Няня для Верочки

Тихо.

Закончив уборку на кухне, иду в ванную. Развешиваю белье. Еще раз проверяю Верочку. Спит.

И отец ее тоже.

Мне здесь делать больше нечего. Тихонько покидаю чужую квартиру, иду к Вике.

Подруга еще не спит, хотя время уже за полночь.

– Ты чего так долго? – зевая, хлопает сонными ресницами, стоя в халатике в проеме своей комнаты. – Я уж думала, не придешь. – Прислушивается к тишине. – Ты что, усыпила их? – округляет глаза.

– Николай от усталости стоя спал, представляешь? – рассказываю, застилая диван простыней. – И Верочка после купания сама уснула. Верочка – это его дочка. Пока я не пришла, у малышки даже имени не было.

– М–м, Николай, Верочка… – многозначительно играет бровями Иванова. – Ладно, спасительница сирых и несчастных, давай и мы спать будем, мне утром к восьми.

– Ложусь уже. Зубы только почищу.

– И ты это, – Вика усмехается, – на новом месте приснись жених невесте, помнишь?

– Помню, – отвечаю ей усталой улыбкой. Столько событий за день.

– Расскажешь потом, кто приснился. Проверим, работает или нет.

Глава 9

Николай

Просыпаюсь от оглушающей тишины. Откидываю плед. Откуда он тут взялся? Принимаю сидячее положение, тру лицо ладонями. Щетина колючая. Зарос.

В комнате и за окном темно.

Некоторое время мне кажется, что весь тот пипец, который я переживал, мне приснился. И моя Надежда со мной.

Красивая. Любимая и любящая. Живая!

Спит в нашей спальне, а меня сморило тут, на диване. Бывало иногда, когда валился от усталости после работы.

Она не стала будить, укрыла пледом.

Уже через пару минут осознаю, что пипец продолжается. Просто сейчас на паузе.

А еще сегодня в моей квартире хозяйничала какая–то пигалица. Точнее, ворвалась без спроса, без разрешения, вместо меня успокоила, искупала мою дочь, уложила ее спать.

И пока она занималась моей дочкой, меня вырубило там, где присел. Отцовский инстинкт просто аннулировался. Как по щелчку. Бах и отключило.

Как?! Как я мог уснуть, забыв про дочь, оставив ее с посторонним человеком?

Что с ней? Почему, черт возьми, в квартире так тихо?

По спине бежит неприятный холодок, пульс учащается мгновенно.

Где малышка?

Если с ней что… Горло перегрызу! В первую очередь сумасшедшей соседке, которую я видел первый раз в жизни.

Из детской сочится тусклый свет ночника.

Подорвавшись, иду туда, на ходу замечая, что чувствую себя бодро. Выспался. Впервые за несколько недель. А может, это просто всплеск адреналина.

Выдыхаю, когда вижу, что дочь мирно посапывает с соской во рту.

Это что–то нереальное. На грани фантастики. Я думал, тишины не будет больше никогда.

Первый раз она так тихо и спокойно спит.

Реально надо было пеленать, чтобы Вера спала?

А еще купать, давать почаще воды, разговаривать!

Вера.

Надя ей дала это имя, едва узнала, что носит под сердцем девочку.

Сегодня я впервые ее назвал так.

Верочка. Вера Николаевна Сотникова.

Надо получить свидетельство о рождении. Оформить кучу каких–то бумаг. Я не вникал.

На работе нужно показаться. У меня пока оформлен бессрочный отпуск.

У дочки подрагиваю реснички, и она активно чмокает соской. Вот–вот проснется.

– Чш–ш… – успокаиваю ее, пошатав кроватку. Хорошо, что взяли с маятником. Выручает.

Не проснулась.

Выхожу из детской, чтобы не тревожить ребенка.

Иду на кухню. И, щелкнув выключателем, застываю на пороге. Моргаю несколько раз, ослепленный светом и… идеальным порядком. Ни мусора, ни грязной посуды.

