Тени безмолвия

– Извини… – он отклонился назад, меняясь слегка в лице, но что это было Анна не поняла, все ее тело замерло в ожидании борьбы. Он помолчал несколько секунд и произнес извиняющимся тоном:

– Извини, не хотел напугать. Я лишь хотел сказать, что искренне хочу помочь, и ложь не сделает легче ситуацию.

– Почему? – спокойно уточнила Анна, внимательно наблюдая за каждым его движением.

– Потому что очевидно, что дела твои плохи и, предположу, что проблема вовсе не в климате, а в какой-то довольно серьезной болезни. – вдруг мягко и с сожалением произнес Вильгельм. – У нас в Империи не так много живых таких как ты. Да и ты думаешь, я не понимаю, что отношения между эльди и иэн’идэ всего на самую капельку стали получше, а общая картина все та же? Иэн’идэ разбрелись по всей Империи, спрятались в самых укромных местах или вовсе уехали в соседние страны. Не надо быть гением, чтобы догадаться, что симпатии к нам ты не питаешь и ужасно скучаешь по друзьям и Эрхоллу в целом. Дыра та еще, конечно, но она была твои убежищем, тихой гаванью. К тому же я нашел твое настоящее личное дело, а не ту поделку, что нам прислали.

– Думать о сохранении жизни иэн’идэ надо было лет на двести пораньше, – съязвила не к месту Анна. – Вы эту мантру как заведенные повторяете. Книжек написали целую гору, сериальчиков сняли… Даже стендаперы не чураются пошутить, временами весьма тупо, как про матрас, например, а первые двадцать лет после войны цензура за это крепко шутников… Хм… Ну..

– Надо было, – он согласно кивнул, когда понял, что Анна больше смутилась от последних слов, а на языке вертелось что-то не слишком приличное. – Да, мы совершили много фатальных ошибок, но я хочу тебе помочь, только и всего. Я не могу винить в плохом отношении к нам, учитывая, что прочел в личном деле.

– Понравилось? – хмыкнула Анна, совершенно без иронии.

Она предполагала, что где-то в закрытых архивах хранится вся ее биография, скрупулёзно записанная дотошной Ханной Райч, однажды объявившей на нее охоту по приказу Императора, но как только из Анны перестали делать персону нон грата имперского масштаба, то глава четвертого отдела сделала вид, что ничего не было. Что именно там написано, Анна могла лишь гадать.

Вильгельм помолчал и затем произнёс неуверенно, как Анне показалось:

– Если судить по тому, что прочел, ты уже давно должна лежать в могиле. Не понятно, как ты до сих пор жива, могу только позавидовать.

Они молчали, а Вильгельм смотрел куда-то в серое тусклое небо, с которого мелкой моросью сыпался дождь. Анна ощутила неприятную дрожь в теле, словно бы ее посадили в сугроб, и, недолго думая, завела мотор машины, желая хоть немного согреть салон. Молчание было тягостным, и Анна потихоньку догадывалась, откуда у непомерного любопытства Амиции растут ноги и почему она так упорно пыталась найти подтверждения, что Анна не та за кого себя выдает. Не было никаких сомнений, что Амиция знала.

– Знаешь, только что мне не понятно? – спокойно спросил он, повернувшись к ней лицом, на что Анна неопределенно ухнула в ответ: – Зачем ты претворяешься дремучей знахаркой? Уже несколько месяцев делаешь вид, будто бы ничего не умеешь, а в твоем личном деле написано…

– На заборе тоже много что написано, – неожиданно резко прервала Анна, заработав вопросительный взгляд, на что вздохнула и пояснила: – Мою биографию несколько лет вела Ханна Райч – кто она такая ты сам прекрасно знаешь и о методах работы и как она добывает информацию, тоже, полагаю, наслышан, однако, я уверена, что все те невероятные способности, о которых она вещает в личном деле, не более, чем выдумка. Вильгельм, тогда шла война, про ведьм чего только не выдумывали и ваши, и наши: не удивлюсь, если прочту там, как силой мысли горы двигала и реки вспять поворачивала. Любая ведьма или любой колдун тех лет вами приравнивалась по способностям к Безликому из Междумирья, а это абсолютная чушь. Мы гибли как мухи, с этим чудесно справлялась военная машина Империи.

