Мнимая часть, поле битвы Олимп

– Вот оно, – тихо сказал один из ребят. – Если мы найдём этих двоих, мы поймём, как она это сделала. Как туда попала.

Они открыли ноутбук. Поиск занял пару часов. Богдан оказался радиофизикам, с редкими публикациями на форумах по теории резонанса и сингулярной фрактальности. Вадим – преподаватель теоретической физики и специалист по " квазимагнитам в сверхпроводящих неустойчивых средах", как значилось в его старом блоге.

В соцсетях они были, но не слишком активны. Тем не менее, спустя пару попыток, один из них ответил. Коротко:

"Мы не хотим об этом говорить. Это было красиво. Это было ужасно. Мы вернулись, но часть нас осталась там. В месте, которое Ульяна называла 'спиральным узлом'. Смещение на π – ещё терпимо. Смещение на 3/4π – это уже не путешествие. Это переплавка сознания. Мы чудом не стали легендами сами."

Через несколько часов пришёл ещё один ответ – от второго:

"Вы не понимаете, куда лезете. Слой 3/4π не поддерживает устойчивость. Там не работает наша логика, там можно заблудиться в собственной вере или погибнуть от чужой мысли. Ульяна вернулась только телом, а сознание еле вернули спустя месяц. Мы больше не экспериментируем. Мы даже не обсуждаем это. Простите." Нейтринный резонатор разобран и вообще это все противозаконно.

Ребята молча уставились в экран. Михаил Сергеевич подошёл сзади, посмотрел на сообщения и сказал почти шёпотом:

– Вот теперь вы понимаете, что поставлено на карту. Болтон не просто застрял. Его поймали, потому что он поверил. А в мире смыслов – вера сильнее факта.

Он повернулся к ним.

– Но выбора у нас нет. Пора готовиться. Ульяна оставила карту. А Богдан и Вадик, сами того не желая, указали, где проход. Всё остальное – на вашей совести.

Михаил Сергеевич молча открыл ноутбук. На экране – litnet.ru, раздел «Фантастика». Он набрал название: «Нейтринный резонатор. Противофаза».

– Вот, – тихо сказал он, – не удивляйтесь жанру. Это не роман. Это отчёт, завуалированный под вымысел. Хроника реального сбоя.

Он развернул экран к ним.

– Здесь описано то, что случилось с Богданом и Вадиком. Они не просто ушли в антимир. Они дошли до ¾π – до самой границы между мыслью и материей.

А когда вернулись… если это вообще можно назвать возвращением… – Михаил Сергеевич замолчал, подбирая слова, – они отказались от всего. Даже от памяти. С тех пор – ни одного контакта.

Он вздохнул.

– Не подумайте, что это преувеличение. Книга написана так, чтобы в неё не поверили. Это форма защиты. Шифр. Но для тех, кто знает – она говорит слишком многое.

– И ты хочешь, чтобы мы с ними говорили? – спросил один из ребят.

– Попробовали, – кивнул Михаил Сергеевич. – Даже если шанс – один к ста. Без них туда не пройти.

Флэшбэк:

Отрывок из книги «Нейтринный резонатор. Противофаза».

(удалён из последней редакции)

…Мы вошли в резонанс не сразу. Пространство сопротивлялось. Оно не хотело отпускать.

Богдан стоял у терминала, удерживая фазу, Вадик – настраивал купол гашения отражений.

– Мы уходим, – сказал он, но в этот момент нас уже не было.

Всё исчезло: стены лаборатории, шум охлаждения, даже свет. Осталась только формула. Она вращалась перед глазами, как живое уравнение.

π ушло в сторону. ¾π – проявилось.

Это был не просто антимир. Это был каркас всех мифов. Там боги смотрят глазами людей, и страх – это уже не эмоция, а среда обитания.

Мы встретили тех, кто не знает времени. Тех, кто жил в уравнении, но не знал чисел.

И когда координаты начали смещаться… когда нас стало двое, а потом трое…

…мы поняли: назад можно вернуться только без части себя.

Удалённый фрагмент №2

«Нейтринный резонатор. Противофаза»

(страница отсутствует в актуальной версии книги)

Граница не ощущается.

Ты думаешь, что сделал шаг – а это уже прыжок сквозь смысл.

Первый шлейф – это запах дыма. Не дым как вещество, а память о нём. Второй – чувство, что твоё имя тебе больше не принадлежит.

