Жена бывшая живая. Нашествие валидола

Как по заказу, хлопнула входная дверь.

– Вера! Вера, чёрт возьми, открой!

Димкин голос. Пьяный уже. Быстро же накатил.

– Вера, я знаю, ты дома! Открой, нам нужно поговорить!

Я не двинулась. Саша прижалась ко мне крепче.

– Может, впустить его? – неуверенно предложил Александр Николаевич. – Выслушать…

– Выслушать что? – Я посмотрела на свёкра. – Как он засовывал член в двадцативосьмилетнюю дуру? Простите, Анечка.

– ВЕРА! – Димка начал колотить в дверь. – Открой, блядь! Это мой дом тоже!

– Вообще-то, – я достала телефон, – это МОЙ дом. Записан на меня. Как и квартира родителей. Как и доля в медцентрах.

Папа усмехнулся.

– Умница дочка. Я всегда говорил – документы решают.

Людмила Васильевна двинулась к двери.

– Я открою сыну. Он имеет право…

– Сядьте. – Мой голос был как лёд. – Это мой дом. Я решаю, кого впускать.

Она замерла. В глазах – ненависть.

– Ты всегда была стервой. Окрутила моего мальчика, присосалась…

– Мам, хватит! – Саша вскочила. Лицо пылало. – Вы не смеете так говорить!

– Саша, сядь, – я удержала дочь. – Бабушка расстроена. Трудно признать, что вырастила подлеца.

БАМ! БАМ! БАМ!

Димка колотил уже ногами.

– Я выбью эту чёртову дверь! Вера! Дай объясниться!

– Полицию вызвать? – Папа уже набирал номер.

– Погоди. – Я встала. Подошла к двери. – Дима. Уходи.

– Вера, любимая, открой. Прости меня. Это ничего не значило!

– Уходи, Дима.

– Я напьюсь! Я сдохну без тебя! Вера!

– Папа придёт? – Анечка вцепилась в бабушку Таню. Та прижала внучку к себе.

– Вера, ну пусть войдёт, – неожиданно сказала мама. – Пусть дети увидят, каков их отец на самом деле.

Я посмотрела на неё. Мама кивнула – мол, доверься.

Открыла дверь.

Димка ввалился в прихожую. Рубашка наполовину расстёгнута – та самая, белая, которую утром видела на нём. Теперь со следами помады на воротнике. Волосы всклокочены. От него несло перегаром – успел где-то хлопнуть.

– Вера! – Он бросился ко мне, но я отступила. – Любимая, прости! Это ошибка!

– Ошибка? – Я смотрела на него как на чужого. – Три месяца ошибки?

Он замер. За моей спиной все вышли в прихожую. Людмила Васильевна ахнула, увидев сына.

– Димочка! Что с тобой?

– Мама? – Он моргнул, фокусируя взгляд. – Вы все здесь…

– Да, мы все здесь. – Я скрестила руки на груди. – Собрались отмечать нашу годовщину. А ты где был, Димочка?

– Я… работал.

– Работал. – Я кивнула. – С Леной. На диване?

– Вера, не при детях…

– А трахаться с шлюхой в день годовщины – это при детях можно?

– Не смей называть её шлюхой!

Тишина.

Даже Людмила Васильевна заткнулась.

– Что ты сказал? – Мой голос упал до шёпота.

Дима понял, что ляпнул. Попятился.

– Я не то хотел…

– Папа? – Анечка вышла вперёд. – Daddy, what did you do? (Папочка, что ты сделал?)

Он посмотрел на младшую дочь. В глазах мелькнуло что-то похожее на стыд.

– Анечка, солнышко, папа…

– Папа изменил маме, – жёстко сказала Саша. – С какой-то блядью. В день их годовщины.

– Саша! – взвыли в унисон обе бабушки.

– А что? – Старшая дочь встала рядом со мной. – Пусть знает правду. Хватит врать.

Димка смотрел на дочерей. Анечка отступила за спину бабушки. Саша стояла, сжав кулаки.

– Я видела, как ты смотришь на неё в телефоне, – вдруг сказала Саша. – Её фотки во ВК. Думал, я не замечу?

Что?!

