Нулевая зона

Эдуард Сероусов

Нулевая зона

Часть I: Обнаружение

Глава 1. Тихая зона

Система Кету-9, глубокий космос

Разведывательный корабль UES «Сирена»

14 июня 2187 года, 04:47 по стандартному времени

Космос не молчал. Он никогда не молчал по-настоящему.

Командир Маркус Вейн сидел в капитанском кресле на мостике «Сирены», вслушиваясь в знакомую симфонию корабля – тихое гудение систем жизнеобеспечения, почти неслышное шипение воздушных фильтров, едва различимый ритмичный стук насосов, гоняющих охлаждающую жидкость через километры трубопроводов. Двадцать лет службы научили его различать каждую ноту этой механической мелодии, улавливать малейшую фальшь в звуке работающих систем. Корабль был живым организмом, и Вейн знал каждое его дыхание.

Но сейчас что-то было не так.

Он не мог точно определить, что именно. Просто ощущение – словно воздух стал чуть гуще, словно стены чуть ближе, словно тьма за иллюминаторами чуть темнее обычного. Инстинкт, отточенный годами в глубоком космосе, нашептывал: опасность. Будь начеку.

Вейн провел ладонью по щетине на подбородке, чувствуя усталость в каждой мышце. Четверо суток без нормального сна. Только короткие двухчасовые забытья в капитанской каюте, из которых он вырывался с бешено колотящимся сердцем и холодным потом на спине. Старые кошмары. Старые призраки. Они никогда не отпускали по-настоящему.

– Коммандер, приближаемся к последним зарегистрированным координатам «Икара», – голос лейтенанта Сары Чен прорезал тишину мостика, вырывая Вейна из мрачных мыслей. – Дистанция двести тысяч километров. Скорость относительная – ноль целых три километра в секунду.

Вейн кивнул, не отрывая взгляда от главного экрана. Чен была хорошим пилотом – лучшим, кого он знал. В свои двадцать девять она маневрировала тяжелым разведчиком так, словно это было продолжением ее собственного тела. Сейчас ее пальцы порхали над голографическими проекциями управления, внося микрокоррекции в курс, и «Сирена» послушно следовала ее командам, скользя через пустоту с точностью хирургического скальпеля.

– Переходим на пассивное сканирование, – сказал Вейн, наклоняясь вперед. – Не хочу лишнего шума в эфире.

– Понял, сэр, – откликнулась офицер Елена Васкес с поста тактических систем. Ее пальцы заплясали по консоли, и на экранах погасла половина индикаторов активного радара. Осталось только пассивное прослушивание – сбор фотонов, радиоволн, теплового излучения, всего, что приходило из окружающего пространства без необходимости посылать собственные сигналы.

Вейн изучал Васкес краем глаза. Темноволосая женщина с острыми чертами лица и вечно настороженным взглядом. Она присоединилась к экипажу «Сирены» полгода назад по переводу из разведывательного управления ОЗС. Компетентная, но всегда держалась чуть отстраненно от остального экипажа. Вейн не вполне ей доверял, хотя и не мог объяснить почему. Просто еще одно из тех смутных ощущений, которым он научился доверять.

– Сэр, обнаружен объект на расстоянии сто восемьдесят тысяч километров, – Васкес наклонилась к своей консоли, щурясь на поток данных. – Тепловая сигнатура соответствует транспортнику класса «Аргус». Скорость относительная – практически ноль. Дрейфует.

– Это он? – спросила Чен, бросив быстрый взгляд через плечо.

– Радиопозывной подтверждает. UTS «Икар», регистрационный номер ТР-7734-К9, – Васкес постучала по экрану, вызывая дополнительные данные. – Транспортное судно Колониального Союза. Экипаж согласно манифесту – двадцать три человека. Груз – медицинское оборудование и запчасти для станции «Новый Горизонт».

Вейн вызвал на свой личный экран файл дела. «Икар» вышел со станции «Новый Горизонт» шесть суток назад, следуя стандартным маршрутом к точке варп-прыжка. Связь с кораблем прервалась четыре дня назад. Последнее сообщение было рутинным отчетом о состоянии систем – все в норме, никаких проблем. Затем просто тишина.

Колониальное командование запросило «Сирену» для расследования. Стандартная процедура. В глубоком космосе корабли исчезали регулярно – отказ систем, столкновение с микрометеоритами, человеческая ошибка, иногда пиратство. Обычно находили только обломки и трупы.