– Вадик, ты видишь то же самое?

– Не знаю, кто ты. Но, кажется, я когда-то тебя знал.

Они называли это Обратной точкой сингулярности – место, где не сходится ни одна координата. Где время – это отражение, а не поток.

Там Болтон говорил с камнем. И камень отвечал.

А потом появилась рукопись. Не написанная. Нарисованная. Символами, которые совпадали с теми, что Ульяна находила в снах.

Когда мы вернулись, нас не проверяли на границе.

Нас проверяла реальность.

Удалённый фрагмент №3

«Нейтринный резонатор. Противофаза»

(страница удалена в редакции от 2025 года)

Конь возник внезапно – словно сцена ожила между дыханием и мыслью.

Скачет. Во весь опор. Прямо сквозь аудиторию.

Его глаза светятся древним золотом. А на нём – Она.

Афродита. Без мраморного покоя. В седле, как буря. Как формула, вписанная в миф.

– В сторону! – крикнул Вадик, но было поздно.

Мир вздрогнул.

Вспышка. Всё исчезло.

Остался только запах роз и след копыт на паркете – в том месте, где вчера была аудитория.

Студентов не нашли. Видеозапись оборвалась на 03:14.

Протокол комиссии при институте утерян.

А у Вадика на руке появился ожог в форме спирали – он не проходил.

Афродита ушла. Но не в прошлое. И не в вымысел.

Она теперь – формула.

Удалённый фрагмент №4

(страница с закладкой и пометкой на полях: «не лезь глубже – оттуда не возвращаются»)

"…При достижении стабильной нейтринной фазы на 3/4π начинается явление, ранее не зафиксированное в лабораторных условиях: не просто смещение наблюдателя, а флуктуация самого понятия «настоящего». Пространственно-временной каркас не успевает перестроиться, и происходит локальный срыв синхронизации.

Мы зафиксировали несколько секунд, когда инструменты начали показывать значения, не поддающиеся интерпретации: отрицательная плотность, обратное течение импульса, отсутствие термодинамического градиента.

Вадим потерял ориентацию, у него исчезла кратковременная память на 40 минут. Богдан описал ощущение как «вход в реальность, построенную на чужих аксиомах».

После возвращения у них обоих зафиксированы стойкие остаточные эффекты: расслоение внутреннего времени, неспособность к музыкальному восприятию и частичная эмоциональная глухота.

Мы признали эксперименты с 3/4π нестабильными и приостановили проект. Рекомендуется не пересекать порог, если нет жёсткой синхронизации по трём координатам стабилизации по времени.

Глава 6.1 Экранированная комната

Генерал Самойлов сидел в своём кабинете, погружённый в тяжёлое молчание.

Стрелки настенных часов двигались медленно, словно намеренно дразнили его.

Каждый щелчок механизма отдавался в висках, напоминая: время идёт, и его уже невозможно остановить.

На столе перед ним лежала толстая папка с докладом. Бумаги были свежими, пахли типографской краской и пылью архивов. Но генерал не спешил раскрывать её. Сначала нужно было убедиться в главном.

Он протянул руку к телефону. Движение получилось почти машинальным, отработанным годами и уже ставшим частью утреннего ритуала.

– Товарищ генерал, капитан Лебедев слушает, – сразу раздалось в трубке.

– Капитан, скажите, сколько флэшек сейчас лежит в сейфе экранированной комнаты? – спросил Самойлов негромко, но твёрдо.

– Девять, товарищ генерал. Как и было, – ответ прозвучал чётко, без колебаний.

– Хорошо… – выдохнул генерал.

Он откинулся в кресле, позволив себе секундную передышку. На мгновение прикрыл глаза. С тех пор как произошли события со студентами и нейтринным резонатором, проверка количества флэшек превратилась для него в обязательный ритуал. Каждый звонок в технический отдел был подобен проверке пульса у тяжело больного: если флэшек девять – значит, всё ещё под контролем. Значит, ни одна новая петля не образовалась.

Он аккуратно положил трубку и только тогда раскрыл папку.