– Если уж заговорила про горы, то про бойню у Иосхен там тоже есть, – произнес он, на что Анна едва подавила недовольный стон. Крыть было нечем, хотя бы, потому что случившееся у гор Иосхен и Атартэ вошло в учебники по истории Империи навсегда, и отрицать это было бессмысленно. Вильгельм, словно бы нащупав почву, добавил:

– Про командира отряда ведьм под Иосхен даже фильмы сняты и книги написаны, а из личного дела следует, что отрядом командовала… Ты? Получается, ты и есть та самая легендарная личность, обросшая таким количеством мифов, что ведут споры существовала ли командир сначала батальона, а затем отряда «Цикламена» на самом деле, а не просто выдумка Островной пропаганды.

Анна не выдержала и закатила глаза. Слово «легендарная» доводило каждый раз до нервного тика, а Ханна действительно прекрасно зафиксировала ратные подвиги, чтобы однажды Вильгельму Вайнхарту стало чем крыть в довольно бессмысленном споре.

– Это правда ты?

Прозвучало с таким нескрываемым восхищением, что Анне мгновенно захотелось его придушить, а он, уловив это и сообразив, что перед ним действительно легендарная ведьма, рассказы про могущество которой считали долгое время наглой ложью, неподвижно смотрел в раздраженные глаза, не в силах оторваться. Анна ощущала его легкое возбуждение от догадки почти как свое.

– Тогда вообще ничего не понимаю.

– Что не понимаешь? – сварливо огрызнулась она, подаваясь к нему вперед, а он, не сдвинувшись даже на миллиметр от грозного взгляда, прошептал пораженно:

– Почему ты корчишь из себя дурочку? Ты же… Герой войны, самой кровавой и страшной бойни тысячелетия, что случилась в Империи, могущественная ведьма, которая управляла дикой магией Междумирья, отчего в предгорьях Атартэ случился магический разлом, из-за которого туда навсегда закрыли дорогу для любого создания… Многие из твоего отряда погибли, но ты жива, а Тринадцатая Башня молчит о тебе… С уважением?

– Хватит.

Вышло сухо и зло, отчего тот удивленно моргнул, открыл было рот, но тут же замолчал, догадавшись, что еще одно слово, и тогда ему точно несдобровать. Анна часто и глубоко задышала, вспомнив, как Марта обучала этой технике, на случай если гнев будет настолько силен, что она не сможет с ним совладать. Наконец, подавив в себе желание попросту выгнать Вильгельма из машины, напоследок разъяснив, куда он может пойти со своими доводами, произнесла:

– Вильгельм, давай раз и навсегда закроем эту тему. Я не легенда и не ведьмовский гений, а простая баба, из-за тупости которой в муках умирали люди. Если ты думаешь, что ваши рафинированные фильмы о бойне под Иосхен или на Лисьих Утесах обладают хоть малой толикой правды, то я тебя разочарую. Гениального командира из меня сделали вы, а в реальности по мне плакал трибунал и высшая мера наказания, которую я чудом избежала, но сполна за свои «геройства», – она сделала резкие кавычки в воздухе, – ответила. Что же до разлома… Я слышала, у тебя какое-то крутое инженерное образование, вот и посчитай, что будет, если собрать в одном месте почти тысячу магически одаренных созданий и позволить им друг в друга пошвыряться проклятьями на протяжении нескольких недель.

Он помолчал, чуть склонив голову на бок, наблюдая как серое лицо Анны покрывается бурыми пятнами от злости, а затем произнес мягко:

– Хорошо, но помоги нам так как делала это в Эрхолле, я ведь знаю, что там ты была на очень хорошем счету. Нам всем нужна посильная адекватная ведьмовская помощь.

– Не хочу.

– Что? – он удивлённо взглянул на нее, на что Анна покивала:

– Да, я знаю, как это звучит, будто бы я не хочу выполнять работу, за которую мне платят, и всё такое, но ты сам прекрасно знаешь, что у меня в должностной инструкции написано: я заполняю бессмысленные отчеты, отдаю их на проверку заместителю Амиции, он черкает в них, я исправляю, и так, пока он не будет доволен. В перерывах он говорит мне, какая я пропащая душа, на что я согласно киваю, пропускаю пару уничижительных шуток про себя, чтобы потешить самолюбие всех в помещении, и работаю дальше, по утрам улыбаясь коллегам за чашкой кофе. За эту нехитрую работу мне платят хорошую зарплату, и знаешь, если бы мне кто-то описал мои будни именно так лет пять назад, я бы изошлась на гов… Хм, негодование, а сейчас меня всё устраивает. Что же до ведьминских способностей, то слышала, что в каком-то из отделов тоже работает иэн’идэ, уверена, что ведьма, как и большинство из нас.

