Нулевая зона

– Чен, отстыковка, – приказал он по связи. – Немедленно.

– Есть, коммандер.

Металлический лязг расцепляющихся захватов, легкий толчок, и «Сирена» начала отдаляться от «Икара». Вейн наблюдал через иллюминатор шлюза, как транспортник уменьшается, превращаясь обратно в темный силуэт на фоне звезд.

Корабль-призрак. Наполненный живыми мертвецами.

Они прошли через процедуру декомпрессии и сняли скафандры. Вейн чувствовал, как руки дрожат. Он сжал их в кулаки, заставляя себя успокоиться. Не сейчас. Не здесь. Он должен держаться, должен сохранять контроль.

На мостике Чен повернулась к нему с широко распахнутыми глазами.

– Сэр? Что там было?

– Позже, – отрезал Вейн. – Держите дистанцию десять тысяч километров от «Икара». Хасан, срочно ко мне на мостик.

Доктор появился через минуту, заметно взволнованный.

– Коммандер, я регистрирую странные показания с…

– Погодите, док, – Вейн поднял руку. – Сначала послушайте. Мы были на «Икаре». Весь экипаж жив, но… – Он замялся, подбирая слова. – Они не реагируют. Совершенно не реагируют. Как будто… как будто их сознание просто исчезло.

Хасан нахмурился.

– Кома?

– Нет. Они не спят. Глаза открыты, они дышат, сердце бьется. Но никакой реакции на внешние стимулы. Никакого признака осознанности. Просто… пустые.

– Боже мой, – прошептал Хасан. – Это… это невозможно. Мозг не может просто перестать функционировать, оставляя тело живым.

– Но именно это и произошло, – сказал Вейн. – И я думаю, это связано с той аномалией, которую вы обнаружили.

Хасан побледнел.

– Коммандер, я как раз хотел вам сказать. Аномалия… она приближается.

– Что?

– Она движется. Медленно, но движется. В нашу сторону.

Вейн почувствовал, как кровь отхлынула от лица.

– Как быстро?

– Примерно километр в минуту. При текущей скорости она достигнет нашей позиции через… – Хасан быстро прикинул в уме, – через два часа.

– Чен, – Вейн повернулся к пилоту, – увеличить дистанцию до «Икара». Пятьдесят тысяч километров. Сейчас.

– Есть, сэр!

«Сирена» развернулась и дала полную мощность на маневровых двигателях. Вейн чувствовал легкую вибрацию через корпус кресла, когда корабль набирал скорость.

– Хасан, что это за аномалия? Что она делает?

– Я не знаю, коммандер, – ученый выглядел потрясенным. – Я никогда не видел ничего подобного. Это как… как область пространства, из которой невозможно получить никакую информацию. И если «Икар» прошел через нее или хотя бы рядом с ней, и если их экипаж теперь в таком состоянии… – Он не закончил фразу, но импликация была ясна.

Аномалия делает что-то с людьми. Стирает их сознание. Превращает в пустые оболочки.

– Сэр, – Васкес обернулась от своей консоли, – я получаю странные данные со сканеров. Множественные аномалии в показаниях датчиков. Как будто… как будто системы начинают давать сбой.

– Какие системы?

– Все, которые направлены в сторону той области. Радар, лидар, визуальные сенсоры. Они регистрируют данные, но данные… неполные. Фрагментированные.

Вейн нахмурился. Это становилось все хуже.

– Тай, немедленно полная диагностика всех сенсорных систем.

– Уже на этом, коммандер, – голос Тая прозвучал из динамиков. Он был внизу, в инженерном отсеке. – Но, сэр, железо в порядке. Проблема не в оборудовании. Проблема в том, что оно пытается записать.

Вейн не понимал. Как данные могут быть проблемой? Данные – это просто информация.

Информация.

Он внезапно вспомнил слова Хасана: «отсутствие информации». Область пространства, из которой невозможно получить данные. Как будто информация просто… исчезает.

И экипаж «Икара» – живые, но без сознания. Без памяти. Без мыслей. Без… информации о том, кто они.

– Док, – Вейн медленно повернулся к Хасану, – что если эта аномалия как-то стирает информацию? Не физическую материю, а саму информацию? Данные, воспоминания, сознание?

Хасан смотрел на него с растущим ужасом в глазах.