На первой странице лежал свежий доклад. Чёткие строчки официального текста бросались в глаза:

«Три недели назад в Москву прибыли двое программистов, работающих на DARPA. По имеющимся ориентировкам, объекты были взяты под наблюдение. Позже они направились к своему бывшему учителю информатики – Михаилу Сергеевичу. Субъект, по нашим сведениям, является первым человеком, вступившим в контакт с кодом Болтона. После встречи студенты выехали в Челябинск, где на месте падения метеорита был ими обнаружен артефакт. Вернувшись в Москву, они продолжили поддерживать связь с Михаилом Сергеевичем. Вчера зафиксированы поисковые запросы, связанные со студентами из так называемого проекта «Нейтринный резонатор». Информация передана немедленно в соответствии с приказом…»

Генерал провёл ладонью по лбу.

DARPA. Чебаркуль. Код Болтона. Теперь ещё и эти студенты.

История стремительно скатывалась в тугой узел, где каждый неверный шаг мог обернуться взрывом.

В тишине кабинета зазвонил телефон.

Звонок был резким, словно нож, вонзившийся в тишину.

– Самойлов слушает, – поднял трубку генерал.

– Товарищ генерал, майор Рокотов, – раздался напряжённый голос. – Вчера у квартиры Михаила Сергеевича был замечен полковник Риверс.

Самойлов замер.

Риверс. Американец. SAS. DARPA.

Теперь всё сходилось: студенты, код, учитель, иностранная разведка.

Пазл собирался слишком быстро и слишком опасно.

Генерал медленно поставил локти на стол и уставился в пустую стену напротив. Мысли метались вихрем: DARPA. SAS. Код Болтона. Программисты. Студенты. Михаил Сергеевич. Всё это не было случайностью. Это была гремучая смесь, которая вот-вот взорвётся.

Он снова взял трубку, теперь уже твёрдым, ледяным голосом:

– Майор Рокотов. Усильте наблюдение за объектом. Никто – подчёркиваю, никто – не должен выйти из поля зрения.

– Есть, товарищ генерал, – прозвучал ответ.

Трубка вернулась на рычаг.

Кабинет вновь погрузился в тишину. Только часы продолжали мерно отсчитывать секунды.

Но Самойлов уже знал: скоро он услышит не только их размеренное тиканье.

Скоро время ускорится, и вместо тихого стука маятника в его кабинет ворвётся грохот.

Глава 6.2 Обзорная площадка

Москва дышала вечером холодно и устало.

В стеклянных башнях Москва-Сити отражалось уходящее солнце, и город внизу казался игрушечным – река как узкая лента фольги, машины как светящиеся точки, а люди вовсе исчезали в масштабе.

На обзорной площадке, за тонированным стеклом, стояли двое мужчин в одинаковых серых костюмах. Их силуэты почти сливались с интерьером: строгие линии, холодный металл, серый мрамор пола.

Один держал в руках тонкую папку. Голос его звучал негромко, но уверенно:

– Вчера мы получили информацию о нарастании негативных событий. Наш источник сообщает: генерал Самойлов обнаружил узел с возрастающей энтропией. Встреча программистов, их учителя и полковника Риверса уже состоялась. К этому добавился интернет-запрос по студентам. Это очень опасный вектор, события могут выйти из-под контроля.

Второй мужчина слушал, не отрывая взгляда от панорамы города. Его руки были сцеплены за спиной, а отражение в стекле казалось мрачнее самого лица.

– Я в курсе всей ситуации, – произнёс он после паузы. – Мне вчера сообщили с шестого этажа. Их указание – не прекращать наблюдение и не вмешиваться. Они считают, что сами со всем разберутся.

Первый сжал папку чуть сильнее.

– Что я хочу уточнить, – продолжил второй. – Наблюдение должно быть усилено. За всеми фигурантами. И ещё. Ставьте меня в известность раньше, чем об этом узнает шестой этаж. Хранители не должны быть первыми, кто услышит новости.

Внизу город мигал тысячами огней, но здесь, наверху, царила тишина.

Они стояли так ещё несколько секунд, будто фиксируя в памяти этот разговор, затем почти одновременно развернулись и ушли в разные стороны, растворяясь в потоке посетителей.

Москва оставалась той же – огромной и равнодушной. Но в её стеклянных башнях уже рождались решения, от которых зависела судьба тех, кто даже не подозревал о чужой игре.

Глава 7. Точка бифуркации

– Мы не хотим. – Вадик говорил устало, не глядя в экран. – Вы не понимаете. Мы видели, что случается, когда граница переходит на ¾π. Это не просто сдвиг. Это не искажение. Это – стирание.

