Полная версия
За дальний поход к островам Бессмертия
Олег Спицын
За дальний поход к островам Бессмертия
Повесть №4
Пролог. Призрак «Призрака», «Хронология исторических событий» и другие нюансы пенталогии +
Я слыхал, друзья мои,
Что на белом свете,
Где-то на Краю Земли,
Есть Острова Бессмертия!
Кто его достоин
И сам чего-то стоит
Из людей
Спеши туда и не жалей,
Ни о чем не жалей!
Строки из песни «Острова Бессмертия» – авторский одноимённый альбом № 12 Олега Спицына
Уважаемые читатели, перед вами четвертая часть саги «Морские повести». Её название – «За Дальний Поход к Островам Бессмертия». По объему информации эта книга получилась в два раза больше, чем любая из трех предыдущих повестей.
Но для начала я должен извиниться перед всеми своими читателями, ведь в трех предыдущих книгах мной постоянно указывалось о намерении в конечном итоге написать пенталогию – пять повестей, но теперь, когда полностью завершена её четвертая часть, ко мне вдруг пришло осознание, что к пенталогии придется добавить еще одну часть, шестую по счету. Иначе пятая повесть окажется перегружена чрезмерно большим объемом информации – и мне, чего доброго, придется её уже назвать романом.
Что касается четвертой части, то она включила в себя наибольшее количество образов и аллюзий. К числу последних относятся двенадцать эпиграфов и послесловие ко всей повести. Эти вставки состоят из стихотворных строк моих песен и прозаических фрагментов текста ранних романов.
В этот раз я решил единым списком уже в прологе повести №4 указать наименования произведений, внесших свою долю в её создание. Это песни «За Дальний Поход», «Острова Бессмертия», «Ждёт меня Бригантина», «Морская Звезда», «Роза без шипов», «Есть люди такие», «Неподвластный смерти», «Вольный Край», «Одиссей нашего времени» и «Курс на Край Земли». Внесли свой посильный вклад также и романы – «Извилистый путь Железных Ангелов» и «Банда Бритоголовых Медведей».
Надо сказать, что все перечисленные песни были мной сочинены, а затем и включены в авторские альбомы еще задолго до написания данного повествовательного цикла.
Но вернемся к прозе жизни. Не только четвертая часть, но и вся сага написана по воспоминаниям непосредственного участника всех описываемых в ней приключений. Мы с ним договорились называть его Аликом (флотский позывной Бенгалик).
Герои саги названы по их действительным именам. Но часто вместо фамилий, как и в случае с Аликом-Бенгаликом, я пишу их позывные и прозвища. Фамилии представителей командования в основном мной изменены. Кроме некоторых.
Так я решил оставить без изменений фамилию командира подводной лодки Б-397. Этот цикл посвящен всем моим флотским друзьям, но прежде всего памяти двух людей: моему флотскому побратиму главному корабельному старшине Владимиру Атясову и нашему с ним командиру капитану второго ранга Василию Степановичу Шелковенко. Царствия Небесного им обоим. А чем ближе в своем повествовании я приближался к рассказу о Дальнем Походе, тем больше приходил к мысли, что не смогу даже одной буквой изменить фамилию моего Капитана.
Вся команда Б-397 уважительно называла Василия Степановича Папой, иногда Батькой. Как помню, во времена моей службы на флоте все экипажи подводных лодок очень уважали своих командиров. А как же иначе ты можешь относиться к человеку, под началом которого ты прошел в надводном и подводном положении тысячи морских миль, благополучно избежав всех смертельных опасностей?
Еще одна любопытная информация: «Покоритель Морей», о котором рассказывается на страницах повестей №4 и №5 (в прологе о нём подробно распространяться не буду) – отнюдь не вымысел автора, а стопроцентная жизненная реальность. Его приключенческая эпопея началась с создания матросом-мотористом подлодки Б-397 Василием Мурашовым одного художественного шедевра, которому его создатель дал название «Призрак».
В те времена из-под руки Василия Мурашова вышло большое количество произведений, но именно «Призраку» выпала роль найти свое отражение еще и в моих скромных трудах. Дело в том, что его мистический Образ оказал некое подспудное влияние на сочинение мной в разные годы жизни около десятка музыкальных композиций на морские темы.