А я помню, что был бардак. Мне было не до чистоты. Меня дочь с ума сводила своим ревом.

Даже бабка какая–то приходила. Вроде из соседнего подъезда. Мигрень у нее, видите ли, и давление от детского крика. Как будто я был рад, что дочь плачет.

Послал ее… лесом.

Обещала участкового вызвать, опеку.

Пусть.

Я так устал, что мне было все равно на ее угрозы.

Иду в ванную. Белье развешано!

А девчонка эта молодец. Шустрая. И Веру успокоила, и прибралась тут. Пледом меня укрыла тоже она.

Представляю, каким чудовищем выглядел в ее глазах – уставший, небритый, невменяемый.

Как ее зовут? Она же говорила…

Не помню.

Но помню, что она из сорок второй квартиры. А там вроде другая девчонка жила.

Возвращаюсь на кухню. Мой телефон лежит на подоконнике между двух гераней. Хм, она даже цветы полила. Еще один плюсик соседке.

Беру телефон. Он почти разряжен и стоит на беззвучном.

Там много пропущенных звонков, в основном с работы, и сообщений. Почти все – соболезнования. Несколько поздравлений с рождением дочери.

Марина опять спрашивает нужна ли мне помощь.

Я думал, справлюсь с Верой сам. Один. Но сейчас, после того, как тут побывала соседская девчонка и помогла мне с дочкой, понимаю, что один не вывезу.

Никому не отвечаю и не перезваниваю. Во–первых, поздно. Часы показывают два ночи. Во–вторых, не хочу.

Ищу зарядку, бесшумно бродя по квартире. Намеренно «не замечаю» нашу с Надей спальню. Она заперта.

Рана моя еще свежа.

Обида на жену тоже.

Да и просто тяжело. Всё там напоминает о прошлом. Даже запах духов жены еще не выветрился.

Зарядку нахожу на полочке у телевизора. Точно помню, что сюда я ее не клал. Она валялась на полу возле дивана. Значит, девчонка эта лупоглазая прибрала.

Вот же… свалилась на мою голову. Помощница. Поблагодарить надо хотя бы.

Убеждаюсь, что телефон заряжается, иду в ванную, чищу зубы.

И, скинув одежду, ложусь спать на тот же диван. Он мне уже родной. Со дня…

Рождения дочери.

Думал, что выспался за все прошлые бессонные недели, однако… проваливаюсь в сон, едва голова касается подушки.

Кажется, мне ничего не снится. По крайней мере на утро не помню.

Просыпаюсь от кряхтения Веры.

Сначала мутным взглядом смотрю в окно. Светает. Потом на часы – начало седьмого утра. Дочь сегодня спала на удивление долго.

Ребенок дает мне еще несколько минут, чтобы как следует продрать глаза. Потом начинает прибавлять громкость.

«Никто девочке внимания не уделяет…» – вспоминаю укол пигалицы.

Разговаривай с дочерью! – мысленно даю себе подзатыльник.

Я и правда… немногословен. Был.

– Минуту, доча. Дай папка постельное уберет.

Замолкает, прислушиваясь. А потом снова «зовет».

Ладно, постельное подождет.

Натягиваю домашние спортивки, только после этого иду в детскую.

– Привет, дочь, – нависаю над кроваткой. – М–м… ты же теперь с именем. Вера. Верочка. Ага, – расплываюсь довольной улыбкой: – узнала папку! Я рад.

Освобождаю ребенка от кокона из пеленки. Вера, почувствовав свободу, потягивается! Как червячок крутится, вытягивая ручки и ножки.

Обалдеть! Первый раз вижу столько эмоций на личике крохи – сплошное удовольствие!

Глава 10

Николай

– Доброе утро? Я смотрю, у тебя хорошее настроение, значит, точно доброе.

Обеими руками поглаживаю тельце малышки, делаю потягушки.

Улыбаясь, Вера машет ручками со сжатыми в кулачок пальчиками, сучит ножками. Ей нравится!

