Нулевая зона

Кош откинулась назад в кресле, оценивающе глядя на него.

– Прямой вопрос. Хорошо. Я отвечу прямо. Мы обнаружили первый образец антиинформационной материи тринадцать месяцев назад. Случайно, во время исследовательской экспедиции в системе Эридана-7. Маленький образец, размером с песчинку, дрейфующий в космосе. Наши ученые поняли, что это нечто уникальное, и начали изучение.

Она активировала планшет, и на голографическом дисплее появились изображения – научные данные, графики, фотографии лабораторного оборудования.

– Девять месяцев назад мы открыли станцию «Обсидиан» специально для изучения АИМ. Собрали лучших физиков, специалистов по экзотической материи, нейробиологов. Бюджет – пять миллиардов кредитов. Цель – понять природу АИМ и найти способы контролировать ее эффекты.

– Контролировать, – повторил Вейн. – Или вооружить.

– Обе цели не являются взаимоисключающими, – Кош не отрицала обвинение. – Да, одна из целей проекта была разработка АИМ-оружия. Проект «Табула Раса» – создание контролируемого, направленного инструмента информационного уничтожения.

Она жестом вызвала новое изображение. Видеозапись – лабораторная обстановка, защищенная камера, несколько крыс в клетках, компьютерное оборудование.

– Это один из наших ранних экспериментов, – пояснила Кош. – Мы подвергли этих крыс воздействию контролируемого количества АИМ. Наблюдайте.

Видео начало проигрываться. Крысы были активными, бегали по клеткам, взаимодействовали друг с другом. Затем – вспышка, какое-то устройство активировалось в центре камеры. Визуально ничего не изменилось. Но крысы… они просто остановились. Все одновременно. Замерли на месте, как статуи.

– Они все еще живы, – голос Кош был клиническим, отстраненным. – Сердце бьется, легкие работают, все физиологические функции нормальны. Но мозговая активность, связанная с сознанием, памятью, личностью – она исчезла. Полностью стерта.

Вейн смотрел на замороженных крыс на экране и чувствовал тошноту. Живые существа, превращенные в биологические автоматы. Это было то, что случилось с экипажем «Икара». То, что могло случиться с любым, кто подойдет слишком близко к нулевой зоне.

– Вы убили их, – сказал он тихо.

– Технически нет, – возразила Кош. – Их тела живы. Это не убийство в юридическом смысле.

– Это хуже, чем убийство, – Вейн повернулся к ней, и в его голосе прорвался гнев. – Убийство хотя бы оставляет тело. Оставляет память о человеке. Это… это стирание. Уничтожение не только жизни, но и самой возможности помнить, что эта жизнь существовала.

Кош держала его взгляд, не моргая.

– Именно поэтому это такое эффективное сдерживающее средство.

Тишина повисла в комнате. Вейн чувствовал, как кипит кровь, как хочется встать, схватить эту женщину, встряхнуть ее, заставить понять чудовищность того, что она говорит. Но он остался сидеть, сжав кулаки на подлокотниках кресла.

– Вы безумны, – сказал он наконец. – Вы все безумны. Играете с силами, которые не понимаете, создаете оружие, которое может уничтожить все.

– Мы понимаем больше, чем вы думаете, – Кош снова активировала планшет, показывая новый набор данных. – Позвольте мне объяснить природу АИМ, насколько мы ее поняли. В современной физике есть концепция информации как фундаментальной величины, такой же базовой, как материя и энергия. Каждая частица во вселенной несет информацию о своем состоянии – положение, импульс, спин, квантовые числа.

Она встала и подошла к голографическому дисплею, жестами манипулируя изображениями.

– АИМ – это не материя в традиционном смысле. Это нарушение информационной структуры пространства-времени. Представьте себе вселенную как огромный компьютер, где каждая точка пространства содержит биты информации о том, что там находится. АИМ – это как вирус в этом компьютере. Она не разрушает физические структуры, но стирает информацию о них.

Вейн слушал, несмотря на свой гнев. Это было важно. Понимание врага было первым шагом к его победе.

– Когда живое существо контактирует с АИМ, – продолжала Кош, – эффект распространяется на нейронные структуры мозга. Синапсы, которые хранят воспоминания, стираются. Паттерны нейронной активности, которые составляют сознание, обнуляются. Физически мозг остается неповрежденным, но информационно – он становится чистым листом. Tabula rasa. Чистая доска.

