты же из школы домой пошел. Где ты ее найти мог? У мусоропровода что ли?

– Да нет, я не то, чтоб ее совсем нашел, но я знаю – где она лежит!

– А, ну это другое дело, – успокоился Лешка, сообразив, что Вовку пока всего лишь посетила очередная гениальная идея, и никакой сабли в его руках в данный момент нет.

– Как бы тебе объяснить, – взъерошил волосы на голове Вовка, – ты ж эту книжку не читал.

– А, вот ты о чем, – смекнул Лешка. – Это ты, значит, посредством этой книги клад нашел!

– Точно! – стал пояснять Вовка. – Понимаешь, тут описывается, как крепость Фортеццу атаковал один пират – Улуч-Али. При нем была драгоценная сабля. Во время штурма западных ворот комендант крепости приказал их взорвать, и все пираты оказались погребены под камнями вместе с саблей. Соображаешь?

– Так что же они потом ее не откопали что ли? – поразился Лешка.

– В том-то и дело, что нет! – завопил Вовка. – Потому что комендант крепости умер на следующий день – от приступа, это я не выдержал – в конец книжки заглянул. Понял? А в нынешней карте, которая есть в "Алжирском клинке", никаких западных ворот нет и в помине. Книжка-то историческая. Смекаешь? В аннотации написано, что автор изучал многочисленные документы, касающиеся истории этой крепости. Так вот, он утверждает, что сабля Улуч-Али не найдена до сих пор! А штука эта, оказывается, была уникальная, известная и в Венеции, и в Генуе!

– Ну-у, – разочарованно протянул Лешка, – мало ли чего он там насочиняет.

– Да я ж тебе пытаюсь втолковать, дурилка ты картонная, что автор не просто так из пальца это высосал. Это же все написано по историческим источникам!

Лешка, видимо, обидевшись на "картонную дурилку", уперся:

– Мало ли у кого какие догадки могут быть!

– Ничего себе, мало ли у кого! А вспомни, как над Шлиманом все смеялись, когда он утверждал, что мифическая Троя вовсе не выдумка Гомера. А что, интересно, потом говорили эти деятели, когда он Трою раскопал? А представляешь, так и мы – реконструируем по этой книжке события… План форта есть… Господи, даже известно, где копать! Там работы-то на полчаса – я уже все прикинул.

Аргумент насчет Шлимана Лешку не то, чтобы убедил, но заставил относиться к словам Вовки серьезно.

– Ладно, жди, сейчас приеду, – пообещал он и бросил трубку.

Через пятнадцать минут Лешка уже ломился в вовкину дверь. Мама Вовки пустила друга в коридор и, чувствуя вечную ответственность за своего ребенка и его друзей, подозрительно спросила:

– А ты, Лешенька, уроки все сделал?

– Все, все, – отмахнулся Лешка, – на год вперед!

– Я серьезно ведь спрашиваю, – преградила вовкина мама путь Лешке.

Сам Вовка из-за ее спины показывал знаками, что с его мамой шутить не следует, а нужно отвечать на полном серьезе.

– Я уже сделал все уроки, – отчеканил Лешка. – Алгебру, геометрию и русский. Но у меня остался один вопрос, по поводу которого я хотел проконсультироваться с Вовой, потому что он лучше меня знает этот предмет.

Грубая лесть подействовала на нежное родительское сердце, и Лешка немедленно был пропущен в комнату – к Вовке для консультаций.

Как только дверь комнаты закрылась, Лешка коршуном, бросающимся на добычу, вцепился в книжку и принялся лихорадочно ее листать.

