Проверка экватором

Большая Ордынка. Москва.

Нежаркое солнце без спешки сушило улицу после короткого дождика. В сквере на скамье сидели две молодые женщины с цветными колясками и еще пожилой собачник в кургузой куртке. Его кокер-спаниэль был необычно толст и лениво трусил туда-сюда под ногами отдыхающих.

Прямо за кустистым сквером громоздилось монументальное сталинское темно-серое здание. Зеленые ворота в прилегающей кирпичной стене крепко заперты: нет и микро-щели, комар не пролетит. Возле тяжелых высоких входных дверей, в которые никто не проходил уже несколько лет, отсутствовала вывеска с названием учреждения. Однако кондиционеры торчали наружу из многих окон. Это было странное, несовременное по архитектуре, строение №1 – четыре этажа кромешной тайны.

К воротам подкатила неприметная иномарка среднего класса. Зеленая створка мгновенно отъехала в сторону, освобождая проезд в узкий дворик. Черная «ауди» с тонированными стеклами въехала внутрь, тихонько урча. Ворота снова затворились. Любопытство компании на скамейке так и осталось неудовлетворенным – ни одного живого человека завсегдатаи сквера не увидели.

В просторный помпезный кабинет с дубовыми панелями вошел энергичный мужчина в штатском, но выправка выдавала в нем военного, а тяжелая мина на лице – строгого государственного чиновника. Хмурый величественный гость держал в руке тонкую кожаную папку. К начальнику особого отдела Руфинову пожаловал сам Геннадий Михайлович Молочков, директор Службы внешней разведки. Ефим Петрович встретил его, стоя рядом с двухтумбовым столом. После крепкого рукопожатия они сели по-свойски на мягкий диван напротив полированного стола для заседаний со старинными твердыми неудобными стульями.

– От НЕГО? – вкрадчиво спросил Ефим Петрович.

– Был вчера, – Молочков чуть заметно кивнул. – Что скажешь по «Экватору»?

– На селекторном Корабль дал понять, что нас обскачет.

– Дима кое-чего не знает. – Молочков бросил черную папку на колени полковника. – Здесь все материалы по «Экватору». И еще наша совместная операция с Интерполом «Белый китаец». Хочу завтра услышать твои соображения.

– Уже сегодня ясно, что героин на Дальнем Востоке – прикрытие для чего-то другого.

– Конечно. В Базеле собирался Внутренний клуб Банка международных расчетов (БМР). Внеплановая встреча. После таких же посиделок началась иракская «Буря в пустыне».

– А что теперь? Иран?

– Возможно. Твоя миссия – «Экватор». Защита наших интересов в Латинской Америке.

– У нас есть серьезная разработка по манипулированию людьми. Разработчики – Ваулин и Барышева. Я докладывал. Называется тема «Слепая технология». Можно со стороны ненавязчиво внушить объекту какие-то идеи, и он станет послушным орудием в руках «поводыря». Такой «слепой» выгоден чем? Наш разведчик практически застрахован от провала. Даже, сильно постаравшись, раскрыть его невозможно: вся акция проводится чужими руками.

– Да, вспомнил, – Молочков внимательно смотрел в упор на визави. – Хочешь задействовать «Сову»?

– После раскрытия сети «Борз» (Волк) группе вполне можно доверить «Экватор». – Руфинов спокойно выдержал лазерный взгляд. – Проверку в боевых условиях «Сова» прошла без сбоев…

– А теперь ты хочешь устроить группе проверку экватором… Ладно, принято! – Молочков с воодушевлением сжал в кулак пальцы правой руки. – ПЕРВЫЙ ставит перед нами задачу отвести угрозы от президента Венесуэлы Николаса Мадуро. У нас с Венесуэлой многомиллиардные контракты, мы должны обеспечить прочный щит экономическому и политическому союзу с Мадуро. Там же завязаны серьезные планы ЕС. Европа намерена покончить с наркотой из экваториальных широт. Интерпол отрядил на решение вопроса серьезные силы. Там в «Белом китайце» все расписано в общих чертах. Конкретику будешь получать лично от меня.

– Еще бы на ремонт получить, – Ефим Петрович развел в стороны мясистые ладони. – ХОЗЯИН отгрохал Кораблю целый «аквариум», а я скромно прошу на реконструкцию…

– Всё! Ё-пэ-рэ! На этом подвели черту. – Молочков резко встал. Руфинов тоже неуклюже поднялся. – Дашь результат – получишь на ремонт.