– Отсюда название проекта, – Вейн понял.

– Да. – Кош повернулась к нему. – Но вот что критически важно понимать, командир. Эффект АИМ может быть контролируемым. Мы научились создавать локализованные нулевые зоны, которые существуют ограниченное время и затем рассеиваются. Мы можем направлять их, фокусировать, определять радиус действия.

Она вызвала новое видео. Испытательный полигон на какой-то пустынной луне. Большой контейнер в центре. Взрыв – не физический, но визуализированный датчиками как расширяющаяся сфера искажения. Сфера росла до определенного радиуса, затем стабилизировалась, затем начала сжиматься и исчезла.

– Это наш финальный полевой тест, проведенный вчера, – сказала Кош с нотой гордости. – Контролируемая нулевая зона радиусом один километр, продолжительность пятнадцать минут. Все цели внутри зоны были полностью обнулены. Все цели снаружи – не затронуты. Точность стопроцентная.

Вейн смотрел на видео с растущим ужасом. Они сделали это. Действительно создали работающее оружие из АИМ. И судя по уверенности в голосе Кош, они собирались его использовать.

– Зачем? – спросил он. – Зачем создавать такое чудовищное оружие? У человечества уже достаточно способов убивать друг друга.

Кош вернулась к креслу и села, на этот раз ее лицо было более открытым, более человечным.

– Позвольте мне рассказать вам историю, командир. Двадцать лет назад я командовала крейсером «Валькирия». У меня была семья – муж Дмитрий и дочь Анна, семи лет. Они летели навестить меня во время короткого отпуска. Их судно было захвачено сепаратистами. Требования, переговоры, политические игры. И в конце концов – взрыв. Триста человек, включая мою семью, стерты из существования.

Она замолчала, и Вейн увидел боль в ее глазах – настоящую, неподдельную боль.

– Война, которая не должна была случиться, – продолжала Кош тихо. – Конфликт, который мог быть предотвращен, если бы стороны действительно боялись последствий. Но у них не было достаточного страха. Не было оружия настолько ужасающего, чтобы никто не посмел его использовать.

– И вы думаете, что АИМ – это такое оружие, – сказал Вейн.

– Я знаю, что это такое оружие, – Кош наклонилась вперед. – Командир, подумайте об этом рационально. Ядерное оружие было сдерживающим фактором в течение столетий на Земле. Взаимно гарантированное уничтожение предотвратило Третью мировую войну. Но ядерное оружие может быть перехвачено, ослаблено защитными системами, его последствия могут быть минимизированы бункерами и убежищами.

Она указала на голографический дисплей, где все еще висело изображение полевого теста.

– АИМ-оружие не имеет противодействия. Нет щитов против информационного стирания. Нет бункеров, которые могут защитить сознание. Если кто-то применит «Табулу Расу» против вас, вы не просто умрете. Вы перестанете быть. Ваша личность, ваши воспоминания, все, что делает вас вами – стерто. И эта перспектива настолько ужасающа, что никто в здравом уме не начнет конфликт, который может привести к ее применению.

Вейн слушал ее аргументы и должен был признать – они были логичными. В извращенном, ужасающем смысле, но логичными. Оружие массового поражения информации как окончательное сдерживающее средство.

Но логика имела фатальный изъян.

– Вы предполагаете, что АИМ можно контролировать, – сказал он. – Но естественная аномалия, которую мы обнаружили в Кету-9, движется и расширяется. Ваша станция «Обсидиан» частично поглощена ею. Что если ваше оружие сделает то же самое? Что если вы создадите нулевую зону, которая не остановится, не рассеется, а продолжит расти, пока не поглотит все?

Кош не ответила сразу. Вейн видел, как она взвешивает слова, решает, сколько правды открыть.

– Риск существует, – признала она наконец. – Мы не будем этого отрицать. Естественные аномалии АИМ действительно демонстрируют тенденцию к расширению. Мы не до конца понимаем механизм, но теория заключается в том, что нулевые зоны создают градиент информационной энтропии, который стремится выровняться, втягивая больше пространства в состояние нулевой информации.

– И ваше оружие может начать делать то же самое.

