Русская промышленная революция: Управленческие уроки первой половины XIX века

Был Государь Император, при нем Собственная Его Императорского Величества Канцелярия, в сегодняшних терминах – Администрация Президента.

Существовали три высших государственных органа – Комитет министров, Правительствующий сенат и Государственный совет. О сложной системе взаимоотношений между этими высшими госорганами поговорим в следующей главе.

Наконец, работали отдельные министерства и департаменты министерств. И где-то в недрах этих министерств и департаментов действовали живые люди, и их действия привели к закупке промышленного оборудования в Англии.

Крайне интересно найти, высветить, описать этих живых людей, управленцев, и те управленческие механизмы, с помощью которых они реализовывали свои интересы и ценности.

Большинство работ по истории индустриализации описывают обезличенные экономические, социальные, технологические процессы. Есть также множество биографий промышленников и предпринимателей, не дающих общей картины.

Моя задача – рассмотреть людей, двигавших индустриализацию, в первую очередь как управленцев. Причем в тесной связи с применяемыми ими управленческими и организационными механизмами.

Начать логично с главных управленцев – первых лиц государства.

Генерал-инженер, не готовившийся стать императором

Великий князь Николай Павлович, младший брат императора Александра I, не был наследником престола. Специально к управлению государством его не готовили, но дали весьма качественное образование.

Советские историки любят называть императора Николая Павловича плохо образованным. Однако простой перечень преподавателей и предметов показывает, что к образованию великих князей были привлечены лучшие имевшиеся в стране профессора [Выскочков, 148].

Любимыми предметами юного великого князя были физика и рисование. Некоторые средства выделялись на физические опыты, которые ему очень нравились. В наказание за проступки этих средств иногда лишали [Материалы и черты, 51].

Любовь к инженерному искусству, личное погружение в чертежи и проекты будут сопровождать Николая Павловича на протяжении всего царствования.

Лекции по политэкономии великим князьям Николаю и Михаилу Павловичам читал академик Андрей Карлович Шторх. На основе лекций он издал в 1815 г. в Париже курс политэкономии, вызвавший резонанс в ученых и общественных кругах Европы. На Шторха как крупного европейского экономиста эпохи обильно ссылается в своих работах Карл Маркс [Блюмин, 174, 194].

Андрей Карлович был сторонником протекционистской промышленной политики. Юные годы великого князя пришлись на период острых общественных дискуссий о «фритредерстве», т. е. свободной торговле, и протекционизме. Об этих дискуссиях подробнее в главе VII.

В 1811 г. 15-летний Николай Павлович пишет сестре:

В настоящее время я занят подробным изучением истории Франции и дошел до царствования Людовика XIV, которое мне бесконечно интересно. Немецкий язык идет достаточно хорошо, чтобы позволить мне не умереть с голоду, если я окажусь один в Германии [Латынь идет потруднее, позже современники отмечали, что Н. П. ее не любил].

Добавьте к этому Логику, Этику, Физику, Математику, Механику, Гидростатику, Гидрологию, Фортификацию и Артиллерию.

Эти уроки распределяются таким образом, что утром я занимаюсь четыре часа и два часа после обеда. После окончания уроков мы занимаемся повторением всего, чем мы занимались в течение дня [и отчетом Матушке о всех занятиях дня] [Переписка из трех углов, 387].

Гидростатика – это раздел механики жидкости и газа, изучающий равновесие жидкостей и воздействие сил со стороны покоящихся жидкостей на погруженные в них тела. Гидрология – наука, изучающая природные воды, их взаимодействие с атмосферой и литосферой. Это в 15 лет, в современных понятиях 9 класс средней школы.

Что-то не кажется мне это слабым и плохим образованием. А вот отсутствие в программе нашего школьного образования курса логики, которую изучал будущий император, явно ставит нас на значительно низшую степень цивилизованности по сравнению с нашими великими предками.