– Обещаешь?

– Не лови на слове. Трудись.

Директор СВР пожал еще раз руку старому товарищу и пошел на выход из кабинета.

– Меня держи в курсе всего в любое время, – Молочков еще громко бросил на ходу. И скрылся с грохотом за двойными дверьми.

– Только лапшу вешает, – Ефим Петрович недовольно пробормотал вслух. Он взял со столешницы большие ножницы и лихо клацнул лезвиями.

Путь из центра Москвы до Ясенева был неблизкий. Удобно устроившись на заднем сидении «ауди», Молочков прикрыл глаза и погрузился в размышления: «На поиске Джокера в министерстве экономического развития сосредоточилась контрразведка. Агент, если он есть в министерстве, после ликвидации Казакова залег на дно. Проявить его фактически нереально. Нужно ждать, пока он сам активизируется. Когда это произойдет? Неизвестно. Таким образом, «Сова» высвободилась и её можно перенаправить на Латинскую Америку. Однако группа прошла укороченную подготовку для нелегалов. Участие в «Экваторе» ей не по зубам. Значит, «совята» Руфа в Поле скорей всего провалятся. Но наделают шуму, выявят очередной заговор против Мадуро, что нам и требуется. Заодно, возможно, успешно подыграют Интерполу. «Сова» никак не связана с нашим Вокзалом. На поверхности – частная контора. Засветится – и черт с ней!.. Кто там у меня? Паоло. Надо приказать Бархударову, пусть Паоло сбоку присмотрит за «совятами». В случае облома сменим остатку команды вывеску».

Пожилой, с сединой на висках полковник Михаил Бархударов дослужился до места начальника отдела «С». Директор Молочков вскоре планировал отправить его на пенсию. Ему очень нравился амбициозный зам Бархударова – подполковник Александр Алексеевич Корнеев. Носитель кодового псевдо Maecenas (Меценат) всегда привозил директору дорогие подарки из зарубежных поездок и угадывал все его пожелания до того, как они прозвучат. Молочков поставил Корнеева руководить всей темой «Экватор». Бархударов осуществлял связь с Интерполом в рамках операции «Белый китаец». Старый разведчик Геннадий Молочков благоразумно раскладывал «яйца» по разным корзинам.

– Угу-угу, – Геннадий Михайлович удовлетворенно прочистил горло. Найденное решение сложной проблемы его вполне устраивало. ПЕРВЫЙ поставил задачу – любой ценой сохранить жизнь comandante Николаса Мадуро. Остальные менее существенные детали останутся за кадром. Как всегда.

Тихий океан.

– Открыть кингстоны кормового балласта! Задраить люки! – прозвучала зычная команда капитана Билли Бирна. По радиосвязи приказ громко пробарабанил по всем отсекам маленькой субмарины. Герман Шварцхольт, синеокий блондин и молчун, привычно встал у перископа.

– Что там? Авианосец, надеюсь, нас не засек?

– Нет. Слишком далеко.

– Сколько ещё колыхать до места сброса «китайца»?

– Восемьдесят пять миль.

– Ложись на грунт. Лучше переждем.

– О-кей.

– В тесном матросском кубрике свободные от вахты матросы играли в карты. Русский эмигрант Кольцов негромко напевал «Очи черные», подыгрывая себе на гитаре. На верхней койке веснушчатый ирландец Болтон читал затрепанную книжку «Грязный Гарри», а рядом с ним, на соседней койке, смуглый моторист Романеску кормил хлебом двух мышек, проживавших в сетчатой клетке…

На подводных лодках не разрешено держать ни собак, ни кошек, ни птиц. Однако для двух мышей Романеску Билли Бирн сделал исключение. Иногда в замкнутом пространстве матросов одолевала клаустрофобия, вспыхивали беспричинные ссоры. Отъявленные бандиты, из которых и состояла команда, вполне могли поубивать друг друга, тогда капитан урезонивал их простым примером в виде мышиной идиллии.

Вот и сейчас в команде неожиданно возник спор по пустой причине: кому достанется ночное дежурство, а кому сидеть на эхалоте днем. Капитан субмарины услышал дебаты в кают-компании и вовремя вмешался.

– Глядите, две безмозглые твари в такой же клетке, как и наша железная трубка, – крайне спокойно рассуждал капитан Бирн, – но это им не мешает относиться друг к другу с уважением. А теперь, когда вы утихомирились, я накладываю на вас наказание: приказываю прочитать книгу Рерьярда Киплинга «Маугли».

