За дальний поход к островам Бессмертия

«Но ведь можно было, не поддерживая старпома в его сравнении двух команд, как-нибудь поддержать морально, он же ко мне обратился как к старому товарищу с его любимой Б-213! А я над беднягой Юрием Владимировичем еще и всё время насмехался, радуясь всем его просчетам и неудачам!»

И тут Бенгалика всё больше и больше стало терзать глубокое раскаяние за свое поведение, как будто во всех проблемах старпома был виноват только он один.

Глава 6. Гипнотический взгляд умирающей крысы

Ужин для команды был приготовлен, хлеб сложен в мешки, суп разлит в большие переносные баки.

– Всё, – устало молвил кок Толиб Курбанов, узбек по национальности, которого матросы на лодке называли кто Толей, кто Курбанычем. – Сейчас бачковые придут, разнесут эти баки по кубрикам, и мы с тобой, Алик, будем свободны! Что скажешь?

Бенгалик в ответ только кивнул головой – всю последнюю неделю его через день назначали в камбузный наряд.

– Ужинать опять будешь тут или пойдешь в свой кубрик? – поинтересовался Курбаныч.

– Тут, – ответил Бенгалик, – здесь я ужинаю сколько хочу и когда хочу, не дожидаясь своей очереди за столом.

Дело в том, что позавчера, в обед, на него наехал осназовец Вован Новиков, в своей привычной жесткой манере заявивший:

«Здесь тебе не Двести Тринадцатая – и ты, товарищ метрист, еще молод, чтобы садиться за обеденный стол вперед старших!»

Новик, отслуживший на полгода больше метриста, оказавшись без места за столом, естественно, имел в виду себя. И тут Бенгалик, не удержавшись, ответил ему также резко:

«Уж не настолько ты, товарищ осназовец (он в отместку также назвал Новика по его флотской специальности), больше меня отслужил, чтобы гнать из-за стола как последнего салажонка!»

Ответ Алика мгновенно дошел до ушей Петра Тарасюка, друга и годка Новикова. Они, по сути, и «королили» на пару на пространстве всего Северного кубрика. Тарас тут же вызвал Бенгалика на мужской разговор и в первый момент, решив сразу поставить пришлого метриста на место, повел беседу в напористом, угрожающем тоне, однако, с удивлением заметив, что жесткость его крутых выражений собеседника не смутила, в дальнейшем их несколько смягчил.

И только в заключение Пётр, снова напустив на себя грозный вид, строго предупредил Алика, чтобы он в дальнейшем вперед его призыва за обеденный стол не садился. Метрист промолчал, уразумев, что на Б-397 такое положение имеет статус закона, но при этом заметил, что серые глаза Тараса как-то внимательно его изучают. Вот только враждебности в этих глазах он не заметил, одно только удивление, смешанное с интересом к борзому новобранцу команды Б-397.

– Точно, – согласился кок с Бенгаликом, которому метрист рассказал об этом случае. – Эти условности мне тоже не по душе! Так что, дружище, ужинай тут. Можешь к чаю взять себе сто граммов сливочного масла. Оно лежит в морозильной камере холодильника.

– Спасибо, Толя! – поблагодарил Бенгалик. – Я, пожалуй, здесь останусь до самого отбоя, книжку какую-нибудь почитаю.

Рядом с камбузом находилось помещение, похожее на офицерскую кают-компанию; из мебели там были только диван и шкаф, в котором, маня разноцветными обложками, стояли стройными рядами книги классиков мировой литературы.

– А ты здесь и ночуй, – вдруг посоветовал кок, – как придешь после вечерней поверки, ложись на диван и дрыхни, сколько хочешь, хоть до моего прихода. Утром приду, сразу же начнем работать.

– А можно?

– А почему нельзя?

– Тогда так и поступлю! – решил Бенгалик – в Северном кубрике подгодки команды, играя после отбоя в домино с гостями из других кубриков, эмоционально разговаривали, при этом еще и с силой стучали по обеденному столу костяшками, мешая нормальному отдыху.

– Но сюда из трюма приходят крысы! – предупредил кок, уже уходя из камбуза. – Имей это в виду!

– Крысы? – Бенгалик произнес это слово с равнодушным видом.

– Ты их не боишься? – Темные глаза Курбаныча глядели испытующе.

Бенгалик в ответ только отрицательно махнул рукой.