– Это… это объяснило бы показания. Область, откуда невозможно получить информацию, потому что информация в ней уничтожается. И если люди попадают в эту область или даже близко к ней…

– Их сознание стирается, – закончил Вейн. – Остается только тело. Пустая оболочка.

Тишина на мостике была абсолютной. Все смотрели на него, и в их глазах читался страх.

– Это теоретически невозможно, – наконец сказал Хасан, но голос его дрожал. – Информация не может просто исчезнуть. Это нарушает фундаментальные законы физики.

– Но что если может? – настаивал Вейн. – Что если мы обнаружили нечто, что нарушает эти законы?

Прежде чем Хасан успел ответить, все огни на мостике вдруг померкли. Красные аварийные лампы вспыхнули, заливая помещение кровавым светом. Сирены завыли.

– Что за черт?! – Чен судорожно работала с консолью. – У нас множественные системные сбои! Навигация, коммуникации, половина датчиков офлайн!

– Тай, что происходит?! – рявкнул Вейн.

– Не знаю, коммандер! Основной компьютер… он теряет данные! Просто стирает случайные секторы памяти! Я пытаюсь изолировать проблему, но…

Внезапно все экраны на мостике мигнули и погасли. На секунду воцарилась полная темнота, прерываемая только красным светом аварийных ламп. Затем экраны снова ожили, но изображение было искаженным, фрагментированным.

– Коммандер, – голос Хасана был тихим, почти шепотом, – мы слишком близко. Аномалия влияет на нас.

Вейн почувствовал странное ощущение – как будто что-то в его голове сдвинулось. Головокружение. Он покачнулся, хватаясь за подлокотники кресла.

– Чен, максимальная тяга, – выдавил он. – Уводите нас отсюда. Сейчас.

– Пытаюсь, сэр, но навигация…

– Забудьте навигацию! Просто летите в противоположном направлении от этой проклятой штуки!

Чен дала полную мощность на главных двигателях. «Сирена» рванулась вперед, и перегрузка придавила всех к креслам. Вейн чувствовал, как невидимая рука сжимает его грудь, выдавливая воздух из легких.

Головокружение усилилось. Вейн попытался сфокусироваться на экране перед собой, но изображение расплывалось, дробилось на фрагменты. Он слышал голоса – Чен что-то кричала, Васкес отвечала, Хасан выкрикивал предупреждения – но слова не складывались в смысл.

Что-то не так. Что-то очень не так.

Он попытался вспомнить, что произошло минуту назад, но мысли были вязкими, неясными. Они были… где-то. Делали… что-то. Что-то важное.

Нет. Фокус. Он Маркус Вейн. Командир «Сирены». Они расследуют… что-то. Корабль. Исчезнувший корабль.

Или нет?

Вейн моргнул. Когда это произошло? Он сидел в кресле на мостике. Красный свет аварийных ламп. Чен за пультом управления. Все нормально. Все на своих местах.

Но что-то случилось. Только что. Что-то важное.

Он не мог вспомнить.

– Коммандер! – Хасан тряс его за плечо. – Коммандер, вы меня слышите?!

Вейн сфокусировал взгляд на лице ученого. Хасан выглядел испуганным. Почему?

– Я… да. Да, я слышу.

– Что вы помните из последних пяти минут?

Вейн попытался вспомнить. Они были… они делали… что-то с кораблем. С «Икаром». Нет, подождите. Они были на борту «Икара»? Или это было раньше?

– Я… я не уверен.

Хасан побледнел.

– У вас был контакт с краем аномалии. Она стерла ваши воспоминания за последние несколько минут.

Контакт. Аномалия. Да, теперь он вспоминал. Нечто, стирающее информацию. И оно затронуло его.

Холод пробежал по позвоночнику Вейна. Если бы они были чуть ближе, чуть дольше оставались в зоне влияния… он мог стать таким же, как экипаж «Икара». Пустой оболочкой.

– Мы ушли? – спросил он, и голос прозвучал охрипло. – Мы в безопасности?

– Да, – кивнул Хасан. – Чен вывела нас из зоны влияния. Мы сейчас в двухстах тысячах километров от аномалии.

Вейн закрыл глаза, позволяя себе секунду облегчения. Затем открыл их и оглядел мостик. Экраны снова работали нормально. Системные сообщения показывали, что компьютер восстанавливает поврежденные данные из резервных копий.