– Билл, не издевайся, – законючил проштрафившийся забияка. – Давай мы лучше посмотрим видео.

– Тем более, я знаю, что ты хочешь в нас вдолбить, – Второй нарушитель спокойствия пробасил уже вполне миролюбиво.

И они практически хором прогорланили любимую капитанскую цитату из Реръярда Киплинга:

– И сказал мудрый змей Каа: «Для успеха в джунглях, о, Маугли, требуются всего две вещи: храброе сердце и учтивая речь!

Инцидент на этом был исчерпан. На подлодке класса «малютка» снова воцарилась деловая атмосфера. Разношерстная команда четко выполняла приказы капитана и дисциплинированно ложилась спать в положенное по расписанию время.

Билли Бирн и его помощник Герман Шварцхольт вели даже специальный «психический дневник», в который скрупулезно записывались даты нервных срывов. Относительно спокойный период жизни на подлодке равнялся двум неделям, затем следовало ждать неждана в форме ругни или даже грубой потасовки, и она неизменно случалась. Правда, иногда удавалось всплывать под прикрытием коралловых, безлюдных островков, и матросы имели возможность побродить по палубе, верней, по металлическим контейнерам, подышать чистым ночным воздухом, полюбоваться мириадами ярких звезд на бескрайнем небосводе субтропических широт…

Просоленные океаном и продубленные ледяным ветром люди тогда испытывали что-то вроде нежности к живым чайкам и альбатросам, проносившимся вверху в утренней дымке. Они были готовы даже погладить ладонями хищные акульи морды, вдруг появлявшиеся над лаковой поверхностью волн, чтобы ухватить брошенный кусок мяса. А затем снова звучала, как приговор, грозная команда: «Открыть кингстоны! Задраить люки!», и экипаж суровых мужчин, скрепя сердце, опускался на долгие десять-двенадцать суток в свою тесную трубу и опять оказывался среди постоянно трескливого, неживого электрического света и стальных стен-переборок, утыканных регенеративными патронами очищения воздуха. Да, житуха у подводников была совсем не из легких…

Большая Ордынка. Объект «Черника».

Неслышно отворилась дубовая дверь. В начальственный кабинет вошел румяный пухлый человечек в коричневом костюме: губки поджаты, в глазках прыгают веселые бесенята.

Ефим Петрович Руфинов поднял глаза от разбросанных на столе бумаг.

– Разрешите войти?

– Ты уже вошел.

– За спрос не бьют в нос.

Руфинов пожал протянутую руку и покачал пальцем перед вздернутым носом посетителя.

– Тимур, ты допрыгаешься со своими шутками, – вкрадчиво, но строго сказал полковник.

Начальник группы «Сова» Ваулин торжественно, с низким поклоном головы, вручил Руфинову тощую синюю пластиковую папку.

– Наши разработки по темам «Экватор» и «Белый китаец».

Руфинов недовольно пожевал губами. Он вышел из-за стола, опустился на диван, вытянул ноги на паркете, чтобы конечности отдохнули от согнутости при долгом сидении.

Руфинов резко раскрыл папку и опять сморщился: на скрепленных листах ниже грифа «секретно» шел убористый текст на трех языках: русском, английском и испанском.

– Тут черт ногу сломит! – Шеф с подозрительностью глянул на заерзавшего на стуле подчиненного.

– Понимаете, Ефим Петрович, при недостатке времени, при большой зависимости от отсутствия денежных средств, при необходимости достижения успеха любой ценой, чтобы утереть нос вице-адмиралу Кораблеву, при всём при этом никак нельзя экспериментировать – надо работать привычным, проверенным способом, то есть заслать в Эквадор приличных агентов. Кандидатуры я вам расписал на третьем листике. Но список читать не обязательно. Это просто наша отчетность для Вокзала и Молочкова.

– Опять? – Ефим Петрович грозно нахмурился. – Короче, ты всё уже решил за всех. Так, Тимур?

– А что делать? – Румяный и вспотевший подполковник Ваулин смешно помотал руками в воздухе. – Но, Ефим Петрович, спешу тебя успокоить – пока мячик на нашей стороне! Нам несказанно повезло: в ОВИРе мне дали информацию на некоего Рая Кури, приехавшего в Москву из Мито к родственникам. Как я понимаю, нас в Эквамадоре может интересовать только Куаягиль, поэтому этот Кури, еще недавно – Ростислав Куров, вполне может появиться на побережье – там его никто не знает!