– Вот, вот это место! Читай! Вот, видишь, видишь! – зудел за его спиной друг. – Они взорвали ворота вместе с атакующими, и сабля осталась там! А начальник гарнизона, который ее рассмотрел, может быть ее и выкопал бы, да не успел. Понял ты? А потом на этом месте никогда ничего не рыли. Просто прореху заштопали камнями, с тех пор это место не трогали. Смотри, здесь потом, когда крепость завоевали турки, была мечеть. Тут они взорвали церковь, вот тут вот стоял дом, вернее, палаццо коменданта. Оно частично было разрушено. Вот еще церковь. Здесь был оружейный и пороховой склад. Танкеры для воды – там держали припасы. Вот главные ворота. Вот здесь сооружали позже казармы для солдат. Потом крепость бомбили еще и немцы – во вторую мировую. Был там и немецкий гарнизон. Но они ничего в этом районе не трогали – не знали обо всей этой истории. Понимаешь, эта сабля там несколько веков лежит и нас дожидается!

– Да-а, – потрясенно листал страницы книги Лешка. – Вот уж повезло, так повезло. Но, слушай, как же мы ее достанем? Ведь это ж не под Смоленском было. И, тем более, не в нашей Тюмени. Это ж остров Крит. Греция. Туда лететь-то, наверное, не один час. Потом, опять же, заграница. Как мы туда попадем?

Взбудораженные открытием Вовки, ребята разошлись по домам чуть не за полночь, и утром, проспав, неслись в школу на всех парах. Как они не опаздывали, у дверей их завернули, потому что, видите ли, ноги у них были в глине. Выстроившись в один ряд с другими такими же неудачниками, которые успели врюхаться в нестерильные лужи, Вовка и Лешка стали очищать обувь о бордюр тротуара. Сполоснув остатки грязи наскоро в близлежащей луже, они снова бросились на штурм школы, и на этот раз им удалось в нее проникнуть.

Первым уроком была история, и тем обидней было на него опоздать. Это был, пожалуй, единственный предмет, ради которого Вовка и Лешка готовы были ходить в свое родное учебное заведение не десять, а целых двадцать лет. Предмет читала у них Ольга Васильевна Мурашкина, переименованная предыдущими поколениями школьников в Ольгу Васильевну Мурашку.

Запыхавшись, друзья длинными перебежками вознеслись на третий этаж и одновременно, чуть не вышибив дверь, вломились в кабинет истории. Догоняя их, затылок в затылок с ними несся школьный звонок.

Ольга Васильевна скептически посмотрела на учеников. Поскольку это были лучшие ученики в школе, которые обожали ее предмет, выволочки она устраивать им не стала, а лишь показала знаками, чтобы они побыстрее занимали свое место.

Когда весь класс угомонился и несколько привстал со своего места, приветствуя учительницу, поскольку стояние в полный рост считалось в школе дурным тоном, Ольга Васильевна начала урок:

– Хотя по расписанию у нас сейчас должен состояться урок истории, я сделаю небольшое объявление, которое непосредственно касается нашего класса, а также косвенно, по моему мнению, может влиять на успеваемость.

По рядам пронесся шепоток: ну не иначе, как сейчас Мурашка объявит, что им грозит очередная гороновская контрольная, после которой половина школьников будет выгнана из школы, а половина расстреляна за злостное невежество. Однако Ольга Васильевна успокаивающе улыбнулась:

– Ребята, вы, наверное, знаете, что шефство над классом осуществляет наш местный металлургический комбинат, и подавляющее большинство ваших родителей работает на этом предприятии. Так вот, поскольку предыдущий финансовый год для комбината сложился достаточно удачно, ваши родители приняли решение в случае хорошей успеваемости класса сразу после экзаменов отправить вас на отдых за рубеж, на остров…

– Ой, – прошептал побледневший Вовка, – мамочка родная…

– На остров… – повторила Ольга Васильевна и, изобличая в себе преподавателя истории, а не географии, взглянула на бумажку, которую она себе черкнула для памяти.

В классе невидимой кисеей повисла звенящая тишина.

– Крит! – подсказал Лешка.

– Д-да, – пробормотала Ольга Васильевна, – на остров Кипр.

– Ой, блин! – схватился за голову Вовка.

– Что такое, Казаков? Не нравится поездка на остров Кипр?