А всего по следам событий, рассказанных в саге, я написал более тридцати песен, и поэтические строки большинства из них читатели могут встретить на страницах всех шести её частей в виде эпиграфов и послесловий.
Возвращаясь к мистическому Образу, надо сказать, что его воздействие, похоже, продолжается до сих пор: те приключения, в которых непосредственным или призрачным участником являлся «Вольный Корсар» (еще одно название «Покорителя Морей»), уже появились и в моих прозаических произведениях, начиная с повести №4.
Кроме анонса о творчестве Василия Мурашова, хочу здесь сразу упомянуть и о литературном опусе, о котором также рассказывает данная книга. Речь идет о личном дневнике Алексея Техзиба, другого моториста Б-397, матроса того же призыва, что мотыль Вася Мураш и метрист Алик-Бенгалик. Сам Алексей свой дневник однажды назвал «Хронологией исторических событий».
Начиная с этой повести я еще упоминаю о творчестве флотских бардов. Имена и фамилии этих ребят в нашей стране также широкой публике неизвестны. Автор саги по прошествии лет их тоже, к сожалению, не помнит.
И последнее: в прологах к трем предыдущим повестям указывалось, что каждая из них, хоть и является органическим продолжением пенталогии +, но создавалась и как отдельное, самостоятельное произведение. Этот принцип относится и к повести №4, но на этот раз я рекомендую читателям перед четвертой частью саги сначала всё же прочитать все её предыдущие части, начиная с «Затмения Цветочной луны».
Глава 1. Легендарный Шаман
Эл Бэрримор могучим был пиратом,
Он чёрту был родным, наверно, братом!
В одном сражении он лишился уха,
В другом ему проткнули левый глаз,
Но Эл от ран не падал духом
И оставался лучшим среди нас!
Строки из песни «Неподвластный смерти» – авторский альбом № 14 Олега Спицына «Творец Мечты»
В Приморье пришла третья декада октября: днями – температурные качели от плюс двенадцати градусов и до минусовых значений, ночами – иногда чуть выше нуля, но чаще гораздо ниже этой отметки. Верхневахтенные у сходней охраняемых ими подлодок в темное время суток стоят одетые в теплые флотские бушлаты. Полторы недели назад рядом с Б-213 (рассказ о которой в основном и шел в трех предыдущих повестях пенталогии) пришвартовалась подлодка Б-85 из той же девятнадцатой бригады, недавно вернувшаяся из своего дальнего плавания. Теперь ей, как и Б-213, предстоял длительный заводской ремонт.
Вечер воскресного дня. Бенгалик, только что заступивший на верхнюю вахту, медленно сошел по сходням на набережную с карабином на правом плече, направляясь к небольшой дощатой будке. Эта будка была поставлена для караульных Б-213 всего полмесяца назад, но верхневахтенные, раньше находившиеся под открытом небом, сразу же оценили преимущества дежурства в этом тесном помещении: ветер со стороны моря больше не гнобит, дожди стучат по крыше будке, а не по голове, ночами и в выходные дни можно слегка и подремать.
Однако Алика ждало разочарование: в будке уже расположился верхневахтенный с Б-85, атлетического сложения черноусый моряк с тремя лычками на погонах (старшина первой статьи). Он, присев там на самодельное сиденье, сладко похрапывал, совсем позабыв о подлодке, вверенной его «надежной защите».
– Вот это действительно настоящий часовой! – прошептал Бенгалик, усмехнувшись. – Верный курс держишь, товарищ карабинер!
Вдруг «товарищ карабинер», встрепенувшись, вскочил на ноги. Несколько секунд он глядел на верхневахтенного с Б-213 широко раскрытыми темно-карими глазами, потом приветливо промолвил:
– Салют, братан! Занял твое место?
– Да ладно, – благодушно ответил Бенгалик, – ты же пришел из тропиков и сразу в наши холода, а в будочке всё же потеплей будет, чем на открытом воздухе! – Метрист помнил, как экипаж подлодки Б-33, пришедший из Похода с южных морей в наш январь, чуть ли ни весь свалился от жестоких простуд.
Моряк, бросив на него признательный взгляд, кивнул головой и… тут же вышел из будки.