– На сколько дней приехал в Россию объект? – Руфинов пошел назад к столу, надевая очки. – Надеюсь, ты не собираешься переезжать туриста самосвалом?

– Приглашение у него на два месяца, если не уложимся, парняга может заболеть от нашей хлорированной воды в кране, например, пародонтозом, – увлеченно заговорил Ваулин, неслышно семеня вслед за боссом. Они расселись по разные стороны двухтумбового стола. – Потом он может разнервничаться и попасться на каком-то глупейшем нарушении закона. Например, наш гастролер оскорбит представителя доблестной полиции. А это уже 319-я статья – полгода исправительных работ!

– Ладно, давай план операции, – Руфинов, недовольно сопя, приготовил «паркер» с золотым пером.

– Девятая страница, Ефим Петрович, – сладко пропел Тимур Георгиевич, подсовывая раскрытую папочку под начальственную пятерню. – Не извольте беспокоиться, мы с Люсей всё просчитали, прокола не допустим, если потребуется, сами нагрянем в эпицентр под видом съемочной группы документального фильма о Франсиско Писарро и индейцах… Как их там?.. Мапуче, инках с кечуа! Чуть не сказал: с кетчупом.

– Ну, хватит хохмить, – Руфинов беззлобно отмахнулся и проставил на плане операции «Белый китаец» свою трехэтажную подпись с резолюцией «Немедленно приступить».

Японское море.

– Загрузить цистерны основного балласта. Погружение! – Билли Бирн негромко бросил в микрофон и приник глазами к окулярам перископа.

Нос лодки «Майра» стал медленно зарываться в фосфоресцирующую при лунных бликах воду. Обстановка в командном отсеке была рабочая, будничная – ни суеты, ни нервозности. Герман Шварцхольт сидел на вращающемся стульчике у панели управления субмариной, Кольцов стоял у гидроруля, Болтон следил за навигационными приборами, эхолотом и экраном гидролокатора для подводных лодок. Ни один из приборов не показывал присутствия каких-либо кораблей над лодкой или поблизости от нее.

– Еще погружение! Открыть кингстоны центрального балласта! Лево руля – семнадцать градусов! Машинному отделению прибавить обороты. Скорость двадцать четыре узла! – быстро отдавал приказы капитан Бирн.

И тут же радио донесло со всех концов субмарины глухие мужские голоса:

– Есть – лево руля семнадцать градусов!

– Есть – открыть кингстоны центрального балласта!

– Есть – скорость двадцать четыре узла!

Билли ощутил, как накренилась вперед и вправо лодка и как от стремительного погружения ему стало закладывать уши. Сквозь эту глухоту он слышал речь с немецким акцентом своего помощника Шварцхольта:

– Погружение сорок метров… Шестьдесят метров…

– Стоп. Дальше медленно.

Лодка «Майра» уходила вниз, в океанскую глубину. Глухой шум воды, заполняющей балластные цистерны, проникал в каюту сквозь металлические переборки.

Билли Бирн смотрел невидящим взглядом на разбросанные по столу карты. Место сброса контейнеров было уже прямо под днищем подводного корабля. Уже в метрах двадцати восьми, двадцати четырех…

– Герман, ложимся на грунт. Потом общее молчание. Прослушаем всё вокруг минуты три.

– О’кей, капитан.

Старпом Шварцхольт почесал пальцами за ухом и неожиданно спросил: – Билл, а кому мы дарим тонны дорогой наркоты? Меня давно интересует, хотя это, конечно, не мое дело.

– Ничего, бро, всё нормально, – Бирн снисхожительно шлепнул ладонью по плечу своему помощнику. – Я сам не владею точной инфой. Но думаю, что дело обстоит так. Раньше наше управление по борьбе с наркотиками просто сжигало всю выловленную в США дурь. А теперь новый хозяин Лэнгли Роскоу Кейпс нашел для захваченной у картелей наркоты лучшее применение. УБН отдает «снежок» бизнес-структурам Агентства, а те, то есть мы, перебрасываем вредное зелье в недружественные страны по оптовым рыночным ценам. Вовсе не бесплатно.

– Смотри ты! – Герман Шварцхольт воскликнул с пиететом. – А этот Кейпс – сущий гранд пройдоха!