– Да нет, Ольга Васильевна, голова разболелась!

– Он у нас ветрогон, – хихикнул Бим-Бом, – бегал-бегал и мозги застудил.

Некоторые одноклассники Вовки, которые не переваривали Казакова и Иконникова, захихикали.

– Хорошо, Казаков, – с некоторой долей сомнения сказала Мурашка. – Если у тебя действительно болит голова, зайди к медсестре. Может быть, она сочтет нужным дать тебе что-нибудь от головной боли.

– Д-да, я, пожалуй, выйду, – пробормотал Вовка, который не мог никак отойти от потрясения.

Надо же такому случиться! Все один к одному! Слава была так близка! И что там слава, ведь раскопай они с Лешкой эту саблю, им же полагается еще и солидный процент от ее стоимости за найденный клад! И когда уже и слава, и деньги так близки, что кажется – рукой подать, тебе заявляют, что поедешь ты отдыхать совсем-совсем в другое место, где и делать-то тебе вовсе нечего, разве что резко изучать историю Кипра и выяснять – не обронил ли там какой-нибудь забывчивый пират столь же драгоценное оружие.

Шатаясь из стороны в сторону и горько причитая вслух, Вовка пошел в сторону туалета. За ним, с санкции Мурашки, заметившей необычное поведение Казакова, выскочил Лешка.

– Вован, ну ты чего? – дернул друга за рукав Иконников. – Да успокойся ты! Ну… ну, в крайнем случае… ну, закончим мы школу эту, поднакопим деньжат и рванем на Крит.

– Да это ж когда будет! – заголосил Вовка. – Это ж через пять с половиной лет будет! Да за эти пять с половиной лет думаешь не найдется других башковитых ребят, которые эту саблю откопают! Надо же было им на этот Кипр сподобиться ехать!

– Слушай, – вдруг остановился посреди коридора Лешка, – а и в самом деле – какая им разница – на Кипр ехать или на Крит? Почему именно на Кипр, ты не знаешь?

– Не знаю! – хотел отрубить Вовка, но тут вдруг вспомнил, что его отец, не далее как два дня назад, просматривал в газетах страницы, на которые раньше не обращал внимания. Там публиковались объявления туристических фирм. Вовка перекладывал эти газеты и заметил, что на них несколько раз чернильной ручкой было обведено слово "Кипр" и цена поездки в перерасчете на одного человека. Так вот откуда волна пошла!

– Леха! Ты гений! – обхватил друга за плечи Вовка. – Оттранспортируй меня в туалет, пожалуйста, а то меня ноги не держат. Надо водой холодной умыться. Лешка, гений ты! Александр Сергеевич Пушкин и Лев Николаевич Толстый в одном брикете! У меня такое ощущение, что путевки еще не куплены и никакого точного решения не принято. Они же этот Кипр наверняка от балды взяли. Все едут на Кипр, и они решили своих чад, то есть нас, туда отправить. А если мы вдруг всем классом сагитируем их ехать на Крит, то…

– Понял, – взволнованно зашептал Лешка, – только, Вован, не так громко, я тебя умоляю! Если кто-то узнает о наших планах – плакал и наш Крит и наша сабля!

– Точно, – согласился Вовка, – в этом деле нужна выдержка и конспирация.

С этими словами твердой рукой он отказался от поддержки друга, своим ходом добрался до туалета и, громко отфыркиваясь, стал умываться холодной водой. У кабинки, лихорадочно пытаясь потушить сигарету, зашебуршился какой-то старшеклассник, но Вовка и Лешка, занятые своими мыслями, не обратили никакого внимания на несчастного.

На урок друзья вернулись, преисполненные новых планов, лица их, казалось, светились изнутри.

– И как – помогла таблетка? – глянула поверх очков на Вовку и Лешку Ольга Васильевна.

– Помогла!