Но что-то в этом деле беспокоило Вейна с самого начала. Что-то неправильное.

– Чен, сближение на десять тысяч километров, – приказал он. – Медленно. Готовность к экстренному маневру в любой момент.

– Есть, коммандер.

«Сирена» плавно изменила курс, ее маневровые двигатели выбросили короткие струи раскаленной плазмы, корректируя траекторию. Вейн чувствовал легкую вибрацию через корпус кресла – знак того, что корабль живой, реагирующий. Он прожил на борту «Сирены» три года, и за это время научился считывать настроение судна по мельчайшим признакам.

На главном экране медленно приближался силуэт «Икара». Транспортник был типичным представителем своего класса – неуклюжая цилиндрическая форма, два больших грузовых отсека, опоясывающие центральную секцию как кольца, маленькая жилая капсула в носовой части. Никаких излишеств, никакой эстетики – чистая функциональность. Рабочая лошадка межзвездной торговли.

– Оптика на максимум, – скомандовал Вейн.

Изображение увеличилось, и детали стали различимы. Корпус «Икара» выглядел целым – никаких видимых пробоин, никаких следов ударов метеоритов, никаких обгоревших участков, которые указывали бы на внутренний пожар или взрыв. Навигационные огни мигали с размеренной периодичностью, показывая, что основное питание все еще функционировало. Антенны связи были развернуты и неповреждены.

Корабль выглядел совершенно нормально. Как будто экипаж просто решил остановиться посреди ниоткуда и вздремнуть.

– Попробуйте установить связь, – сказал Вейн, хотя знал, что это бессмысленно. Колониальное командование уже пыталось десятки раз. Но протокол требовал попытаться снова.

Васкес активировала коммуникационный канал, и динамики наполнились шипением статики – белый шум космоса, миллионы голосов мертвых звезд.

– Транспортное судно «Икар», это разведывательный корабль UES «Сирена». Ответьте. Повторяю, «Икар», ответьте немедленно.

Тишина. Только шипение и треск.

Васкес повторила вызов на всех стандартных частотах. Результат был тот же. «Икар» молчал.

– Сканирование внутренних систем, – приказал Вейн. – Что у них с энергетикой?

– Реактор в режиме минимального поддержания, – ответила Васкес, глядя на данные с пассивных датчиков. – Выходная мощность примерно пятнадцать процентов от номинала. Достаточно для базовых систем жизнеобеспечения и освещения, но недостаточно для маневровых двигателей или связи дальнего радиуса.

– Почему реактор в экономном режиме? – пробормотал Вейн скорее себе, чем окружающим. – Если была авария, они бы либо отключили его полностью, либо наоборот, дали полную мощность для аварийных систем.

– Может, пытались сохранить топливо? – предположила Чен.

– На четыре дня? – Вейн покачал головой. – У «Аргусов» запас на полгода автономной работы. Они не стали бы так жестко экономить без крайней необходимости.

Он встал с кресла и подошел к главному экрану, заложив руки за спину. Старая привычка из флотской академии. Изображение «Икара» заполняло весь экран теперь, когда «Сирена» сблизилась до пяти тысяч километров. Вейн мог различить отдельные панели обшивки, сварные швы, маленькие иллюминаторы жилого модуля. За некоторыми из них мерцал тусклый свет.

– Сэр, – голос прозвучал из динамиков внутренней связи. Доктор Ильяс Хасан, главный научный офицер «Сирены». – Можете спуститься в научную лабораторию? У меня тут кое-что странное на сканерах.

Вейн нахмурился. Хасан не из тех, кто драматизировал без причины. Если он говорил «странное», значит, действительно было что-то необычное.

– Иду, – ответил Вейн и повернулся к Чен. – Держите дистанцию пять тысяч. Никаких резких движений. Если что-то изменится – немедленно на связь.

– Понял, коммандер.

Вейн покинул мостик, пройдя через круглый люк в центральный коридор. «Сирена» была кораблем класса «Рейвен» – тяжелым разведчиком, предназначенным для долгосрочных автономных миссий в отдаленных секторах. Сто двадцать метров от носа до кормы, экипаж до сорока человек, хотя сейчас на борту было только семнадцать. Достаточно компактный, чтобы быстро маневрировать, но достаточно большой, чтобы нести серьезное вооружение и научное оборудование.