– Статус корабля?

– Большинство систем в порядке, – ответила Васкес. – Потеряли около десяти процентов данных из основной памяти компьютера, но резервные системы компенсировали. Навигация восстановлена. Коммуникации в норме.

– «Икар»?

– Все еще дрейфует. Аномалия прошла мимо него и продолжает движение… – Васкес проверила данные, – в сторону внешней системы.

– Если она продолжит двигаться в том же направлении, – сказал Хасан, – она достигнет колонии Новый Берлин через… – он быстро прикинул, – через шесть-семь месяцев.

Вейн почувствовал, как все внутри сжалось. Колония Новый Берлин. Восемьдесят тысяч человек. Если эта штука доберется до них…

– Нам нужно предупредить их, – сказал он. – Нам нужно предупредить всех. Немедленно.

– Составляю отчет, – Васкес уже печатала на своей консоли. – Отправляю по всем каналам связи – командованию, ближайшим станциям, колониальному правительству.

– Приоритет – максимальный, – добавил Вейн. – Экзистенциальная угроза. Это чрезвычайная ситуация класса Омега.

Класс Омега. Угроза вымирания. Он никогда не думал, что произнесет эти слова всерьез.

– Сообщение отправлено, – подтвердила Васкес. – До ближайшей ретрансляционной станции четырнадцать часов задержки. Они получат его завтра утром по стандартному времени.

Вейн кивнул. Это все, что они могли сделать. Теперь оставалось только ждать.

Он снова посмотрел на главный экран, где «Икар» был виден как маленькая точка на фоне звезд. Корабль-призрак, наполненный пустыми оболочками людей. Предвестник катастрофы.

И где-то там, в темноте космоса, двигалась невидимая угроза. Аномалия, стирающая саму суть реальности. Нечто, что могло уничтожить не тела, но сознания. Не жизнь, но способность знать, помнить, быть.

Нулевая зона, подумал Вейн. Место, где ничего не может быть познано. Где информация умирает.

И человечество только что обнаружило ее существование.

Несколько часов спустя Вейн сидел в своей каюте, глядя на пустой экран терминала. Он должен был написать подробный отчет, задокументировать все, что они обнаружили. Но руки не поднимались к клавиатуре.

Вместо этого он думал о потерянных пяти минутах. Пяти минутах его жизни, которые просто исчезли. Стерлись. Как будто их никогда не было.

Что он делал в те минуты? О чем думал? Что чувствовал? Он никогда не узнает. Эта информация ушла навсегда, как будто кто-то вырезал кусок из ленты его жизни.

И экипаж «Икара» потерял не пять минут. Они потеряли все. Каждое воспоминание, каждую мысль, каждую частичку себя. Остались только биологические машины, функционирующие на автомате, но уже не люди.

Вейн внезапно вспомнил другой корабль. «Персей». Его первое командование. Три года назад.

Они выполняли разведывательную миссию в спорном секторе, когда наткнулись на минное поле. Старые мины времен корпоративных войн, которые должны были быть обезврежены десятилетия назад. Но они все еще были активны.

«Персей» получил критические повреждения. Система жизнеобеспечения отказала. У них было двадцать минут до того, как воздух станет непригоден для дыхания.

Не хватило спасательных капсул. Экипаж – тридцать два человека. Капсул – двадцать.

Вейн принял решение. Офицеры, включая его самого, остаются. Рядовой экипаж эвакуируется.

Они возразили. Они кричали. Некоторые отказывались покидать корабль.

Но Вейн был командиром. И он отдал приказ.

В конце концов им удалось спастись всем – подоспело спасательное судно. Но те двадцать минут в умирающем корабле, ожидая, что каждый вдох может быть последним, изменили что-то в Вейне.

Он понял, что командир – это тот, кто принимает решения. Тот, кто несет ответственность. И иногда эта ответственность требует быть готовым умереть первым, чтобы другие жили.

С того дня кошмары не оставляли его. Каждую ночь он видел лица своего экипажа, искаженные страхом, когда воздух становился все более разреженным. Каждую ночь он снова проживал те двадцать минут ожидания смерти.

