«Три кашалота». Замри и надейся. Детектив-фэнтези. Книга 10

Несомненно, это именно так! – сделал вывод капитан. – Но если она желает сполна отомстить ему, Крыншину, той же монетой, которой он с майором Кантемировым заплатил ей в катакомбах Нового Иерусалима, то в следующий раз он, Крыншин, получит пулю в живот или прямо в свой детородный орган. Однако, раз он еще жив, возможно, она хотела, чтобы он присутствовал еще при какой-то жуткой ее каверзе. Теперь-то она должна быть куда как более изощренной!»

IX

Эти опасения подтвердились, когда пришла сводка о, якобы, самосожжении в тюремной камере охранника Ротощеева, выжившего при нападении на хранилище предметов царского обихода. Кто-то из допрошенных с пристрастием заявил, что Булатова хотела кого-то то ли крестить, то ли венчать, для чего договорилась с шавкой Ротощеевым и с полканом Черноточиной, чтобы они выкрали шапку Мономаха и ограбили сейф, но сама за что-то или так, без причины, чтобы замести следы, обоих прикончила. «Юные братья Иван V и Петр I, оба венчались той же шапкой», – подумал Куртяхин. И версия, что Булатова может венчаться не одна, а с какой-то важной сообщницей, легла на стол Халтурина после молниеносно составленного краткого предварительного отчета о текущей работе.

Вместе с тем, в службе Халтурина «Сократ» пухло дело об оборотнях в погонах на Лубянке. Служба слежения за сотрудниками генерала Руслана Тартищева подала сведения, сильно удивившие полковника Халтурина. В них сообщалось, что в кабинет генерала неоднократно приходили люди священнического сана. Стало совершенно очевидно, что ставка делалась и на поддержку несогласных с политикой властей клириков патриаршего двора.

«Сапфир» указал на присутствие среди заключенных троих протоиреев разных московских храмов, обвиненных в симонии, то есть во мздоимстве и обогащении в своих приходах. А один из них даже будто бы лично задушил низкорослого прихожанина, лилипута либо же карлика, Угодильчикова, получившего в наследство домик у пруда в подмосковном Болдино. Все трое были задержаны и осуждены с нарушением процессуальных аспектов ведения дел. При срочно организованной беседе с каждым, выяснилось, что генерал Тартищев взял на себя роль протоинквизитора – должности, просуществовавшей всего небольшой ряд лет в русской истории, уподобленной обер-фискалу инквизиции, тогда как даже в далекие петровские времена, по инструкции, «во всех делах фискалам надлежало только проведывать и доносить и при суде обличать, а самим ничем до кого отнюдь ни тайно, ни явно не касаться, так же, как в письмах, так и на словах в позыве всякого чина людям бесчестных и укорительных слов отнюдь не чинить, даже ежели на идола Духа Молокка укажут и погрозят суровым возмездием венчанием оного шапкой Мономаха».

– Тут на что нам следует особо обратить внимание, – докладывала начальник отдела «Опокриф» Антонида Вержбицкая, – что второй из осужденных священников сам обвинил убитого полковника Черноточину в том, что тот требовал от него сведений, кто из прихожан жаловался на исповеди, что не на кого оставить наследство. Тут уж, товарищ полковник, он действовал отнюдь не как инквизитор, а как самый настоящий разбойник, обирая и даже убивая одиноких жертв, взяв на себя и по-зверски извратив обязанность фискала наблюдать «и прочие дела народные, за которые нет челобитчика, например, ежели какого приезжего убьют или наследник последний в своей фамилии умрет во младенчестве без завещания, и прочие тому подобные безгласные дела, которые не имеют о себе жалобщика». С учетом сообщения третьего допрошенного священника, товарищ полковник, которого принуждали давать списки детей, остающихся наследниками, можно сделать вывод, что компания черного сектанта генерала Тартищева, иначе не могу его назвать, кроме как злодеем, каким-то образом связана со всеми делами о пропаже малолетних, в том числе и с фигурантом Белоцерковским.

– Жаль! Жаль! – в сердцах сказал Халтурин. – Я-то уж думал, что закапканили крупного зверя! Думал, и в самом деле – государственные заговорщики. А они шапки Мономаха воруют и детей обирают.