Жена бывшая живая. Нашествие валидола

Мой телефон лежал экраном вниз. Не хотела видеть новые сообщения. Знала – они есть. Дима не из тех, кто легко сдаётся.

– Что планируем на сегодня? – спросила, доедая третий блин. Аппетит вернулся. Хороший знак.

– Homework, (Домашнее задание,) – вздохнула Анечка. – French test tomorrow. (Завтра тест по французскому.)

– А я думала погулять, – Саша собрала тарелки. – Но если ты хочешь побыть дома…

– Нет, погуляем. – Я встала, обняла старшую дочь. – Нам всем нужен воздух. После обеда сходим в парк?

– Yes! – Анечка запрыгала. – Can we take bikes? (Можно взять велосипеды?)

– Конечно, малы…

ДЗЫНЬ-ДЗЫНЬ!

Звонок в дверь. Резкий, требовательный.

Мы переглянулись.

– Папа? – прошептала Анечка.

ДЗЫНЬ-ДЗЫНЬ-ДЗЫНЬ!

– Я посмотрю. – Саша двинулась к двери, но я удержала её.

– Нет. Я сама.

Подошла к двери. Глянула в глазок.

Людмила Васильевна. И Александр Николаевич. Оба при параде – она в норковой шубе несмотря на плюсовую температуру, он в кашемировом пальто.

– Кто там? – Саша встала за спиной.

– Бабушка с дедушкой. Папины родители.

– Может, не открывать?

Соблазнительно. Но…

ДЗЫНЬ-ДЗЫНЬ-ДЗЫНЬ-ДЗЫНЬ!

– Вера! Открывай! Мы знаем, что ты дома! – Голос свекрови пробивался сквозь дверь. – Нам нужно поговорить!

– По-женски, – пробормотала я.

– Что? – Саша не поняла.

– Ничего. – Глубокий вдох. Выдох. – Идите наверх. Обе.

– Мам, я останусь…

– Саша, пожалуйста. Это взрослый разговор.

– Который они опять будут вести при детях? – Дочь скрестила руки на груди. – Я остаюсь.

– Me too! (Я тоже!) – Анечка вцепилась в мою руку.

Господи. Ну что за упрямство.

– Ладно. Но молчите. Что бы ни говорили – молчите. Договорились?

Кивнули синхронно.

Открыла дверь.

– Наконец-то! – Людмила Васильевна ввалилась в прихожую, обдав меня облаком удушающих духов. – Мы уже подумали, ты сбежала!

– С чего бы мне бегать из собственного дома? – Я отступила, пропуская их. – Чем обязана в воскресенье с утра?

– Нам нужно поговорить. – Александр Николаевич снял пальто. Повесил на вешалку, как у себя дома. – Серьёзно поговорить.

– О чём?

– О вашем браке, разумеется! – Свекровь прошла в гостиную. Села на диван – тот самый, где вчера рыдала. – О будущем моего сына!

Я прошла следом. Села в кресло напротив. Девочки встали за моей спиной – как телохранители.

– Насколько я помню, вчера всё было сказано.

– Вчера были эмоции! – Людмила Васильевна достала платок. Промокнула сухие глаза. – Сегодня нужно думать разумно!

– И что же разумного вы хотите сказать?

– Вера, – Александр Николаевич сел рядом с женой. – Мы понимаем, ты расстроена. Имеешь право. Димка поступил… необдуманно.

– Необдуманно? – Я приподняла бровь. – Это вы так измену называете?

– Не надо громких слов! – Свекровь взмахнула платком. – Мужчины есть мужчины! У всех бывают… увлечения!

– Увлечения. – Я кивнула. – Понятно. Продолжайте.

– Вера, будь благоразумна. – Александр Николаевич наклонился вперёд. – Подумай о детях. Им нужен отец.

– Им нужен отец, который не изменяет с фитнес-тренерами. Простите за прямоту.

Людмила Васильевна поперхнулась. Достала из сумочки пузырёк.

– Валидол! Дайте валидол!

Александр Николаевич засуетился, откручивая крышку.

– Вот! Довела! Довела мать до сердечного приступа!

Я молча смотрела, как свекровь театрально закатывает глаза, прижимая таблетку под язык. Оскар за драматизм.

– Если плохо, могу скорую вызвать, – предложила ровным тоном.

– Не надо скорой! – Людмила Васильевна резко ожила. – Надо, чтобы ты перестала ломаться и простила сына!

– Простила? – Я откинулась в кресле. – За что простила? За измену? За ложь? За унижение?

– За то, что он мужчина! – взвыла свекровь. – Нормальный, здоровый мужчина! С потребностями!

– Mum, – Анечка тихо дёрнула меня за плечо. – What are they talking about? (О чём они говорят?)

– Потом объясню, малышка.

– Вот! – Людмила Васильевна ткнула в нас пальцем. – Вот твоя проблема! Вечно на работе! Вечно с детьми! А мужу внимания – ноль!

– То есть это я виновата, что он мне изменил?

– А кто? – Свекровь вскочила. Валидол, видимо, помог. – Посмотри на себя! Растолстела! Не следишь за собой! Ходишь в каких-то тряпках!

Я посмотрела на себя. Домашние джинсы, футболка. Обычная одежда для воскресного утра.

– В отличие от Лены, да? Она-то в форме.

– Не смей упоминать эту шлюху! – взвизгнула Людмила Васильевна.

– Почему? Вы же только что объясняли, что Дима имел право на… как вы сказали? Увлечения?

– Это другое!

– Чем?

– Она соблазнила его! Охомутала! Мой мальчик никогда бы…

– Ваш мальчик, – я перебила, – сорок пять лет. И последние три месяца регулярно трахал двадцативосьмилетнюю дуру. По собственному желанию.

– Как ты смеешь! – Свекровь снова полезла за валидолом. – При детях! Какие слова!

– Бабушка, – вдруг подала голос Саша. – А вы знаете, что папа снял квартиру для встреч с ней?

Тишина.

– Что? – Александр Николаевич повернулся к внучке. – Какую квартиру?

– Для секса. – Саша пожала плечами. – Мы вчера нашли договор аренды. Три месяца платил.

– Это… это неправда! – Людмила Васильевна смотрела на нас дикими глазами. – Вы врёте! Димочка не мог!