– А зачем ты это делаешь? – неожиданно с усмешкой спросил он, на что Анна вопросительно изогнула бровь, а он добавил: – Ну вот этот ежедневный моцион в вашем отделе, про который, я предположу, Амиция не знает. Зачем вообще заставлять всех думать, будто бы ты и вправду из самой чащи леса из избушки выбралась впервые в люди?

– Тогда нет никаких от меня ожиданий, что тут непонятно? – она пожала плечами, на что Вильгельм лишь покачал головой:

– Нам нужна помощь профессионала, Анна. Если для тебя так важно, что написано в должностных инструкциях, то исправить их не займет так много времени, как ты могла бы подумать.

– Ты не понял, – снова упрямо повторила Анна и добавила: – Мне нравится размеренная жизнь. Я не жалуюсь на работу, я лишь говорю, что меня устраивает текущий порядок вещей. Мне платят зарплату, а я делаю работу.

– Почему? – он склонил слегка голову на бок, а Анна ощутила, как голова в одночасье стала легкой:

– Ты что, лезешь ко мне в голову?

– Уж извини, но мне трудно уловить истинные мотивы, но в мыслях и вправду нет… – он усмехнулся, – лукавства. Однако, если тебе так нравится простая механическая работа, то что же в Эрхолле не занималась тем же самым? Право слово, Анна, твои отговорки звучат как капризы детсадовца. Нет, я, конечно, готов немного поупрашивать, но в рамках разумного.

Он помолчал, пытливо глядя в глаза и Анна открыла было рот, чтобы ответить, но сузила глаза и подумала:

«В Эрхолле мне не приходилось работать с вами, а высокое начальство из Остриха я видела всего один раз на общем собрании на один из праздников.»

– И опять это из-за нас? – Вильгельм хмыкнул, вышло так будто бы он обнаружил какую-то занятную деталь, а не общеизвестный факт. – Для южан-то расстаралась… Особенно, для начальничка оперов.

Небольшой укол в висок и сознание захлопнулось, отгораживаясь от Вильгельма, на что тот засмеялся, осознав, что набрел на запретную тему: Анна нисколько не сомневалась, что он понял, что когда-то к Заку она питала очень нежные недвусмысленные чувства, но взаимности так и не получила, а после неловкой попытки сделать первый шаг, вдруг постыдилась саму себя и еще пару лет молча обожала Зака, пока наваждение не схлынуло до просто симпатии.

– Какие же вы иэн’идэ удивительные создания, – произнёс он с улыбкой, – Любое другое существо в Империи готово служить нам ради мимолетного знака внимания, а мы же в свою очередь готовы рассыпаться у ваших ног, а тебе вот какого-то малограмотного южанина подавай.

– С чего это он малограмотный? – вдруг вспыхнула Анна, на что тот лишь усмехнулся, хитро сощурив глаза:

– Ты что же не знала, что твой милый друг Закери научился читать к двенадцати годам, а писать только к тринадцати?

– Какое это имеет отношение к его работе? – сварливо спросила она: – Если уж на то пошло, то мой «малограмотный», как ты его назвал, друг, стоит десяти таких как ты.

– Правда? – он насмешливо улыбался, забавляясь реакцией Анны. – А ты разве что-то знаешь о таких, как я, и даже не из книжек? И такие, как я, – это какие?

– Невыносимые чванливые снобы-аристократишки, – раздраженно отозвалась она, – сдается мне, что единственная твоя заслуга – это родиться в нужной семье, а без фамилии ровным счетом ничего из себя не представляешь.

В машине повисла неприятная и даже опасная тишина, а Анна только спустя мгновение с легким ужасом осеклась, сообразив, что сказала лишнего. Эльди с фамилией Вайнхарт подобные вещи говорить противопоказано просто из соображений безопасности и возможности заработать в Империи на кусок хлеба, а не съехать экстренно на Восток. Вильгельм молчал, а Анна вдруг с легким ужасом, но мгновенным облегчением подумала, что если это последний день на работе и шанс вернуться в глубокую чащу Выжженного Леса в избушку с разной лесной животинкой, то сегодня будет самый счастливый день. Вильгельм молчал, отчего Анна уже начинала нервничать, но спустя мгновение он вздохнул и произнес устало:

– Знаешь, если бы на твоем месте был кто угодно, кроме иэн’идэ, то жизнь стала бы трудной, но… Но я вижу перед собой самое лучшее творение Отца-Императора, и иэн’идэ, как ни прискорбно, простительно говорить нам самые неприятные вещи. С одной стороны, я понимаю, откуда взялась неприязнь, но с другой, довольно искренне хочу помочь и действую из самых благородных побуждений. Грустно, что тебе проще поделить мир на черное и белое, хотя к нашим с тобой годам подобная дуальность мышления обычно сходит на нет.