Вейн шел по главному коридору, его ботинки гулко стучали по металлическому полу. Тусклые полосы аварийного освещения отбрасывали длинные тени на стены из темно-серого композита. Воздух был прохладным – система климат-контроля всегда держала температуру на уровне восемнадцати градусов, оптимальном для большинства систем корабля. Вейн чувствовал легкий металлический привкус на языке – характерный признак переработанного воздуха. После стольких лет в космосе он уже не замечал его, но новички всегда жаловались первые несколько недель.

Научная лаборатория располагалась на нижней палубе, рядом с медотсеком. Вейн спустился по вертикальной лестнице, цепляясь за холодные перекладины, и прошел еще один короткий коридор. Дверь лаборатории была открыта, и оттуда лился холодный голубоватый свет мониторов.

Доктор Ильяс Хасан сидел за главной консолью, наклонившись так близко к экрану, что его нос почти касался стекла. Высокий худощавый мужчина с седеющей бородой и темными усталыми глазами. Он носил мятую серую рубашку и старые джинсы – Хасан был единственным на корабле, кто игнорировал уставную форму, и Вейн никогда не заставлял его соблюдать дресс-код. Ученый был слишком ценен, чтобы раздражать его бюрократическими мелочами.

– Что у вас, док? – спросил Вейн, входя в лабораторию.

Хасан не повернулся, продолжая уставиться в экран.

– Я не знаю, коммандер. Честно говоря, я вообще не уверен, что это что-то. Может быть, просто глюк сенсоров.

– Но вы не думаете, что это глюк.

– Нет, – Хасан наконец оторвал взгляд от монитора и посмотрел на Вейна. В его глазах читалось беспокойство. – Я не думаю, что это глюк.

Вейн подошел ближе, глядя через плечо ученого на экран. На нем отображалась трехмерная модель окружающего пространства – «Сирена» в центре, «Икар» рядом, и вокруг них пустота, обозначенная множеством мелких точек, каждая из которых представляла различные источники излучения – звезды, планеты, астероиды, космическую пыль.

– Смотрите сюда, – Хасан указал на область примерно в двухстах тысячах километров от «Икара». – Видите эту зону?

Вейн вгляделся. Там была… ничего. Просто пустое пространство. Даже пустее, чем должно быть. Как будто кто-то вырезал кусок реальности и оставил черную дыру.

– Что это? – спросил Вейн.

– Вот именно, – Хасан потер переносицу, знакомый жест, означавший, что он озадачен. – Я не знаю. Технически это просто область, откуда мы не получаем никаких данных. Ни света от звезд, ни радиоизлучения, ни теплового сигнала. Абсолютно ничего. Как будто там просто… пустота.

– Может, облако космической пыли? – предположил Вейн. – Достаточно плотное, чтобы блокировать излучение?

– Я так и думал сначала, – Хасан переключил изображение, показывая другой набор данных. – Но посмотрите на спектральный анализ. Если бы это была пыль или газ, мы бы видели характерные линии поглощения в спектре фонового излучения. Но их нет. Это не поглощение. Это просто… отсутствие.

Вейн нахмурился, пытаясь осмыслить слова ученого.

– Отсутствие чего?

– Информации, – Хасан говорил медленно, подбирая слова. – Это звучит странно, я знаю. Но наши датчики настроены на сбор различных типов данных из окружающей среды. И в этой области они просто ничего не находят. Как будто там нет ничего, что можно было бы измерить.

– Это физически невозможно, – сказал Вейн. – Даже в самой пустой области космоса есть фоновое излучение, квантовые флуктуации, что-то. Полная пустота нарушает законы термодинамики.

– Я знаю, – Хасан снова потер переносицу. – Поэтому я и вызвал вас. Я проверил калибровку всех датчиков трижды. Запустил полную диагностику системы сканирования. Все работает идеально. Но эта область просто… не регистрируется.

Вейн молчал, глядя на экран. Темное пятно на карте пространства. Невидимое, неопределяемое, непознаваемое. В его груди сжался холодный узел – то самое инстинктивное предчувствие опасности, которое он научился никогда не игнорировать.

– Насколько она большая? – спросил он.

– Трудно сказать точно, – Хасан увеличил изображение. – Судя по косвенным данным, диаметр примерно пятьдесят-семьдесят километров. Но это грубая оценка. Может быть больше, может меньше.