– Мы понимаем, – мягко ответил Михаил Сергеевич. – Вы были в анти-мире. Вас чуть не стерло. Но теперь не эксперимент – теперь реальность идёт туда. Петля сжимается. Всё, что мы знаем, может исчезнуть, если вы не поможете.

На другом конце связи Богдан покосился в камеру:

– А если это ловушка? Если вы уже не вы?

Сергей, седевший рядом с Михаилом, кивнул:

– Вы нас не знаете? Тогда посмотрите на человека, кто нас спас в Силиконовой долине. Кто дал нам координаты, когда всё летело в тартарары? А до этого он же спас вас в Афганистане. Это был он – Риверс? Риверс подошел ближе и сел рядом с Сергеем. А кто передал ему расчёты по фазовой развязке? Вы.

Повисла тишина.

– Мы не герои, – тихо сказал Богдан. – Мы просто изучали физику и писали фантастику.

– Нет, – ответил Михаил Сергеевич. – Вы писали хронику. Вас выбрали не просто так. Вы прикоснулись к Тексту. А теперь он требует завершения. Иначе весь мир рухнет.

– Что вы от нас хотите? – спросил Вадик.

– Нам нужно синхронизировать фазу перехода, – сказал Сергей. – У нас есть аппарат. Мы собрали его по вашим старым чертежам. Но мы не можем запустить его без вас. Мы не понимаем принципа коррекции по мифологической оси.

– По… мифологической?

Михаил Сергеевич достал из папки книгу Куна.

– Всё это уже происходит. Афродита, кентавры, архаические конструкции сознания – они уже просачиваются в наш мир. Если мы не сделаем развязку… то наша реальность станет просто одним из слоёв этого фрагментированного мифа. А мы – героями, которых никто не писал.

Опять молчание. А потом Богдан тихо выдохнул:

– Ладно. Высылайте координаты. У нас ещё остался старый резонатор. И кое-что, что мы не публиковали.

– Но это будет в последний раз, – добавил Вадик. – И только потому, что мы ещё хотим видеть звёзды, не нарисованные от руки.

Глава 8. Бункер

– Нам нужен изолированный контур, – сказал Богдан, складывая карту. – Место, где нет интернета, нет случайных глаз и, желательно, толстые стены.

– И настоящий психиатр, – пробурчал Вадик. – Потому что то, что мы собираемся делать, за гранью здравого смысла.

Они долго листали форумы, заказывали на авито карты закрытых военных объектов, вчитывались в старые треды диггеров. И наконец нашли – брошенный военный городок под Сергиевым Посадом. Оттуда вела шахта – подземный командный пункт времён 70-х. Объект не числился в актуальных реестрах, охраны не было, на спутниковых снимках – просто лес и холм.

– Как будто специально ждал, – заметил Сергей. – Удивительно, как иногда мир подкидывает нужную декорацию.

– Или сценарий уже написан, – тихо добавил Михаил Сергеевич.

Путь занял два дня. Они купили дешёвый УАЗ, старую форму МЧС, и на всякий случай – несколько мотков колючей проволоки и вывеску «Опасно. Радиация». Бункер действительно был, и даже с работающей вентиляцией. Стены – метровые, лифт не работал, но лестница вниз уходила метров на тридцать. Они прошли туда с фонарями и включили переносной генератор. Свет дрожал, воздух был сухой.

– Вот здесь, – указал Богдан. – Отличная резонансная камера. Идеально для стабилизации сигнала.

– Тишина… – прошептал Вадик. – Такое ощущение, будто пространство здесь не хочет быть потревоженным.

Когда они вышли за продуктами и привезли часть оборудования, Сергей заметил:

– Слушайте, у нас за машиной третий раз тянется та же серебристая «Нива». Сначала в посёлке, потом на трассе, сейчас она припарковалась у кладбища через дорогу.

– Может, совпадение? – неуверенно предположил Богдан.

– Совпадения в таких делах – это всегда агент под прикрытием, – сказал Вадик, не отвлекаясь от навигации.

– ФСБ? – предположил Сергей.

– Или СВР, или кто-то менее официальный. DARPA сюда точно не доберётся, но местные могли что-то унюхать. А могли и не они.

– А кто тогда?

