Генетическая библиотека

Кидд посмотрел на таймер.

– Два часа. Можешь отдохнуть. В соседней комнате есть диван.

Ирина прошла в указанную комнату – крошечное помещение, больше похожее на чулан. Старый диван, покрытый пледом. Полки с книгами – настоящими бумажными книгами, редкость в цифровую эпоху.

Она легла, натянула плед, закрыла глаза. Тело было измождено после бессонной ночи в контейнере и поездки. Ей нужен был отдых.

Но сон не приходил. Мысли кружились. Слова Кидда. Слова матери. Память внеземной цивилизации, ожидающая в глубине ДНК.

Что она увидит, когда активирует уровень семь? Другой мир? Другую жизнь? Или что-то, что сведёт её с ума, как свело мать?

Она не знала. И не могла остановиться, даже если бы хотела.

Любопытство было сильнее страха.

Ирину разбудил звук открывающейся двери.

– Готово, – сказал Кидд. – Образец подготовлен. Активаторный комплекс синтезирован.

Она встала, потянулась. Суставы хрустнули. Спала меньше часа, но даже это помогло.

Вернулась в лабораторию. Кидд стоял у стола, где была установлена сложная система – несколько микроскопов, спектрометр, ПЦР-машина, синтезатор белков. Рядом – медицинское кресло с подголовником и множеством датчиков.

– Процедура проста, – объяснил Кидд. – Ты садишься, я подключаю датчики. Вводим активаторный комплекс внутривенно. Ждём десять-пятнадцать минут. Память начнёт всплывать. Я буду мониторить твои жизненные показатели и записывать всё, что происходит.

– А если что-то пойдёт не так?

– У меня есть реанимационное оборудование. Дефибриллятор, адреналин, всё необходимое. – Он похлопал по ящику рядом с креслом. – Но ничего не пойдёт не так. Я уже проходил через это.

Ирина села в кресло. Холодная кожа прижалась к спине. Кидд начал прикреплять датчики – к груди, к вискам, к запястьям. Электроды для мониторинга сердечного ритма, мозговой активности, кровяного давления.

– Расслабься, – посоветовал он. – Чем спокойнее ты будешь, тем лучше.

Лёгко сказать. Сердце уже колотилось, руки дрожали. Ирина сжала подлокотники кресла, пытаясь унять дрожь.

Кидд взял шприц с активаторным комплексом. Жидкость внутри была слегка опалесцирующей, переливалась разными цветами на свету.

– Это концентрированная версия, – сказал он. – Мы идём напрямую к глубоким уровням, минуя промежуточные. Это может быть интенсивно.

– Насколько интенсивно?

– Очень. – Он нашёл вену на её руке, ввёл иглу. – Готова?

Ирина кивнула.

Кидд нажал на поршень. Активаторный комплекс потёк в её кровоток, холодный и странно тяжёлый.

Секунда. Две. Пять.

Ничего.

Десять секунд.

И потом – взрыв.

Боль пронзила мозг, как тысяча ножей одновременно. Ирина закричала, дёрнулась, но Кидд держал её, не давая упасть с кресла.

– Держись! – кричал он. – Это пройдёт!

Но не проходило. Боль усиливалась, разрасталась, заполняла всё сознание. Мир исчез. Лаборатория растворилась.

И она начала падать.

Вниз.

Сквозь слои памяти.

Быстрее и быстрее.

Уровень три: Неандертальцы.

Холод. Пещера. Огонь в центре. Запах дыма и жареного мяса. Она – он? – сидит у огня, разделывая тушу оленя каменным ножом. Руки сильные, покрытые шрамами. Рядом – другие. Клан. Семья. Они говорят – не словами, не такими, как современный язык, но звуками, жестами. Примитивная речь, но достаточная для общения.

Ночь. Звёзды над головой. Они смотрят на небо и задаются вопросом: что там, наверху? Боги? Духи предков?

Память ускоряется.

Уровень четыре: Ранние гоминиды.

Саванна. Жара. Она бежит на двух ногах – недавно научилась, это всё ещё неудобно. Львы позади. Страх, чистый животный страх. Добежать до деревьев. Забраться наверх. Безопасность.

Найти палку. Заострить камнем. Защищаться.

Первые инструменты. Первые проблески разума.

Память ускоряется.

Уровень пять: Ранние млекопитающие.