– Может, – Кош не отрицала. – Именно поэтому мы проводили тщательное тестирование. Каждый эксперимент тщательно контролировался. Мы убедились, что наши искусственные нулевые зоны стабильны и рассеиваются предсказуемо.

– Пока что, – сказал Вейн. – Пока что они рассеивались. Но что гарантирует, что это будет продолжаться? Что если одна из ваших зон решит не рассеиваться? Что если она начнет расширяться, как естественная аномалия?

– Тогда у нас есть протоколы сдерживания, – ответила Кош, но Вейн услышал неуверенность в ее голосе. – Теоретически, мы можем остановить расширение, создав энергетический барьер высокой плотности вокруг зоны. Информационный шум, который АИМ не сможет обнулить.

– Теоретически, – повторил Вейн. – Вы рискуете существованием человечества на основе теории.

Кош встала резко, ее терпение явно истощилось.

– А какая альтернатива, командир?! – Ее голос повысился впервые. – Сидеть сложа руки, пока естественные аномалии множатся во вселенной? Ждать, пока одна из них достигнет обитаемой системы и уничтожит миллионы? Или хуже – ждать, пока ОЗС или какая-то другая фракция откроет АИМ самостоятельно и создаст оружие без нашего контроля?

Она обошла стол, стоя теперь прямо перед Вейном, глядя на него сверху вниз несмотря на разницу в росте.

– Я выбрала действие, командир. Я выбрала контроль. Да, есть риски. Но риск бездействия выше. Намного выше. И я не позволю моей семье умереть напрасно. Не позволю другим семьям страдать так, как страдала я. Если для этого нужно создать самое страшное оружие в истории человечества… что ж, я это сделаю.

Вейн смотрел на нее, видя фанатичную убежденность в ее глазах. Это была не злодейка. Не монстр. Это была женщина, травмированная потерей, убежденная в своей правоте, готовая пойти на все ради того, что считала высшим благом.

Что делало ее гораздо опаснее типичного злодея.

– Вы просите меня присоединиться к этому, – сказал Вейн. Это было не вопросом. – Вот зачем я здесь. Не просто для допроса. Вы хотите меня завербовать.

Кош вернулась к своему креслу, и когда она говорила снова, ее голос был спокойнее, более контролируемым.

– Вы талантливый офицер, командир Вейн. Ваше досье впечатляет – двадцать лет безупречной службы, множество успешных миссий, репутация человека, который делает правильные вещи даже когда они трудны. Вы тип лидера, который нужен проекту «Табула Раса».

– Чтобы делать что? – спросил Вейн. – Помогать вам совершенствовать оружие массового стирания?

– Чтобы помогать контролировать его, – исправила Кош. – Чтобы обеспечить, что оно используется ответственно, что протоколы безопасности соблюдаются, что риски минимизированы. Вы видели естественную аномалию. Вы понимаете угрозу лучше, чем большинство. Используйте это понимание, чтобы сделать проект безопаснее.

– Изнутри, – Вейн усмехнулся без юмора. – Классический вербовочный прием. Убедить меня, что я могу изменить систему, работая внутри нее.

– Потому что это правда, – настаивала Кош. – Проект продолжится с вами или без вас, командир. Вопрос только в том, будете ли вы частью решения или будете просто наблюдать со стороны, как человечество играет с огнем.

Вейн закрыл глаза, чувствуя вес решения. Часть его – прагматичная, расчетливая часть – видела логику в словах Кош. Если проект действительно не мог быть остановлен, может быть, лучше было быть внутри, влиять на решения, минимизировать риски.

Но большая часть – та, что определяла его как личность, как офицера, как человека – кричала в отвращении. Присоединиться к созданию оружия, которое могло стереть саму способность быть человеком? Стать соучастником потенциального геноцида не тел, но душ?

Нет. Он не мог. Даже если цена отказа была высокой.

– Я не могу, – сказал он, открывая глаза. – Я не буду помогать вам создавать это. Извините за вашу потерю, адмирал. Искренне извините. Но это не оправдывает игру с силами, которые могут уничтожить все.

Кош смотрела на него долгим, оценивающим взглядом. Затем медленно кивнула.

– Я ожидала этого ответа. Разочаровывающе, но ожидаемо. – Она встала. – Что ж, командир Вейн, раз вы отказываетесь добровольно сотрудничать, у нас остается только один вариант.