– Ты знала? – Я повернулась к дочери.

– Подозревала. – Саша пожала плечами. – Но надеялась, что ошибаюсь. Что мой отец не такая мразь.

– Саша! Ты не понимаешь…

– Не подходи! – Она выставила руку. – Ты мне больше не отец.

– Вот и ладненько, – неожиданно весело сказал папа. – Раз концерт окончен, может, выпьем? За крах иллюзий?

– Михаил Петрович! – возмутилась Людмила Васильевна. – Как вы можете в такой момент!

– А что такого? – Папа пожал плечами. – Праздника не будет, зять оказался козлом, но коньяк-то хороший пропадает.

Мама фыркнула. Потом хихикнула. Потом расхохоталась.

– Ты прав. К чёрту. Наливай.

– Вы все с ума сошли! – Свекровь повернулась к сыну. – Димочка, скажи им! Объясни!

– Что объяснить, мам? – Сел прямо на пол в прихожей. – Что я идиот? Что потерял всё ради… ради…

– Ради силиконовой жопы, – услужливо подсказала Саша.

– Александра! – взвизгнула Людмила Васильевна.

– Достала! – рявкнул вдруг папа. – Заткнитесь уже со своим Димочкой! Ваш Димочка – мерзавец и предатель. Обидел мою дочь, унизил внучек. Так что либо молчите, либо валите отсюда вместе с ним.

– Как вы смеете! – Александр Николаевич поднялся. – Это наш сын!

– Был сын. – Папа налил себе коньяка. Выпил залпом. – Теперь – бывший зять. Неудачный.

– Может, хватит? – тихо сказала мама. – Дети же…

Все посмотрели на Анечку. Она стояла, прижавшись к бабушке Тане, и тихо плакала.

– Иди к папе, солнышко, – позвал Димка. – Иди, обними папу.

Анечка покачала головой.

– You hurt mummy, (Ты обидел маму,) – прошептала она. – I don't want to hug you. (Я не хочу тебя обнимать.)

Я устала. Дико, смертельно устала. Хотелось лечь и не просыпаться. Но нельзя. Дети смотрят.

– Уходи, Дима. – Я подошла к двери, открыла её. – Просто уходи.

– Вера…

– Завтра поговорим. Через адвокатов. А сейчас – уходи.

Он поднялся. Пошатываясь, двинулся к выходу. У порога обернулся.

– Я люблю тебя. Всегда любил только тебя.

– Странный способ показывать любовь. – Я устало прислонилась к косяку. – Через чужую вагину.

Людмила Васильевна ахнула. Папа фыркнул в коньяк.

– Это был просто секс…

– Уходи, Дима.

Он ушёл. Я закрыла дверь. Повернула замок. Прислонилась спиной.

– Ну что, – папа поднял рюмку, – за новую жизнь?

– Папа, не надо, – я покачала головой.

– Надо, Верочка. – Он налил ещё рюмку, протянул мне. – Самое страшное позади. Ты молодец. Гордимся.

– Нечем тут гордиться. – Я взяла рюмку. Руки дрожали. – Двадцать лет коту под хвост.

– Не под хвост, – мама обняла меня. – У тебя две прекрасные дочери. Бизнес. Мы. Это не под хвост.

– Мы уезжаем. – Людмила Васильевна величественно двинулась к выходу. – Александр, подай пальто.

У двери свекровь обернулась.

– Это ты во всём виновата. Не умела удержать мужа. Растолстела, запустила себя…

– Людмила Васильевна, – я перебила её. – Идите нахуй.

Она поперхнулась. Саша хихикнула. Даже Анечка перестала плакать.

– Как… как ты смеешь!

– Легко. – Я отпила коньяк. Обжёг горло. – Двадцать лет терпела ваши наезды. Хватит. Ваш сын – говно. Яблоко от яблони. Всего хорошего.

Они ушли. Хлопнули дверью так, что задрожали стёкла.

– Ну и слава богу, – выдохнула мама. – Невыносимая баба.

– Mummy? – Анечка подошла ко мне. – Will daddy come back? (Папа вернётся?)

Я присела перед ней на корточки. Вытерла её слёзы.