Он спокойно вышел из машины и направился к берегу: дождь уже закончился и только мелко и совсем незаметно моросил, а Анна осталась сидеть пришпиленная к месту. Нанести оскорбление аристократу из Великого Дома – это последнее, чего она хотела бы в своей жизни, но, несмотря на то, что сказано всё было спокойным и даже мягким тоном, она могла ощутить только, как к вспотевшей спине прилип свитер, а от напряжения тело содрогается мелкой, едва заметной дрожью.

«А ловко он назвал меня поверхностной дурой… Да и что стоило просто закрыть рот», – с тоской подумала Анна, выключив мотор и приоткрыв слегка окно: казалось, что воздух в машине раскален до предела. Она бесцельно смотрела в потолок, мысленно представляя, на какие пакости способен эльди с фамилией Вайнхарт и что жизнь в отделе Амиции станет еще невыносимее. Ходил слух, что некоторые из отдела долгое время встречались со старшим близнецом и до сих пор с ним в хороших отношениях.

«Может… Может, просто не приходить? – эта мысль как спасательный круг скользнула в голове Анны, – Может просто несколько дней не являться на работу, а спустя три дня меня уже могут уволить, а еще через два расторгнуть договор в одностороннем порядке. Это, конечно, статья и запись в трудовой, но зато не придется ничего терпеть… И Вайнхартов я больше никогда в жизни не увижу.»

Спасительное и сладкое чувство разлилось в мозгу Анны, когда она на мгновение представила, как снова живет в своем любимом лесу, выходит на веранду пить отвар из диких можжевеловых ягод, а в воздухе до одури пахнет елями, мхом и влажной землей. Рядом пристраивается, болтая маленькими синими ножками, прибожек, которого Анна еще десяток лет назад спасла от болотных ведьм, а тот решил, что жизнь странной ведьмы ему забавна, а потому остался рядом. Она бы слушала все новости леса, которые ему поведали лесные феи или совы, и в этом маленьком камерном мирке никогда даже на расстоянии выстрела зенитки не появился бы эльди. На мгновение горло сдавило, а на глазах навернулись слезы: этот мир был так близко и так далеко одновременно, почти как мираж.

Ей нужно было пройти весь курс лечения у Марты, а суккуба слишком долго играла в благотворительность, выискивая для Анны скидки, да и сама ситуация не устраивала – ведь тогда в любой момент Марта могла просить об услуге. Она нисколько не сомневалась в самых добрых намереньях, и вряд ли просьба оказалась бы неординарной, но все-таки суккубы – порождение Междумирья с не самой лучшей репутацией, а потому до конца Анна не могла быть уверена.

Она сидела неподвижно, размышляя над тем, можно ли отправиться домой: рабочий день заканчивался ровно через семь минут, а на дорогу она потратит не меньше полутора часов. Мысль, что хотелось бы изучить это дело с трупом на берегу получше, почти моментально развеялась, и теперь она думала лишь над тем, во что глупая дерзость превратится завтра. Не успела Анна принять волевое решение выйти из машины, как телефон в подстаканнике пикнул уведомлением: теперь на огонек хотела заскочить Амиция, а значит, грядущий аттракцион только набирал скорость. Она застонала и закрыла лицо руками, понимая, что нужно морально подготовиться к этому разговору: Вильгельм наверняка в отместку поведал виларен обо всех тайнах жизни Анны Блэр.

Амиция явилась через двадцать минут, когда та с замиранием сердца нервно отмечала, как долго тянутся минуты на часах на сенсорной панели. Ее возбуждение и нескрываемый интерес Анна почувствовала еще до того, как та плюхнулась на пассажирское сиденье, отмечая, что Вильгельм забыл свою куртку: его черная ветровка от какого-то сверхдорогого бренда, название которого Анна знала лишь туманно, и вправду висела на спинке сиденья.

– Так это все правда? – с порога начала она. За что Анне нравилась Амиция, так это за несвойственную аристократке прямолинейность. Если ей было что-то нужно или та была недовольна, то Анна об этом узнавала почти моментально без долгого ритуала из ужимок и намеков.