Вейн напрягся, готовясь к угрозе. Принуждение? Пытка? Он уже решил, что не сломается, что бы они ни делали.

Но Кош удивила его.

– Я отпущу вас, – сказала она просто.

– Что?

– Я верну вас на «Сирену» под конвоем. Вы и ваш экипаж будете свободны продолжать вашу миссию наблюдения за аномалией. С некоторыми ограничениями, конечно. Эсминец «Терминус» останется поблизости, чтобы гарантировать, что вы не будете вмешиваться в операции Триады.

Вейн не верил услышанному.

– Почему? Почему вы отпускаете меня, если я отказался помочь?

Кош улыбнулась – тонкая, хищная улыбка.

– Потому что, командир, у меня есть время. Финальный этап проекта «Табула Раса» будет завершен в течение недели. После этого вопрос о том, помогаете вы или нет, станет… неактуальным. Триада будет обладать окончательным оружием сдерживания, и баланс сил изменится навсегда.

Она подошла к двери, затем обернулась.

– Я дам вам время подумать, командир. Время увидеть, что происходит с естественной аномалией. Время понять, что «Табула Раса» – это не просто оружие, но возможное решение проблемы АИМ. И когда вы это поймете… может быть, вы вернетесь с другим ответом.

Дверь открылась, и охранник шагнул вперед.

– Проводите командира Вейна обратно на «Терминус», – приказала Кош. – Убедитесь, что его экипаж не пострадал. Организуйте конвой для сопровождения «Сирены» обратно к границе системы.

Она посмотрела на Вейна последний раз.

– До встречи, командир. Я думаю, мы увидимся снова очень скоро.

Путь обратно на «Терминус» был молчаливым. Охранник вел Вейна через коридоры «Абсолюта» – широкие, светлые, наполненные запахом нового оборудования и дорогих материалов. Флагман Триады был впечатляющим кораблем, демонстрацией технологической мощи и богатства. Вейн видел офицеров в безупречных формах, солдат с современным вооружением, техников, работающих с оборудованием последнего поколения.

Триада была сильна. Намного сильнее, чем ОЗС хотела признать. И если они действительно завершат проект «Табула Раса», если получат работающее АИМ-оружие…

Баланс сил изменится. Навсегда.

На «Терминусе» его встретил капитан Олдрин. Старый друг выглядел усталым, линия его рта была напряжена.

– Маркус, – сказал он тихо. – Я рад, что ты жив.

– Рад? – Вейн усмехнулся. – Ты стрелял в меня, Джим.

– Я стрелял рядом с тобой, – исправил Олдрин. – Есть разница.

Они стояли в коридоре «Терминуса», и между ними висела тяжелая тишина. Двадцать лет дружбы. Совместные миссии. Взаимное доверие. И теперь они были по разные стороны конфликта, который мог определить будущее человечества.

– Джим, – Вейн шагнул ближе, понизив голос, – ты действительно веришь в то, что делает Триада? В «Табулу Расу»?

Олдрин колебался, затем медленно кивнул.

– Я не знаю, верю ли я в методы. Но я верю в необходимость. Маркус, ты видел естественную аномалию. Она реальна. Она опасна. И если мы не найдем способ бороться с ней…

– Вооружая ее? – перебил Вейн. – Создавая еще больше угрозы?

– Контролируя ее, – исправил Олдрин. – Есть разница.

– Ты продолжаешь повторять это слово. «Контроль». – Вейн покачал головой. – Но никто не контролирует АИМ, Джим. Она контролирует нас. Стирает наши воспоминания, наше сознание. Превращает нас в пустые оболочки.

Олдрин не ответил. Просто смотрел на Вейна с выражением печали и сожаления.

– Я проведу тебя обратно на «Сирену», – сказал он наконец. – Адмирал Кош приказала полный конвой. «Терминус» будет сопровождать вас, обеспечивая, что вы остаетесь в безопасных пределах от активных операций Триады.

– Другими словами, следить за мной, – сказал Вейн.

– Другими словами, защищать тебя, – исправил Олдрин. – Маркус, пожалуйста. Не делай это сложнее, чем есть. Оставайся в стороне. Пусть Триада завершит проект. Когда все закончится, когда мы получим работающее решение проблемы АИМ… может быть, тогда ты увидишь, что мы были правы.