Сегодня день открытий.

– Знаешь, дочь, мне кажется, мне тебя подменили, пока я спал. Хотя нет, это ты, я свою кровиночку ни с кем не спутаю… – А–а, я понял! Это соседка тебя заколдовала?

Вера дрыгает ножками и ручками активнее. Я попал в точку?

– Ты случайно не запомнила, как ее зовут? Нет? И я нет. Эх…

Трясу погремушкой, вкладываю ее в руку дочери. Вера сжимает ее пальчиками, трясет сама.

– Оу, а ты круто подросла за эту ночь.

Не за ночь, конечно. А с момента, как я принес ее домой из роддома. Стала чуть крупнее. Отъела щечки. И взгляд стал более осмысленным.

– Надо поесть, чтобы еще подрасти, да? Пойдем готовить тебе завтрак. И папке заодно.

Приподнимаю.

– Не понял. А кто это тебе в памперс столько напрудил, Вера Николавна? Ты с таким полным мешком килограмма на два потяжелела. Давай–ка избавимся от него.

Раздеваю Веру, приговаривая:

– Скажи мне, дочь. Что такое с тобой вчера было, а? Со мной, значит, плачешь, а с какой–то левой девчонкой любовь–морковь?

– А–ау, – довольное в ответ.

– Что она такого сделала, что ты уснула аж до утра? Молчишь? Не знаешь? И я не знаю. А мы возьмем и спросим при случае, какое заклинание она использовала. А пока… Давай договоримся сегодня дружить друг с другом, да?

– А–уа.

Это согласие? Мне кажется да.

Первые дни боялся даже прикоснуться к ребенку. Думал, она хрупкая, а я такой большой, грубый, повредить могу. Едва не впал в отчаяние.

К счастью, спасла патронажная медсестра. Женщина пенсионного возраста пришла, показала, рассказала, что как куда сколько. Помогла с выбором детской смеси, с размером памперсов. Сказала, когда и по сколько кормить ребенка. Я ведь даже не знал, как подмывать девочку. Она научила.

Раньше я был далек от всего этого. Надя пыталась что–то рассказать мне, научить, я не вникал. Наивно думал, что она сама со всем разберется и справится, а я просто буду на подхвате: подержать, подать и прочее.

Если бы жена мне все рассказала…

После «науки» патронажной сестры стало легче. Я смелее. Вот только не понимал, почему Верочка плачет почти все время.

Может, болело что. Может, ей нужна была мать.

Пигалица ее успокоила в два счета.

На раз–два снимаю памперс. Вера сама рада избавиться от нее. Гулит что–то на своем языке, кулачок сосет. Голодная.

Осторожно протираю детские складочки специальными салфетками.

– Во–от, теперь чистота и порядок, – подмигиваю малышке. – Доча, ты не в курсе, какая мода сегодня с утра? Платье, юбка или штаны? Ты что выбираешь?

Дочь лупает умненькими глазками. Они у нее большие, круглые. Иногда мне кажется, через них на меня смотрит жена.

– Думаю, сегодня будет юбка.

Надя накупила всякой детской одежды с запасом на вырост. Все продумала, все приготовила.

Потому что она знала, что я останусь один!

Как могла, постаралась облегчить уход за нашим ребенком.

Надеваю на дочку распашонку, трусишки и махонькую пышную юбку. Красную. Она как пачка балерины – топорщится в разные стороны. Помню, пришел однажды с работы, а Надя мне эту юбчонку показывает, говорит: увидела, не могла мимо пройти, такая милая. Я сразу не сообразил, что это, пока она на куклу не надела.

– Мило. Очень мило. Погуляешь без памперса немного, да? Пусть тело подышит. А теперь наш выход в свет, маленькая модница! Идем завтракать!

Беру дочь на руки. Поднимаю высоко над головой. Она, сунув кулачок в рот, восторженно гулит и улыбается. Как похожа на Надю! Прижимаю ее к груди. Втягиваю молочный запах. Впервые в груди эйфория от осознания: это МОЙ ребенок!