ПТСР, сказали врачи. Предложили терапию, лекарства. Вейн отказался. Он не заслуживал облегчения. Он был жив, его экипаж был жив, и это было важнее его комфорта.

Но иногда, в моменты слабости, он задавался вопросом: а что если бы спасатели опоздали? Что если бы он действительно умер там, на «Персее»? Было бы это легче, чем жить с воспоминаниями?

И теперь он столкнулся с чем-то, что могло отобрать воспоминания. Могло стереть все – хорошее и плохое, радость и боль, любовь и сожаления. Превратить его в пустую оболочку, физически живую, но мертвую во всех смыслах, которые имеют значение.

Часть его шептала: может быть, это не так уж плохо. Забвение. Отсутствие боли.

Но большая часть – та, что держала его в живых все эти годы – кричала в ужасе. Потому что если воспоминания исчезнут, то исчезнет и он сам. Маркус Вейн существовал только как сумма своего опыта, своих решений, своих ошибок. Без них он был бы… ничем.

Экипаж «Икара» был ничем сейчас. Двадцать три пустых оболочки, дрейфующие в космосе.

И где-то там двигалась нулевая зона, готовая создать еще больше пустых оболочек.

Вейн наконец заставил себя начать печатать отчет. Каждое слово давалось с трудом, но он продолжал. Это было его долгом. Его ответственностью.

Они обнаружили нечто за пределами понимания. Нечто опасное. И теперь человечество должно было решить, что с этим делать.

Но глубоко внутри Вейн знал – это было только начало. Начало чего-то намного большего и намного страшнее, чем они могли представить.

Нулевая зона была здесь. И она не исчезнет просто так.

Через восемнадцать часов после отправки сообщения

Вейн был на мостике, когда пришел ответ от командования. Он не спал всю ночь, работая над анализом данных, собранных с «Икара» и аномалии. Хасан и Тай тоже не ложились – они были внизу, в лаборатории, пытаясь понять природу того, с чем они столкнулись.

– Коммандер, входящее сообщение от штаб-квартиры ОЗС, – Васкес повернулась к нему. – Зашифрованный канал, максимальный приоритет.

– На экран.

Изображение мигнуло, и появилось лицо коммодора Виктора Гранда, заместителя командующего операциями ОЗС в секторе Кету. Пожилой мужчина с седыми волосами и усталыми глазами, Гранд был типичным представителем флотской бюрократии – осторожным, политически ориентированным, не склонным к риску.

– Командир Вейн, – сказал Гранд, и в его голосе звучала смесь раздражения и беспокойства. – Мы получили ваше сообщение. Класс Омега – это серьезное обвинение. Вы уверены в своих данных?

Вейн сжал челюсти. Конечно, они сомневаются.

– Абсолютно уверен, сэр. Мы собрали физические доказательства, показания сенсоров, медицинские данные. Аномалия реальна и представляет экзистенциальную угрозу.

Гранд помолчал несколько секунд, изучая Вейна с экрана.

– Командир, ваш отчет содержит… необычные утверждения. «Информационная аномалия». «Стирание сознания». Это звучит скорее как научная фантастика, чем реальная угроза.

– С уважением, сэр, но я видел результаты собственными глазами, – Вейн старался держать голос ровным, но гнев закипал внутри. – Двадцать три человека превращены в пустые оболочки. Наш корабль получил системные повреждения от близости к аномалии. Я лично потерял воспоминания. Это не фантастика. Это факт.

– Тем не менее, – Гранд сделал паузу, выбирая слова, – командование считает, что ваш отчет требует дополнительной проверки перед объявлением чрезвычайной ситуации класса Омега. Мы направляем к вам исследовательское судно с группой экспертов. До их прибытия вы должны продолжать наблюдение, но не предпринимать никаких действий без дополнительных приказов.

Вейн не мог поверить услышанному.

– Сэр, исследовательское судно прибудет через неделю минимум. К тому времени аномалия может переместиться, расшириться, стать еще опаснее. Нам нужно действовать сейчас.

– Действовать как, командир? – Гранд поднял бровь. – У вас есть план борьбы с этой… аномалией?

Вейн замялся. Нет, плана не было. Они понятия не имели, как бороться с чем-то подобным.