– Вижу, что не боишься, но, если почувствуешь страх, лучше сразу уходи отсюда: крысы чувствуют, когда их боятся, и могут напасть!

Бенгалик снисходительно усмехнулся и пошутил:

– Ничего, Курбаныч, у меня с крысами особые отношения.

– Ну, тогда спокойной тебе ночи!

И кок, высказав это дежурное пожелание, ушел.

Поздним вечером Бенгалик, полулёжа на диване, читал роман американского писателя Фенимора Купера «Зверобой». Как было здорово погрузиться в иную жизнь! Вдруг легкий топоток вернул его в действительность – возле самого дивана прошмыгнула крыса.

Бенгалик, уставший за день, никаких враждебных действий против грызуна не предпринял, только взглядом проводил. Через некоторое время топот послышался вновь, и поблизости от дивана пробежала уже парочка представителей корабельной фауны. Грызуны явно становились всё более наглыми и агрессивными – всё удовольствие от прочитывания книги куда-то испарилось.

– Ну, твари, я вам тут побегаю! – Матрос сходил на камбуз за картошкой.

После нескольких прицельных бросков крысы затаились, и Бенгалик без помех опять мог погрузиться в приключения храброго Зверобоя.

Однако, когда книголюб, выключив свет, лег спать, топоток возле дивана возобновился – и в гораздо более угрожающих масштабах. Бенгалик, включив свет на камбузе, приоткрыл переборку, чтобы свет попадал в его помещение, но число крыс всё увеличивалось. Спать, имея под боком таких непредсказуемых соседей, было совершенно невозможно.

– Что ж, – сердито молвил Бенгалик, обувая тяжелые матросские ботинки, – похоже, моя доброта принимается вами за трусость, тогда придется с вами разговаривать по-иному!

Возле дивана, хищно скалясь, возникла крыса больших размеров.

– Ага, – прохрипел главный герой саги, – а вот и он, крысиный король!

Крыса, не двигаясь, смотрела в упор на Бенгалика хитрыми глазками и загадочно молчала.

– Ну, ты и наглючая!.. – начал матрос и вдруг, не договорив фразы, бросился на крысу. Та, испугавшись его нападения, устремилась к выходу из кают-компании и дальше – к трапу, ведущему в трюм.

Бенгалик, сломя голову, несся за крысиным королем. Из трюма по трапу, им навстречу, лезла целая орда крыс, но своему предводителю она не только ничем не помогла, а откровенно помешала спастись от неумолимого преследователя. Грызун, наткнувшись на плотные ряды своих сородичей, бег свой приостановил.

– Получай! – крикнул Бенгалик, с силой наступая крысе на задницу.

Раздался пронзительный визг. Напуганные крысы серым валом покатились в недра трюма, а вместе с ними, волоча задние лапы, уползла и жертва современного зверобоя. Бенгалик крыс преследовать не стал, и в эту ночь никто ему спать больше не мешал.

Рано утром пришел Курбанов.

– Ну, и как тебе тут отдыхалось? – поинтересовался он у своего помощника.

– Просто замечательно! – ответил тот.

– Крысы не доставали? – полюбопытствовал кок.

– Нет, – коротко ответил метрист. Кок, изумленно раскрыв глаза, недоверчиво покачал головой.

В одиннадцать часов местного времени Бенгалик, усевшись на баночку (по-флотски – на табуретку), стал чистить картошку к обеду для всей команды, а кок начал рубить мясо для супа.

И в это самое время, откуда ни возьмись, появилась большая крыса. Она шла так, будто её едва держали задние конечности. Она шаталась, вихлялась, выписывала во время движения какие-то замысловатые круги и эллипсоиды.

– Толя, здесь крыса! – предупредил кока Бенгалик. – Слева от тебя!

Курбаныч резко повернулся.

– Наверно, её возбудил запах мяса! – вымолвил он, чуть бледнея. – Средь бела дня – виданное ли дело! А может, она бешеная, а?! – И кок отодвинулся на всякий случай подальше – а вдруг эта крыса бросится на него и, укусив, заразит каким-нибудь бешенством!

– Не бойся! – беспечно засмеялся Бенгалик. – Скорее всего, она под кайфом! Смотри, как её, серую, штормит, болтает из стороны в сторону! Где-то выпила водочки, а теперь пришла к нам за мясцом для закусона!

