Путь к принцессе. Ужасные приключения

Там, где они с Восканянцем оставили мичмана, никого не было!

«Неужели сам ушёл?!»

Но нет! Шагах в двадцати, совсем в другой стороне, Слава увидел, как тётка в чёрном балахонистом платье волочит командира за ноги, а старуха, тоже в чёрном, на ходу тыкает в него ножом.

«Ах вы, самки свинской собаки!»

Щёлкнул вставляемый магазин. Две короткие очереди нашли свои цели. Слава подбежал к Лесных и содрогнулся: лицо и руки его были в порезах.

– Товарищ мичман!

Тот открыл глаза:

– Нормально, Корень…

По рации Слава вызвал санитаров, и мичмана вскоре унесли.

Бой продолжался ещё около часа. Всего было убито и ранено восемьдесят три боевика. Добром в плен никто не сдался. У морпехов никого не убило. Ранило шестерых.

К своему удивлению, и в ту ночь, и в следующую Слава спал спокойно. Кошмаров не снилось, мертвецы не приходили. И совесть нисколечко не мучила: на войне – как на войне!

Через полгода его и ещё троих бойцов, включая мичмана Сташевича, вызвали к командиру части.

– Вам предстоит чрезвычайно важное задание. Пограничники засекли в наших территориальных водах подводную лодку неустановленной национальной принадлежности. Вот здесь, в квадрате 31—20, на глубине двадцати метров, – ткнул он указкой в карту, – Сейчас субмарина уже более трёх часов лежит на грунте. То ли задание выполняет, в смысле, ждёт кого-то, то ли поломалась. Вам срочно предстоит взять её в плен. Вы десантируетесь в миле от точки с вельбота – ближе подойти нельзя, их может вспугнуть шум движка – и скрытно подбираетесь к цели. Выводите из строя винт. Затем сообщите им, что они окружены и должны сдаться. После всплытия радируете пограничникам. Они возьмут вас на борт. Вопросы есть?

– Товарищ капитан второго ранга! Разрешите получить спецоружие. Вдруг они и впрямь шпионюгу какого-нибудь подбирать пришли? Да и из подлодки кто-нибудь вылезти может, – апологетически высказался Сташевич, – Тогда боестолкновение вполне возможно!

– Разрешаю!

И все четверо отправились в оружейку, где им выдали секретные подводные автоматы АПС (Автомат Подводный Симонова), спецножи и набор инструментов. Натянув гидрокостюмы, все рысцой побежали на причал, где уже ждал вельбот типа «Зодиак». Двигатель у него водомётный, шума производит мало, поэтому на нём было лучше всего подкрасться к добыче. Плавсредство рвануло с места так резко, что Слава повалился на Сташевича. Тот беззлобно выругался. За сорок минут все надели акваланги и ласты, поплевали в маски, чтоб не запотевали. Приготовились, в общем. Славе доверили нести тяжеленную бухту каната.

– Здеся! – сообщил моторист-рулевой и ткнул пальцем в волны в сторону норд-оста, – Во-он туда плывите!

На поверхности качался обрывок рыбацкой сети с несколькими пенопластовыми поплавками.

– Пошли! – скомандовал мичман, и все четверо без всплеска перевалились через тугой надувной борт.

Голубая пятиметровая толща воды сомкнулась над головой. Дна не было видно, прозрачность воды оставляла желать лучшего. Видимость метров шесть, не больше. В принципе, вполне достаточно, чтобы плыть уверенно. Но Слава знал, что здесь не очень глубоко: метров двадцать-двадцать пять. Он и глубже погружался, на все пятьдесят! И по подводному ориентированию он был одним из лучших в роте. Сейчас же нужно было не отставать от командира. Сташевич уверенно держал курс, мощно двигая ногами в ластах. Слава шёл вторым. Сорок минут… час… ещё двадцать минут… Мичман остановился и вскинул руку со сжатым кулаком: сигнал к атаке. Все погрузились глубже. Десять метров, пятнадцать… Вот она! Субмарина лежала на песчаной полянке.

«Двести девятая, германской постройки!» – вспомнил спецкурс по иностранным судам Слава.

Трое бойцов, ощетинившись автоматами на триста шестьдесят градусов, остались на месте осуществлять боевое охранение.

Сташевич с инструментами подплыл вплотную к юту и дважды опоясал канатом винт. Замкнул замок. Есть! Дело сделано! Гаечным ключом трижды отстучал по корпусу: «Сдавайтесь вы окружены».