Летом 1816 г. двадцатилетний великий князь для завершения своего образования был направлен в трехмесячную поездку по губерниям с ведением двух журналов – «Общий журнал по гражданской и промышленной части» и «Журнал по военной части».

Программу поездки сформировала его матушка, вдовствующая императрица Мария Федоровна – крупнейший управленец своего времени в сфере благотворительности. Она централизовала управление благотворительными, сиротскими, больничными и т. п. учреждениями в так и названное «Ведомство учреждений Императрицы Марии Федоровны».

После ее смерти это ведомство было присоединено к Его Императорского Величества собственной канцелярии в качестве IV отделения и продолжало курировать различные благотворительные и образовательные учреждения империи вплоть до 1917 г.

Современник отмечает, что вдовствующая императрица:

Ежедневно по многу часов с величайшей тщательностью занималась делами попечительства, воспитанием тысяч детей, порученных ее заботам, уделяла внимание больницам и вообще христианскому милосердию.

Она никогда не ложилась, не закончив все свои дела, не ответив на все, даже самые незначительные письма. Она была невольницей того, что называла своим долгом. Она любила чтение и не гнушалась ручной работы.

Одним из ее талантов было то, что она умела находить время для всего, что было следствием величайшего порядка в распределении ее занятий [Бенкендорф, 400–401, курсив Г. А.].

Какого-то особенного интереса к промышленности, судя по дневникам поездки, великий князь не проявляет. Больше обращает внимание на общее благосостояние народа. Отдельное внимание он уделяет дорогам, развитие сети которых станет одним из лейтмотивов его правления [Материалы и черты, 90–92].

После знакомства с провинциальной Россией последовало путешествие в Европу и Англию для установления личных контактов с ведущими европейскими царствующими домами и выбора невесты.

Сохранились упоминания о посещении великим князем в Англии промышленных предприятий «Лондона, Бирмингема, Манчестера, Ливерпуля, Плимута. Николай Павлович, в частности, побывал на образцовом предприятии социалиста-утописта Роберта Оуэна в Нью-Лэнарке» [Переписка цесаревича, 523]. Подробностей об этой части поездки, к сожалению, найти не удалось[10].

В 1817 г. великий князь Николай Павлович был назначен генерал-инспектором по инженерной части. В современных терминах – командующим инженерными войсками.

Деятельность Николая Павловича как генерал-инспектора [по инженерной части] была во всех отношениях блестящая и благотворная; она принесла великую пользу государству, вызвав к жизни русский инженерный корпус.

Для достижения этой цели великий князь признал необходимым безотлагательно учредить специальное инженерное училище.

Это важное государственное дело осуществилось 24-го ноября 1819 года, когда император Александр утвердил доклад генерал-инспектора об учреждении Главного инженерного училища с кондукторскими и офицерскими классами [Шильдер, 50].

Шильдер здесь не совсем точен. Училище было основано в 1810 г. на базе существовавшей до этого школы инженерных унтер-офицеров. Великий князь Николай Павлович существенно преобразовал его в 1819 г. и на протяжении всего царствования уделял училищу особое внимание.

Великий князь занимался также методической работой. Сохранились его «Общее наставление для обучения и занятий саперных и пионерных батальонов» и служебная записка о реформировании армии с целью сокращения расходов на ее содержание.

В этой записке, кажется, впервые в истории российской военной мысли предлагалось создание кадрированных воинских частей. Это части, в мирное время укомплектованные не полностью. Они связаны с находящимся в запасе резервом, позволяющим быстро доукомплектовать часть в момент мобилизации. Эта идея в полной мере была развита уже в XX в.

Дореволюционный историк саперного дела при этом отмечает, что «юный, но полный знаний, горячо преданный военному делу и инженерной специальности, требовательный и строгий, но вместе с тем замечательно заботливый и любящий русского солдата, выше всего ставящий звание воина и умеющий передать подчиненным свою горячую любовь к военному делу и истинными царскими милостями поощрить рвение достойных, великий князь Николай Павлович явился замечательным начальником и главою Инженерных войск» [Выскочков, 172–173, 176, курсив Г. А.].