Крыса, постояв немного, как бы в раздумье, вдруг грозно двинулась в сторону Бенгалика.

– Ей не понравились твои слова! – воскликнул донельзя изумленный Курбаныч.

Бенгалик, тоже в полном изумлении, вскочил с баночки. И вовремя: крыса, резко рванувшись вперед, попыталась вцепиться ему в правую ногу. Наш герой в последнее мгновение успел отпрянуть в сторону – и крысиная атака результата не имела. Разъяренный Бенгалик уже собирался пнуть серого агрессора той самой, чуть было не укушенной, ногой, но вдруг увидел, что крыса пристально смотрит на него, завалившись на левый бок, будто бы в полном бессилии, но с явным желанием продолжать сражение.

– Что это с ней?! – Моряки, наклонившись, внимательно рассматривали грызуна, тело которого сотрясали непрерывные конвульсии.

– Предсмертная агония! – вполголоса произнес кок, выпрямляясь.

– Да ведь у неё зад раздавлен! – почти прошептал Бенгалик, тоже выпрямившись. – Курбаныч, это я ей задницу вчера отпендюлил, а сегодня она пришла мне отомстить… или подать какой-то знак.

Глава 7. Тюха раздора. Принцип Домино

Праздничное утро седьмого ноября. Подъем военно-морского флага. Команда Б-397, построенная в два ряда, стоит на корпусе подлодки. Старпом, непривычно задумчивый, без своего обычного натиска в голосе, сначала недолго говорит о величии Октября, потом вкратце рассказывает подчиненным о насущных корабельных проблемах и, в завершение, объявляет свой новый приказ:

– Строевым старшиной команды назначается старшина первой статьи Головко, его помощником – старшина первой статьи Ляшко.

Итак, новый приказ вступил в действие. Для Бенгалика он означал многое: нижние чины корабля отстояли свои права, а мышление Босса, похоже, стало постепенно меняться – возможно, на него повлияли недавние многозначительные слова метриста о «гвардейской подлодке». Но, самое главное, на авансцену жизни экипажа вновь выходят годки, которым старпом, несколько разуверившись в своих командирских способностях, теперь доверил укрепление пошатнувшейся дисциплины в команде.

Как раз это последнее обстоятельство немного обеспокоило Бенгалика, и он после праздничного ужина решил по этому поводу поговорить с матросами своего призыва. К его удивлению, они отнеслись ко всему происходящему довольно равнодушно.

– А что, команде без строевого всё равно ж никак нельзя, – рассудительно высказал свое мнение моторист Вася Мурашов (позывной Мураш). – Рано иль поздно его бы назначили.

– И вообще, – с насмешливым видом заговорил электрик Саша Смоленский (Смольный), – надо еще сказать спасибо Боссу, что ему не пришло в голову поставить на эту должность Буслая!

– Буслая? – Бенгалик уже не в первый раз слышал эту фамилию (или позывной), причем каждый раз в негативном аспекте, но только не знал, какому члену команды она принадлежит. – Это было бы плохо?

– Конечно, еще тот сумасброд, – кивнул головой Мураш, – а Серега Головко парень справедливый!

– Нам дико повезло! – подал свой голос смуглый Виктор Золотарев (позывной Еврей – видимо, как уроженец Биробиджана). – Я уже думал, Босс точно назначит Буслая – нам всем в отместку!

– А кто он такой, этот Буслай? – поинтересовался Бенгалик.

– Такой морячок-здоровячок, – вступил в разговор моторист Саша Ерёменко (Ерёма), коренастый паренек невысокого роста, с характерным прищуром лукавых глаз. – Он сущий деспот, любит совать свой длинный нос в любой вопрос! Блин, ну какой из Сеньки строевой, когда в одном только пятом от него и так продыху нет!

– А-а, – Бенгалик, услышав имя, догадался, о ком идет речь, – вы говорите об этом богатыре… с таким длинным… – Он взглянул на Мураша.

– Шнобелем, – тут же подсказал Василий, улыбнувшись.

– Натуральный Буратино! – насмешливо добавил Ерёма, похоже, невзлюбивший Сеньку больше всех.

Все дружно расхохотались. Мотыль Ерёменко был неисправимым острословом, поэтому легко было представить ответные чувства к нему Сеньки Буслая, жесткого годка, властного командира отделения мотористов.

