Искры хаоса с небес

Его мысли кружились вокруг церемонии, что только что завершилась. Кристалл Гармонии, кружащий в воздухе, его свет, что касался самого сердца, – это было не просто зрелище, а нечто большее, почти мистическое. На Ксавироне всё имело цель: машины служили выживанию, оружие – защите, даже искусство было подчинено порядку. Но здесь, в Зале Света, он увидел красоту, которая существовала ради самой себя. Это пугало его, потому что он не знал, как с этим справиться. Он был воином, а не поэтом, и всё же этот свет, эти звуки, лица ведающих, полные спокойствия, задели в нём что-то, о чём он даже не подозревал. Может, в нём, в этом суровом ксавиронце, тоже была частица этой гармонии, просто погребённая под слоями дисциплины и долга?..

Вейл, который с самого начала помогал Латору, поддерживая и направляя, говорил с ним дружески и добродушно, но теперь слова его вызывали у командующего не только тепло, но и тревогу. Техноархеолог просто видел в нём больше, чем он сам был готов признать, но мысль, что этот союз окажется лишь иллюзией, беспокоила его. Латор думал о координатном файле, что случайно сработал в машине, о тайной встрече с агентом, о которой он никому не рассказал. Стыд, что он ощутил тогда, теперь вернулся, острый, как лезвие. Он упрекал селаринцев за их обман с генерацией его образа, но сам он понимал, что скрывает не меньше. Эта мысль вновь стала жечь его, словно раскалённый металл, когда он уже покинул Зал Света…

Вейл, провожающий его, что-то говорил. Латор посмотрел на его открытое лицо, его плавные жесты – и он вдруг подумал: а что, если они правы? Что, если этот союз действительно возможен? Но тут же другая мысль, холодная и резкая, как северный ветер Ксавирона, пронзила его: вдруг всё-таки они ошибаются? Что, если Ксавирон, его народ, его Вседержитель видят в Селарине не партнёра, а средство? Он вспомнил напутственную речь Верховного, его слова о силе, о победе, о пути, что должен быть проложен. Но куда ведёт этот путь? И какова его роль в прокладывании этого пути?..

Он глубоко вздохнул – и лёгкий чистый воздух Селарина, всё ещё кажущийся ему чужим, но после адаптации вполне привычный, нёсший в себе не только ароматы природы этого мира, но и что-то невыразимое, наполнил его грудь. Латор закрыл глаза на мгновение, пытаясь собрать мысли. Он был здесь, в Зале Света, в центре неизвестного ему мира, который был так далёк от его собственного. Что-то изменилось в нём – особенно после открытия ларца. Но он не мог найти слов, чтобы выразить свои мысли. Поэтому он и молчал. Он немного нахмурился, но Вейл всё равно продолжал видеть тлеющую искру в его глазах – немного неуверенную, но живую.

– Друг мой… Латор! – позвал техноархеолог командующего погромче. – Вы о чём-то задумались?..

В голове Латора наконец-то рассеялись одолевавшие его мысли. Он осмотрелся и спросил:

– Мы едем?

– Да, – подтвердил Вейл.

– Я даже не заметил, как мы сели обратно в транспорт… А куда мы едем?

– Вам, судя по всему, церемония далась с трудом… Чувствуете нервное истощение?

Вейл положил ему руку на плечо.

Латор не понял, что это значит.

– Да, вы напряжены. Полагаю, это связано с той ответственностью, которую на вас возложили, – сделал вывод селаринец. – Вы совершенно не слушали, что я вам говорил…

– Простите, если это вас обидело, – извинился Латор.

– Нет-нет, не стоит, я вас могу понять. Я всё время ставлю себя на ваше место. И хоть нас воспитывают в иной атмосфере, чем у вас, хоть нас учат балансу, гармонии, равновесию – я думаю, мне было бы сложно сохранять их в условиях Ксавирона… Единственным выходом для себя, чтобы не проявить неуважения и не показать себя с плохой стороны, я бы выбрал молчание. Иной раз лучше замкнуться в себе, хоть ненадолго, постараться привести мысли в порядок. Надеюсь, вы без осуждения оцениваете нас…

– Прошу прощения за грубую бестактность, – промолвил Латор. – Я ни в коем случае не думал так о вас…

– Мне это и без слов понятно, друг мой.

– Так куда мы едем? – вновь спросил командующий.

