Девять жизней

Этот юнец, Аламар, был брательником Торосара, и держатель таберны всем и каждому по большому секрету рассказывал, что пристроил племяша по великому блату. Это был, понятно, высокохудожественный свист: просквозить на базу к Котам нельзя было ни за талеры, ни по знакомству.

Словно бы ниоткуда на столе возникла заткнутая надкушенным огурцом полуведёрная бутыль какой-то непонятной мути, и игра пошла ещё веселее:

– За своими в прикуп не ходят, хе-хе.

– Нет бубей, хоть пальцем бей!

– Вот топор занёс палач, а народ кричит…

– Цыть, здесь вообще-то дама!

– Какая ещё, ить-выть-растудыть, дама?! Тут четвёртый валет!

– Класс игрока определяет гора.

– Ничего, и у маленькой пули есть своя цель в жизни.

Хела ещё не успела собрать в кучу разбежавшиеся от такого сюрреализма глаза, как в мастерскую снизошло чудо в лице невесть каким образом объявившегося на базе генерала Меридия со свитой. Зайди к ним сейчас сам Амиран под ручку с Рарогом – вряд ли девушка удивилась бы больше. Подобные визиты обычно готовились неделями и сопровождались всенепременной беготнёй, паникой и выдраиванием каждого закоулка территории до состояния стерильности. Последний раз сам командующий рыцарей почтил Котов своим визитом задолго до того, как Рэйн взяли в отряд, но до сих пор по кошатнику гуляли байки о том, как несчастные дворфы свои мастерские драили с шампунем. Для пущей бредовости видения генерал заявился не один и даже не только в сопровождении адъютантов и прочей привычной свиты, а ещё и с нежно нелюбимым бойцами всех войск командующим гражданскими силами Сарджентом. Тот застыл в дверях, перегородив необъятным пузом все пути к отступлению, и с презрительной миной осматривался по сторонам.