– Не знаю, малышка. Но что бы ни случилось, я всегда буду с тобой. И Саша. И бабушки с дедушкой. Мы – семья.

Она кивнула. Обняла меня за шею.

– I love you, mummy. (Я люблю тебя, мамочка.)

– И я тебя, солнышко.

Саша подошла, обняла нас обеих.

– Мы справимся, мам. Без него. Даже лучше будет.

Я посмотрела на старшую дочь. Шестнадцать лет, а уже такая взрослая. Когда успела?

– Спасибо, родная.

– За что?

– За то, что ты со мной.

– Всегда, мам. – Она сжала моё плечо. – Ты у нас крутая. Правда, дед?

– Истинная правда, – папа налил ещё коньяка. – В Царёвых слабаков не бывает.

– А плакать можно? – спросила я.

– Нужно, – мама прижала меня к себе. – Выплачь, родная. Выплачь всё.

И я заплакала. Уткнулась маме в плечо и разревелась, как в детстве. Саша гладила меня по голове. Анечка прижималась сбоку. Папа что-то бормотал про то, что найдёт Диме управу.

На столе стыли мамины пироги. Свечи в торте так и не зажгли. Двадцать лет семейной жизни закончились за один вечер.

Красное платье было испорчено слезами и тушью.

Но я была дома. С теми, кто меня любит. С теми, кто не предаст.

И это было главное.

– Мам? – Саша вдруг достала телефон. – Я… я записала его на диктофон. Когда он орал под дверью. И потом тоже. Это же пригодится для развода?

Умная девочка.

– Пригодится, солнышко. Спасибо.

– Может, выложить в сеть? – она хитро улыбнулась. – Пусть все знают, какой он козёл.

– Саша, нет. – Я покачала головой. – Не опускайся до его уровня. Мы выше этого.

– Ладно. – Она спрятала телефон. – Но если что – у меня есть компромат.

– Вот это правильно, – одобрил папа. – Война так война. Без сантиментов.

– Может, поедим? – предложила мама. – Пироги остывают. И суп есть, и салаты…

– Не хочется, – я покачала головой.

– Надо, – мама была непреклонна. – Дети не ели. Да и нам не помешает.

За столом было странно. Праздничная скатерть, красивая посуда, но никакого праздника. Анечка ковыряла вилкой в тарелке. Саша демонстративно ела, как ни в чём не бывало.

– Что будем делать? – спросил папа.

– Разводиться. – Я отпила чаю. Горячий, обжигающий. Хорошо. – Завтра позвоню адвокату.

– У меня есть контакты, – предложила мама. – Помнишь Серёжу Воронова? Сын Натальи Павловны. Отличный адвокат, специализируется на разводах.

– Хорошо.

– И раздел имущества, – добавил папа. – Чтобы по закону. Половина бизнеса твоя.

– Посмотрим.

– А мы? – тихо спросила Анечка. – Where will we live? (Где мы будем жить?)

– Здесь, малышка. В нашем доме. Это наш дом, записан на маму.

– А папа?

– Папа… папа найдёт, где жить.

С Леной, подумала я, но вслух не сказала.

– Может, к нам переедете? – предложила мама. – Пока всё не уляжется.

– Нет, мам. Спасибо. Но это мой дом. Я никуда не уйду.

– Правильно, – папа стукнул кулаком по столу. – Нечего отступать. Пусть он съезжает.

Телефон завибрировал. Настя.

"Как ты? Что творится? Нужна помощь?"

"Всё рассказала. Родители в шоке. Дети тоже. Свекровь послала нахуй."

"АААА! Красава! Жалею, что не видела!"

"Завтра увидимся? Надо многое обсудить."

"Конечно. Приеду с утра. Держись, подруга."

– Настя завтра приедет, – сообщила я.

– Хорошо, – мама кивнула. – Вдвоём легче.

Мы ещё посидели. Поговорили о бытовых вещах – кто заберёт детей в школу, что с продуктами, нужно ли менять замки. Обычные вещи, которые помогают не сойти с ума.

В десять родители стали собираться.

– Может, останемся? – предложила мама. – Вдруг он вернётся.

– Не вернётся. – Я обняла её. – Он не самоубийца. Но спасибо.