– Ваши координаты, которые показал ваш экзокостюм – я же говорил, что знаю это место. Мы направляемся именно туда. Могли бы вы ещё раз отобразить информацию?

Просьба Вейла весьма напрягла Латора. Он боялся, что и озвучиваемая в файле информация может быть выведена на публичное прослушивание. Не хотелось бы этого…

– Мне для этого нужно облачиться в броню, – сказал Латор – и вид у него был очень серьёзным.

– Ничего страшного. Я уже привык к его угловатости. Если вы считаете, что это как-то меня стеснит, то уверяю вас – всё в порядке.

Командующему ничего не оставалось, как активировать броню, которая буквально поглотила его полностью. Он лишь шлем снял. Да, защита головы и лица так же разворачивалась и сворачивалась, как и все остальные элементы экзокостюма. Особенность была в том, что несмотря на целостность брони, каждую её часть можно было отсоединить. Обусловлено это тем, что, если во время боя получить повреждения оболочки, то некоторые её части можно было заменить…

– Далеко наша точка высадки? – как-то по-военному задал новый вопрос Латор.

– Сказать по правде, да, нам на другую сторону планеты надо. Но и мы, и вы, давно уже научились быстро перемещаться, так что никакой утомительной дороги. Скоро будем на месте…

Вейл был радостен. Латор не понимал его внешних реакций. Почему он так весел? Что заставляет селаринца быть на позитиве? Откуда эта уверенность? И почему она покинула его самого?..

– Так давайте сверимся с данными, – предложил Вейл.

– Ах, да, координаты… – Латор нажал какие-то кнопки в шлеме – и перед ними появилась карта.

– Всё именно так, – проговорил Вейл, ещё раз посмотрев на неё. – Вас что-то беспокоит? – спросил он, заметив нервозность Латора.

Ксавиронец старался, чтобы звук из шлема не донёсся до Вейла. Как только техноархеолог отвлёкся от карты, командующий тут же свернул броню.

– Нет-нет, всё нормально, – ответил он. – А зачем вы хотите туда попасть?

– Я просто хочу показать вам это место, чтобы вы убедились, что Ксавирон не имеет отношения к падению спутника…

– А, вот оно что… Да, моему государю важно об этом будет узнать…

Вдруг с ними связалась Сайра по видео. Она была необычайна серьёзна.

– Что случилось? – поинтересовался Вейл.

Голос техноцелительницы прозвучал не с той нежностью, которая запомнилась Латору. В её голосе вообще не было и намёка на что-то такое:

– Прошу извинить за беспокойство. Я провела некоторые дополнительные опыты с анализами командующего Латора. Есть опасность в перенасыщении его организма мелкодисперсными частицами нашей атмосферы. Чтобы не возникло осложнений, я прошу вас вернуться в Центр реабилитации и адаптации.

– Но со мной всё хорошо, – уверил её Латор.

– Внешних проявлений может не быть, но… лучше подстраховаться. Вы должны вернуться на родину здоровым…

– Хм, как не вовремя, – промолвил Вейл.

– Делать нечего, давайте вернёмся. Мнение целителя – самое важное для военного, – проговорил Латор.

Техноархеолог немного расстроился. Так ему хотелось показать то самое место. А вот Командующий напротив – мысленно поблагодарил Вселенную, что даровала ему это избавление. Он бы хотел уже покинуть планету. Его лишь удерживало задание, связанное со встречей с таинственным агентом. И как ему обещали перед отбытием, тот сам выйдет на связь…