Как ни хотели Вовка и Лешка приняться за осуществление плана по поиску сокровищ немедленно, но дети предполагают, а родители располагают. В субботу Вовку предки увезли с собой – приводить в порядок к летнему сезону дачу, Лешка остался в городе маяться от безделья. Впрочем, первая половина дня у него пролетела быстро – он читал книгу, оставленную ему другом и еще раз проверял, верна ли Вовкина догадка. Наконец, в воскресенье, после завтрака, друзья смогли уединиться в комнате Вовки и обсудить, наконец, план действий.

– Я тут, Леха, все ходил и думал – реально ли нам заставить всех ехать не на Кипр, а на Крит…

– А я думал, ты там работал, – хмыкнул Лешка. – Землю копал. Или парник ремонтировал.

– Ага, дадут мне вкалывать, – зевнул Вовка. – Только начнешь что-нибудь делать, папаня пристанет – то не так, это не эдак, молоток неправильно держишь, гвоздь слишком большой взял. А потом мама вокруг причитает: "Не эксплуатируй ребенка. Видишь, как он устал. Его учеба замучила. Так еще мы. Пусть идет погуляет". Так вот, гулял я, гулял и надумал такую вещь – нам нужно составить план.

– Дело хорошее, – согласился Лешка. – Хороший план, замечательный план еще никому не помешал.

– Тогда к этому делу нужно подойти по-научному, – решил Вовка.

Он разыскал в стопке учебников тетрадь по математике за прошлый год, вырвал из ее середины два листочка, разделил линиями лист на несколько частей.

– Сюда, – пояснил он, показывая на первую графу, – мы будем вписывать наших дорогих одноклассников и тех людей, которые имеют отношение к принятию решения – куда именно ехать классу. Сюда – те способы, при помощи которых их можно склонить к нужному нам решению. А в третью графу – ответственных.

– Давай, – согласился Лешка. – Пункт первый – твой папангел.

– Да, – почесал ручкой за ухом Вовка, – это проблема. Но отца я беру на себя, – пометил он третью графу буквой "В". – Кто у нас следующий?

– Мурашка, – тут же ответил Лешка.

– М-м-м, Мурашка – это тоже тяжелый случай, – постукивал себя ручкой по нижней губе Вовка. – Мурашка, Мурашка… Как же нам с тобой справиться?

– А и не надо справляться, – решительно предложил Лешка. – Нужно ее подтолкнуть к той мысли, что нужно ехать вовсе не на Кипр, а на Крит.

– И каким же это, интересно, образом? – повернулся к другу Вовка.

– Самым натуральным – путем личной заинтересованности.

– Личная заинтересованность, – пробормотал Вовка, буравя глазами стенку. – Да, пожалуй, это очень хороший мотив, который подойдет почти ко всем. А какая может быть у Мурашки личная заинтересованность?

– Да она ж на истории двинутая!

– Правильно, – стал что-то соображать Казаков, – значит ей нужно дать понять, что история острова Кипр и история острова Крит – далеко не одно и то же. На Кипре скучно, неинтересно, а на Крите можно познакомиться с захватывающими археологическими раскопками и необыкновенными музеями…

– …в коих хранятся, – добавил Лешка, – реликвии, которые можно увидеть только на острове Крит.

– Что ж, замечательно, – стал заполнять графы Вовка. – Значит, Мурашка… Степень заинтересованности высокая… Ответственный – Лешка Иконников.

– А че это – я?

– А то, – отрезал Вовка. – Не боись, у нас и на тебя, и на меня работы хватит. Значит, я думаю, здесь нужно сделать вот что – сходить в библиотеку и нарыть там литературы по острову Крит. Тащить необходимо все, придется нам углубиться в историю.

Это предложение у Лешки не вызвало никаких отрицательных эмоций, потому что он и так с удовольствием бы погрузился в историю с макушкой, даже не имея впереди заманчивой поездки на далекий греческий остров для розысков алжирской сабли.

– Продолжим пополнять наш списочек, – вошел во вкус Казаков. – Итак, начнем разборку с нашими одноклассничками. Предлагаю по алфавиту.