– Звони в любое время, – папа чмокнул меня в лоб. – Если что – приеду сразу. С ружьём.

– Пап, не надо ружья.

– Ладно. Без ружья. Но кулаки никто не отменял.

Они ушли. Дом сразу стал тихим и пустым.

– Мам? – Саша обняла меня. – Ложись спать. Мы с Анечкой уберём.

– Не надо, я сама…

– Мам. Иди. Мы справимся.

Я посмотрела на дочерей. Мои девочки. Ради них стоит жить дальше.

– Хорошо. Только переоденусь.

Глава 2

Проснулась от того, что голова раскалывалась. Будто кто-то молотком изнутри долбит. Во рту – пустыня Сахара. В желудке – революция.

Открыла глаза. Чужой потолок. Чужие шторы. Где я?

А. Настя. Квартира Насти.

Память услужливо подкинула картинки вчерашнего вечера. После ухода родителей я всё-таки сломалась. Позвонила Насте. Она примчалась через двадцать минут, забрала меня и девочек. Саша с Анечкой устроились в гостевой спальне. Мы с Настей… что было дальше?

Виски. Было много виски.

Телефон завибрировал на тумбочке. Протянула руку, чуть не свалилась с кровати. Взяла.

Сорок семь пропущенных вызовов. Все от Димки.

Двадцать три сообщения.

Господи.

Села. Голова закружилась. Подождала, пока устаканится. Открыла сообщения.

23:47 – "Вера, прости. Давай поговорим."

23:52 – "Я идиот. Знаю. Но дай шанс объяснить."

00:15 – "Ты не берёшь трубку. Понимаю. Но выслушай."

00:43 – "Это ничего не значило. Клянусь. Просто секс."

01:20 – "Вера, я люблю тебя. Только тебя. Всегда любил."

01:56 – "Ответь, пожалуйста. Я с ума схожу."

02:34 – "Где ты? Дома никого. Девочки где???"

03:12 – "Если ты у Насти, передай, что я мудак."

03:45 – "Прости прости прости прости прости"

04:23 – "Лена ничто по сравнению с тобой. Она пустышка."

05:01 – "Я сдохну без тебя и девочек. Правда сдохну."

05:44 – "Почему ты не отвечаешь, сука?!"

05:45 – "Прости. Не хотел. Просто больно."

06:32 – "Вера, пожалуйста. 20 лет же. Неужели всё?"

07:15 – "Я у родителей. Мама плачет. Спасибо тебе."

07:48 – "Это всё твоя вина. Вечно на работе. Холодная стала."

07:50 – "Блядь, опять не то написал. Удали предыдущее."

08:23 – "Встретимся? Кафе, ресторан, где хочешь."

08:57 – "Молчишь. Понятно. Адвокатов натравишь теперь?"

09:34 – "А может не надо? Может попробуем ещё раз?"

10:02 – "Вера, я тебя умоляю. Ответь хоть что-нибудь."

10:43 – "Ладно. Молчи. Но это не конец. Я буду бороться."

Дверь приоткрылась. Настя заглянула с подносом.

– Живая? О, смотрю, изучаешь эпистолярное наследие.

– Угу. – Я потёрла виски. – Тут целая поэма. От любви до ненависти и обратно.

– Покажешь? – Настя поставила поднос на тумбочку. Кофе, тосты, апельсиновый сок. И две таблетки аспирина. – Хотя не надо. Сама догадываюсь.

Выпила аспирин. Залпом допила сок.

– Девочки как?

– Нормально. Саша делает завтрак. Анечка помогает. Молодцы у тебя дочки.

– Да. – Я отпила кофе. Горячий, крепкий. То что надо. – Спасибо, что приютила.

– Вер, не тупи. – Настя села на край кровати. – Мы же не просто подруги. Мы семья. Ты бы для меня то же сделала.

– Сделала бы.

– Вот и всё. Ешь давай. Потом обсудим план действий.

Я откусила тост. Есть не хотелось, но надо. Организм требовал топлива после вчерашнего.

– Какой план? Развод, раздел имущества, опека над детьми.

– Это понятно. Я про другое. – Настя хитро улыбнулась. – Про то, как мы накажем козла и его подстилку.