Вейн смотрел на своего старого друга и чувствовал что-то ломающееся внутри. Это был момент, когда он окончательно понял: они никогда не будут на одной стороне снова. Джим сделал свой выбор. Вейн сделал свой. И эти выборы вели их к конфликту.

– Я надеюсь, ты прав, Джим, – сказал Вейн тихо. – Искренне надеюсь. Потому что если ты не прав… мы все заплатим цену.

Корабль UES «Сирена»

Система Кету-9, под конвоем

18 июня 2187 года, 02:34 по стандартному времени

Вейн вернулся на «Сирену» через шесть часов после своего «освобождения» из «Абсолюта». Экипаж встретил его с видимым облегчением – Чен обняла его, игнорируя протокол, Васкес кивнула с что-то похожим на уважение, Тай просто широко улыбнулся.

Они были в порядке. Триада держала свое слово, по крайней мере в этом.

Теперь Вейн сидел в своей каюте, глядя на отчеты на экране терминала. Данные о естественной аномалии, которую доктор Хасан продолжал собирать. Траектория нулевой зоны, скорость расширения, проекции того, куда она придет, если не будет остановлена.

Шесть месяцев до Нового Берлина. Восемьдесят тысяч жизней под угрозой.

И Триада утверждала, что имеет решение. «Табула Раса». Оружие, которое могло стать либо спасением человечества, либо его проклятием.

Вейн потер глаза, чувствуя усталость во всем теле. Он не спал больше тридцати часов. Но каждый раз, когда он закрывал глаза, он видел лица. Лица экипажа «Икара», пустые и безжизненные. Лица крыс в лабораторном эксперименте, замороженные в движении.

Лицо адмирала Кош, полное фанатичной убежденности.

Он не мог позволить этому произойти. Не мог позволить Триаде завершить проект. Даже если это означало нарушить приказы, рискнуть карьерой, подвергнуть опасности свой экипаж.

Но как? Он был одним кораблем против целого флота. Одним человеком против организации с неограниченными ресурсами.

Стук в дверь прервал его размышления.

– Войдите.

Дверь открылась, и вошла Васкес. Она держала в руках небольшой зашифрованный планшет.

– Коммандер, – сказала она, закрывая дверь за собой. – Нам нужно поговорить. Конфиденциально.

Вейн указал на кресло напротив своего стола.

– Садитесь. И говорите свободно. Эта каюта экранирована от прослушивания.

Васкес села и положила планшет на стол между ними.

– Сэр, есть кое-что, что вы должны знать. О проекте «Табула Раса». Информация, которую я получила от моих контактов в ОЗС до того, как Триада отключила коммуникации.

Вейн наклонился вперед, внимание обострилось.

– Я слушаю.

Васкес активировала планшет, и на экране появились документы с грифом «Совершенно секретно».

– Проект «Табула Раса» – не просто исследовательская программа, – начала она. – Это полноценная программа вооружений с конкретным графиком. Триада планирует публично объявить о существовании АИМ-оружия через десять дней. Не детали, не технологию. Просто факт существования и демонстрацию его эффективности.

– Демонстрацию? – Вейн почувствовал холодок. – Они собираются использовать его?

– На необитаемой цели, – успокоила Васкес. – Но демонстрация будет публичной, транслируемой по всем каналам. Цель – запугать ОЗС и другие фракции, заставить их принять новый баланс сил.

Вейн смотрел на документы, чувствуя, как гнев и страх смешиваются в груди.

– А что если демонстрация пойдет не так? – спросил он тихо. – Что если нулевая зона не рассеется, а начнет расширяться?

– Триада утверждает, что имеет протоколы сдерживания, – Васкес пожала плечами. – Но у ОЗС есть сомнения. Большие сомнения.

Она наклонилась ближе, понизив голос еще больше.

– Сэр, есть причина, почему я была назначена на «Сирену». Я не просто офицер тактических систем. Я агент разведки ОЗС, внедренная для мониторинга активности Триады в этом секторе. И моя миссия теперь изменилась. Вместо наблюдения – саботаж.

Вейн откинулся назад, переваривая информацию. Васкес была шпионкой. Все это время. И теперь она раскрывала себя.

– Почему вы говорите мне это? – спросил он.