– Эт-точно, но пора привыкать и к нашей действительности. Жара, брат, хоть костей и не ломит, но от неё тоже с ума спрыгнуть можно. – Черноусый сделал широкий жест рукой, показывая на небо и землю Приморья: – А вот такая погода – истинная благодать для тех, кто побывал в тропической парилке!
Тут Бенгалику пришло на память, как в начале этого лета его с электриком Володей Коврижных хотели списать с Б-213 на Б-85, чтобы затем на гражданском лайнере отправить в сомалийский порт Бербера, где в то время находилась Б-85 (повесть №2, главы 10 и 11). Выходит, он тоже мог бы побывать в той же «тропической парилке» за компанию с этим черноусым старшиной. Однако такое путешествие не сложилось ни у него, ни у Ковриги.
– Тебя как зовут? – спросил Бенгалик старшину.
– Володя, – ответил тот, улыбаясь и протягивая ему руку. Алик, пожав крепкую ладонь моряка, в ответ назвал свое имя.
Володя, надвинув на лоб черную пилотку и закурив сигарету, стал пускать дым кольцами вверх, при этом флегматично наблюдая, как те постепенно растворяются над его головой.
– Володя, а можешь мне рассказать, где бывал, как морячил? – спросил черноусого Алик.
– Да, поморячить пришлось вдоволь, – с задумчивым видом начал рассказывать старшина, – более года вдали от России-матушки, Африка, Индия, другие южные страны – где только ни бывали! Жарень несусветная, муссоны, ливни тропические, на поверхности моря постоянная качка баллов не меньше восьми, а то и больше. А один раз в такую штормину угодили!.. – Он покачал головой: – Не дай божок… не дай божок, еще раз пережить такую свистопляску!
И тут моряк с Б-85, всё более и более увлекаясь своим рассказом, пустился в воспоминания о дальнем плавании. Рассказчиком он оказался необыкновенным. Перед внутренним взором Бенгалика вдруг появились безбрежные океанские просторы; южные экзотические страны, окутанные золотистым маревом, распростёрлись вдали по линии горизонта; таинственные острова, поросшие густой тропической растительностью, лежали прямо по курсу корабля; огромные валы в открытом море кидали маленькую подлодку, будто играя с ней в футбол…
– Да-а, – с завистью протянул Бенгалик, – и повезло же тебе! Где еще увидишь такое? Тут, что ли? – И он хотел уже поведать новому знакомому, что вполне мог бы оказаться в составе экипажа Б-85, но черноусый в этот момент с жаром воскликнул:
– Конечно, брат! Я первое время здесь просто места себе найти не мог, так привык к разного рода приключениям! За те три с половиной недели, что мы вернулись с Похода, уже сбегал, пожалуй, в десяток самоходов. Ха! Ты вот думаешь: и почему он тут торчит на верхней вахте с «берданкой» на плече? – Мореман с презрением потряс своим карабином. – Знай, это мне – в наказание! Да-да, так начальство решило наказать меня за свободолюбие!
И «свободолюбивый» моряк стал рассказывать, в какие он попадал переделки во время своих самоходов.
Так вот, сразу же после возвращения с Похода, ему довелось помахаться аж с тремя здоровенными гражданскими парнями, приревновавшими его к одной местной красавице. И он, конечно, должен был обязательно одержать победу в том неравном кулачном бою. Ведь какие только подвиги моряк военного флота ни совершит ради своей Прекрасной Дамы!
Правда, в той драке ему покарябали ногтями правое ухо и чуть не проткнули палкой левый глаз – своих, понимаешь ли, кулаков этим подонкам оказалось мало! – но, даже используя подручные средства, эти крысы с ним справиться не смогли и были вынуждены признать свое поражение. Вот так.
В другой раз ему – ну просто деваться было некуда! – пришлось выпрыгивать из окна второго этажа женской общаги. Правую ногу прилично потянул при приземлении, но это еще дико повезло – не сломал ведь!
А в третий раз он еле-еле унес ноги, удирая одновременно от флотского и армейского патрулей, которые плечом к плечу, высунув языки до этих самых плеч, гнались за ним с мыса Чуркина аж до самого Золотого Рога! Причем преследовали они его еще и в сообществе с разъяренными, как индийские буйволы, ментами Владика, но всю эту разноформенную гоп-компанию он оставил с большим сопливым носом.