Да уж, если б Латор только знал, каков Вселенский замысел на самом деле…

ГЛАВА

ДЕВЯТНАДЦАТАЯ: Ксавор действует

Ксавор не был одиночкой, как могло показаться. За годы своей деятельности он успел обзавестись несколькими верными последователями. Он даже сумел сформировать некое сообщество единомышленников. Не все селаринцы были гармоничными личностями. Многие даже не подозревали, что в их душе имеются какие-то радикальные наклонности. Но чем ближе был контакт с Ксавироном, тем больше враждебности к инопланетянам проявлялось в обществе Селарина. Поначалу к этому отнеслись как-то снисходительно. Непоколебимая вера в баланс энергий убеждала тех, кто сохранял стойкость духа, что все отступники успокоятся, перестанут поднимать панику, приведут мысли в порядок. На Селарине аксиома равновесия считалась непреложной, незыблемой, истинной. Сама природа планеты всеми своими проявлениями говорила, что любое состояние обретает гармонию. И так оно и было тысячи лет, но вот близость с Ксавироном стала неизбежной. Это не просто теперь обмен информацией – это прямое общение. И осмысление этого факта пошатнуло психику некоторых селаринцев. Но, конечно же, им помогли. Очень многих вернули в ментальную устойчивость, что в очередной раз доказывало верность постулатов о соответствии и правильности галактических процессов. Поэтому данной проблеме не уделили достаточного внимания. Не нашлось того, кто бы тщательно стал разбираться в нервных срывах обитателей планеты. Потому что всем показалось, что этого не требуется. Всё шло по порядку, контакт скоро всё равно осуществится. И, скорее всего, всё само бы самоустранилось – и все были бы счастливы. Если бы никто не подначивал… Но вдруг в обществе появился некий селаринец, который стал сеять смуту в умах сограждан. Его мнение звучало громко – и вызывало смятение в сердцах некоторых. С ним провели беседу посланники Вещего круга – и попросили больше не смущать соплеменников. Тогда он сказал:

– Я всего лишь задаюсь вопросом адаптации. Как они отреагируют на наши условия, а как мы – на их?..

– А вы занимаетесь этим вопросом глубоко? – спросили у него.

– Только я в нём и понимаю хоть что-то! – уверенно заявил, как все уже поняли, Ксавор.

С тех пор он и стал одним из ведущих специалистов по адаптации. И не скрывал своего критического отношения к союзу с Ксавироном. И постепенно собрал вокруг себя небольшую команду единомышленников разных специальностей. Они разделяли его скепсис, но никто не собирался проявлять какой-либо формы радикализма. Да и сам Ксавор лишь на словах был агрессивен, но без импульсивности, чтобы не навлечь на себя пристального взора вышестоящих селаринских иерархов. Он на что-то надеялся все эти годы. Но увиденное в трансляции из Зала Света повергло его в лютый гнев, которого он не испытывал очень давно…

Ксавор, чья душа должна была быть выкована из того же хрусталя, что сиял на равнинах Селарина, почему-то оказалась закалённой в огне разочарований. И, наверное, поэтому-то он больше не мог сидеть сложа руки. Пламя полыхало в его сердце, готовое вырваться и сжечь всё, что он считал враждебным. Латор, этот посланец Ксавирона, и его ларец, кристалл, поднятый Вейлом, – это всё подсказало Ксарову, что его мир, его цель, его жизнь и то, чего он добился – всё вот-вот сгинет в пропасти. И на сей раз Ксавор решил хоть что-то сделать, потому что он хотел, чтобы эта пропасть поглотила всё, ради чего он тут жил…

Ксавор покинул своё жилище, окутанное мягким светом кристаллических ламп, и направился на нижние уровни города, туда, где сияние равнин уступало место теням, а гармония Селарина казалась менее совершенной. Здесь, среди мастерских и складов, где инженеры и хранители кристаллов трудились над поддержанием жизни города, он знал, что найдёт тех, кто разделяет его тревогу. Его шаги, быстрые и резкие, нарушали привычную плавность движений селаринцев, и прохожие, замечая его резкий взгляд, невольно отводили глаза, словно чувствуя бурю, что собиралась вокруг него…

Он остановился у неприметного здания, чьи стены, хоть и хрустальные, были покрыты тонким слоем пыли – знак того, что сюда редко заглядывали ведающие или техноцелители. Внутри, в полумраке, его ждали трое – немногочисленные единомышленники, которых он собирал годами, шепча свои опасения в тени, вдали от всевидящего света Вещего круга. Их звали Лира, инженер, чьи руки, привыкшие к тонкой работе с кристаллами, дрожали от гнева на наивность лидеров; Тарон, хранитель кристаллов, чья вера в гармонию пошатнулась после слухов о мощи Ксавирона; и Мейра, философ, чьи размышления о космосе привели её к выводу, что мир возможен только через силу. Они не были толпой, но в этом и было их преимущество. И ещё: все эти селаринцы были участниками делегации, которую возглавлял Вейл при первом контакте…

Ксавор вошёл, не тратя времени на приветствия. Его голос, обычно сдержанный, теперь звучал как раскат грома в кристальной тишине.

– Вы видел! – начал он, и его слова падали, как камни в стоячую воду. – Латор. Его ларец. И его содержимое. Они называют это даром, но… это сигнал.

– Какой сигнал? – с беспокойством на перебой стали спрашивать единомышленники.