– Нет, сэр. Но мы должны хотя бы эвакуировать колонию Новый Берлин. Если аномалия продолжит движение в их направлении…

– Эвакуировать восемьдесят тысяч человек на основании неподтвержденного отчета? – Гранд покачал головой. – Это создаст массовую панику, командир. Экономические и социальные последствия будут катастрофическими.

– Не так катастрофическими, как превращение восьмидесяти тысяч человек в пустые оболочки! – Вейн не сдержался.

– Достаточно, командир, – голос Гранда стал холодным. – Ваши опасения зафиксированы. Но решение принимает командование, а не полевые офицеры. Вы получите дальнейшие приказы после прибытия исследовательской группы. До тех пор – продолжайте наблюдение и держитесь на безопасной дистанции от аномалии. Это все.

Связь прервалась. Экран погас.

Вейн сидел в кресле, чувствуя, как кипит кровь. Они не поверили. Или не хотели верить. Слишком неудобная правда, слишком страшная, чтобы признать ее реальность.

– Идиоты, – прошипела Васкес. – Чертовы бюрократические идиоты.

Вейн не ответил. Он понимал логику командования – действительно, трудно поверить в нечто столь невероятное без собственных глаз. Но это не делало ситуацию менее опасной.

– Коммандер, – Чен повернулась к нему, – что мы делаем?

Хороший вопрос. Следовать приказам и ждать, пока исследователи прибудут? Или действовать самостоятельно, рискуя карьерой и, возможно, трибуналом?

Вейн закрыл глаза. Он знал, что должен делать. Он всегда знал.

– Мы остаемся, – сказал он тихо. – Продолжаем наблюдение. Собираем все данные, какие можем. И готовимся к худшему.

Потому что худшее обязательно наступит. Вейн чувствовал это каждой клеткой.

Нулевая зона пришла. И человечество было не готово.

Глава 2. Политика и протоколы

Флагманский крейсер «Абсолют»

Орбита колонии Новый Берлин

15 июня 2187 года, 09:15 по стандартному времени

Адмирал Валерия Кош стояла у панорамного иллюминатора командного центра, наблюдая за медленным вращением Нового Берлина внизу. Планета была красивой с орбиты – голубые океаны, зеленые континенты, белые полосы облаков, словно кто-то небрежно мазнул кистью по холсту. Восемьдесят тысяч человек называли этот мир домом. Восемьдесят тысяч жизней, зависящих от решений, принятых здесь, в холодной тишине космоса.

Она провела пальцами по шраму на правой руке – старая привычка, которую так и не смогла искоренить. Энергетический ожог, полученный двадцать лет назад на мостике «Валькирии» во время атаки сепаратистов. Шрам тянулся от запястья до локтя, неровная белая линия на загорелой коже. Он болел в моменты стресса, фантомная боль от давно зажившей раны. Сейчас он пульсировал тихим напоминанием о том, что война – это не абстрактная концепция, а реальность из крови и боли.

За ее спиной командный центр «Абсолюта» гудел приглушенной активностью. Сотня офицеров и операторов работали за своими консолями, их пальцы порхали над голографическими проекциями, глаза следили за потоками данных. Флагман класса «Титан» был сердцем военной мощи Триады в этом секторе – три сотни метров стали и композитной брони, рельсовые пушки, способные пробить корпус крейсера на дистанции в тысячу километров, ракетные батареи с ядерными боеголовками, щиты, генераторы энергии, тактические компьютеры последнего поколения. Машина войны, созданная для доминирования.

И все это было под ее командованием.

Кош позволила себе секунду гордости, затем подавила это чувство. Гордость делала людей самоуверенными. Самоуверенность приводила к ошибкам. А ошибки стоили жизней.

– Адмирал, – голос капитана Маркоса, ее старшего помощника, прервал размышления. – Все участники совещания прибыли и ждут в конференц-зале.

Кош кивнула, не оборачиваясь.

– Я иду. Убедитесь, что зал экранирован. Никаких записей, никаких утечек.

– Уже сделано, адмирал.

Она наконец отвернулась от иллюминатора и направилась к выходу из командного центра. Офицеры вставали при ее приближении – не из страха, а из уважения. Кош зарабатывала это уважение каждый день, каждым решением, каждым действием. Она не была тираном, который правит через запугивание. Она была лидером, который вел за собой примером.

По крайней мере, она старалась быть таким лидером.