А совсем недавно он – и снова в одиночку – свалил в самоход на открытую танцплощадку, что находится поблизости от Золотого Рога. Там у него было назначено свидание с той самой возлюбленной, из-за которой он махался с тремя задиристыми верзилами. Но, как видно, на пути их любви судьба разбросала множество препятствий, которые надо было преодолеть.
Встречается он, значит, там со своей Любовью, как вдруг – надо же было такому случиться! – на том «дансинге» оказываются еще и двое из тех верзил, кому он давеча прилично надраил «физиогномии».
Так вот, эти бакланы, не веря больше в свои собственные силы, решили натравить на него, вышедшего целым и невредимым из свирепых океанских бурь, компанию подвыпивших юнцов! Он, конечно, сражается, как лев, но врагов так много, что ему срочно пришлось возвращаться на лодку. Но это было отнюдь не трусливое бегство с поля битвы, он вернулся лишь для того, чтобы объявить на своем корабле боевую тревогу!
И вот что было дальше. Вся команда Б-85, решив отомстить за своего морского брата и не слушая запретов вахтенного офицера, в полном составе прибегает на танцплощадку. И тут такое начинается!.. Никакими словами не описать!
Короче, морской «десант» одерживает полную и безоговорочную победу над юнцами, которые, конечно, были «зеленью», но «зеленью» многочисленной, почти в два раза превосходившую команду Б-85 по количеству воинствующих рыл. А как же иначе, ведь русские моряки во все исторические времена всегда были готовы жизни свои отдать, но ни в чем не посрамить традиций морского братства и чести своего непобедимого военного флота!
И вот он снова, уже без помех, встречается со своей Любашей. Она в полном экстазе бросается ему на шею, обнимает, целует, и тут-то ребята к нему подводят тех двух ребятишек, зачинщиков всего этого побоища. Добросердечная Люба просит отпустить этих низких провокаторов с миром, и он, конечно же, не может проигнорировать её просьбу. Но, отпуская задир, он всё же налаживает каждому них хорошего пенделя «в кормовой отсек» – а чтобы летели с попутным ветром нужным курсом и всю оставшуюся жизнь помнили, как неблагоразумно покушаться на жизнь и честь моряка-подводника!
И теперь, после всех этих событий, он уже несколько раз, по-прежнему в одиночку, наведывался на эту танцплощадку для встреч со своей Любой, и местная молодежь опасалась на него даже косо взглянуть!
Алик уже был наслышан обо всех этих крутых похождениях. Лишь только Б-85 пришвартовалась поблизости от его лодки, среди моряков Б-213 стали ходить многочисленные истории о прикольном быте и авантюрных приключениях её лихой команды. О некоторых происшествиях даже заговорили офицеры Б-213, а о других рассказывали и сами моряки Б-85. Но сомневаться в их достоверности было бы нелепо – многие факты из рассказанного постоянно подтверждались.
Бенгалик вспомнил, что особенно на слуху были истории о похождениях некоего Шамана, такого отчаянного марсофлота, какого Тихоокеанский флот еще не видывал. Поэтому он, не удержавшись, остановил рассказчика:
– Погоди-ка, Володя, мне кое-что из этого недавно рассказывали наши ребята. Но извини, героем всех этих приключений называли вовсе не тебя, а моряка с позывным «Шаман»!
Володя, бросив на собеседника странный взгляд, немного помолчал, как бы обдумывая только что услышанное, а потом промолвил негромко и абсолютно без всякой помпы:
– Так я и есть Шаман. – И, заметив удивленные глаза Бенгалика, с улыбкой подтвердил свои слова:
– Да-да, я – Шаман. Шаман – моя флотская специальность, а в последнее время меня все так стали называть, обратив специальность в прозвище.
Теперь Бенгалику стало понятно, почему черноусый старшина с таким пренебрежением назвал свой карабин берданкой – ведь он по специальности был шаманом, то есть самой белой костью флота из всех прочих его костей!
К тому же из-за того, что специалисты этой сверхбелой косточки обычно на верхней вахте не стоят, а сей представитель и вовсе стал невероятно популярной личностью – ну, просто звездой Тихоокеанского флота! – ему и в голову не пришло, что стоявший рядом с ним на верхней вахте Володя, простой в поведении парень, и есть тот самый легендарный Шаман!
– Ну-у, брат, – растерянно выдохнул Бенгалик, – было приятно познакомиться!
