Марфа

Через пять минут она не заметила, как оказалась на том самом месте, где нашли мёртвую Свету, о которой Маша даже не знала.

Маша вдруг увидела вход – и, что удивительно, он её не напугал. Непонятно, почему так вышло. Она словно витала где-то за тысячу километров отсюда – там, где испугалась того дома (хотя уже не помнила его), где испугалась асфальтной дороги. А здесь – ничего. Совсем.

Паника ушла. Она стояла под навесом бетонных плит, затем прижалась головой к левой стене.

Дождь превратился в ливень. Стало ещё холоднее – или так казалось Маше, ведь температура её тела подскочила. Утром у неё не было градусника, а у Марфы она о нём не спросила. И так было ясно, что его у старушки нет. Но утром температура была 37,4 °C, а сейчас, вероятно из-за стресса, поднялась до 38,3 °C. Озноб пробрал её; она прижала холодные мокрые руки к себе. Психологи сказали бы: она стояла в закрытой позе – лучше с ней не разговаривать.

А на душе…

Она увидела белый экран, как на телевизоре при обрыве связи. Этот «снег» она словно смотрела прямо сейчас. Потом картинка сменилась на пляж в Анталье. Она улыбнулась, но улыбка исчезла меньше чем за секунду. Маша даже не успела вспомнить, как шесть лет назад с Лерой ездила в отпуск в Турцию. После чудесного отдыха она получила серьёзную порцию тумаков от Володи, а на следующее утро, после безудержного секса, – пакет Balenciaga с украшениями Bulgari, в принципе, как обычно.

За спиной раздался странный звук. Маша резко дёрнулась и ударилась головой о левую стену. Почесав ушибленное место, она на мгновение забыла о звуке, но потом решила обернуться и посмотреть…

Треск.

Резко развернувшись, она увидела тёмную бездну – пространство, напоминавшее ей бездну.

– Если ты смотришь на бездну, – шёпотом не совсем точно вспоминая слова Ницше, начала она, – то бездна начинает смотреть на тебя*[1].

Её пробрало от этих слов. Она знала, что Ницше был моральным уродом и сексистом, но думать о нём сейчас ей не хотелось.

Её охватил ужас. Пугала эта беспросветная тьма. Маша осознала: там действительно очень темно. Ей даже начало казаться, что впереди – лишь чёрная стена, а странный звук ей просто померещился.

Шаг.

Нетвёрдым шагом она двинулась вглубь, прислушиваясь к капающей впереди воде.

Интересно, – пронеслось у неё в голове, – были ли эти капли раньше?

Да, были.

Она вдруг ощутила себя героиней фильма ужасов. Та же самая история: зачем идти туда, откуда доносятся странные звуки? Но она продолжала двигаться вперёд.

Блеск.

Маша застыла как вкопанная.

– Глаза, – прошептала она, но звук собственного голоса отозвался так громко, что она вздрогнула от страха.

Шаг назад. Всего один.

Ужас сковал её. Она бросила взгляд назад – на дождь. Капли падали с пугающей быстротой. Маша лихорадочно думала, как бы поскорее убежать отсюда и никогда больше не возвращаться.

И…

Крик.

Она не успела полностью повернуть голову, когда перед ней возникло то, чего боялись все в посёлке. Это было Оно – ужас, державший в страхе жителей Путика с давних времён. Возможно, оно появилось ещё задолго до основания посёлка – или как его называли, пока сюда не пришёл Пётр I? Неважно.

Перед ней стоял Кошмар – жуткий Кошмар посёлка Путик.

С оглушительным криком Маша выбежала из катакомбы и бросилась в неизвестном направлении. А Оно осталось там – пока что.

Пока не наступит 31 октября.

10

Она бежала – бежала, бежала, – чуть ли не постоянно спотыкаясь. В голове вихрем крутились две мысли.

Первая: Что это, нахрен, было?!