– Настя, я не хочу мстить.

– А я хочу. – Её глаза сверкнули. – Он унизил мою подругу. В день годовщины. С какой-то фитнес-шлюхой. Это требует возмездия.

– Какого возмездия?

– Увидишь. – Она подмигнула. – Доедай и пойдём к девочкам. Саша там такой омлет забабахала – пальчики оближешь.

В кухне пахло яйцами и кофе. Саша колдовала у плиты, Анечка резала помидоры. Обе в фартуках Насти – с котиками.

– Мам! – Анечка бросилась ко мне. – How are you feeling? (Как ты себя чувствуешь?)

– Нормально, малышка. А вы как?

– We're okay. – Она прижалась ко мне. – Саша делает омлет по бабушкиному рецепту.

– С сыром и помидорами, – уточнила Саша, не оборачиваясь. – Садитесь, сейчас готово будет.

Я смотрела на дочерей и сердце сжималось. Вчера их мир рухнул. А они держатся. Готовят завтрак. Заботятся обо мне.

– Девочки, простите меня.

– За что? – Саша обернулась. – Ты ничего плохого не сделала.

– За вчерашнее. За скандал. Вы не должны были это видеть.

– Мам, хватит. – Саша выключила плиту. – Мы не маленькие. И лучше правда, чем ложь.

– She's right, mummy. (Она права, мамочка.) – Анечка кивнула. – We needed to know. (Нам нужно было знать.)

Позавтракали все вместе. Омлет и правда был отличный. Настя травила байки из офиса, пытаясь развеселить. Девочки улыбались. Но я видела – глаза грустные.

Телефон снова завибрировал. Мама.

– Привет, мам.

– Верочка, как ты? Как девочки? Мы с папой всю ночь не спали, переживали.

– Нормально, мам. Мы у Насти. Завтракаем.

– Может, переезжайте к нам? – В голосе мамы звучала надежда. – Места хватит. И нам спокойнее будет.

– Спасибо, но нет. Мы вернёмся домой. Это наш дом.

– Вера, ну подумай. Вдруг он опять явится?

– Сменю замки. – Я отпила кофе. – И вообще, хватит бегать. Я ничего плохого не сделала.

– Ладно. – Мама вздохнула. – Но если что – сразу звони. Папа готов примчаться в любую секунду.

– Знаю. Передай ему, что я его люблю.

– Передам. И ещё – я договорилась с Серёжей Вороновым. Он ждёт твоего звонка.

– Хорошо. Позвоню.

Распрощалась с мамой. Посмотрела на Настю.

– Пора возвращаться домой.

– Уверена? – Настя нахмурилась. – Может, ещё денёк побудете?

– Нет. Хватит прятаться.

Собрались быстро. Настя довезла нас до дома. У ворот притормозила.

– Точно не хотите, чтобы я зашла?

– Спасибо, подруга. Но мы сами.

Обняла Настю. Вышли.

Дом встретил тишиной. Странной, непривычной. Обычно по субботам Димка включал музыку, готовил завтрак. Его фирменные блинчики.

Больше не будет блинчиков.

– Что будем делать? – спросила Саша.

– Собирать его вещи. – Я сняла пальто. – Чем быстрее уберём, тем лучше.

– А куда деть? – Анечка сняла куртку. – In the garage? (В гараж?)

– Пока да. Потом заберёт.

Поднялись в спальню. Открыла шкаф. Димкины рубашки, костюмы, галстуки. Запах его парфюма.

Стало тошно.

– Давайте просто в пакеты, – предложила Саша. – Без разбора.

Стали складывать. Молча, методично. Рубашки, брюки, носки, трусы. Двадцать лет совместных покупок.

В ящике комода наткнулась на коробочку. Картье. Сердце ёкнуло – неужели подарок мне к годовщине?

Открыла.

Браслет. Золотой, с подвесками. Красивый. И совершенно не в моём вкусе. Я такие никогда не ношу. Димка это знает.

Значит, не мне.

– Что там? – Саша заглянула через плечо. – О! Картье! Дорогой небось.

– Не мне. – Я захлопнула коробочку. – Для Лены, видимо.