Темнота. Земля. Нора. Она маленькая, пушистая, дрожащая. Над головой – тяжёлые шаги. Динозавры. Гиганты, правящие миром. Она прячется, ждёт, когда они уйдут. Выжить. Размножиться. Продолжить род.

Память ускоряется.

Уровень шесть: Первые многоклеточные.

Океан. Тёплая вода. Она плывёт – примитивное существо, мешок клеток. Есть. Расти. Делиться.

Простейшая жизнь. Но жизнь.

Память ускоряется.

И потом—

—разрыв.

Пустота.

Ничего.

Миллиарды лет небытия.

И потом—

Уровень семь.

СВЕТ.

Красный свет. Два солнца поднимаются над горизонтом – одно большое, оранжевое, другое меньше, белое. Двойная звезда. Небо не голубое, как на Земле. Красноватое, с полосами фиолетового.

Она стоит на поверхности планеты. Но это не Земля. Гравитация чуть слабее. Воздух пахнет иначе – сладковато, с примесью чего-то металлического.

Она смотрит на своё тело. Не человеческое. Не даже похожее на человеческое. Удлинённое, с хитиновым покровом. Шесть конечностей. Множество глаз. Восприятие другое – видит ультрафиолет, инфракрасный спектр. Слышит звуки за пределами человеческого диапазона.

Она – не она. Существо. Член древней цивилизации.

Память разворачивается.

Город. Огромный, раскинувшийся на сотни километров. Но не похожий на человеческие города. Постройки органические, выращенные, а не построенные. Живые здания, пульсирующие, дышащие. Биотехнология, доведённая до совершенства.

Тысячи существ движутся по улицам. Работают. Общаются. Живут. Цивилизация древняя, мудрая, развитая.

Но умирающая.

Звезда расширяется. Красный гигант пожирает планеты одну за другой. Температура поднимается. Океаны испаряются. Атмосфера улетучивается.

У них есть десять тысяч лет. Может, меньше.

Они не могут бежать. Технология космических полётов развита, но недостаточно. Ближайшая звезда – слишком далеко. Не хватит энергии. Не хватит времени.

Другое решение.

Лаборатория. Огромная, размером с город. Тысячи учёных работают над проектом. Последним проектом цивилизации.

Создать жизнь. Не просто организмы. Носителей информации. Генетические капсулы времени.

Каждая спора содержит полный геном создателей. Всю их историю, закодированную в ДНК. Всю их культуру, память, знания. Споры выживут в космосе. Радиация не уничтожит их. Холод не убьёт. Они будут дрейфовать миллионы лет, миллиарды.

И когда попадут на планету с подходящими условиями, начнут эволюционировать. Медленно, через миллиарды лет, создадут новую жизнь. Новую цивилизацию.

Которая однажды сможет активировать память и узнать правду.

Запуск. Миллиарды спор выстреливаются в космос. Во все стороны. К тысячам звёзд.

Надежда. Отчаянная, слабая надежда.

И потом—

—планета умирает. Звезда расширяется дальше, поглощает мир. Всё живое сгорает. Города превращаются в пепел. Цивилизация исчезает.

Но споры летят. Несут память.

Одна из них достигнет Земли. Через миллиард лет. Упадёт в первичный океан. Начнёт эволюцию.

И через четыре миллиарда лет создаст человечество.

Ирина вернулась в сознание с криком.

Она лежала на полу лаборатории. Кидд склонился над ней, его лицо было бледным от испуга.

– Ты в порядке? – спрашивал он. – Ирина, ты меня слышишь?

Она не могла говорить. Горло сжато. Слёзы текли по щекам. Всё тело тряслось.

Она видела. Видела всё. Их мир. Их смерть. Их последнюю надежду.

И поняла: мать была права.

Человечество – не случайность. Мы – потомки вымершей цивилизации. Созданные намеренно. Генетически запрограммированные носители чужой памяти.

Мы – не люди. Никогда не были.

Мы – живые памятники.

Кидд помог ей сесть, поднёс стакан воды. Ирина пила, давясь, проливая на себя.

– Что ты видела? – спрашивал Кидд. Его голос дрожал от возбуждения. – Расскажи. Что было на уровне семь?

Она рассказала. Говорила медленно, с трудом находя слова. Описывала двойную звезду, красное небо, существ с хитиновым покровом. Умирающую планету. Лабораторию. Споры.