– Малышка моя… Я так тебя люблю, – задыхаюсь от избытка чувств. – Я обещаю… Ты будешь самой счастливой девочкой на свете. Вера моя.

То же самое я обещал Наде с первого дня нашего с ней знакомства. Сначала мысленно, потом, спустя пару недель признался вслух.

И я делал все, чтобы так и было. Надя ни в чем не нуждалась.

Жаль только, сердце свое я отдать не мог. Мое стучит, а ее…

Так, стоп! Отставить нытье!

Я нужен Вере. Если не я, то кто?

А она нужна мне. Именно дочь держит меня на плаву, не дает свихнуться после потери жены, наполняет жизнь смыслом.

С дочкой на руках иду на кухню. Набираю в чайник воду, включаю его.

Одной рукой насыпаю сухую смесь в бутылочку.

Сейчас, когда мы с дочкой выспались, и никого из нас ничего не беспокоит, наша с Верой сиротская жизнь не выглядит такой мрачной как… еще вчера, например.

Хорошо, что девчонка та нагло ворвалась, порядки тут навела. А ведь соседки приходили, помощь предлагали, я отказывался. Не мог допустить, чтобы в этой квартире находились посторонние женщины. Всем дал от ворот поворот. А пигалице не смог.

И хорошо, что не смог. Иначе сегодня был бы снова день–кошмар.

– Мы с тобой со всем справимся, доча, верно?

«Конечно», – читаю в ее глазах.

Слышу тихую вибрацию. Это в зале звонит телефон.

– Пойдем–ка посмотрим, кто такой отчаянный звонит в такую рань?

Время почти восемь утра.

На экране высвечивается имя шефа.

Сегодня, чувствую, я готов разговаривать. До этого либо сбрасывал, либо игнорировал звонки.

– Доброе утро, Сергей Александрович, – приветствую его.

Вера у меня на руках покряхтывает. Причмокивает губами, намекая, что голодная. Ищет титьку. Скоро будет плакать.

– Доброе, Николай. Рад тебя слышать. Как ты?

– Норм.

– А дочка?

– Тоже. О, черт… тепленькая пошла…

Чувствую, как стремительно намокают штаны.

– Что там у тебя?

– Вера обсикала.

Глава 11

Николай

Штаны стремительно намокают.

– Что там у тебя?

– Вера обсикала.

Выразительно смотрю на дочь. Как так можно, а? Папку родного опрудила. И главное – откуда столько? Пила–ела вчера, за ночь памперс полный стал, еле снял, а с нее еще льется и льется.

Вера, довольная, лежит у меня на руке, глазенками вращает, рассматривает обстановку.

– К деньгам, – хмыкает шеф.

– Хотелось бы.

– Значит, Верой назвал…

– Верой.

– Хорошее имя.

Слышу, как отключился чайник.

– Минуту, Сергей Александрович.

Возвращаю дочь в кроватку, и включаю ей музыкальную карусель. Снимаю с нее мокрые трусики, остальное все сухое, даже на юбку не попало. А у меня на штанах пятно до колена. Ткань липнет к ноге. Неприятненько.

Тороплюсь на кухню делать дочери еду, попутно разговаривая с шефом.

– Тебе, Николай, надо в бухгалтерию подойти, – говорит.

Понятно. Марина, не дожав меня с оформлением документов, решила действовать через директора.

– Как срочно? – взбалтываю смесь, прижимая плечом телефон к уху.

– Еще неделю назад. Финотдел говорит, срочно.

– Ясно. Постараюсь в ближайшее время заглянуть.

– Отлично. И ко мне зайди. Разговор есть.

– Лады.

Вера требовательно попискивает из своей комнаты. Напоминает, что голодная.

Остужаю смесь. Кормлю дочь.

Потом мы с Верой познаем окружающий мир – гуляем по квартире. Недолго. У малышки постепенно закрываются глазки.