– Нет, – не согласился Лешка. – Тут надо действовать по другому. Они же у нас достаточно разные. Кому-то до балды – куда мы едем – на Крит, на Кипр или на Колыму – и вообще им, как правило, все до фени. У других же есть какие-то склонности. Вот на эти интересы их и надо ловить.

– Голова! – похвалил друга Вовка. – Карнеги-старший. Давай тогда начнем с наиболее ярких фигур. Скажем… Скажем, чем можно соблазнить Кащея?

– М-м-м… Кащей – штука сложная, – нахмурился Лешка.

И Вовка, и Лешка неоднократно сталкивались с Кащеем во время научных баталий на уроках истории. Также как Вовка и Лешка Кащей бредил историей, археологией, знал об этом предмете не меньше их, а в каких-то областях и гораздо больше. Он был просто повернут на раскопках всяческого рода, где бы они не происходили – в пустыне Гоби или на полуострове Индостан. Еще в младших классах он твердо решил, что будет археологом. Причем, углубившись в изучение профессии археолога, Кащей уже давно не видел в ней романтического флера, понимал, что поиски древних сокровищ связаны не со скачками на лихих конях и перестрелками, а с довольно занудной работой. Лопатой, совком, а позже и кисточкой, которой научные работники, боясь повредить, очищают от многовековых наслоений предметы старины. Сам Кащей, как "физическое лицо", опасности для ребят не представлял – его и прозвали так за хилое телосложение. Тем не менее, духом Кащей был весьма крепок и если бы ему в голову втемяшился вдруг Кипр, а не Крит, то друзьям пришлось бы тяжело.

– Этого, – наконец, единодушно решили Вовка и Лешка, – надо брать на то же, что и Мурашку.

– Только… – решил добавить свои соображения Лешка, – хорошо бы ему еще каких-нибудь версий, гипотез накидать. Любит он загадки всякие, особенно связанные с инопланетянами и бермудскими треугольниками.

– Хо-ро-шо, – пометил Вовка напротив имени Кащея предложение Иконникова. – Переходим дальше. Мальвина и Лама…

– Тут особых затруднений, мне кажется, не будет, – стал вышагивать по комнате Лешка. – Они же девчонки. А девчонкам чего надо? Намазаться, напудриться, да на дискотеку.

– Это любой дурак понимает, – поддержал его Вовка. – А конкретно-то что?

– А конкретно, необходимо им дать понять, что на острове Крит очень дешевая и классная косметика. Причем натуральная. Греция-то у нас – это же Европа. Выходит, европейский экономический союз. А Кипр… Что такое Кипр? Задворки Азии.

– Го-дит-ся… – согласился Вовка, который мало что понимал в косметике и поэтому в этом вопросе доверялся Иконникову. – Если мы сагитируем этих дам, то, считай, за нас будет и Артемон.

– Нет вопросов, – кивнул Лешка.

Артемон был всеми признанный воздыхатель Мальвины. Конечно, логично было предположить, что если Мальвина вдруг захочет ехать на Крит, то у Артемона не будет никаких возражений, а скорее горячее желание поддержать мнение предмета своей любви.

– Следующий! Арнольдик.

– Арнольдик… Арнольдик… – задумчиво возвел глаза в потолок Лешка. – Слушай, Вовка, а у тебя паутина в углу скопилась… Ты бы ее убрал…

– А, мама уберет, – невозмутимо махнул рукой Вовка. – Ты по делу говори – как нам с Арнольдиком справиться?

– Справиться-то мы с ним даже вдвоем не сможем, – процедил Лешка.

Это была истинная и святая правда. Арнольдик на уроках физкультуры всегда стоял первым в шеренге и приблизиться к нему по росту в ближайшие несколько лет не смог бы никто не только из их класса, но, пожалуй, даже из всей школы. Не по годам развитый Арнольдик был, что называется – косая сажень в плечах. Мало того, что природа наградила его обширной грудной клеткой и довольно развитой мускулатурой, он еще и активно качался. Отчего выглядел как юный Конан-варвар в исполнении Арнольда Шварценеггера, за что, собственно говоря, и получил свою уменьшительно-ласкательную кличку.