– И «Икар» прошел рядом с ней?

– Согласно их последним зарегистрированным координатам, да. Очень рядом. Возможно, даже через край.

Вейн почувствовал, как волосы на затылке встали дыбом. Он развернулся к Хасану.

– Док, у меня плохое предчувствие насчет этого. Очень плохое.

– У меня тоже, коммандер.

Они смотрели друг на друга несколько секунд в тишине, прерываемой только тихим гулом систем корабля. Затем Вейн кивнул.

– Продолжайте мониторинг этой области. Любые изменения – немедленно докладывать. Я возвращаюсь на мостик. Нам нужно проверить «Икар», но я хочу быть готовым к быстрому отступлению.

– Вы думаете, что это связано с их молчанием?

– Я не знаю, что думать, док. Но я не верю в совпадения.

Вейн вернулся на мостик, чувствуя, как тревога растет с каждым шагом. Когда он уселся в капитанское кресло, Чен бросила на него вопросительный взгляд.

– Проблемы, сэр?

– Возможно, – он не стал вдаваться в детали. Пока что это было просто необъяснимое явление. Может, действительно глюк сенсоров, как первоначально предположил Хасан. Но инстинкт говорил иное. – Статус «Икара»?

– Без изменений. Дрейфует. Никаких признаков активности.

– Хорошо. Чен, сближение до пятисот метров. Подход с вентральной стороны, держитесь подальше от главных двигателей на случай, если они вдруг решат ожить.

– Есть, сэр.

«Сирена» плавно двинулась вперед, и на главном экране «Икар» начал расти, заполняя все больше пространства. С этой дистанции Вейн мог различить каждую деталь – царапины на обшивке от микрометеоритов, номера на корпусе, отражение звезд в темных иллюминаторах.

– Начинаем детальное сканирование, – сказала Васкес, склонившись над своей консолью. – Биосканеры активны… Сэр, я регистрирую жизненные признаки на борту.

Вейн выпрямился.

– Сколько?

– Двадцать… двадцать один… двадцать три. Все двадцать три члена экипажа. Жизненные показатели в норме – сердцебиение, дыхание, температура тела. Все живы.

– Тогда почему, черт возьми, они не отвечают? – пробормотала Чен.

Хороший вопрос. Вейн снова почувствовал этот холодок в груди.

– Где они расположены?

– Большинство в жилом модуле, – Васкез провела рукой по голографическому дисплею, выделяя точки на схеме «Икара». – Несколько в грузовых отсеках, двое на мостике.

– Двое на мостике, – повторил Вейн. – И они не отвечают на вызовы. Васкес, попробуйте аварийный канал. Прямая связь с коммуникационной системой корабля.

Васкес быстро работала с консолью, затем покачала головой.

– Система активна и функциональна, но никто не отвечает. Я посылаю аварийный сигнал… Ничего.

Вейн провел ладонью по лицу. Что-то здесь было совсем не так. Экипаж жив, корабль цел, системы работают, но полная тишина. Как будто они просто решили игнорировать все попытки связи.

Или не могли ответить.

– Снаряжайте абордажную группу, – решил он. – Я, Васкес и Тай. Медотсек на готовности – возможно, нам придется эвакуировать раненых. Чен, ты остаешься за главного. При малейшем признаке чего-то странного – немедленно отход.

– Сэр, – Чен повернулась к нему, и в ее глазах читалась тревога, – вы уверены? Может, лучше вызвать подкрепление?

– Мы в восьми днях варп-перехода от ближайшей базы, – ответил Вейн. – Подкрепление придет через две недели в лучшем случае. У нас нет столько времени. Если экипажу «Икара» нужна помощь, они нужны сейчас.

Он встал и направился к выходу, затем обернулся.

– И Чен? Если мы не выйдем на связь в течение двух часов – уходите. Не пытайтесь нас спасать. Просто уходите и передавайте в командование все, что успели записать.

Чен открыла рот, чтобы возразить, но Вейн остановил ее жестом.

– Это приказ, лейтенант.

Она закрыла рот и кивнула, хотя по ее лицу было видно, что ей это не нравится.

Вейн спустился на нижнюю палубу, где располагался шлюз. Тайрон «Тай» Маркус уже ждал там, проверяя скафандры и снаряжение. Невысокий коренастый мужчина с темной кожей и бритой головой, Тай был лучшим инженером, которого Вейн знал. Он мог починить что угодно из чего угодно, и его смекалка не раз спасала «Сирену» в критические моменты.