Михаил Сергеевич молчал. Он знал, что в таких историях всегда есть ещё один игрок – тот, кто остаётся вне списка, вне баланса, вне времени. И если он уже заинтересовался, значит, петля действительно начала сжиматься.

Глава 9. Подземный резонатор

Бункер напоминал огромную бетонную утробу. Тишина, гул генератора, запах старого железа и пыли. Они оборудовали три помещения – в одной установили резонатор и старый аналоговый пульт связи, во второй – импровизированную лабораторию с ноутбуками, старой техникой и распечатками из книги «Нейтринный резонатор. Противофаза». Третья – спальня, с армейскими матрасами и термосами.

– Всё как в старом НИИ, – усмехнулся Вадик. – Осталось только надписи "не влезай – убьёт" и портрет академика на стене.

– Мы не просто играем в учёных, – ответил Богдан. – Мы сейчас буквально строим проводник в трансцендентное.

– Или в психиатрическую, – добавил Вадик, – если пойдёт не по плану.

К середине недели всё было готово. Установили антенну снаружи, провели экранирование кабелей, подвели питание. Приборы уже ловили странные флуктуации – как будто реальность рядом начинала шелестеть. Сергей стоял у входа в шахту, когда к ним подошли двое в камуфляже, с рюкзаками и чем-то, похожим на тубусы от ружей.

– Добрый день! – один из них был широкоплечий, улыбающийся. – Инструкторы по пейнтболу. Соседний участок – база отдыха. Тут недалеко люди арендуют землю, играют в экстремальные сценарии, «Зона Z», «Чернобыль 2025», ну, вы понимаете. Решили познакомиться.

– Мы вообще-то… – начал Сергей, но Михаил Сергеевич его остановил взглядом.

– Отлично. Любим пейнтбол. Только мы – без масок, мы, знаете, так… ретро-ролевики, – ответил он.

– Прекрасно, – второй пожал руку. – Мы просто заглянули, проверить, не мешаем ли. И ещё: ребята, аккуратнее с сигналами. Тут вроде глушит всё, но в Москве любят ловить странности. Мир сейчас тонкий.

– Мы поняли, – ответил Богдан. – Мы тоже любим порядок.

Они ушли так же быстро, как появились. Через полчаса у кладбища не было ни «Нивы», ни следов. Только пара чётких отпечатков армейских ботинок на песке у входа.

– Думаешь, они из ФСБ? – спросил Вадик.

– Возможно. А возможно – и не совсем. – Михаил Сергеевич закрыл дверцу генераторного щитка. – Но они нас отпустили. Значит, мы пока в игре.

– Или уже в капкане, – пробормотал Сергей.

– Петля сжимается, – тихо сказал Богдан, глядя на красную черту осциллографа.

Глава 9.1 Арсенал

– Ты всё ещё носишь этот нож? – спросил лысеющий человек в пыльной куртке, разглядывая Риверса на фоне покосившегося ангара.

– Если бы не он – ты бы не стоял тут, Салим. Помнишь Могадишо?

– Помню, как ты вытащил нас из той ямы. Теперь моя очередь.

Внутри ангара под брезентом дремали машины – ржавые, но грозные. Таблички на технике гласили: «к утилизации», но ключи были на гвоздике, как в тире.

– У нас тут всё: БТР-80, пара «Уралов», танк Т-72 с отключённым СУО. Даже «Точка У» стоит – по бумагам уже в металлоломе, но хочешь – заведу.

– Не надо апокалипсиса, – Риверс обошёл технику. – Мне что-то компактное, но зубастое.

Салим открыл ворота бокса, где стояла БМД-2.

– Плавающая. Броня алюминий. Внутри свежие аккумуляторы. Пушка калибр 30 мм 2А42, стабилизатор работает.

Риверс кивнул.

– Сойдёт. И ещё:

– Говори.

– Один РПГ-7 с шестью выстрелами. Пять автоматов АК-74, две ДШК, полсотни Ф-1. Боекомплект стандарт.

– Тридцать тысяч, по старой дружбе. – Салим не стал торговаться. – Наличными.

– У меня нет другого способа платить.

Они обменялись коротким рукопожатием.

– Ты куда собрался, Джон? – спросил Салим.

– В ад. Только другой конфигурации.

Глава 10. Десант

– Это не шутка? – Сергей обошёл БМД-2, будто проверял, настоящая ли она.