Вторая – слова Марфы, сказанные перед тем, как она отправилась на свою обыденную пробежку: «Не беги туда, от чего бежать потом будешь…»

Глава шестая. Город.

1

На следующий день после того, как Маша встретилась с неким существом, Андрей проснулся рано утром и направился к гаражу. Открывая дверь, он то и дело поглядывал в ту сторону, откуда должна была появиться Маша. Он давно научился открывать гараж, не глядя на него, – так сильно ему хотелось увидеть девушку. Но пока он возился с замком, на горизонте никого так и не появилось.

Войдя в гараж, Андрей сел в машину и выкатил её на привычное место – туда, где обычно занимался ремонтом. Автомобиль почти готов: остались лишь мелкие неполадки, которые мастер вроде него устранил бы за полчаса, а то и быстрее. Однако сегодня он решил намеренно затянуть с починкой. Со вчерашнего дня он ждал Машу здесь – на том самом месте, где три дня назад они познакомились. Но она всё не появлялась.

Неужели я ей не понравился? – спрашивал себя Андрей вчера, когда под дождём шёл домой, и сегодня – едва выкатив машину.

Он провозился с автомобилем два часа, то и дело бросая взгляды в сторону дороги. Но за всё это время никто не появился – даже местные жители-островитяне.

Островитяне теперь опасались за свою жизнь: даже в столь ранний час никто не решался выходить из дома без крайней необходимости.

Почти все знали о случившемся 8 октября – кроме нескольких человек. Все понимали, что именно произошло, и все знали, кто (или что) это сделал. Люди начали бояться за себя и своих близких.

Яков и его жена забеспокоились о дочери спустя два часа после её ухода. Сперва тревогу забил отец: ещё перед выходом Светы он почувствовал неладное. Когда прошло два часа, Яков не находил себе места. Под предлогом прогулки он вышел из дома и спустя сорок минут поисков заволновался всерьёз – ускорил шаг и принялся почти бегом обходить посёлок.

Через полтора часа жена начала звонить ему – её тоже охватил страх. Яков признался, что не может найти дочь. Вернувшись к дому (он был недалеко), супруги решили отправиться туда, куда в темноте лучше не ходить. Молча они направились к катакомбе – это было первое место для поисков; следом планировали проверить маяк, а затем пещеру.

Но искать долго не пришлось: вскоре они обнаружили тело дочери.

Яков упал на колени, за ним – жена. Они рыдали и кричали – безудержно, отчаянно. В их криках звучала невыносимая боль и обида. Никто не прибежал на помощь: ближайший дом принадлежал им, а неподалёку стояло лишь многоэтажное деревянное здание на въезде в посёлок.

Так они простояли около получаса, не зная, кого вызвать.

В итоге они позвонили в полицию и скорую, но не к месту находки тела, а к себе домой. Родители решили отнести дочь в дом: оставаться у катакомбы было опасно.

Скорая и полиция прибыли лишь через два часа. Родители заявили, что дочь покончила с собой – хотя оба знали, что это далеко не так. Сотрудники не спешили: констатация смерти – особенно после суицида – не требовала срочности, поэтому они приехали поздно.

На вопросы полиции родители отвечали относительно спокойно – насколько это возможно для людей, потерявших единственного ребёнка. Когда их спросили, где нашли тело, они назвали место, но отказались вести туда полицейских, даже несмотря на предложение сопровождать их тремя сотрудниками. Причина крылась не в страхе за собственную жизнь – после увиденного им было всё равно. Они опасались за невинных людей, помня о трагедии 1941 года, когда у катакомбы нашли мёртвыми пятерых военных.

Полиция не стала настаивать. Договорились встретиться утром следующего дня, но сотрудники не приехали во время: застряли в грязи и огромных лужах по пути в Путик. Когда днём они наконец добрались, лужи крови уже не было – дождь всё смыл.

Полиция не предприняла никаких действий. Дело закрыли как самоубийство, хотя зафиксировали инсульт и сердечный приступ, которые произошли одновременно.