– Выкинуть?

– Нет. Пусть забирает. Это его деньги.

– Мам, а это что? – Анечка вытащила из-под кровати папку.

Открыла. Документы. Какие-то чеки, квитанции…

Стоп.

Договор аренды квартиры. На Димкино имя. Адрес в центре. Дата – три месяца назад.

Сука.

Он снимал квартиру для неё. Для встреч. Пока я думала, что он на объектах.

Телефон зазвонил. Димка. Сбросила.

Зазвонил снова.

И снова.

На пятый раз ответила.

– Чего тебе?

– Вера! Слава богу! Я уж думал, ты телефон выкинула. Где вы были?

– Не твоё дело.

– Вера, давай встретимся. Поговорим спокойно. Без истерик.

– Без чьих истерик? – Я села на кровать. – Моих? Я вчера не истерила. Это ты орал под дверью.

– Прости. Я был не в себе. Выпил лишнего.

– Димка, чего ты хочешь?

– Вернуться домой. К тебе. К девочкам. Вера, это моя семья!

– Надо было думать раньше. До того, как полез в трусы к фитнес-тренеру.

– Это ошибка была! Глупость! Кризис среднего возраста!

– Три месяца кризиса? Ты даже квартиру снял. Для встреч.

Молчание.

– Откуда ты знаешь?

– Нашла документы. Под кроватью. Не самое умное место для тайн.

– Вера, я могу всё объяснить…

– Не надо. – Я устало потёрла лоб. – Просто не надо. Заберёшь вещи и документы. Мы сложим в гараж.

– Вера, ну не будь такой! Двадцать лет же! Неужели всё перечеркнуть из-за одной ошибки?

– Из-за одной? – Я рассмеялась. – Дима, я не дура. Это не первый раз. Просто раньше я закрывала глаза.

– Что ты несёшь? Никогда раньше…

– Ольга из бухгалтерии. Пять лет назад. Ирина с объекта. Три года назад. Продолжать?

Молчание.

– Откуда…

– Женщины всегда знают. Просто иногда предпочитают молчать. Ради семьи. Ради детей. Но знаешь что? Хватит. Я устала притворяться, что всё хорошо.

– Вера, но я же всегда возвращался! Всегда выбирал тебя!

– Какая честь. – Сарказм так и капал. – Спасибо, что выбирал меня после того, как трахал других.

– Не говори так! Ты же знаешь, я люблю только тебя!

– Странная у тебя любовь, Дима. Через чужие вагины.

– Сука! – Он сорвался. – Вечно ты всё опошлишь! Фригидная сука.

– Что? – Я не поверила ушам. – Что ты сказал?

– Прости, я не хотел… Просто ты доводишь…

Отключилась. Хватит.

Фригидная сука. Так он обо мне думает?

Телефон зазвонил снова. Неизвестный номер.

– Алло?

– Вера Михайловна? – Женский голос. Молодой. Знакомый. – Это Лена. Лена Беспалова.

Охренеть.

– Чего тебе?

– Я… я хотела извиниться. Я не знала, что у вас годовщина. Дима сказал, вы разводитесь.

– И ты поверила?

– Да. – Голос дрогнул. – Он говорил, что вы давно живёте как соседи. Что любви нет. Что остаётесь вместе только из-за детей.

Классика. Мужской набор отмазок номер один.

– И что? Это оправдание?

– Нет. Я… я правда не знала. Он никогда не говорил о годовщине. Клянусь.

– Лена, зачем ты звонишь?

– Хотела… не знаю. Извиниться. Объяснить. Я не хотела разрушать семью.

– Но разрушила.

– Да. – Она всхлипнула. – Простите. Я дура. Поверила ему. Думала, он любит меня.

– Любит? – Я фыркнула. – Девочка, Дима любит только себя. И свой член. Всё остальное – так, декорации.

– Я поняла. – Голос стал жёстче. – Вчера, когда вы ушли. Он… он назвал меня тупой пиздой. Сказал, что я всё испортила.

Вот оно, истинное лицо моего мужа.

– Сочувствую. Но это ваши проблемы.

– Да. Знаю. Просто… берегите дочерей. Он о них даже не вспомнил. Только о себе переживал.