Кидд слушал, записывая каждое слово. Его глаза горели.

– Невероятно, – шептал он. – Абсолютно невероятно. Мы – потомки инопланетян. Вся жизнь на Земле – результат панспермии. Направленной, целенаправленной панспермии. – Он встал, начал ходить по лаборатории. – Это переворачивает всё. Биологию. Эволюцию. Само понимание того, кто мы такие.

– Они мертвы, – сказала Ирина хрипло. – Их мир мёртв. Их звезда поглотила планету миллиарды лет назад. От них ничего не осталось. Кроме нас.

– Но мы живы. – Кидд повернулся к ней. – Их память жива в нас. Мы – их наследники. Их продолжение. Разве ты не видишь? Это величайшая честь. Величайшая ответственность. Мы должны сохранить их память. Изучить её. Понять.

Ирина не чувствовала чести. Она чувствовала тяжесть. Груз чужой истории, лежащий на плечах всего человечества.

– Нам нужно опубликовать это, – сказала она. – Мир должен знать.

– Нет. – Кидд покачал головой. – Не сейчас. Слишком рано. Нужны дополнительные исследования. Проверка. Если мы опубликуем недостаточные данные, нас засмеют. Как твою мать.

– Тогда что делать?

– Продолжать работу. Собрать неопровержимые доказательства. – Он вернулся к столу, начал что-то печатать на компьютере. – У меня есть доступ к образцам из разных временных периодов. Мы можем картировать генетическую память на всех уровнях эволюции. Создать полную карту. Расшифровать всю информацию, закодированную создателями.

Ирина встала, пошатываясь. Голова кружилась. Тело чувствовалось чужим.

И потом она заметила.

Руки. Её руки. Кожа на тыльной стороне ладоней была другой. Слегка грубее. Волоски – более жёсткие.

– О нет, – прошептала она.

Кидд обернулся, увидел её взгляд.

– Трансформация, – сказал он. – Я предупреждал. Активация глубоких уровней запускает изменения.

– Как остановить?

– Никак. – Он подошёл, взял её руку, изучил кожу. – Но это только начало. Процесс займёт недели, может быть, месяцы. Изменения будут постепенными.

– Во что я превращусь?

– Не знаю. Каждый человек носит уникальную комбинацию генов от разных предков. Твоя трансформация будет зависеть от того, какие древние гены активируются. – Он отпустил её руку. – Но это делает тебя уникальной. Живым доказательством теории.

Ирина смотрела на свои руки. Уже не полностью человеческие. Начинающие превращение во что-то иное.

Мать выбрала смерть вместо этого. Ирина начинала понимать почему.

– Нам нужно время, – сказал Кидд. – Несколько дней, чтобы провести дополнительные тесты. У меня есть комната наверху, где ты можешь остаться. Никто не узнает. Университет большой, легко затеряться.

– Хорошо, – согласилась Ирина. Что ещё ей оставалось?

Кидд показал ей узкую лестницу, ведущую на четвёртый этаж. Там, под крышей здания, была маленькая комната – больше похожая на чердак. Старая кровать, стол, окно в крыше.

– Извини за скромность, – сказал Кидд. – Я иногда здесь ночую, когда работаю допоздна.

– Спасибо. – Ирина опустилась на кровать. Усталость накрыла волной.

– Отдыхай. Я продолжу анализ данных. Если что понадобится – спускайся.

Он ушёл, закрыв дверь. Ирина осталась одна.

Она легла, глядя в окно в крыше. За стеклом – серое небо Англии. Дождь барабанил по крыше.

Она думала о красном небе чужого мира. О двух солнцах. О существах, которые создали жизнь на Земле и умерли, не увидев результата.

Мы – их дети. Генетические дети цивилизации, вымершей миллиарды лет назад.

Что это значит для человечества? Для всей истории? Для будущего?

Ирина не знала.

Но знала одно: теперь, когда она видела правду, она не могла остановиться. Должна была идти дальше. Понять больше. Расшифровать всю память.

Даже если это стоило бы ей человечности.

Она закрыла глаза и провалилась в беспокойный сон.

Три дня они работали без остановки.

Кидд был одержим. Он спал по три-четыре часа в сутки, остальное время проводя в лаборатории. Ирина помогала – анализировала образцы, запускала тесты, обрабатывала данные.