– Коммандер, – кивнул Тай, протягивая ему скафандр. – Проверил все системы. Кислород на восемь часов, резервные баллоны еще на четыре. Связь работает на всех частотах. Маневровые двигатели откалиброваны.

– Хорошая работа, – Вейн начал облачаться в скафандр. Тяжелый костюм из многослойного композита, рассчитанный на работу в открытом космосе. Десятки килограммов защиты, систем жизнеобеспечения, коммуникационного оборудования. Он надевал его сотни раз, движения были автоматическими – сначала внутренний термокостюм, затем основной корпус, герметичные перчатки, шлем.

Васкес появилась через несколько минут, уже одетая в свой скафандр. Она проверила оружие – стандартный автоматический пистолет для работы в невесомости, стреляющий медленными пулями, чтобы не пробить обшивку корабля. Вейн и Тай тоже взяли оружие. Стандартная процедура при абордаже.

– Все готовы? – спросил Вейн, когда они все трое стояли в шлюзовой камере.

Васкес и Тай кивнули. Вейн активировал внутреннюю связь.

– Чен, мы готовы к выходу.

– Понял, коммандер. Выравниваю «Сирену» с их шлюзом. Это займет пару минут.

Вейн чувствовал, как корабль плавно разворачивается, корректируя позицию. Через иллюминатор шлюза он видел, как «Икар» медленно поворачивается, пока их шлюз не оказался прямо напротив шлюза «Сирены».

– Стыковка через тридцать секунд, – сообщила Чен.

Вейн слышал тихое шипение маневровых двигателей, затем легкий толчок, когда «Сирена» мягко соприкоснулась с «Икаром». Металлический лязг стыковочных захватов, фиксирующих соединение.

– Стыковка завершена. Герметичность подтверждена. Можете начинать процедуру перехода.

– Спасибо, Чен, – Вейн взглянул на своих спутников. – Помните – мы не знаем, что там внутри. Держитесь вместе, оружие наготове. При малейшей угрозе – немедленно отступаем.

Он подошел к панели управления шлюзом и начал процедуру открытия. Сначала воздух откачали из камеры – мягкое шипение, переходящее в тишину. Затем внешний люк медленно отъехал в сторону, открывая узкий туннель стыковочного коридора.

Вейн первым вышел в невесомость, активировав магнитные ботинки, которые притянули его к полу туннеля. За ним последовали Васкес и Тай. Они медленно двигались вперед, пока не достигли шлюза «Икара».

– Пробуем открыть с их стороны, – сказал Тай, подключая портативный компьютер к панели управления шлюзом. Его пальцы забегали по виртуальной клавиатуре. – Энергия есть, система отвечает… Интересно.

– Что? – спросил Вейн.

– Шлюз не заблокирован. Просто закрыт стандартным образом. Как будто они не ожидают неприятностей.

Тай ввел финальную команду, и люк «Икара» начал медленно открываться. Из щели хлынул свет – тусклый, желтоватый, аварийное освещение. Вейн поднял оружие, прицелившись в открывающийся проход.

Шлюз открылся полностью. За ним был коридор – пустой, тихий, освещенный только аварийными полосами вдоль стен. Никаких признаков движения.

– Проверяем атмосферу, – сказал Вейн.

Тай достал датчик и направил его внутрь «Икара».

– Давление в норме. Кислород двадцать один процент. Температура восемнадцать градусов. Никаких токсинов. Воздух пригодный для дыхания.

– Держим шлемы закрытыми, – приказал Вейн. – Не хочу рисковать.

Они вошли внутрь «Икара», магнитные ботинки цеплялись за пол с тихими щелчками. Коридор был узким – типичный для транспортников, где каждый кубический метр пространства на счету. Стены были выкрашены в светло-серый цвет, местами облупившийся, показывая темный металл под краской. На потолке мигали полосы аварийного освещения, отбрасывая нервные тени.

Тишина была абсолютной. Только звук их собственного дыхания в шлемах и тихий хруст магнитных ботинок.

– Направляемся к мостику, – сказал Вейн. – Там должны быть двое.

Они двигались медленно, проверяя каждый поворот коридора. «Икар» был кораблем старой постройки, и планировка была простой – один главный коридор от кормы к носу, с ответвлениями к различным секциям. Вейн знал такие корабли – служил на подобном в начале карьеры.