– Спасибо за совет. Всего хорошего.

– Вера Михайловна! Подождите! Он… он опасный, когда злится. Будьте осторожны.

Что? Это угроза или предупреждение?

– В смысле?

– Просто будьте осторожны. Он… бывает агрессивным. Когда выпьет.

Отключилась.

Я сидела на кровати с телефоном в руке. Димка агрессивный? За двадцать лет он ни разу не поднял на меня руку. Орал – да. Хлопал дверьми – да. Но чтобы ударить?

Хотя вчера под дверью он был как бешеный…

– Мам? – Саша присела рядом. – Кто звонил?

– Лена. Извинялась.

– Серьёзно? – Саша фыркнула. – Совесть проснулась?

– Видимо. И ещё… предупредила. Что папа бывает агрессивным.

Саша помолчала. Потом тихо сказала:

– Я видела однажды. Как он швырнул телефон в стену. Когда сделка сорвалась. И ещё… ударил кулаком по столу. Так, что стакан разбился.

– Почему не сказала?

– А что говорить? – Она пожала плечами. – Он не нас бил. Вещи.

Пока.

– Ладно. – Я встала. – Продолжим. Чем быстрее закончим, тем лучше.

К вечеру вся одежда была упакована. Двенадцать больших пакетов. Два чемодана. Коробки с обувью.

Спустили всё в гараж.

– Мам, а это? – Анечка показала на полку с наградами. Кубки, грамоты, фотографии.

– Пусть пока остаются. Потом разберёмся.

Вернулись в дом. Уставшие, грязные, но с чувством выполненного долга.

– Душ и спать, – скомандовала я. – Завтра воскресенье, можно поспать подольше.

– Мам, – Саша обняла меня. – Мы молодцы, да?

– Молодцы, солнышко. Большие молодцы.

– And tomorrow? (А завтра?) – спросила Анечка. – What will we do? (Что будем делать?)

– Жить, – я поцеловала её в макушку. – Просто жить. По-новому.

Девочки ушли. Я осталась на кухне. Налила себе чаю. Села у окна.

Телефон завибрировал. СМС от незнакомого номера.

"Вера Михайловна, это Сергей Воронов. Ваша мама дала контакт. Готов встретиться в понедельник. Поможем решить всё быстро и в вашу пользу."

Ответила: "Спасибо. Понедельник подходит. Время?"

"10 утра? Офис на Тверской, вышлю адрес."

"Договорились."

Всё. Процесс запущен. Обратной дороги нет.

Допила чай. Поднялась в спальню. Бывшую нашу спальню. Теперь – мою.

Легла на середину кровати. Раскинула руки. Столько места. Всё моё.

Странное чувство. Пустота пополам с облегчением.

Закрыла глаза. Завтра будет новый день. Первый день новой жизни.

Без лжи. Без предательства. Без мужа.

Страшно? Да.

Но я справлюсь.

Глава 3

Утро началось с запаха блинов. Не Димкиных – он делал тонкие, кружевные. Саша пекла по-своему – толстенькие, пышные, как оладьи.

Спустилась на кухню. Дочери уже вовсю хозяйничали. Саша у плиты, Анечка накрывала на стол. Домашние, в пижамах, растрёпанные. Мои девочки.

– Доброе утро, хозяюшки.

– Мам! – Анечка бросилась обнимать. – We made breakfast! (Мы приготовили завтрак!) Blini with jam! (Блины с вареньем!)

– Вижу, солнышко. Пахнет волшебно.

– Садись, – Саша не оборачиваясь скомандовала. – Сейчас будет готово. Чай или кофе?

– Чай. – Я села за стол. Тот самый, за которым мы завтракали двадцать лет. Те же чашки, те же салфетки. Только Димки нет. – Девочки, вы молодцы.

– Мам, перестань. – Саша перевернула блин. – Мы не инвалиды. Справимся.

Завтракали молча. Точнее, я молчала. Девочки болтали о школе, о подругах, о планах на каникулы. Старались вести себя как обычно. Но я видела – Анечка то и дело поглядывает на пустое место Димки. Саша демонстративно его игнорирует, но рука дрожит, когда наливает чай.