Но уснуть ей не дает стук в дверь.

Соседка пришла?

– Кто это может быть в такую рань, как думаешь, доча? Время девятый час. Пойдем–ка посмотрим.

Если это опять та старушка…

То предъявить ей нам нечего. Вера сегодня ночью спала не просыпаясь, а значит, соседке мы не мешали.

Я все же надеюсь, что это пигалица. Пришла узнать, как мы тут поживаем. Хоть спасибо ей скажу за помощь.

С Верой на руках иду к двери. В нее опять стучат.

Открываю.

Две женщины. Одной лет сорок, другая постарше. Одеты хорошо и взгляды свысока. Встречаю их немым вопросом.

– Здравствуйте, мы из опеки, – деловито. – Сотников Николай Иванович?

– Верно. Здравствуйте.

– Мы можем пройти?

– Проходите.

Мнутся на пороге, очевидно решая, в обуви проходить или разуваться. Но у той, что постарше, оказывается, есть бахилы. Как раз для двоих.

Натягивают их на сапоги.

Правильно! Ибо нефиг заразу всякую с улицы тащить. Тут грудной ребенок живет. И вообще у нас все стерильно!

– Чем обязан? – спрашиваю негромко.

Кидают на меня настороженные взгляды. Я небрит, да. Приглаживаю одной рукой волосы. Подстричься тоже надо. Запустил себя.

Зато штаны на мне почти высохли.

– Сигнал на вас поступил, что вы за ребенком не смотрите надлежащим образом.

Все–таки бабка нажаловалась.

А Верунчик моя молодчина – молчит. Только соску активно во рту катает, да глазками на теток лупает.

– Я смотрю. Надлежащим образом, – внутренне мгновенно ощетиниваюсь. Но говорить стараюсь спокойно, чтобы не напугать Веру. – Вот моя дочь, – киваю на малышку у меня в руках. – Полчаса назад покушала, теперь хочет спать.

Иду в детскую, они за мной. Давлю в себе раздражение. Не люблю посторонних. Понимаю, что им надо осмотреть жилищные условия.

Головами крутят, вертят, что–то в блокнотах своих черкают, фотографируют на телефон.

Пигалица, спасибо тебе огромное, что прибралась вчера!

– Перед сном Верочка купалась, – рассказываю по ходу. – Одежда у нас чистая, новая, игрушки тут, пеленки, присыпки, памперсы с запасом…

В детской благодаря пигалице идеальный порядок, только на пеленальном столике ночной памперс. Я снял, а выкинуть забыл. Это же не критично?

Осторожно кладу дочь в кроватку, включаю ей карусельку. Чмокая соской, медленно моргает.

Забрав памперс, на цыпочках выхожу из комнаты, жестом показывая дамам, чтобы шли тоже. Прикрываю дверь.

– Какие еще у вас ко мне вопросы?

– Документы на ребенка оформили? Свидетельство о рождении, регистрация?

– В ближайшее время сделаю. Пока не с кем дочь оставить, а с собой брать, сами понимаете, маленькая еще.

Перевожу взгляд за окно. Там ветер срывает с деревьев последние листья.

– Сделайте, уж будьте добры.

Заглядывают в ванную, на кухню.

Одна, та, что помоложе, открывает дверцу под мойкой, видимо, изучает содержимое мусорного ведра.

Бутылки ищет! – доходит до меня.

– Как у вас с алкоголем, Николай Иванович?

– Не пью.

Я действительно не любитель выпить. Даже покойную жену не поминал стопкой. Надя не выносила запах алкоголя и мне отказаться от него было не сложно.

По удовлетворенным взглядам вижу, что все у нас с Верой окей. Придраться не к чему.

Если бы эти дамы пришли вчера и увидели бардак…

Чай не предлагаю. Во–первых, дамы на работе. Во–вторых, они явились без предупреждения, их никто не ждал и не звал, поэтому никаких чаев. А в–третьих, не нравятся они мне. Как и я им.