– Добро, капитан, мне тоже! – улыбнулась легендарная личность, еще раз протягивая руку метристу Б-213. – А фамилия моя – Осипов. Давай уж будем с тобой знакомы без всяких недомолвок.
– Согласен.
– А тебя вроде зовут Аликом? – решил уточнить Осипов.
– Да, – подтвердил метрист, – Аликом.
– Интересно, – вдруг задумчиво промолвил Володя Осипов (Шаман), – твое имя рифмуется со словом «Бенгалик».
– Бенгалик?! – изумился моряк с Б-213, совершенно неожиданно услыхав свое прозвище из уст бывалого моремана. – Почему мое имя рифмуется именно с этим словом?!
– Да просто недавно мне рассказывали о приключениях парня с твоей подлодки, у которого такое погоняло, – пояснил Шаман, – этот рассказ меня заинтересовал. Понимаешь, я же видел Бенгальский залив, а теперь вдруг слышу про похождения моряка с позывным «Бенгал» с соседней Б-213! И мне, конечно, захотелось с этим Бенгалом познакомиться.
– Считай, что познакомился, – сказал Алик и, заметив недоумение собеседника, промолвил с улыбкой, но абсолютно без всякой помпы: – Так я и есть Бенгал.
– Ты Бенгал?! – в свою очередь удивился Шаман. – А я-то тут всё о своих похождениях распинаюсь! Уже сам себе надоел! Давай-ка, братишка, теперь твоя очередь рассказывать, но для начала поведай, почему тебя прозвали именно так?..
– Да-а, – с задумчивым видом протянул Володя, дослушав до конца историю Алика о его несостоявшемся путешествии на лайнере в Берберу, – жаль, конечно, что ты тогда так и не попал на нашу лодку! Как здорово, если бы мы в Походе были вместе!
– Но так всё вышло, – грустно вздохнул Бенгалик, – а как вернули меня на Б-213, так до сих пор на ней яблони с грушами и околачиваю, что по осени расцветают при туманах, плывущих над рекой.
Шаман, улыбнувшись его шутке, вдруг заявил на полном серьёзе:
– А вот туманы, плывущие над морями, – не фантастика, а реальность – и потому без классного метриста на подлодке никак нельзя! Так что, Алик, попробуй-ка попасть на Б-397.
– Почему именно на неё? – поинтересовался «классный метрист».
– Сейчас эта лодка постоянно морячит, а в конце этой осени должна уйти в Поход и, ходят слухи, как раз туда, где несла боевую службу наша Б-85. Сейчас на неё идет набор опытных моряков со всей бригады, отслуживших не более двух лет. Дерзай, у тебя есть шанс!
– Что ж, если такой шанс есть, то его надо использовать! – согласился Бенгалик, услыхавший в голосе бывалого моремана уважение к названной лодке и сразу же в глубине души решивший этой же осенью во что бы то ни стало уйти на ней в Дальний Поход.
Вот так и вышло, что случайное знакомство Бенгалика с Легендарным Шаманом помогло романтику наконец-то оказаться в просторах морей. Эпитет «легендарный» для данного персонажа повести здесь написан с большой буквы не ради прикола. Этот морской волк такой эпитет заслужил по многим уважительным причинам, тем более что в дальнейшем на страницах пенталогии + появится еще один персонаж с позывным Шаман (и шаман по специальности), но автор саги «наградит» его уже совсем другими эпитетами.
Глава 2. Прощание с Б-213 и перевод на Б-397
Не надо, не надо прощаний,
Не надо сомнений и слёз –
Меня манят ветры скитаний
И в дождь, и в жару, и в мороз!
Не надо, не надо прощаний,
Пусть бури и ждут нас вдали,
Меня манят ветры скитаний
И поиски Новой Земли!
Строки из песни «Ждёт меня Бригантина» – авторский альбом № 1 Олега Спицына «Железные Ангелы»
Здесь мы не будем подробно рассказывать, каким образом метристу удалось попасть на Б-397, поведаем только, что его уход с Б-213 оказался с грустинкой. Вообще-то, грустинка – довольно мягко сказано. Прощание было по-настоящему печальным. При расставании с командой романтик вдруг осознал, что последние несколько месяцев его службы на Б-213 сложились для него удачно.