– Значит, при Головко наша жизнь особо не ухудшится? – решил окончательно удостовериться Бенгалик.

– Ну-у, – протянул Вася с задумчивым видом и, почесав на затылке рыжеватые волосы, ответил: – жизнь, конечно, всегда меняется: в чем-то становится лучше, в чем-то хуже… но мы всё переживем! – А потом вдруг озабоченно предупредил метриста:

– Но ты, Алик, будь поаккуратней! Володя Атясов мне рассказывал о твоих похождениях на Б-213, но нам-то ссориться со старослужащими ни к чему, ведь у нас тут морское братство и демократия. Доверие старших надо оправдывать!

– Постараюсь быть поаккуратней, – с улыбкой пообещал Бенгалик. У него было хорошее настроение и, конечно, не хотелось каких-либо проблем на новом месте службы.

Вечером следующего дня Бенгалик с Курбанычем, дружески беседуя на камбузе, пили свежезаваренный чай с тюхой вприкуску (если читатели помнят, так матросы называли бутерброд с маслом и сгущенным молоком). И вдруг у входа нарисовалась фигура Володи Новикова.

– Так, – многозначительно молвил представитель службы особого назначения, заходя в помещение камбуза с грозным видом, – сгущенку, значит, лопаем! Команду объедаем!

Курбаныч, заметно побледнев, отложил свое кушанье в сторонку, и Бенгалик понял, что Новик сейчас начнет на всю катушку качать права. Сладкая тюха сразу показалась ему какой-то невкусной. Однако он, невзирая на присутствие агрессивного гостя, решил в спокойном темпе продолжать свою трапезу.

– Что скажешь, Курбанов? – задал вопрос коку осназовец, мрачно покосившись на жующего метриста.

– Эта сгущенка, Володя, была взята не из довольствия команды, она осталась от мичманов! – попробовал оправдаться тот.

– Во как – от мичманов! – Володя резко повернулся к Алику. – Ну, а ты, метрист, что тут сейчас станешь врать?!

– А ничего, – как можно спокойнее ответил Бенгалик, которому не понравилось такое грубое к нему обращение, – ведь Толя тебе уже сказал, сгущенка осталась от мичманов. – И вновь откусил от бутерброда большой кусок.

Новиков пристально смотрел на метриста, продолжавшего нахально поглощать сладкую тюху, не положенную ему вечерами по всем писаным и неписаным флотским законам.

– Ну, Бенгал, – наконец вымолвил он хриплым голосом, – а ведь ты совсем оборзел!

– Не больше тебя! – тут же отпарировал Бенгалик.

Он понимал, что этими словами наживает себе врагов из старших призывов, но уже не мог идти против сложившейся ситуации, да и против своей вольнолюбивой натуры тоже.

Новик некоторое время молчал, наверное, переваривая ответ «оборзевшего Бенгала». Алик – а что ему еще оставалось делать? – опять откусил от бутерброда приличный кусман.

– В трюм пойдешь! – прорычал Новик после довольно продолжительного молчания, во время которого он не сводил с жующего тюху поистине гипнотического взгляда.

– Куда пойду? – поинтересовался Бенгалик, к тому времени полностью прожевав свой кусман.

– В трюм пятого!

– Только вместе с тобой!

Бенгалик всегда считал: семь бед – один ответ. К тому же он пришел на Б-397 вовсе не для того, чтобы оказаться здесь бесправным рабом. Он сюда пришел для Дальнего Похода!

Бенгалик опять поднес бутерброд ко рту, но разъяренный Новик не дал ему «вкусить очередного блаженства»: цепкие руки осназовца схватили метриста за грудки, и «голодному» Алику, отбросив тюху прочь, пришлось вступить в рукопашную схватку с неприятелем.

Некоторое время бойцы, крепко сцепившись, мотали друг друга из стороны в сторону. Потом Бенгалик, резко потянув Новика на себя, а затем толкнув вперед, попробовал вывести противника из равновесия, но тот, крепко держась на ногах и демонстрируя отменную реакцию, устоял.

– Что тут происходит?! – вдруг раздался изумленный возглас штурманского электрика Сорокина, и противники отпустили друг друга, тяжело дыша и сверля взглядами друг друга.

– Ну, Бенгал, погоди! – «по-волчьи» пригрозил Вован Алику, уходя вместе с Сорокой из камбуза. – Разговор продолжим в кубрике!