Плевать.

Заполняют какие–то свои бумаги, еще фотографируют все. Задают всякие вопросы. Терпеливо отвечаю.

Наконец провожаю.

– Мы еще придем.

– Конечно. Это же ваша работа, – не очень вежливо улыбаюсь.

Проверяю дочь – спит. Возможно, недолго будет спать – ручки подрагивают, а пеленать я не умею. Еще и соску выплюнула.

Прибираюсь на кухне, благо убирать почти нечего, только бутылочку помыть и прокипятить.

Пока проветриваются комнаты, сооружаю себе нехитрый завтрак из чая и бутербродов с паштетом.

И за всеми этими действиями в моей голове зреет план.

Глава 12

Аня

Едва голова касается подушки, я тут же вырубаюсь. Сплю беспокойно. Снятся разные люди. Кого–то я не знаю. Кто–то – размытые образы. Но одну парочку узнаю сразу – Николай с Верочкой на руках.

Последних мне видеть приятно. Потому что, несмотря на мрачный вид, от Николая я не чувствую угрозу, а Верочке нужна я.

Просыпаюсь от шороха – Вика проснулась и собирается на работу. Ходит тихо–тихо, на цыпочках, но я услышала.

Открываю глаза, потягиваюсь со сладким стоном.

– Доброе утро, – заглядывает в зал Иванова. – Я тебя разбудила? – виновато. – Старалась не шуметь.

– Доброе. Я сама проснулась, – улыбаюсь ей в ответ.

– Ну, что, снился кто?

– Ой, а я забыла загадать… Устала вчера, столько событий… Глаза закрыла, открыла – утро.

– Эх… Ладно. А у меня клиентка отменилась, так что мне на работу на полчаса позже. Хоть позавтракать успею.

Вика убежала собираться.

Встаю, убираю постельное. После утренних процедур в ванной иду на кухню.

– Так, это твой комплект ключей, – подруга кладет передо мной связку. – Этот от верхнего замка, этот от нижнего. Это таблетка от подъездной, но она постоянно открыта, держу на всякий случай. Все, что найдешь в холодильнике или тут, – взмахивает рукой в сторону гарнитура, – бери. Если будешь готовить на нас двоих, я только за.

Киваю.

– Готовить я люблю. Не какие–то там изыски, а простые супчики, макароны, картошку… Салаты само собой. Были бы продукты.

– Будут, – машет рукой.

Не присаживаясь, кусает бутерброд и запивает чаем. Торопится. Мне ко второй паре, поэтому я собираться начну позже.

– Слушай, я сегодня первый раз за две недели спала, не просыпаясь. Без беруш! Что ты с ними сделала? – подруга прислушивается. – Ночь – тишина, утро – тоже. Ты их случайно не того? – шутливо играя бровями, трогает пальцем кухонный нож.

– Ничего я с ними не сделала. Девочку только искупала, переодела. Она воду попила и уснула. Пить, наверное, хотела. А ее отец сам уснул раньше дочки.

Но меня тоже настораживает тишина со стороны соседей.

– Благодарность тебе от всех соседей и от меня лично, – кусает еще бутерброд, жует. – Бедный. Жалко его. Не понимаю, как он один будет малышку поднимать. Хоть бы бабу какую нашел.

– А ты?..

– А что я? – непонимающе смотрит на меня.

– Ну… ты говорила, Николай тебе нравится…

– Так это до ребенка. А теперь – не–ет. Я чужих детишек не люблю.

– Понятно… Вика, а этот Николай… он жену свою сильно любил?

– Очень. Я ж говорю, пыталась с ним флиртовать, а он даже не смотрел в мою сторону. Зато с Надежды своей глаз не сводил. И везде за ручку с ней, за ручку. Она у него красивая была. Оу, я опаздываю уже. Все, побежала, буду поздно, сегодня запись аж до восьми вечера. Раньше девяти точно не освобожусь. Не скучай.