Коридоры «Абсолюта» были широкими и светлыми – не как на старых кораблях, где каждый квадратный метр считали. Триада не экономила на комфорте своих экипажей. Светлые стены, мягкое освещение, климат-контроль поддерживал комфортные двадцать два градуса. На стенах висели голографические панели, показывающие новости из различных колоний, статистику производства, рейтинги эффективности. Все было рассчитано на поддержание морального духа, на напоминание экипажу, что они служат не просто корпорации, а идее – идее порядка, прогресса, будущего.

Кош миновала группу младших офицеров, которые замерли и отдали честь. Она кивнула в ответ, не замедляя шага. Ее форма была безупречной – темно-синий китель с серебряными нашивками, брюки с идеальными складками, начищенные ботинки. Седые волосы были коротко острижены, открывая высокий лоб и острые скулы. Она не пользовалась косметикой, не носила украшений. Внешний вид должен был говорить только одно: профессионализм.

Конференц-зал находился в защищенной секции корабля, за тремя уровнями биометрической защиты. Когда Кош приложила руку к сканеру, дверь беззвучно отъехала в сторону, открывая просторное помещение с длинным столом из темного дерева – настоящего дерева, доставленного с Земли, демонстрация власти и богатства Триады.

За столом уже сидели семеро человек, и при ее входе все встали. Кош жестом велела им сесть и заняла свое место во главе стола.

– Господа, – начала она, окидывая взглядом присутствующих, – спасибо, что прибыли по такому короткому уведомлению. То, что мы здесь обсудим, является информацией высшего уровня секретности. Никто за пределами этой комнаты не должен знать детали нашего разговора. Это ясно?

Кивки по всему столу. Кош изучала лица – знала каждого из этих людей, их сильные и слабые стороны, их амбиции и страхи.

Справа от нее сидел коммодор Виктор Гранд, представитель Объединенной Земной Сферы и официальный заместитель Кош в совместных операциях. Пожилой мужчина с мягкими чертами лица и вечно озабоченным выражением. Политик до мозга костей, всегда выбирающий безопасный путь. Кош не доверяла ему полностью, но он был необходимым звеном в цепи командования.

Слева – генерал Томас Железное, глава службы безопасности Триады. Массивный мужчина с бритой головой и шрамом через правую щеку. Бывший штурмовик, прошедший путь от рядового до генерала. Жесткий, безжалостный, но абсолютно лояльный Триаде. Из всех присутствующих Кош доверяла ему больше всего.

Дальше по столу – доктор Анна Волгин, главный научный директор проекта «Табула Раса». Худая женщина средних лет с острым взглядом темных глаз. Блестящий физик-теоретик, один из ведущих специалистов по экзотической материи. Именно она первой предложила использовать АИМ в качестве оружия.

Рядом с ней – коммандер Джейсон Рид, офицер разведки. Молодой человек с невыразительным лицом, которое легко терялось в толпе – идеальное качество для шпиона. Он контролировал сеть агентов Триады в спорных секторах.

Следующими – два представителя корпоративного руководства: Маркус Чень, финансовый директор, и Ирина Соколова, начальник производственного департамента. Они не были военными, но их голоса имели вес при принятии стратегических решений.

И наконец, коммодор Алекс Вернер, командир экспериментальной эскадры. Высокий мужчина с пронзительными голубыми глазами, амбициозный и способный, но иногда слишком импульсивный.

– Начнем, – Кош активировала голографический проектор в центре стола. Возникло трехмерное изображение звездной системы Кету-9. – Три дня назад мы зарегистрировали инцидент в системе Кету-9. Транспортное судно «Икар» прекратило связь после прохождения через определенную область пространства. Разведывательный корабль ОЗС «Сирена» под командованием Маркуса Вейна был направлен для расследования.

Она увеличила изображение, показывая траекторию «Икара» и позицию «Сирены».

– Командир Вейн обнаружил «Икар» дрейфующим, но неповрежденным. Экипаж физически жив, но… – она сделала паузу для эффекта, – ментально мертв. Все двадцать три человека находятся в состоянии, которое Вейн описал как «пустые оболочки». Они дышат, их сердца бьются, но нет никакой реакции на внешние стимулы. Никакого сознания.

Тишина в зале была абсолютной. Кош видела, как расширяются глаза некоторых присутствующих.