Они картировали генетическую память на всех уровнях. От недавних предков до первых многоклеточных. И глубже. До бактерий. До самых древних форм жизни на Земле.

И везде, на каждом уровне, они находили следы. Паттерны, которые не могли быть случайными. Закодированная информация. Память создателей, распределённая по всей эволюционной истории.

– Это как библиотека, – говорил Кидд, изучая данные. – Каждый вид – это книга. Каждый ген – это страница. Вся история жизни на Земле – это одна гигантская книга, написанная создателями.

Они расшифровали фрагменты. Кусочки истории чужой цивилизации. Их язык, культуру, технологии. Всё закодировано в ДНК, в некодирующих последовательностях, в эпигенетических метках.

И с каждым днём Ирина чувствовала, как меняется.

Кожа на руках становилась грубее. Мышцы – плотнее. Чувства обострялись. Она начала улавливать запахи, которые раньше не замечала. Слышать звуки за пределами нормального диапазона.

Её тело адаптировалось. Активированные гены перестраивали организм, делая его ближе к древним формам.

Кидд испытывал то же самое. Его трансформация зашла дальше – он уже почти не был похож на современного человека. Скелет изменился, мышцы перераспределились, лицо стало более примитивным.

Но ум оставался острым. Острее, чем раньше.

– Мы эволюционируем назад, – сказал он однажды. – Или вперёд? Трудно сказать. Возможно, разница несущественна. Эволюция – не линейный процесс. Это адаптация. И мы адаптируемся к новым условиям.

– Каким условиям?

– Знанию. – Кидд посмотрел на неё. Глаза его стали жёлтыми, почти золотыми. – Мы знаем больше, чем любой человек в истории. Мы видели память, которой четыре миллиарда лет. Наш мозг адаптируется, чтобы обработать эту информацию. Тело следует за мозгом.

Возможно, он был прав.

Вечером третьего дня Кидд вызвал её в лабораторию.

– Я нашёл что-то, – сказал он. Голос дрожал от возбуждения. – Координаты. Закодированные в глубоких слоях памяти. Я думаю… я думаю, это координаты их родного мира.

Ирина подошла к экрану. Там отображалась звёздная карта с выделенной точкой.

– Система 47 Большой Медведицы, – прочитала она. – Двойная звезда. Расстояние – шестьсот десять световых лет.

– Их дом, – прошептал Кидд. – Или то, что от него осталось. Звезда уже стала красным гигантом. Возможно, поглотила планету. Но мы могли бы отправить зонд. Проверить. Увидеть своими глазами.

– Это займёт столетия.

– Да. Но разве не стоит? Узнать правду о наших создателях?

Ирина не успела ответить.

Потому что в этот момент окна взорвались.

Стекло разлетелось тысячами осколков. Чёрные фигуры ворвались в лабораторию – солдаты в тактической броне, с автоматическим оружием, движущиеся с профессиональной точностью.

– НА ПОЛ! – кричали они. – РУКИ ЗА ГОЛОВУ!

Ирина застыла. Мозг не успевал обработать происходящее.

Рейд. Военная операция. Как они нашли?

Кидд отреагировал первым. Он метнулся к столу, схватил флэш-накопитель с данными, попытался спрятать в карман.

Один из солдат выстрелил. Не пулями – электрошоковым патроном. Кидд дёрнулся, упал, конвульсии.

– НЕТ! – закричала Ирина.

Она бросилась к нему, но её схватили. Сильные руки, железная хватка. Швырнули на пол лицом вниз. Руки скрутили за спиной, надели наручники – не металлические, а пластиковые, одноразовые.

– Цель захвачена, – говорил солдат в рацию. – Два субъекта. Сопротивления нет.

Ирина повернула голову, пытаясь увидеть Кидда. Он лежал неподвижно, только грудь поднималась и опускалась. Жив. Оглушён, но жив.

Через окна в лабораторию спустились ещё солдаты. Всего их было восемь. Профессиональная штурмовая группа.

И последней вошла женщина.

Молодая, лет двадцати девяти. Азиатской внешности. Короткие чёрные волосы, острые черты лица. Одета в тёмный тактический костюм без опознавательных знаков. Двигалась с кошачьей грацией хищника.

Она подошла к Ирине, присела на корточки, изучая её лицо.