Сохранились записные книжки великого князя за 1822–1825 гг., написанные очень коротким, пунктирным, телеграфным слогом. В них мы видим крайне энергичного и педантичного военного, при этом очень нежного и заботливого семьянина.

В заметках часто встречается посещение Инженерного училища.

Отмечен визит на «Завод с паровой машиной». Комментатор издания записных книжек считает, что это был первый лесопильный завод с паровым машинным оборудованием, построенный в 1816 г. Августом Бетанкуром по инициативе графа Аракчеева.

«В округе новгородских военных поселений, согласно проекту эффективного использования солдатского труда, были устроены разнообразные заводы: лесопильные и кирпичные, гончарный и каменнообрабатывающие и др.» [Николай I. Записные книжки, 698, 73, курсив Г. А.].

Дальше случилась более чем подробно описанная драматическая история неожиданной смерти царствующего императора Александра I, присяги Константину Павловичу, его отречения от престола, восстания декабристов и решительного подавления этого восстания.

Достаточно заметить, что 29-летний великий князь принял все эти испытания с очевидной стойкостью и решительностью. Проявил в них железную волю и лидерские качества и твердой рукой взялся за управление империей.

Рис. 2–1

Император Николай I. Гравюра G. F. Stodart, издательский дом Virtue and Co, Лондон, год неизвестен. Из личной коллекции автора

Тайм-менеджмент императора Николая Павловича

Современники и биографы единодушно отмечают чрезвычайную работоспособность и пунктуальность императора:

Государь вёл образ жизни самый трудолюбивый. В 8 часов утра он принимал министров военного или иностранных дел, что продолжалось полтора часа.

С половины десятого он занимался бумагами, а в 12 принимал военного губернатора с комендантом, бывал потом на разводе, а после посещал какое-либо заведение, не предупреждая никого, что в оное будет, отчего во всех сих заведениях, где ежедневно ожидали государя, царствует отличнейший порядок.

В три часа Император обедал; раза два в неделю бывают званые обеды особ на двенадцать.

После стола Император некоторое время проводит с семейством своим, а потом он ходит в кабинет, где работает до ночи.

Трудолюбие его так велико, что каждый получает непременно в тот же самый день решение на свой доклад, в который он его представляет [Олейников, 123].

Государь чрезвычайно любил поездки по стране, причем крайне скорые и с очень малолюдным сопровождением.

Частым спутником в этих поездках был генерал-адьютант Александр Христофорович Бенкендорф, создатель и глава III отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии. В советской историографии III отделение представляется всемогущей тайной службой вроде Комитета государственной безопасности.

В реальности это было что-то более похожее на позднейший «Секретариат тов. Сталина» – весьма компактная, со штатом в Петербурге первично всего в 16 (!) человек, спецслужба. В ее обязанности входили не только координация действий Корпуса жандармов, разведка, контрразведка и политический сыск, но также борьба с контрабандой и фальшивомонетчиками, рассмотрение различных жалоб, облегчение участи по наказаниям и т. д.

Напомню, Первое отделение Е. И. В. канцелярии было традиционным секретариатом. Второе – секретариатом по кодификации законодательства, координировавшим огромную работу по подготовке Свода законов Российской империи. Таким образом, Третье отделение стало секретариатом не только по тайным делам, но и по делам, требующим оперативной реакции первого лица, но почему-либо не пробившимся стандартным путем.

Вот как описывает граф Александр Христофорович рабочие привычки императора в поездках:

Часто он не ложился до двух часов ночи, пока по всем бумагам не было принято решение и они не были отосланы. Таким образом дела задерживались не более, чем если бы император спокойно пребывал в Петербурге и мог полностью располагать своим временем.