Новость мгновенно разлетелась по посёлку. Все узнали о случившемся – кроме: Андрея и его матери (она ни с кем не общалась); затворников Жени и Надежды Иванны (хотя последняя догадывалась, что это должно произойти); Димы (Коля и Авдотья не хотели его пугать и избегал разговоров на эту тему); Маши (Марфа не рассказала ей из-за своей столетней записки).

Женя же и Надежда Иванна узнают о трагедии лишь через пару дней – случайно подслушав разговор в магазине. Остальные же жили в относительном спокойствии, не подозревая о жутких событиях.

Тем временем остальные жители не находили покоя. Их мучил вопрос: как это могло случиться раньше срока? Хотя вопрос был не совсем верным: иногда это нечто убивало людей преждевременно, порой – слишком рано. И об этом почти знал каждый.

В посёлке существовало три проклятых места: Катакомба, Маяк и Пещера – логово Кошмара посёлка Путик.

Но и сам посёлок Путик был проклят. Случались пропажи людей, чьи тела позже находили у этих мест. Обыватели не знали, где именно человек исчез – до момента обнаружения трупа.

Наиболее явным доказательством проклятия были роковые даты – 31 октября и марта.

Страх ещё не достиг апогея – он усилится лишь после следующего убийства – точнее после того убийства, о котором будет известно каждому жителю-островитянину. Пока же большинство жителей продолжали жить обычной жизнью, несмотря на то, что Кошмар посёлка Путик уже регулярно покидало своё убежище.

2

Дождь лил как из ведра. Маша открыла глаза. Перед ней вновь стоял тот же ужас – она оказалась на том же месте, что и день назад. Ощущение, будто за спиной что-то есть, заставило её без раздумий рвануть вперёд – прочь отсюда, чтобы никогда больше не возвращаться.

Удар.

Головой она врезалась во что-то прозрачное – то ли стекло, то ли купол. Маша не успела понять. Внутренний страх рвался наружу.

Она осторожно развернулась – на этот раз с закрытыми глазами. Когда ноги сомкнулись, а носки указали вглубь катакомбы, Маша задумалась: стоит ли открывать глаза? Может, удастся пройти наощупь? Мысль тут же отпала. Собравшись с духом, она решила взглянуть – но аккуратно. Однако вместо осторожного взгляда очи распахнулись мгновенно.

Ничего.

Впереди не было ни души.

Маша облегчённо выдохнула – не только потому, что жуткой твари больше не было перед лицом (хотя это радовало), но и потому, что разом исчезли страх, напряжение и неуверенность. Впереди, примерно в трёхстах метрах, виднелся выход – такой же, как и тот, через который она вошла.

Уверенным шагом Маша направилась к нему.

Пройдя ровно половину пути, она заметила боковые проходы вглубь катакомбы. Резко остановившись, оглянулась назад. Позади – пусто. Снова выдохнув, она устремилась к выходу.

Когда до свободы оставалось три шага, Маша обернулась…

И увидела Его.

То самое, что напугало её в прошлый раз.

Крик.

Она вскочила с постели – тело пронзила острая боль, знакомая при лихорадочном состоянии. Дом окутывала тьма. Маша скатилась по подушке и хотела проверить, не разбудила ли Марфу. В прошлый раз, когда она только приехала сюда и ей приснился кошмар, старушку она не потревожила своим криком.

Крик.

Снова пронзительный, как во сне. Бабушка Марфа сидела у изголовья кровати и тихо шептала молитвы. Если бы Маша не была так ослаблена высокой температурой и ломотой в теле, она бы разобрала слова. Но не только болезнь мешала сосредоточиться – ей на грудь падали холодные капли воды.

Озноб. Сильнейший озноб охватил её, едва она осознала, что это вода.

Марфа поднялась – оказалось, всё это время она стояла на коленях.

– Это поможет сбить температуру, – произнесла она чуть громче.

– Вы меня напугали, – шёпотом, но твёрдо сказала Маша. Она опустилась ниже на подушку, и Марфа положила ей на голову мокрое ледяное полотенце.