– Доктор Савельева, – сказала женщина. Английский с лёгким китайским акцентом. – Я агент Джун Ли, Министерство Генетической Безопасности КНР. Вы арестованы по подозрению в разработке запрещённого биологического оружия.

– Это не оружие, – прохрипела Ирина. – Это исследование.

– Любая технология может стать оружием. – Джун Ли встала, повернулась к солдатам. – Обыщите лабораторию. Изымите все образцы, все данные, всё оборудование. И подготовьте субъектов к транспортировке.

– Куда вы нас везёте?

– В место, где вы не сможете навредить. – Джун Ли посмотрела на неё холодно, без эмоций. – Генетическая память – слишком опасная технология. Она должна быть уничтожена. Вместе с носителями.

Ирина похолодела.

– Вы собираетесь нас убить?

– Если придётся. – Джун Ли отвернулась. – Это зависит от того, насколько вы будете сотрудничать.

Солдаты начали обыскивать лабораторию. Забирали флэш-накопители, блокноты, образцы. Ломали оборудование, которое не могли унести.

Ирина лежала на полу, наблюдая, как уничтожается работа Кидда. Работа матери. Всё, ради чего она приехала.

И потом заметила: Кидд шевелится.

Медленно, почти незаметно. Электрошок проходил быстрее, чем ожидали солдаты. Его усиленное тело адаптировалось.

Он открыл глаза. Встретился взглядом с Ириной.

И она поняла, что он собирается сделать.

– Нет, – прошептала она. – Не надо.

Но Кидд не слушал.

Он взорвался движением. Рывком встал, несмотря на наручники. Бросился на ближайшего солдата, сбил его с ног. Его сила была нечеловеческой – трансформация сделала его сильнее любого обычного человека.

Солдаты открыли огонь. Настоящими пулями теперь.

Кидд схватил упавшее оружие, развернулся к окну, выстрелил в стекло. Оно разбилось.

– БЕГИ! – крикнул он Ирине. – Я задержу их!

И бросился на солдат.

Хаос. Выстрелы. Крики.

Ирина использовала момент. Перекатилась к столу, встала. Руки всё ещё скованы за спиной, но ноги свободны.

Она побежала к окну.

– ОСТАНОВИТЬ ЕЁ! – кричала Джун Ли.

Один из солдат развернулся, целясь. Ирина прыгнула.

Вылетела в окно. Воздух свистел в ушах. Внизу – газон, три этажа падения.

Она приземлилась неудачно, на бок. Боль взорвалась в плече и рёбрах. Воздух вышибло из лёгких.

Но кости не сломались. Трансформация сделала её прочнее.

Ирина заставила себя встать, побежала. Через газон, мимо студентов, которые останавливались, шокированные.

Позади – выстрелы. Крики. Потом – один длинный крик. Кидд.

Она не оборачивалась. Бежала. Через кампус, на улицу, в толпу.

Руки всё ещё скованы, но она не могла остановиться. Должна была убежать. Достаточно далеко.

Сирены. Полиция. Они уже знали.

Ирина свернула в переулок, потом в другой. Запуталась в лабиринте улиц старого Кембриджа.

Наконец, убедившись, что погони нет, остановилась в тёмном углу. Присела, спиной к стене, пытаясь отдышаться.

Кидд мёртв. Она знала это. Он пожертвовал собой, чтобы она могла сбежать.

Старик, который принял её. Который верил в работу матери. Который дошёл до конца в поисках правды.

Мёртв.

А она одна. В чужой стране. Со скованными руками. Без денег, без документов, без помощи.

И с данными, которые могли изменить мир.

Если она выживет достаточно долго, чтобы их опубликовать.

Ирина закрыла глаза, прислонившись головой к холодной кирпичной стене.

Что теперь?

Бежать. Продолжать бежать.

Найти способ освободить руки. Добраться до Лондона. Затеряться в городе.

И потом… потом придумать, как рассказать миру правду.

Правду о том, кто мы такие.

Она встала, выглянула из переулка. Улица пуста. Сирены где-то далеко.

Ирина вышла на улицу и пошла в сторону Лондона.

В темноту.

В неизвестность.

Но с памятью четырёх миллиардов лет, пульсирующей в каждой клетке её меняющегося тела.