Сверх этого каждый день он находил возможность писать императрице подробные письма, читать отчеты о состоянии здоровья и об успехах в учебе своих детей, пролистывать газеты и, часто, даже читать новые произведения русских и французских авторов.

Пока он был в дороге, ни одно дело не приостанавливалось, присланные бумаги никогда не ожидали своей обратной отправки с собственноручными резолюциями и приказами императора более 3 часов.

Несмотря на дорожную усталость, он частенько работал по ночам и никогда не ложился спать, не закончив все дела. Часто курьеры отправлялись назад уже через 12 часов после своего приезда.

Император никогда не ложился спать, не закончив со всеми бумагами, и его рабочий стол во время поездок был так же чист, как это обычно бывало, когда он находился в Петербурге [Бенкендорф, 417–418, 576, 624, курсив Г. А.].

Герой Отечественной Войны и любимец женщин, граф Александр Христофорович в своих чрезвычайно интересных записках больше обращает внимание на политические и военные вопросы. В посещаемых императором городах он примечает в основном военные, благотворительные и образовательные учреждения. Но иногда упоминает и «знакомство с произведениями местной промышленности».

Стиль управления: жесткость и гиперконтроль

У советской исторической науки император Николай Павлович был, пожалуй, самым нелюбимым правителем России за всю ее тысячелетнюю историю. Красок не жалели для создания максимально мрачного образа «Николая Палкина» и «душителя Пушкина». Масштаб передергиваний при этом превосходит всякие разумные пределы.

Петру I и Екатерине II многолетний бытовой разврат не мешает быть «Великими». А вот скромная фрейлина Нелидова при императоре Николае Павловиче – несмываемое пятно на биографии. Хотя, в отличие от фаворитов Екатерины, Нелидова не пыталась влиять на политику императора и припадать к дойной корове госбюджета. Впрочем, и не в характере государя было бы такое позволить.

Одна проигранная Крымская война – это позорное и провальное правление. Хотя Крымская война уязвила в основном нашу гордыню. Территорий мы не потеряли, приобрели некоторые неудобства с использованием черноморского флота, которые вскоре исправили.

А вот выигранные русско-турецкая и русско-персидская войны, присоединившие к империи очень важные и ценные территории, – это не упоминается, не считается и не акцентируется.

Мне кажется, критик императора Николая Павловича, если хочет быть честным человеком, не должен отдыхать в Сочи и Минводах. Император ведь не только присоединил к державе эти территории, но и вложил многолетние управленческие усилия в их замирение, интеграцию в общеимперскую жизнь.

Блестяще осуществленная за восемь лет кодификация законодательства, к которой безуспешно подступались несколько раз в предыдущие сотню лет, – это все талант Сперанского, государь ни при чем.

Мощный промышленный рост, в том числе на протяжении всей Крымской войны, создание и поддержка нужных для этого институтов – это безличные производительные силы и производственные отношения постарались.

Рис. 2–2

В год 100-летия со дня рождения императора Николая Павловича соотечественники лучше помнили его достижения [Гулишамбаров, 13]

Отложив в сторону очевидную пропаганду, в контексте управленческого разговора нужно рассмотреть две реальных претензии к стилю управления императора Николая Павловича: жесткость, в советской версии – патологическая жестокость, и сверхцентрализация управления, гипертрофированный, по мнению многих современников, личный контроль.

О степени жесткости или жестокости правителя нужно судить не по представлениям эпохи историка, а по представлениям эпохи правителя.

Иван Грозный казнил, по разным оценкам, от 3000–4000 до 10 000–15 000 человек. Генрих VIII в это же время казнил, по разным оценкам, около 40 000–50 000 человек.

Иван Грозный поддерживал монастыри и учредил в России первую типографию. Генрих VIII разорял монастыри и уничтожал их библиотеки. Погубил гигантское по тем временам количество книг, несколько тысяч.

Иван Грозный разводился с надоевшими женами, а Генрих VIII их казнил.