– Не буду, – провожаю суетную Вику до двери. – Мне к лабораторной готовиться надо.

С улыбкой наблюдаю, как она пихает ножки в модные ботиночки на устойчивом каблуке. Надевает яркое сиреневое пальто, обматывается розовым палантином. Эффектная девушка.

– Вика, ты красотка! И куда мужики только смотрят…

– Они боятся, что я им буду дорого обходиться, – смеется. – Так, последний штрих, – берет с полки флакончик духов, мажет за мочками и запястья.

– Мм, какие вкусные, – вожу носом по воздуху. – Мне нравится запах. В меру сладкий.

– А то, – Вика ставит флакончик на полочку у зеркала. – Фирма! Это мне на др подарили. Пользуйся.

– Да ну, ты что, – тушуюсь, – я чужое не трогаю.

– О, а это откуда? – замечает на крючке подарок Андрея. – Клевый шарф, где взяла?

Понимаю, что не вяжется эта вещь с моим скромным стилем.

– Парень один подарил вчера…

– Оу… блин, опаздываю, но ты потом мне расскажи о нем. Жуть как интересно, что за парень. Чао! – взмахнув рукой, подруга распахнула дверь. – Ой, – вздрогнула и чуть отшатнулась назад. – Николай? – с удивлением. – Доброе утро… А вы чего здесь? Случилось что?

Сосед опускает руку, зависшую над звонком.

– Мне бы это… – смотрит поверх Вики, встречается со мной глазами. – Можно тебя?

– М–м… – оглядывается Иванова, – ну вы тут сами тогда, а то я опаздываю. Анюта, квартиру не забудь запереть, ну и вообще… – вращает глазами в сторону соседа, намекая, чтобы не расслаблялась. – Пока. Если что, я на связи.

Вика не хочет уходить, тут намного интереснее, ведь сосед сам пришел, а раньше, она говорила, он от любой помощи отказывался. Но время поджимает, подруга вынуждена бежать.

От Вики остался только шлейф ее духов и затихающий цокот каблуков по лестнице.

Перевожу взгляд на мужчину.

– Что–то с девочкой? – ошпарило меня страхом. Ладонь по инерции сжала горло, от накатившего ужаса стало трудно дышать.

Неужели я вчера что–то не так сделала, навредила малышке? Поэтому у соседей тишина? Не надо было мне врываться к ним домой. Что теперь будет?

Сосед уставился на мое запястье, нахмурился. Сразу не поняла почему, потом дошло. Рукав пижамы всего лишь три четверти, и он увидел синяки.

Поспешно прячу руку за спину.

– С Верой все хорошо, – Николай посмотрел мне в глаза, успокаивающе выставил вперед ладонь. – Поела, спит. Я это… – мнется, запуская, пальцы в шевелюру, – Анюта, да? – киваю. – Мне уйти надо, за дочкой присмотреть некому, поможешь? – выдавил из себя скупую улыбку или мне так показалось. На площадке освещение не очень.

От сердца отлегло, жар схлынул, сердце застучало чуть медленнее.

– Да, конечно! Ой… а мне на пары скоро. Я же учусь… до двух.

Пропускать занятия нежелательно, тогда можно надеяться на автомат во время сессии. Но если сосед просит…

– Я подожду. Мне главное до пяти успеть. Документы оформить нужно, это два–три часа.

– Я в два освобожусь и сразу к вам.

– Хорошо.

Николай развернулся, скрылся у себя в квартире.

Закрываю за ним дверь.

Хочется рассмеяться и дать себе по лбу, за то, что вчера испугалась этого мужчину, про себя называла его громилой, гризли, великаном.

Сегодня он выглядит свежее, не таким страшным и мрачным, не похожим на гризли, но великаном при этом быть не перестал.

Надеюсь, он выспался и теперь может позаботиться о своей дочке как следует.

Телефон в комнате оповещает о входящем сообщении. Это от Вики.