Капитан Бирн согласно и важно кивнул:

– Шеф Кейпс – крепкий орешек, его боится даже спецагент Крум. Ты видел этого быка на причале в Тамальпасе. Я однажды засек его в драке. Мистер Крум так зарядил с ноги в череп одному засранцу, что тот сразу затих на два месяца в больничке. Это суперзлодей! Настоящая машина смерти. А бро Гектора трясет от страха при упоминании имени старичка Кейпса.

– Не дай Бог нам такого шефа!

– Сплюнь три раза.

Москва. Штаб-квартира группы «Сова».

Горбатая улочка Брошевская затерялась в старой застройке района Нового Арбата. Во дворе под номером «15» отдельно стоял трехэтажный особняк с облупившейся местами штукатуркой. В грязно-желтом доме все окна были с решетками. Входная кремовая дверь из толстого металла с глазком соседствовала с малиновой табличкой, по которой шла золотобуквенная надпись «Издательство научной литературы «Гранит».

Конечно, никакого издательства за кремовой дверью не существовало. Любопытные дворовые обитатели преклонного возраста терялись в догадках. На усердных чиновников в «Граните» походили только двое: худая, очкастая дамочка и маленький, пухленький мужчина с козлиной порослью на круглом подбородке. Людмила Александровна Барышева и Тимур Георгиевич Ваулин. Дворовым сплетницам пока не доложили, что под вывеской издательства работала строго законспирированная группа «Сова», секретное детище Службы внешней разведки.

Возглавляли крошечную команду бывшие советники юстиции, а теперь просто подполковники СВР Ваулин и Барышева. Как настоящий мужчина, Тимур взял на себя роль более ответственную руководителя, Люся утвердилась в ипостаси его заместителя и как бы комисарши маленького шпионского коллектива. До обретения руководящего поста в «Сове» Людмила Александровна протрубила десять лет рядовым юристом в прокуратуре. Ей уже стукнуло 44 года.

Тимур Ваулин, несмотря на негеройскую внешность, раскрыл множество преступлений с весьма запутанной интригой. Ему было уже 47 лет. Женат, взрослой дочери исполнилось 23. Как-то незаметно женатик Тимур Ваулин и одинокая Людмила Барышева сблизились, хотя никакого любовного романа между ними не возникло, просто они много вкалывали в одном отделе прокуратуры Центрального округа Москвы. Тима посвящал подругу во все перипетии очередного трудного дела, Люся высказывала свое мнение, которое подталкивало, приводило в движение ленивые мысли Ваулина, и тугой узел суперзадачи постепенно развязывался сам собой. Следовательский тандем был замечен генпрокурором, о нём было доложено директору Вокзала Молочкову. Знание иностранных языков, английского и испанского, определило окончательную судьбу тандема – Тима и Люся были направлены на учебу в институт имени Андропова, а затем – в епархию полковника Руфинова, в особый отдел СВР.

Перед встречей с директором СВР Молочковым между Тимуром и Людмилой произошел исторический разговор в машине.

– Тима, я вообще-то «важняк» никакой, – Женщина в очках с недоумением воззрилась на сияющего толстячка за баранкой. – Почему Молочков выбрал меня для этой шпионской затеи?

– А это я настоял, – Тимур Георгиевич ещё больше расцвел. – Он вызвал, предложил руководить. Я поставил условие: только вместе с ненаглядной сыщицей Люсей мы сможем принести плоды типа супер-дрюпер! Вот где собака порылась. Усекла?

– Опять детский сад на прогулке! – Люся сердито сдвинула брови. – Ты можешь по-человечески объяснить: зачем тебе нужна я – обычная бумажная душа?

– Люся, ты же сквозь стены видишь! Ты просто не замечаешь своего таланта. Да все мои криминальные победы образовались благодаря исключительно тебе. Только ты наводила меня на подлинные открытия! – Тимур восторженно прокудахтал, посмеиваясь.

– Хватит загибать, Пуаро небритый! – Люся невольно улыбнулась. И кинула вопрос на засыпку: – И кто тогда у нас в «Сове» главный? Ты или я?

– А мы вместе. Вот где собака! – Тимур треснул пятерней по рулю. – Нет, официально босс – конечно, я, а фактически мы давно с тобой образовали некий мозговой симбиоз – не вижу смысла тут что-то менять.

С тех пор прошло три плодотворных года. Практически все это время ушло на проведение успешной пилотной операции «Юг-2». Многоходовая комбинация по обнаружению и ликвидации ваххабитского бандполья «Борз» принесла эсвээровской команде «Сова» заслуженную славу и почет в узкой разведочной среде.