Но почему-то Генриха VIII англичане не называют «Henry the Terrible», или хотя бы «Henry the Fearsome», более корректно переводя прозвище «Грозный». Нет, всего лишь «Old Cupper Nose», Старый Медный Нос, за порчу монеты.

Петр I лично рвал ноздри и рубил головы, а Карл XII не рвал ноздри и лично не рубил головы. Но зато Карл XII отметился приказами об истреблении безоружных русских военнопленных и сожжении домов мирного населения в Польше. Кто из них был более «Terrible»?

Степень жесткости императора Николая Павловича как руководителя нужно оценивать в соответствии с его исторической эпохой.

Давайте разберем омерзительное прозвище «Палкин», присвоенное императору Львом Толстым «на основании рассказов старых солдат».

В российской армии наказывали шпицрутенами, т. е. прутами. А вот в английской армии наказывали «девятихвостой кошкой», которая, в отличие от шпицрутена, разрывает кожу.

В Англии после порки в спину провинившегося втирали соль. Русские жестокие варвары в своем медвежьем углу до такого изуверства не додумались.

В российской армии случались приговоры к количеству ударов шпицрутенами, эквивалентные смертной казни. В английской армии существовали юридически закрепленные приговоры к 300 и даже 500 ударам «девятихвостой кошкой», притом что мучительная смерть наступала примерно после 200 ударов.

Почему великий романист Чарлз Диккенс не присвоил императору Георгу IV прозвище «Кошкин»? Может быть потому, что английские романисты XIX в. в среднем любили свою Англию больше, чем российские романисты – Россию?

При этом наши историки и романисты почему-то не вспоминают, что ввел шпицрутены в русской армии обожаемый и царской, и советской историографией Петр I. И что именно император Николай Павлович сначала сократил предельное число шпицрутенов до 6000, а потом, в 1834 г., и до 3000 [Выскочков, 583].

Герцены, Добролюбовы и их советские последователи измарали тонны бумаги, описывая жуткую чудовищность казни декабристов.

Серьезно? Пятеро повешенных и несколько десятков отправленных на каторгу по результатам вооруженного восстания против правительства? Петр Великий счел бы это непростительным либерализмом и полной профнепригодностью. Вспомним, сколько сотен человек он своими руками подверг нечеловеческим пыткам и казнил после стрелецких бунтов. Не говоря уже о казни собственного сына.

Если вернуться в гражданское управление, в стиле императора Николая Павловича нигде близко не видно ни жестокости, ни какой-то чрезмерной жесткости. Строгость, требовательность, решительность видны во всех резолюциях, переписке, распоряжениях. Но это вообще-то неотъемлемое качество эффективного руководителя.

На одной из наших тайм-менеджерских программ профессиональной переподготовки учился действующий офицер СВО. В его зону ответственности входили выплаты, в том числе в связи со смертью военнослужащих. И вот, обладая этой статистикой, он поделился очень важным наблюдением: у «вредных» командиров люди гибнут реже.

Никто не любит командира, который «докапывается», «вредничает», заставляет соблюдать все правила по окапыванию, маскировке и т. п. Однако вскоре обнаруживается, что у такого командира гибнет меньше подчиненных, чем у «доброго».

А вот наблюдение современника, завершающее разговор о «жестокости» и открывающее разговор о личном контроле – или «гиперконтроле»:

Государь Николай Павлович часто посещал [морской] корпус [где я учился], и я помню два случая: первый, когда он проезжал по 12-й линии мимо окон малолетней роты, и все воспитанники вскочили на окна и криками приглашали государя заехать, и он заехал.

Другой раз он приехал и незамеченный вошел в роту, спрятался за колонну и поздоровался с нами, что произвело невообразимый гвалт, пока отыскали государя.

Вообще Николай Павлович был чрезвычайно милостив к воспитанникам; приезда его ждали с восторгом, дети его обожали, и этим он с малолетства формировал себе преданных людей.