Они прошли мимо каюты экипажа. Дверь была открыта, и Вейн заглянул внутрь. Несколько коек, личные вещи, развешанная одежда. Все выглядело обжитым, нормальным. Только никого не было.

Дальше была столовая. Тоже пустая. На одном из столов стояла кружка, наполовину полная остывшим кофе. Рядом лежал планшет с замершим на экране текстом какого-то отчета.

– Как будто они просто встали и ушли, – пробормотала Васкес.

Вейн не ответил. Холодок в его груди становился льдом.

Они достигли мостика. Дверь была открыта. Вейн осторожно заглянул внутрь.

Два человека сидели в креслах – мужчина и женщина, оба в рабочей одежде экипажа. Они сидели совершенно неподвижно, уставившись в пустоту перед собой. Руки лежали на подлокотниках кресел. Глаза открыты.

Вейн вошел на мостик, поднимая оружие.

– Эй! Вы нас слышите?

Никакой реакции. Даже не моргнули.

Вейн подошел ближе к мужчине – капитану, судя по нашивкам на форме. Пожилой человек, лет пятидесяти, с седыми волосами и заросшим лицом. Он сидел, глядя прямо перед собой, и его грудь мерно поднималась и опускалась. Дышал. Жив.

– Капитан, – Вейн взмахнул рукой перед его лицом. – Вы меня слышите?

Никакой реакции. Глаза не фокусировались. Лицо было полностью пустым – никаких эмоций, никакого понимания. Как будто за этими глазами никого не было.

Васкес проверяла женщину – та же картина. Живая, дышащая, но абсолютно не реагирующая на внешние стимулы.

– Что с ними? – спросила она, и в ее голосе звучал ужас.

– Не знаю, – Вейн повернулся к Таю. – Проверь медицинские данные, если есть доступ к системе корабля.

Тай подключился к главной консоли мостика.

– Система активна… Есть доступ к медицинскому монитору… – Он замолчал, читая данные. – Коммандер, согласно сканерам, с ними все в порядке. Жизненные показатели в норме. Нет травм, нет отравления, нет инфекций. Они просто… здоровы.

– Это невозможно, – сказал Вейн. – Посмотри на них. С ними определенно не все в порядке.

– Я знаю, сэр. Но датчики показывают нормальные показатели.

Вейн снова посмотрел на капитана «Икара». Пустые глаза, пустое лицо. Как кукла. Как манекен. Физически здоровый, но… пустой.

– Проверим остальных, – сказал он, хотя уже знал, что найдут.

Они обошли весь корабль. В жилом модуле, в грузовых отсеках, в машинном отделении – везде были люди. Двадцать три члена экипажа, каждый на своем месте, словно замерзшие в середине повседневных действий. Инженер, стоящий перед панелью управления реактором. Медик в медотсеке, держащий в руке пустой шприц. Грузчик в грузовом отсеке, его рука протянута к ящику с оборудованием.

Все живые. Все дышащие. И все абсолютно пустые.

Это было хуже любого корабля-призрака, который Вейн видел раньше. Обычно находили трупы – жертвы декомпрессии, пожара, болезни, насилия. Это было понятно, объяснимо, как бы ужасно ни было. Но это… это было чем-то другим. Что-то забрало у этих людей их сознание, их личность, их… человечность, оставив только пустые биологические оболочки.

– Нам нужно убираться отсюда, – сказала Васкес, и ее голос дрожал. – Сейчас.

Вейн не стал спорить. Он и сам чувствовал растущую панику, холодную и удушающую.

– Возвращаемся на «Сирену», – приказал он. – Тай, можешь скачать журнал корабля и все записи за последние сутки?

– Уже делаю, сэр, – Тай возился с консолью в коридоре. – Займет пару минут.

Вейн ждал, чувствуя, как каждая секунда тянется вечность. Он не мог отделаться от ощущения, что они не одни здесь. Что что-то наблюдает за ними из темноты. Иррациональный страх, но от этого не менее реальный.

– Готово, – наконец сообщил Тай. – Все данные скопированы.

– Движемся.

Они быстро вернулись к шлюзу и перешли обратно на «Сирену». Только когда Вейн услышал знакомое шипение собственного шлюза, закрывающегося за ними, он позволил себе выдохнуть.