Он имел в команде авторитет, и настолько крепкий, что практически уже начал вести себя на лодке как старослужащий: перестал бачковать, не участвовал с молодежью во влажных приборках, отпустил усы, не отслужив еще даже полных полутора лет. Это было, хоть и небольшим, но всё же нарушением флотских понятий, ведь всем остальным матросам, не отслужившим положенных два года, тогдашние годки приказывали усы сбривать.
В общем, Бенгалик на Б-213 вел себя уже как годок, изумляя своей борзостью даже мотористов своего призыва: Владимира Атясова (позывной Матяс), Сергея Андреева (Серж) и Виктора Нечаева (Чифир), парней далеко не робкого десятка.
За время службы на Б-213 у него появилось много друзей-приятелей, и практически не осталось недоброжелателей. А что касается моряков его призыва, то они ему были как родные братья. Надо сказать, что и командир подлодки, и весь её офицерский состав по службе к метристу претензий не имели.
Три недели назад на должность старпома Б-213 был назначен старший лейтенант Алексей Константинович Алферов (Алёша). С этим офицером у нашего героя вообще были неплохие отношения, основанные на взаимном понимании и уважении. А вот капитан-лейтенант Юрий Владимирович Петраковский (Босс), с которым у Бенгалика были постоянные рамсы, как раз в это время с должности старпома Б-213 был переведен старпомом на подлодку Б-397. Однако Алик, решившись на свой перевод, по этому поводу заморачиваться не стал.
Теперь всё: прощай, подлодка Б-213; прощай, родной экипаж; прощайте, верные друзья; прощай, любимый город, ведь завтра он уходит в море. Поэтому не надо… не надо сентиментальных прощаний и горьких слёз!
Кстати, с Тюхой он тоже прощался навсегда. Теперь она останется лишь в его воспоминаниях. Что ж, появляться ему там всё равно опасно, тем более что зеленоглазая Ирина на этом предприятии больше не работает.
Но, честно говоря, за время, прошедшее с момента их встречи, образ этой девушки в его памяти прилично потускнел. А вот образ кареглазой Гали, наоборот, стал гораздо ярче, ведь с ней он общался совсем недавно, причем та встреча получилась невероятно богатой на эмоции (повесть №3, глава 8). Только вот после того общения с загадочной Кареглазкой в его сознании всё очень запуталось. Мало того, воспоминания о той встрече его уже просто достали…
Нет, пора, пора скорее уходить в Дальний Поход, ведь там появятся новые острые впечатления, которые заставят его позабыть об этой гордой Гале. Впечатлений будет множество: опасные бури, коварные туманы, встающие из бездны скалы, постоянные погружения и всплытия, поросшие пальмами острова с живущими на них полудикими туземцами и, конечно, с привлекательными шоколадными девушками.
Надо признаться, Бенгалик так поверил в подобные будущие впечатления по нескольким причинам.
Во-первых, он ориентировался на рассказы своего родного дяди по отцу, незадолго до него также служившего подводником в девятнадцатой бригаде ПЛ. Этот морской дядя служил акустиком на лодке 611 проекта и ему довелось побывать в Дальнем Походе как раз в тех самых экзотических краях. Причем его лодка ходила туда с дружественными визитами, а в такое плавание мечтает сходить каждый моряк.
Во-вторых, Алик поверил пылким фантазиям электрика Володи Коврижных, его друга и земляка, когда их обоих летом хотели списать с Б-213 на Б-85, в то время находившуюся в Индийском океане.
В-третьих, он уже несколько раз убеждался, что многое из того, что ему приснилось в том июньском сне, в дальнейшем в том или ином виде сбывалось. Так почему бы таким приключениям не случиться и в этот раз?
И, в-четвертых, как раз именно о таком плавании ему и рассказывал Легендарный Шаман. Правда, этот мореман почему-то ничего не говорил о привлекательности девушек южных стран, упомянув пару раз лишь о приличной худобе тамошних женщин. Может, он просто любитель пухленьких девиц? Тогда ему надо было познакомиться с голубоглазой «подпольщицей» с Тюхи, ведь она как раз именно такой комплекции. Причем Пухленькая и как личность необыкновенная: до сих пор перед глазами Алика нет-нет да и появится её колоритный образ, а в ушах эхом разольется загадочный замогильный голос (повесть №3, глава 4).