Посещения его были всегда производительны, государь все осматривал: пищу, одежду, лазарет – и ему невозможно было втереть очков, и все знали, что за беспорядок с начальствующих будет строго взыскано.

Особенно государь обращал внимание на лазарет, и в случае серьезных больных присылал своих лейб-медиков и при операциях часто присутствовал и поддерживал дух оперируемого.

Николай Павлович искренно любил детей, и они это понимали и, в свою очередь, его обожали [Качалов, 117, курсив Г. А.].

Другие кадеты в своих воспоминаниях рассказывают, как государь угощал их в Петергофе вишнями, позволял на руках сносить его в сани и даже «садился в наш огромный таз [от умывальника] и прикажет себя вытаскивать, только кричит "не щипаться, мальчуганы!"» Своих детей при этом государь, нежно их любя, отнюдь не баловал и воспитывал в довольно спартанских условиях [Выскочков, 482–485].

Мемуары современников и документы эпохи говорят однозначно: император лично вникал, читал от корки до корки, посещал, спрашивал, занимался, отслеживал.

Модест Корф описывает выговор, который как-то устроил ему государь за невовремя присланные важные дела. Именно там прозвучала знаменитая формулировка «Вы забыли, кажется, что я привык читать, а не просматривать, присылаемые бумаги» [Корф 1838, 106].

Хорош такой «гиперконтроль» или плох, «правилен» или «неправилен»?

Четверть века моего бизнес-консультантского опыта однозначно свидетельствует: лучше переконтролировать, чем недоконтролировать.

Включенный личный контроль за множеством вопросов и деталей с высокой вероятностью выигрывает. Теоретически правильное «делегирование полномочий» на практике часто приводит к плачевным последствиям.

В фондах Горного департамента среди крупных вопросов управления заводами и рудниками мы видим дело «О разрешении чиновникам горного и лесного ведомства носить длинные панталоны».

Министр финансов входит с представлением государю о таком разрешении, государь рассматривает и одобряет. Перебор с контролем и личным участием? Возможно. С другой стороны, в том же деле мы видим вполне содержательный для управления мотивацией госслужащих вопрос «О непредставлении к наградам два года сряду одних и тех же чиновников» [РГИА 47–2–82].

Но вот эмигрант Гоголь, сочинивший «довольно грязную фарсу, которой все достоинство состоит в карикатурных портретах провинциальной жизни» [Корф 1838, 505], пишет государю из Рима о своем бедственном положении. И получает от государя лично, не из госбюджета, 5000 руб. серебром.

Это тоже личный контроль, личное внимание и готовность первого лица лично погружаться в «мелкие» вопросы. А личное внимание, и материальное, и в теплой утешающей переписке, к умирающему Карамзину? А материальная помощь нуждающимся семьям декабристов? [Карнович, 12].

Вспомню еще закрытие за госсчет огромных, больше ста тысяч рублей, долгов Пушкина, пенсионное обеспечение его жены и детей и издание за госсчет полного собрания сочинений. Тоже, кажется, проявление личного контроля и личного внимания императора к вопросам, которыми с точки зрения любой рациональной оргструктуры совершенно не обязано заниматься первое лицо государства [Архив опеки Пушкина].

Об отношении императора к членам своей команды биограф говорит:

Император Александр был довольно непостоянен в своих личных отношениях, на благосклонность его нельзя было твердо полагаться. Совершенно иным был император Николай.

У него не было любимца, который имел бы такое влияние, какое имел Аракчеев. Если кто-либо заслужил однажды его милостивое внимание, тот мог рассчитывать на его благоволение до тех пор, пока не лишался по собственной ошибке.

Стоит припомнить выдающееся значение и доверие, которым пользовались в продолжение всего царствования императора Николая князь Волконский, граф Бенкендорф, граф Орлов, граф Дибич, князь Паскевич, князь Меншиков, князь Чернышев, граф Клейнмихель, граф Киселев, граф Нессельроде, граф Канкрин и многие другие государственные деятели того времени [Шильдер, 235].