И тут! С зюйд-веста появилось двое на подводном скутере. Чёрные гидрокостюмы, непривычной формы баллоны, отсутствие пузырей выдыхаемого воздуха. Замкнутый цикл! Новинка!

«Прав был мичман! Это их подводники ждали! Ах, как мы вовремя успели!»

Слава снял АПС с предохранителя. Автомат, тоже неизвестной конструкции, был только у одного противника. У второго – только нож. С неожиданной быстротой шпионюга, а может, диверсант, вскинул своё оружье. Три струйки пузырьков рванулись из дула, и матрос Спиридонов, взмахнув руками, застыл в нелепой позе и начал медленно погружаться. Пузырьков выдыхаемого воздуха из его загубника не было. В следующий момент Слава нажал на спусковой крючок. Тах-тах-тах-тах, – раздались негромкие щелчки, и вражеский стрелок расстался с жизнью, получив две стрелы в грудь. Сташевич и Багров двинулись к оставшемуся, делая угрожающие жесты автоматами: сдавайся, сэр! Тот угрюмо подчинился. Спутав ему руки изолентой из ящика с инструментами, Сташевич прощёлкал кастаньетами приказ: подобрать тела Спиридонова и диверсанта, а также скутер. Сам с пленником принялся всплывать на поверхность.

«Правильно, скутер в хозяйстве пригодится!» – одобрил Слава, хватаясь за удобную скобу и всплывая.

Багров волок трупы.

На поверхности Сташевич расчехлил рацию, назвал свой позывной и продиктовал какие-то цифры.

– Принято! – прохрипел в ответ радостный голос.

Ждать пришлось почти полчаса. Подошедший пограничный сторожевой корабль поднял на борт всех.

– А что вас так много? – удивился старший помощник, встречавший команду, – Было сказано: четверо!

Он не сразу понял, что двое мертвы.

– Вот, боестолкновение произошло… в последний момент, – объяснил Сташевич, сняв маску и высморкавшись, – Один наш, один ихний… ещё один сдался.

– Ну, вы ваще-е! – покрутил головой старпом.

– Там ещё скутер ихний…

– Боцман! Поднять на борт вражескую технику!

– Есть!

Моряки выловили буй. На всякий случай стеречь субмарину отправилось четверо пловцов: вдруг кто-нибудь вылезет и распутает винт?

– Вас всех приглашаю откушать чаю! – улыбнулся старпом.

И трое морпехов, сняв гидрокостюмы и облачившись в сухие одежды, пошли пить чай. С шоколадом, рассыпчатым печеньем и (строго между нами!) грамулькой рому. Тем временем и субмарина всплыла, так как капитан понял тщетность усилий тронуться с места.

За это успешно выполненное задание старшего матроса Коренюка наградили Орденом Красной Звезды. А за спасение командира во время операции в Каменке – медалью «За Отвагу».

Были и другие боевые эпизоды: отлов троих бежавших из мест заключения особо опасных преступников, пытавшихся на захваченном катере уйти в Турцию. Участие в поиске затонувшего английского фрегата времён Крымской Войны и подъёме с него ценностей, во время которого пришлось резаться под водой с конкурентами. Пресечение попытки угона в Турцию эскадренного миноносца мятежным экипажем. К счастью, в последнем случае стрелять не пришлось. Эти эпизоды достойны расширения их до отдельного романа каждый!

К концу второго года службы Славу вызвал замполит части, капитан третьего ранга Рысцов.

– Ну, что, старший матрос, как думаешь жить дальше? Служить тебе ещё всего год остался.

Слава подобрался:

– После дембеля… демобилизации в институт хочу поступать. В медицинский.

Замполит закурил и спросил вкрадчиво:

– А нет ли желания на сверхсрочную остаться? Или в военное училище поступить? Ты же один из лучших бойцов! Комсомолец, морально устойчив, политически грамотен… Ни одного взыскания! Орден, медаль… Кому ещё Родину защищать, как не тебе?

Слава задумался. В стране протекала «Пятилетка пышных похорон». Процарствовав всего ничего, умер Андропов, успев, впрочем, навести шороху. Теперь правил Черненко, на которого без слёз не взглянешь… Ходили нехорошие слухи о сокращениях в армии.

– Нет, товарищ капитан третьего ранга, я к военной службе не склонен.

Рысцов, подумав, предложил:

– А если в военно-медицинскую академию? Будешь военврачом! Офицером! Звания, зарплата, на пенсию раньше гражданских!

Слава на этот финт не поддался: да, офицерское звание, да, большая зарплата и ранняя пенсия… но бесплатный сыр только в мышеловке бывает! Запросто законопатят после окончания служить на какую-нибудь Камчатку… или, того пуще: на Новую Землю. Да и не хотелось ехать в Ленинград. А если он в Москве институт окончит, то его, как москвича, в Москву и распределят!