Ксавор зловеще рассмеялся, а потом промолвил:

– Вы многого не знаете, друзья мои. Мы многого не понимаем… Но мне и вам давно ясно одно: Ксавирон играет с нами, как с детьми, а Вещий круг… тусклые осколки, они слепы! Они поднимают этот кристалл, как трофей, не понимая, что это нож, приставленный к их горлу!

Лира, нервно перебирая пальцами, подняла глаза.

– Ты уверен, Ксавор? – В её голосе дрожал страх. – Это не просто… дипломатия? Они говорят о союзе…

Её голос сорвался, но в нём чувствовалась искра сомнения, которую Ксавор тут же подхватил.

– Союз?! – рявкнул он, и его кулак ударил по столу, заставив кристаллическую поверхность задрожать. – С волками не заключают союзов, Лира. Ксавирон – хищник. Их машины, их оружие, их аномалии… Они не хотят мира. Они хотят нас сломать. А мы… мы открываем двери, подаём им Звёздный ток, будто они наши братья! Ржавый шлак, это предательство!

Тарон, чьё лицо было суровее обычного, кивнул:

– Я слышал про их шахты. Их ядрах. Они сильнее, чем мы думаем. Если они ударят первыми…

Он замолчал, но его взгляд говорил всё.

Мейра, сидевшая в стороне, добавила тихо, но с ядом:

– Гармония – это иллюзия, если она не защищена. Вещий круг верит в потоки космоса, но космос – это хаос. Мы должны быть готовы. Ксавор, что ты предлагаешь?

– Одну минуту, – попросил он, глубоко вздохнув.

Его гнев начал обретать форму, как металл – в горниле. Он знал, что открытое восстание сейчас невозможно – Вещий круг слишком силён, а народ Селарина слишком доверчив. Но не зря он так долго действовал в тени, собирая силы и выискивая слабости.

– Мы начнём с малого, – сказал он, понизив голос до шёпота, будто стены могли подслушать. – Лира, ты знаешь системы связи. Нам нужно перехватить их сигналы. Узнать, что Латор собирается передать на Ксавирон. Если там есть хоть намёк на угрозу, мы будем готовы. Тарон, твои кристаллы… они могут больше, чем просто светить. Мы усилим их, превратим в оружие, если придётся. Мейра, твои слова – наш щит. Говори с теми, кто сомневается. Пусть они увидят правду.

Он замолчал, его взгляд скользнул по лицам единомышленников.

– Мы не позволим Селарину разрушить нас.

– Что? – не понял смысла фразы Тарон.

– Простите, я имел в виду Ксавирон, – сразу же поправил себя Ксавор. – Так вот. Не позволим Вещему кругу ослепить нас. Мы – тень, что защитит свет Селарина. Даже если для этого придётся сделать что-то, что противоречит нашим натурам…

Его слова повисли в воздухе, тяжёлые, как предчувствие бури. Лира, Тарон и Мейра кивнули, их лица отражали смесь страха и решимости. Ксавор знал, что его путь опасен, что он балансирует на краю предательства, но в его сердце не было сомнений. Он видел сигнал отмены, видел Латора, видел кристалл. И он не остановится, пока не исполнит свой долг – или пока всё не сгорит в пламени его гнева без возвратно…

– Ксавор, а ты уверен насчёт угрозы со стороны этого Латора? – задала вопрос Лира. – Вдруг он просто что-то передаст о нас незначительное, что не приведёт к конфликту…

– Ах, моя маленькая Лира, – ответил Ксавор, подойдя к ней сзади и обняв за плечи. – Ты так прекрасна в своих сомнениях. Я люблю каждое твоё сомнение, каждую твою неуверенность. Я был тем, кто разглядел в тебе этот дисбаланс – и поспособствовал твоему становлению как личности и специалиста… Я был твоим самым лучшим другом. Я каждый раз помогал тебе обрести равновесие, когда тебя что-то смущало… Но… Но как же невовремя ты со своими вопросами… – Он развернул её и посмотрел девушке в глаза. – Сейчас мне нужна твёрдость. Сейчас я хочу веры в правоту. Сейчас всем нам надо показать силу!

Тарон и Мейра встали с мест и хором крикнули «да».

Лира тихо присоединилась к их кличу, опустив глаза.

– А где же наша основная помощница? – вдруг задался вопросом Ксавор. – Где наша пламенная комета, что всех нас радует своими речами?

– Она сказала, что не может покинуть свой пост. Какие-то исследования… – объяснил отсутствие ещё одного члена группы Тарон.