– Арнольдика вряд ли что интересует, кроме пробежек да утренней гимнастики. А тут ему, собственно, до фени – где ее делать – на берегу Средиземного моря Кипра или же на берегу Средиземного моря Крита.

– Он же у нас спортсмен, – стал рисовать ручкой на листочке загогулины Вовка.

– Спортсмен.

– Чем у нас отличаются Кипр и Крит в спортивном отношении?

– Ну-у, подумаем… Скажем, известно, что Греция – родина Олимпийских игр. И что это нам дает?

– Ничего.

– Может быть там… Может быть там…

– Сообразил! – воскликнул Вовка. – Я слышал, что там в хороших отелях везде налажено спортивное обслуживание. Типа, знаешь, на водных лыжах там катаются, на парапланах, мотоциклы водные, говорят, дают – погонять. В том числе, я думаю, и понырять с аквалангом. Вот на это Арнольдик клюнет.

– Отличная идея, – обрадовался Лешка. – Потому что наверняка Арнольдик с аквалангом еще не плавал. А, наверное, мечтает.

– Да, у нас тут в Тюмени с аквалангом разве что в болотах плавать, – подкинул еще один аргумент в пользу своей задумки Вовка. – Так что будем ловить Арнольдика на акваланг.

– Далее, Шизгара.

– О-о-о, – поморщился Лешка, – с этой оторвой у нас будут проблемы.

Надо сказать, проблемы с Шизгарой были не только у Вовки и Лешки, но и у учителей, и у родителей этой девчонки. Сама по себе она, может, была и неплоха, но в силу воспитания ее с младых ногтей интересовали почему-то только исключительно развлечения. А поскольку мелкота, как известно, тянется к более взрослым видам отдыха, то Шизгару вполне можно было соблазнить на крутые дискотеки, которые наверняка имели место быть на таком веселом острове как Крит.

Следующим пунктом программы "Охмуреж" стала личность сложная и неординарная. Звали личность – Купец. Кличку эту парень приобрел еще в младших классах, когда приторговывал то модными фигурками из "Киндер-сюрпризов", то специальными жетонами для игр и вообще всякими мелочами, которые могли представлять для младшеклассников интерес. В процессе роста и мужания ориентиры Купца менялись, впрочем, равно как и методы работы. Теперь он уже пытался спекулировать валютой или, придумав какой-нибудь гениальный план, вроде перепродажи вещей из сэконд-хэнда в комиссионки, бросался на его выполнение совсем не по-детски просчитав все на калькуляторе. У Купца, видимо, было врожденное чувство торгаша, а потому многие из его финансовых операций ему удавались и более того – приносили прибыль.

Но с этим товарищем Вовка и Лешка должны были справиться. Ведь даже младенцу было известно, что в Греции самые дешевые шубы. Непонятно, по какой причине образовался этот экономический феномен, ведь пушным зверем Греция не славится, но тем не менее это было так. И хорошая норма прибыли от закупки дешевых шуб и продажи в не отличающейся горячим климатом Тюмени, должна была принести Купцу немалые деньги.

– Так-так-так, – чувствуя, что работа подходит к концу повеселел Вовка. – Есть у нас еще одна тяжелая проблема.

– В каком это смысле тяжелая?

– В смысле веса, – процедил Вовка.

– А-а, ты имеешь в виду Центнера?

Центнер был самым объемным парнем в их классе. Поскольку родители с детства раскормили его и расширили его желудок до невозможных пределов, основной его потребностью стала еда. Центнер готов был кушать, жрать, шамать, перекусывать, чаевничать, полдничать всегда, ел все в любом количестве в любое время и в любой компании. Нужно было только намекнуть Центнеру, что на Крите будут кормить гораздо лучше, чем на Кипре, и его голос можно было считать приобретенным.