Через секунду Маша погрузилась в сон – неспокойный, но всё же сон.

Час спустя полотенце нагрелось от жара её тела. Маша проснулась.

Тьма в доме снова заставила её вздрогнуть.

Скинув полотенце, она взглянула на постель Марфы. Старуха лежала и, казалось, мирно спала. Но Маша вдруг испугалась, что Марфа умерла – никаких признаков жизни не было видно и слышно. Как ни старалась она прислушаться, за окном лишь шумел порывистый ветер и лил дождь.

Она снова уснула.

Проснулась через двадцать минут. Взглянув на телефон, увидела: 05:23. Гнев вспыхнул внутри – и голова затрещала ещё сильнее, словно готова была расколоться на осколки.

Привстав, она ощутила сильный холод – до этого она успела пропотеть.

– Это хорошо, – почти шёпотом произнесла Маша. – Значит, температура хоть немного спадёт.

Достав из – несостовшейся – аптечки единственную таблетку парацетамола, она проглотила её, не имея чем запить. Внутренне выругавшись, она заставила себя проглотить горькую таблетку. Затем встала и как можно быстрее переоделась в сухую одежду, надеясь снова пропотеть и облегчить состояние.

Спустя некоторое время она лежала в той же позе, пытаясь уснуть. Но голова продолжала раскалываться, а температура, казалось, неуклонно росла.

Сегодня я обязательно поеду в город и куплю лекарства, – решила она. – Сейчас и на всякий случай.

С этой мыслью она снова погрузилась в сон.

Во сне – или наяву – мысли путались, превращаясь в странные, почти бессмысленные образы. Маша понимала: ей очень плохо. Нужно ехать в город, пока болезнь не усугубилась. Иначе её могут положить в больницу – а это грозит раскрытием её положения, и без того шаткого.

Перед приёмом таблетки температура была 38,7 °C, после – снизилась до 38,1 °C. Боль была невыносимой, Маша думала: Какая разница, обнаружат меня или нет? Всё равно мне будет плохо.

Но она ошибалась. Если её найдут, последствия будут куда страшнее любой болезни. Те люди сдерут с неё кожу живьём, бросят умирать в гробу, закопают глубоко в землю – или сделают что-то ещё хуже и страшнее.

Наконец она провалилась в глубокий, но пустой сон. Ничего не было. Только тихое дыхание в ожидании момента, когда можно встать и отправиться в город за сильными жаропонижающими и обезболивающими. За тем, что избавит её от этой паршивой болезни.

3

Утром, подходя к автобусной остановке – если её можно так назвать, – Маша была укутана во всё, что только можно было на себя надеть (или, как она выражалась, «напялить»).

Она планировала сесть на автобус, отправлявшийся в 7 утра, чтобы успеть к открытию аптеки. Маша подозревала: круглосуточные аптеки есть лишь в центре города, куда она категорически не собиралась. Оставалась надежда, что местные аптеки откроются в  8  утра. Но болезнь взяла своё – в  6  утра она даже не проснулась. Пробуждение случилось лишь в  7  часов, к тому моменту автобус уже умчал. Таблетка помогла, но ненадолго: самочувствие ухудшилось, хотя ей удалось пропотеть.

Открыв глаза, Маша ощутила, как холодный воздух дома проникает под одеяло. Её пробрал сильный озноб – тело буквально трясло. К утру температура поднялась до  39,2 °C, усугубляя и без того тяжкое состояние.

С трудом дождавшись 10  часов, она начала собираться в город. Перед выходом Маша уснула, но на этот раз предусмотрительно поставила будильник на 10:00. Резкий звук заставил её вздрогнуть, но она обрадовалась: хорошо, что догадалась его завести. Хотя в её состоянии думать было невероятно сложно.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

0

* – «И если ты долго смотришь на бездну, то бездна тоже смотрит на тебя». Из книги Фридриха Ницше «По ту сторону добра и зла».