Глава 3. Контакт

Лондон, подпольный биохакерский кластер

12 февраля 2635 года, 23:47

Дождь лил три часа без остановки, превращая улицы Ист-Энда в мутные реки. Ирина сидела под козырьком заброшенного магазина, пытаясь согреться и одновременно не привлекать внимания. Наручники она сняла час назад, найдя осколок стекла и методично перепилив пластик. Запястья саднили, покрытые ссадинами, но руки были свободны.

Свобода, впрочем, была относительной. У неё не было денег – рюкзак остался в лаборатории Кидда. Не было коммуникатора – тоже там. Не было документов, еды, тёплой одежды. Только то, что было на ней – промокшая куртка, джинсы, ботинки, и воспоминания о красном небе чужого мира, пульсирующие в каждой клетке тела.

Лондон ночью был другим городом. Дневная толпа деловых людей и туристов исчезла, уступив место тем, кто предпочитал темноту. Ирина наблюдала за ними из своего укрытия: проститутки с биомодификациями, светящимися в темноте; дилеры, торгующие нелегальными стимуляторами; банды подростков с нейроимплантами, глаза которых мерцали синим от постоянного подключения к сети.

Ист-Энд всегда был районом для тех, кто жил вне системы. Здесь не действовали строгие европейские законы, здесь полиция появлялась редко и неохотно. Идеальное место, чтобы затеряться. Или погибнуть.

Ирина знала: ей нужна помощь. Одна она не выживет. Джун Ли и её команда наверняка уже прочёсывают Кембридж, проверяют камеры наблюдения, анализируют транспортные потоки. У МГБ были почти неограниченные ресурсы. Через несколько часов они вычислят, что она направилась в Лондон. А потом начнут поиск здесь.

Нужно было найти место, где можно спрятаться. Людей, которые не задают вопросов. И самое главное – доступ к оборудованию, чтобы восстановить потерянные данные.

Мать писала в дневниках о подполье. О сети биохакеров, которые работали вне официальной системы, создавая генетические модификации, синтезируя запрещённые препараты, экспериментируя с технологиями, которые ни один этический комитет не одобрил бы. Мария даже упоминала конкретное место – кластер под Шордичем, старым районом художников и бунтарей, превратившимся в убежище цифровых отщепенцев.

Проблема была в том, как его найти. Биохакерские кластеры не рекламировали своё существование. Они прятались в подвалах, заброшенных зданиях, за фальшивыми стенами легальных бизнесов. Войти можно было только по приглашению или зная правильные коды.

Ирина встала, поёжившись от холода. Мышцы затекли от долгого сидения. Она сделала несколько шагов, разминаясь, потом направилась вглубь района.

Шордич встретил её неоновым свечением и гулом музыки. Бары, клубы, игровые залоны – всё работало круглосуточно. Толпы людей двигались от одного заведения к другому, многие в состоянии алкогольного или химического опьянения. Идеальная среда, чтобы слиться, стать ещё одним лицом в толпе.

Ирина шла, изучая вывески, прислушиваясь к разговорам. Биохакеры были здесь где-то. Нужно было только знать, где искать.

Возле одного из баров она заметила группу молодых людей – троица в возрасте около двадцати, одетых в тёмную синтетическую кожу, с волосами, окрашенными в неестественные цвета. У одного из парней на шее светился биолюминесцентный имплант – явно нелегальная модификация, запрещённая в Европе.

Ирина подошла.

– Извините, – сказала она по-английски. – Я ищу место, где делают модификации. Слышала, в этом районе есть хорошие мастера.

Троица обернулась. Парень с имплантом оглядел её с ног до головы, оценивающе.

– Модификации? – переспросил он. Лондонский акцент, грубый. – Какого рода?

– Нейронные. Улучшение памяти и обработки информации.

– Дорого стоит. У тебя есть деньги?

– Есть, – соврала Ирина. – Но сначала хочу посмотреть на работу. Убедиться, что мастер знает своё дело.

Парень переглянулся со своими спутниками. Девушка с фиолетовыми волосами пожала плечами.

– Рисково брать с собой чужих, – сказала она. – Откуда мы знаем, что она не легавая?

– Я не из полиции, – Ирина постаралась сделать голос убедительным. – Просто нужна помощь. Я генетик, у меня проблемы с работодателем. Мне нужно скрыться на время.

Парень прищурился.

– Генетик? – В голосе появился интерес. – Настоящий? С образованием?