– Что именно? – вздохнула Анна, уточняя, на что виларен хитро улыбнулась:

– Я работаю с ведьмой, о которой мечтали четвертый, восьмой и пятый отделы до того, как я стала его главой, а она из себя травницу дремучую строит. Нисколько не сомневаюсь, что ты желаешь сохранить инкогнито и перед всеми расшаркиваться своими регалиями не станешь, но, Анна, хватит ломать комедию. Мне нужна твоя помощь.

– Тебе? – Анна удивленно взглянула на нее: – Ты же виларен пятого ранга, какая тебе вообще может быть нужна помощь? Разве что моральная поддержка и то – сомнительно.

– И это говорит мне ведьма, о которой я слышала столько рассказов, – улыбнулась она. У нее это вышло искренне и по-доброму совсем не похоже на насмешливую ухмылку Вайнхарта-старшего. – Анна, тебе ли не знать, что ведьмы – это природный талант и прямая связь с Междумирьем, самой сутью магии, а я – виларен, вложившая на свое обучение три десятка лет и очень много усилий. Знаешь, есть даже бородатый анекдот, сколько потребуется виларен, чтобы вырастить один цветок в горшке…

– Амиция, это все очень отрадно слышать, но…

Та не позволила закончить, закивав и заглянув в глаза, проникновенно произнесла:

– Я знаю. Я знаю, что ты хочешь сказать, и если боишься, что о тебе узнают те, кому не следовало бы, то даю все возможные гарантии, что даже если Верховная пожелает вызвать на беседу, то ничего не добьется. Лично мне нужна твоя помощь. Если хочешь, то даже близнецы не узнают.

– Странно звучит, учитывая, что один из них твой муж, – хмыкнула она, на что виларен хитро улыбнулась:

– Это будет наш маленький женский секрет, а в них лезть неприлично. Так что, по рукам?

Анна замолчала, наблюдая как виларен выжидающе смотрит, ожидая ответа и непременно положительного: теперь, когда эго ущемленного аристократа оказало медвежью услугу, ей некуда было отступать. Возможно, об открытиях из ее личного дела Амиция знала и раньше, только вот переговорщика отправила не того, а сейчас пришла применить все свое обаяние.

– Ладно, – наконец выдохнула она, внутренне смирившись, что когда-нибудь о ней все равно бы узнали, а Амиция расплылась в довольной улыбке, обнажая острые тонкие клыки: – Только близнецам и вправду не стоит об этом знать, особенно, тому, который не твой муж.

– Я полагаю, вы расстались не на самой приятной ноте, – хмыкнула она. Через Мартина узнать все подробности разговора ей было куда легче, чем пытать неприступную молчаливую крепость.

– Неважно, – отмахнулась Анна: – Так какая помощь нужна?

– Труп на берегу уже погрузили и все разъехались: остались только мы с тобой. Я сказала Мартину, что хочу поболтать о нашем женском и ты меня подвезёшь до дома, а потому путь открыт.

– И все же: что именно ты хочешь? – покачала головой Анна: – То, что труп увезли – это не слишком хорошо, я могла бы многое о нем узнать…

– А никто и не говорит, что тебе к нему доступ запрещен, просто не сейчас: надо подождать, пока уляжется пыль и коронер проведет полноценный осмотр – хмыкнула виларен: – Я хочу, чтобы ты осмотрелась и поведала мне о последних часах жизни. На берегу и вокруг так чисто, что диву даешься: даже мой досужий до всего супруг так и не нашел ничего, что могло бы нам дать понять, как труп, который, как ты и сказала, сгнил изнутри, оказался в этом милом месте.

Анна слегка призадумалась: ее интересовало как его доставили и как давно это было, потому что время шло на часы, пока тело не начнет разваливаться прямо в руках. Она молча вышла из машины и в лицо ударил свежий соленый воздух вперемешку с озоном, отчего закружилась голова и она мелко задрожала всем телом. Холодный воздух забирался под куртку и мокрый от испарины свитер. Амиция стояла чуть в стороне, не мешая ей, а лишь наблюдая за тем, как Анна окинула взглядом серпантин, змеей спускающийся к песчаному берегу и стройный ряд плотных елей, кроны которых скрипели на все лады от ветра. С севера надвигалась новая свинцовая туча, а потому надо было торопиться. Анна отошла от машины, и остановилась у первой ступеньки, ведущей вниз к берегу, который блюдцем разливался у ног, а затем глубоко вздохнула и закрыла глаза: магия тепло и тонко заструилась по жилам, радостная, что к ней наконец воззвали по прямому назначению, а не по бытовой ерунде вроде разогреть воду без огня. Анна шепнула пару слов, делая мягкий жест рукой, словно бы она откидывала невесомую вуаль, а затем перед ней тонкими желтыми линиями по земле прокатились следы, смытые дождем. Амиция удовлетворенно улыбнулась, а затем обошла импровизированную сцену по кругу:

– Думаешь, это свежие? – уточнила она, разглядывая следы шин и ног, на что Анна кивнула:

– Это поисковая магия, она всегда показывает события ближайших двенадцати часов, если нужно позже, то придется сильно постараться, но телу не больше суток и а те, кто его доставили, не в слишком удобном положении: труп вот-вот начал бы обращаться в суп.

– Следы ног… Мужские, примерно от сорок пятого до сорок седьмого размера ноги, – принялась перечислять Амиция: – Их было… Трое?

– Да, – Анна кивнула и на месте следов образовались безлицые мужские фигуры, полупрозрачным дымом повисшие в воздухе, отчего виларен удивленно взглянула на нее, явно не ожидая, что подобное возможно.

– Они несут тело, – продолжила рисовать картину Анна, демонстрируя, как двое мужчин крепко держа тело за руки и ноги принялись спускать его по крутым ступенькам вниз. – Вот один из них оскользнулся… Чуть не упал.

Фигура резко дернулась, но ноги из рук не выпустила, второй терпеливо ждал. Анна последовала за ними, наблюдая как быстро они удаляются вниз. Она вдруг остановилась, сделала легкий жест рукой и присмотрелась: голова второго спотыкнувшегося мужчины удачно развернулась налево, и Анна смогла заметить острое ухо, хотя все остальное лицо было распознать невозможно.

– Эльди? – пробурчала себе под нос она: – Теперь понятно, почему следов нет.

На Амицию она почти не обращала внимание, ее взгляд приковали полупрозрачные мужские фигуры, а потому неустанно двигалась за ними. Оказавшись на берегу, они аккуратно уложили тело у самой кромки, чтобы вода не попадала на тело, и еще некоторое время постояли над ним, отчего Анна могла предположить, что они о чем-то беседовали. Второй вдруг резко развернулся и махнул на второго рукой, словно был с чем-то не согласен и очень быстро удалился по ступенькам, растворяясь на самом верху. Анна перевела взгляд на тело, первая фигура присела над ним на корточки и принялась рыться в карманах одежды, вынув какой-то предмет, который она распознать не успела, затем встала, покрутила его в руках и резко смяла, и уже уходя отбросила его куда-то в право: невесомый клубок растворился, так и не достигнув земли.

Анна двинулась в то место, куда предположительно упал предмет, а Амиция вдруг произнесла:

– Если это был клочок бумаги, то мы не найдем его, вчера была буря.

– Попытаться стоит, берег напоминает дугу, – пробурчала задумчиво она, прицепляя новое поисковое заклинание и глядя как красноватый дымок ударился о скалы и завалился за огромный гладкий валун. За ним Анна заметила мокрый смятый бумажный комок и принялась аккуратно его разворачивать, над головой отдаленно прогрохотал гром.

Это была плотная разлинованная страница из какого-то ежедневника, а сверху стояла напечатанная дата «27 августа».

– Ого, почти месяц назад, – заметила Амиция: – «Пьяная вишня»?

– Торт что ли? – невпопад произнесла Анна, на что виларен хмыкнула:

– Сомневаюсь, вряд ли это было собрание кондитеров, которые так и не смогли выяснить, чей бисквит пышнее. Это все?

– Пожалуй, да, – Анна покивала, передавая в руки размокшую страницу и та бережно уложила ее между чистых и сухих листов в папке, которую Амиция всегда таскала с собой для разных случаев. – Еще наверху может быть что-то полезное, они же вернулись назад, но я крепко сомневаюсь, что мы оттуда что-то выцедим.

Амиция лишь покивала и они вместе быстро проследовали наверх: ветер усиливался и начинали срываться первые крупные капли дождя. Как Анна и предполагала, наверху фигуры просто растворились в воздухе, видимо, прыгнув в машину. Она еще немного осмотрелась по сторонам, пытаясь накинуть то на одного, то на второго пару известных ей проявляющих заклинаний, но те с фиолетовыми искрами отскакивали, словно бы неведомая сила мешала открыть лица.