– Нет. Это не шутка, – Риверс курил, прислонившись к борту. – И это ещё не всё.

За ним следом из тени ангара выкатили два ящика. Один открыл Михаил Сергеевич – внутри на чёрном поролоне лежали автоматы АК-74, аккуратно смазанные. Второй ящик открыл Риверс – шесть выстрелов к РПГ-7, скреплённых стяжками.

– У нас есть:

БМД-2 – 30-миллиметровая автоматическая пушка, стабилизация по двум осям, положительная плавучесть. Может пересечь реку и дать бой на той стороне.

РПГ-7 с выстрелами ПГ-7ВЛ – против лёгкой и средней брони.

Пять «калашей» – с ПБСами, оптикой на один.

ДШК – одна на турель, одну можно установить отдельно.

Гранаты Ф-1 – полсотни, хватит на войну или панику.

Сергей посмотрел на Михаила Сергеевича:

– Это… много.

– Это достаточно, – перебил Риверс. – Мы не знаем, что нас ждёт. Мы идём в трансцендентный мир. У правил там – другая математика, но боль и смерть не исчезают.

– А если это всего лишь иллюзия? – тихо спросил Богдан, держа автомат как чужую вещь.

– Тогда мы пройдём её с тяжёлым аргументом. Иллюзии – тоже боятся пуль.

В бункере стало тихо.

Где-то вдалеке по туннелю раздался глухой лязг – будто открылась дверь. Михаил Сергеевич нахмурился, но ничего не сказал.

– Снаряжение рассортируем. Ты, Вадик, возьми гранаты и займись картами.

– Я лучше займусь оптикой.

– Ладно. Время идёт. Мы должны быть готовы. Через трое суток – старт.

Глава 11. Тест и спуск

Днём, когда мороз отпустил землю, Риверс завёл двигатель БМД-2. Над ангаром повис густой сизый дым, а звук дизеля словно вернул всех в 80-е – хриплый, грубый, живой.

– Работает, – коротко бросил он. – Теперь – главное.

Они подошли к люку старого грузового лифта, ведущего в нижний отсек бункера. Металлическая дверь с ржавым логотипом МО СССР заела. Михаил Сергеевич сдвинул защёлку ломом. Внутри был сам лифт: огромная платформа, обросшая паутиной, с двумя оторванными кнопками и потухшей лампой.

– Кто последний им пользовался – Мамонты? – пошутил Вадик.

– Боюсь, да, – отозвался Сергей, осматривая пульт управления. – Но двигатель цел. Надо питание подать.

Через два часа, подцепив временный генератор и обойдя систему безопасности перемычкой, лифт скрипнул, застонал – и медленно поехал вниз. Техника прошла по плитам пола, оставляя за собой следы гусениц. Они спустили всё: БМД, ящики с оружием, оборудование связи.

В ту же ночь Вадик заметил странное: в запылённой земле у входа в бункер кто-то оставил следы – не их, чужие, с военными берцами. На обратном пути он заметил затёртый пакет от сока – свежий, хотя мусор здесь никто не выносил с 2005 года.

– Есть наблюдатель, – сказал он Риверсу.

Риверс отреагировал молча. Утром он отправился в лесополосу и через час вернулся с двумя людьми в чёрной форме. На спинах – надпись "ИГРОВОЙ КЛУБ "СТАЛКЕР Z".

– Это наши соседи. Устроили пейнтбол в 300 метрах от бункера. Случайно, говорят.

– Случайности закончились в 90-х, – пробормотал Михаил Сергеевич.

– Они пообещали не мешать. Но, – Риверс поднял брови, – сказали, что всё равно будут следить. Интересный объект.

– Значит, успеем немного. А потом – или с нами, или против нас, – сказал Сергей.

Они продолжали готовиться. В глубине бункера включили старое военное освещение – жёлтые лампы, давали дрожащий свет под потолком, неуютный тусклый. Над техникой повесили схему перехода. На двери, ведущей в нижний коридор, написали мелом:

«Переход 3/4π. Вход с верой. Выход – без гарантии».

Глава 12. Координата 3/4π

– Нам нужна точная точка, – сказал Вадик, разложив перед ними карту. – Геопривязка. Без неё никакой нейтринный сдвиг не сработает. Мы просто исчезнем. Или – что хуже – появимся между слоями.

– Какими слоями? – спросил Богдан, потягивая кофе.