– Потому что я не могу сделать это одна, – ответила Васкес прямо. – Саботировать проект «Табула Раса», уничтожить их исследования, предотвратить демонстрацию – это требует координации, ресурсов, поддержки экипажа. И это требует командира, который достаточно храбр, чтобы сделать правильную вещь, даже когда она невозможно трудна.

Она смотрела на него, и в ее глазах Вейн видел то же, что чувствовал сам. Решимость. Отчаяние. Готовность пожертвовать всем ради того, что правильно.

– Вы знаете, что это самоубийственная миссия, – сказал Вейн. – Если мы попытаемся саботировать Триаду, они уничтожат нас.

– Возможно, – Васкес кивнула. – Но если мы не попытаемся, и «Табула Раса» станет реальностью… человечество может быть уничтожено. Не сразу. Но рано или поздно. Когда кто-то применит это оружие. Когда нулевая зона начнет расширяться и не остановится.

Она была права. Вейн знал это. И знал, что решение уже принято. Где-то глубоко внутри, с момента, когда он увидел экипаж «Икара», он знал, что дойдет до этого момента.

Момента, когда ему придется выбирать между долгом и совестью. Между приказами и правильным.

И его выбор был ясен.

– Хорошо, – сказал он тихо. – Скажите мне, что вам нужно. И давайте начнем планировать.

Васкес улыбнулась – хищная, опасная улыбка.

– Да, сэр. Начнем с того, что я знаю о слабых местах безопасности станции «Обсидиан»…

И пока они говорили, планируя невозможное, Вейн чувствовал странное спокойствие. Впервые за дни, может быть, за годы, он был полностью уверен в своем пути.

Это была самоубийственная миссия. Они, вероятно, не выживут. Но по крайней мере, они умрут, пытаясь сделать правильное.

И иногда это было все, что человек мог.

Глава 5. Предательница

Корабль UES «Сирена»

Система Кету-9, под конвоем

18 июня 2187 года, 14:16 по стандартному времени

Офицер Элена Васкес сидела за консолью тактических систем на мостике «Сирены» и чувствовала знакомый вес лжи на плечах. Двадцать три месяца она прожила этой ложью. Двадцать три месяца притворялась обычным офицером тактики ОЗС, когда на самом деле была чем-то совершенно другим. Агентом. Шпионкой. Предательницей, в зависимости от точки зрения.

Она научилась жить с этим весом. Научилась улыбаться своим товарищам по экипажу, зная, что докладывает о них в разведывательное управление. Научилась смотреть командиру Вейну в глаза, зная, что каждое его слово, каждое решение записывается и анализируется людьми, которых он никогда не встречал. Научилась спать по ночам, несмотря на шепот совести.

Но сейчас, наблюдая за «Терминусом» на тактическом дисплее – эсминец Триады держался на дистанции десять тысяч километров, конвоир и тюремщик одновременно – Васкес чувствовала, как вес становится невыносимым. Потому что теперь ложь приобрела новое измерение. Теперь она не просто наблюдала и докладывала. Теперь она должна была действовать.

И действие означало предательство. Настоящее предательство, не абстрактное нарушение доверия, а конкретные действия, которые поставят под угрозу жизни людей, с которыми она служила, ела, смеялась последние два года.

Васкес провела рукой по консоли, делая вид, что проверяет системы, хотя на самом деле просто нуждалась в чем-то осязаемом под пальцами. Металл был холодным, гладким, реальным. Якорь в море неопределенности.

– Васкес, – голос Чен заставил ее вздрогнуть. Пилот обернулась от своего поста, на лице была озабоченность. – Все в порядке? Вы выглядите… напряженной.

– Все нормально, – ответила Васкес быстрее, чем нужно. Слишком быстро. Она заставила себя замедлиться, вдохнуть глубже. – Просто не привыкла быть под конвоем врага. Это… некомфортно.

Чен кивнула с пониманием.

– Да. Ощущение, что «Терминус» может открыть огонь в любой момент. Держит нервы на пределе.

Васкес вернулась к своей консоли, но мысли продолжали вращаться. Чен была хорошим человеком. Талантливым пилотом, храброй, с грубоватым чувством юмора, которое поднимало моральный дух экипажа в трудные времена. За два года на «Сирене» они стали… не друзьями, может быть, но чем-то близким к этому. Товарищами по оружию. Сестрами по службе.