– Какой диссонансный аккорд… Но… – Ксавор оживился. – Лира, нужны твои таланты. Нужно связаться с ней так, чтобы никто не смог дешифровать наш разговор. И чтобы никто не узнал, откуда был вызов. Сможешь?

– Думаю, да, – не очень уверенно ответила Лира.

Она подошла к какому-то старому комоду, в котором была спрятана радиоаппаратура. Она была мастером своего дела. Одним из лучших специалистов по связи на Селарине. Она видела в волнах и частотах не просто некие физические параметры, но красоту. В колебаниях и переходах – всё это рисовалось в её уме в удивительные картины, которые ей не хватало слов, чтобы описать. И просьба Ксавора – была для неё простейшим заданием, которое она выполнила блестяще…

– Ты слышишь? – спросил Ксавор в микрофон.

– «Да, что тебе нужно?» – прозвучало в ответ.

– Почему тебя нет с нами?

– «Я не могу покинуть… Мы и так слишком заметны…»

– Ты права, осторожность не помешает… Для тебя есть дело.

– «Какое?»

– Ты должна вернуть Латора в реабилитационный центр.

– «Но как мне это сделать?»

– Придумай что-нибудь.

– «Что вы задумали?»

– Мы будем действовать. Время пришло.

Повисла пауза.

– «Хорошо, я с вами», – услышали заговорщики.

ГЛАВА

ДВАДЦАТАЯ: Похищение посла

Сайра была компетентным специалистом – и её словам можно было доверять. Ни Латор, ни Вейл не услышали в них какого-то подвоха. Всё сказанное ею было вполне правдоподобным. С командующим случился приступ – это бесспорный факт. Селаринцы позаботились о нём, поспособствовали его быстрому восстановлению. Он теперь спокойно мог дышать воздухом этой планеты. Он совершенно адаптировался – вполне успешно. А поскольку на Селарине всюду следовали идеям гармонизации, то просто забыть о проблемах инопланетного гостя тут никак не могли. Это было логично. Даже на Ксавироне пришли бы к таким выводам. В опеке и попечении к кому бы то ни было здесь не скрывалось ничего предосудительного. Всё честно, прозрачно, понятно. Селаринцы не стремились извлечь какую-то выгоду для себя, исследуя представителя другого мира. С их стороны было бы беспечно отпустить Латора без присмотра. Вот они и продолжали приглядывать за ним. Такое отношение говорит об уважении, об искренности, о желании помочь. Кто бы мог подумать, что в подобном случае кто-то может иметь какой-то нехороший умысел?..

Могли ли мысли, подобно теням, скользящим по чудесным равнинам Селарина в час заката, начать собираться в уголках чьего-ибо разума? Латор и Вейл следовали указаниям Сайры – вряд ли они были теми, кто что-то подозревал. Да и кто это мог быть? Она была безупречна. Её профессионализм сиял, как кристалл под лучами солнца: чистый, без единого изъяна. Её тонкие пальцы, что так ловко управлялись с инструментами техноцелителей, её голос, мягкий, но уверенный, её глаза, всегда опущенные в знак уважения, – всё это внушало доверие. Она была мастером своего дела. Её ценили не только за умение исцелять, но и за ту гармонию, которую она привносила в каждый свой жест. Коллеги, пациенты, даже ведающие Вещего круга – все отзывались о ней с теплотой, и в её присутствии казалось, что само пространство становится чище, светлее, словно её аура растворяла всякий дисбаланс. Как можно было заподозрить в ней что-то иное? Её забота о Латоре, её внимание к его состоянию, её терпение – всё это было естественным, как дыхание этого мира, как свет, что струился сквозь стены Центра реабилитации, отражающийся в тысячах граней…

Могли ли зародиться подозрения в душе Латора по отношению к Сайре, будто слабый треск появился в идеально настроенном музыкальном инструменте – и музыка из-за этого потеряла благозвучие? Не явная, не грубая, как на Ксавироне, где предательство пахло ржавчиной и пеплом, но тонкая, почти неуловимая, как волна света, гаснущая в глубине кристалла… Латор не хотел думать о плохом. Просто боевая подготовка заставляла его проводить многовекторный анализ…