Летним солнечным днем белый «мерседес» среднего класса неспещно въехал во двор №15 по улице Брошевской. Барышева и Ваулин с дипломатом и сумкой торопливо исчезли за кремовой дверью «издательства». Начался ещё один головокружительный виток секретной деятельности группы «Сова».

Внутри здания на первом этаже сразу располагался просторный холл с пыльным фикусом в огромном кашпо и двумя дубовыми дверями. За первой дверью вестибюля находился кабинет начальства, святая святых с табличкой на филенке «главный редактор». За второй – оперативный отдел. В нем хозяйничала Светлана Сергеевна Метлицкая. Это была 34-летняя блондинка, профессиональный аналитик, программист и компьтерщик. Люся и Тима откопали её в одном «почтовом ящике», накопителе мировой информации, которая перерабатывалась в дайджесты для руководителей спецслужб.

На втором этаже была столовая с кухней и мастерская «технического Бога» Олега Семеновича Марголина. На третьем – находились кабинеты оперативника Александра Коротича и психолога-гипнотизера Натальи Зубовой, а также – уютная маленькая комната отдыха. В офисах осталась редакционная, тяжеловесная мебель, поэтому привидение, зашедшее ночью в гости, никаких особых изменений не заметило бы. Правда, намного прибавилось электронной аппаратуры, оргтехники, да антенна на крыше стала длинней в четыре раза.

В 11.00 группа «Сова» сосредоточилась в кабинете с табличкой «главный редактор». Барышева и Ваулин сидели за огромными двухтумбовыми столами с компьютерами и селекторными ящиками на столешницах. На монументальных черных кожаных креслах и диване удобно разместились майор Марголин, старлей Коротич, капитан Зубова, капитан Метлицкая – все в цивильной элегантной одежде, что соответствовало корпоративному стилю сообщества клерков с приличной зарплатой.

Тимур Георгиевич с хрустом всунул сосиски пальцев в пакетик с мускатными орешками и, счастливо всем улыбаясь, заявил:

– Поздравляю всех нас с отменой масочного режима! Ну, что накопали, братцы, свободно дыша?

Аналитик Метлицкая поправила изящной рукой белокурую волну волос и стала бодро повествовать, поглядывая в записи в блокноте:

– Данные Гольцова и Покатышева указывают на героиновую диверсию через Дальневосточные ворота. В Россию поступило около восемнадцати тонн «геры» и немного кокса, то есть примерно тонны две. Мелкие партии уже попали в руки полиции на уровне пушерской сети в средней полосе РФ. Общий объем изъятого вещества незначителен. Чек на одну дозу после разбодяжки составляет одну десятую грамма. Такого количества наркотика вполне достаточно, чтобы число наркоманов в стране увеличилось примерно в 45 раз. За полугодичный период цена чека снизилась многократно. Дозу уже можно купить в Москве всего за пятьсот рублей. Хотя цель наркотрафика пока в тумане. Интерпол серьезно озабочен, ведь в Европе также ощутили приток наркоты с Востока.

– Ну, это нам известно от Руфа, то есть Руфинова, – Барышева нетерпеливо перебила аналитика. – В чем там у нас вся каверза?

– Мда, – чмокнул губами Ваулин. – Где там собака? Где зацепка? Где печка, от которой запляшем?

– «Собака» оказалась в перьях, – чуть смутившись, сказала Светлана. – В Приморье отдел по контролю за оборотом наркотиков взял крупного пушера при передаче. В упаковке было три кило чистого «китайца» и кэ-гэ кокаина. В белом порошке нельзя было пропустить несколько серых перышек. Профессор-орнитолог Астраханцев уже дал заключение, что перья принадлежат нелетающему баклану с Галапагосских островов. Это ЭНДЕМИК – на шарике птица существует только в названном регионе. Живет оный баклан практически всего на двух островах. Может гнездиться почти в любое время года, поскольку сезонность климата практически отсутствует. В течение года баклан размножается несколько раз, обычно с тем же самым партнером на прежнем месте. Самочка, при смене партнера на гнезде, каждый раз подносит ему пучок водорослей в качестве символического подарка для налаживания семейных отношений.

– Я сейчас тебе фитиль вставлю за налаживание долгого доклада! – Барышева строго попеняла Метлицкой и закурила сигарету, щелкнув газовой зажигалкой.