Почему Сайра так настойчиво звала обратно? Её слова о необходимости проверки звучали логично – даже слишком. Её забота была безупречной – слишком безупречной. Да, ксавиронцу такое непривычно. Его мир прямолинеен, каждый шаг там ясен, цель осязаема. Утончённая гармония Селарина была для него лабиринтом. Он не мог до конца понять значений скромной улыбки и опущенных глаза. За этим всегда скрывается нечто большее. Не умысел, быть может, но план, часть которого никто видит. Каким бы прекрасным ни был Селарин, но даже здесь мелькают знакомые любому ксавиронцу тени…

Что могла прятать Сайра, когда подавала Латору смеси в клинике? Её движения в тот миг были точны, но в них чувствовалась лёгкая дрожь, будто она скрывала волнение. Что в этом такого? Это лишь личная скромность девушки. Это обычай Селарина избегать прямых взглядов. Если это всё цепь единых событий, которые опутывают пришельца незаметно, но прочно, то нет ли в них тайного умысла? А если весь профессионализм Сайры – это маска, под которой скрывается нечто такое, что даже Вейл, с его мудростью, не замечает? Или хуже: он знает обо всём…

Когда они подъехали к Центру реабилитации, какие-то такие мысли уже стали роиться в уме Латора, но он прогнал их по прибытии. Сайра лично встретила его и Вейла.

– Как хорошо, что вы так быстро приехали, – с прежней заботой в голосе промолвила она.

С души Латора словно камень свалился. Он вновь слышал ласку, которой ему, если честно, всегда не хватало.

– Что-то серьёзное? – спросил Вейл опасливо.

– Нет, ну, что вы, но мой долг всё предусмотреть… Чтобы впредь ничего подобного… – уверила она и техноархеолога, и командующего.

Все трое вошли внутрь здания. Стены коридоров переливались мягким вечерним светом. В воздухе витал аромат незнакомого для Латора лекарства. Сайра улыбнулась ему, сказав:

– Не бойтесь, у нас прошла дезинфекция особым препаратом. Он скоро выветрится. Он безвреден для вас. Я проверяла.

– Скажите, – обратился к ней Вейл, – вы надолго хотите забрать нашего общего друга?

– О, нет, просто проверка, я не отниму много времени.

– Я успею принять восстановительную ванну? – тут же с интересом спросил Вейл.

Сайра взглянула на него каким-то необычно серьёзным взглядом – и только потом ответила, нацепив улыбку на лицо:

– Конечно, Вейл, можете не торопиться.

– Тогда, Латор, я вас отставляю Сайре – ей я могу доверять.

Ксавиронец и опомниться не успел, как техноархеолог удалился. Сайра, по-прежнему не глядя в глаза Латору, промолвила:

– Прошу вас, следуйте за мной.

Они пошли по длинному коридору. Он смотрел на Сайру, идущую впереди. Её фигура, в этот раз окутанная волнистой колышущейся мантией, казалась воплощением всего, что было в Селарине прекрасного и чистого. Её волосы, переливавшиеся от серебра до голубого, ловили свет, и каждый её шаг был совершенен в своей грациозности. Она была идеальной – слишком идеальной. И в этом совершенстве, в этой безупречности, Латор вдруг увидел не только свет, но и тень. Не потому, что он хотел это видеть – на Ксавироне его учили искать врага даже там, где его нет. Но здесь, в этом мире, где всё дышало равновесием, могла ли гармония быть завесой чего-то, что он не понимал?..

Он не хотел так думать. Сайра спасла его. Она помогла ему научиться дышать этим воздухом, встать на ноги, вернуться к миссии. Её навыки техноцелителя были вне сомнений, её искренность – очевидна. Но тень, что зародилась в его душе, не исчезала. Латор бы хотел придаться здешней лёгкости, но натура солдата говорила, что он должен быть осторожен. Не потому, что он не доверяет Сайре, а потому, что он начал понимать: истинные цели могут быть спрятаны не только в темноте, и при ярком свете…

– Садитесь, – велела она ему, когда они очутились в палате.

Он сел на скамейку. Всё белое. Чистое. Идеальное. Стоит аппаратура. Она отошла к столику у стены.

– Так что со мной? – спросил Латор.

– Всё хорошо с вами. Надо лишь кое-что уточнить, – стоя к нему спиной, ответила она.

– А я уж подумал, что есть какие-то осложнения…

– Нет, не в этом дело.

Она повернулась – и, наверное, впервые посмотрела в его глаза. Но тут же их отвела. В руке она держала что-то похожее на шприц.

Сайра приблизилась. Опять её лицо раскраснелось…