– Нет, я в Москве учиться хочу.

Замполит вздохнул:

– Ладно, что ж… Вот, приказ командира: поедешь в отпуск четвёртого июля. Как положено: десять дней, не считая дороги. Распишись!

Кавторанг Бабкин всего две недели, как успешно сдал экзамены в Академию, в том числе английский язык на «отлично». Слава понял, что предоставленный отпуск – это его благодарность.

– Есть расписаться!

«Вот здорово! Как раз получится день рождения с родителями отпраздновать!»

Посмотрев на подпись, Рысцов поинтересовался:

– Девушка-то есть?

– Так точно.

Замполит удивился: никаких писем девушке или девушкам старший матрос Коренюк никогда не писал!

– А кто она?

Слава вздохнул и ответил чистую правду:

– Принцесса!

На автовокзале старенький Икарус вызвал чувство умиления: два года на таком не катался! Всю дорогу не отлипал от окна: крымское лето, яркое буйными красками, радовало глаз! На одной из остановок купил кулёк роскошной клубники у какой-то бабульки. Предусмотрительно помыв ягоды под струёй воды из колонки, наслаждался весь остаток дороги до Симферополя. Сойдя с транспортного средства, не удержался, похлопал по борту:

– Спасибо!

Пешком, ибо было недалеко, пошёл на вокзал. Нетяжёлый чемоданчик оттягивал левую руку. Как красиво и людно кругом! Большой город, а? В Севастополе, когда удавалось гулять в увольнении, людей было меньше. Или это только кажется так?

У самого вокзала встретился патруль. Лейтенант и два бойца. Слава остановился и отдал честь, как положено.

– Куда направляемся, товарищ старший матрос? – поинтересовался лейтенант, сдвинув брови.

Бойцы уважительно разглядывали орден и медаль на груди форменки.

– В отпуск, в Москву, товарищ лейтенант! – гордо ответил Слава и показал документы.

– А зачем вы губы накрасили? Вы что, из… этих?

Слава обомлел: накрашенные губы?!

– Губы?! Ах, это я клубнику ел!

Все трое засмеялись.

– Счастливого пути!

В поезде ему досталась верхняя полка. Соседи (вагон был плацкартный) подобрались удовлетворительные: две тётечки средних лет, сумрачный неразговорчивый дядька и парень с железными зубами. Уже через час дядька дёрнул Славу за ногу:

– Слезай, моряк, водку пить будем! Третий нужен!

Слава свесился с полки: на столе уже лежала закуска. Серый душистый хлеб, розовое, как утренняя заря, сало, лучок-чесночок и банка солёных помидоров. А также варёные яйца – как же без них в поезде? Проглотив слюну, ибо завтракал он на рассвете перед тем, как покинуть часть, Слава вежливо отказался:

– Не пью я, дяденька.

Соврал. Выпивал, конечно, с сослуживцами иногда. Но только не с незнакомцами. Мичман Иваницкий однажды в пивной перебрал и обнаружил себя в куче мусора без денег, документов и формы. Совершенно голый, даже носки сняли! Скандал был большой, мичмана уволили из рядов.

– А что так? – хором изумились все жители купе, – Торпеду подшил?

– Не, мне мамка не позволяет.

После долгого потрясённого молчания дядька пожал плечами:

– Ну, была бы честь предложена…

Слава спрыгнул на пол и отправился в вагон-ресторан. Денег у него было не то, чтобы много, но достаточно для маленьких удовольствий.

Войдя в общепит-на-колёсах, парень потянул носом: так, борщ, гороховый супчик, котлеты… нет, тефтели с рисом, гуляш! Годится!

Время было едва за полдень, поэтому свободные столики имелись. Заказав официантке в грязноватом фартуке борщ, гуляш и компот, Слава с аппетитом принялся за еду. Когда он уже доедал второе, к нему подсела деваха. Постарше его лет на… несколько. Условно красивая. Слава обратил внимание, что косметика была явно наложена накануне вечером – слегка размазаны тени под глазами. Села она не напротив, а рядом, притиснув парня к окну.

– Солдатик! – игриво обратилась к нему сия дама, – Шампусика со мной выпьешь?

– Нет, – буркнул сквозь набитый рот Слава.

Шкодливая рука легла под столом на коленку.

– Тогда, может, пойдём, пошалим? Всего четвертной!

Слава догадался, что это проститутка.

– Не могу! Я фенилкетонурию* подхватил. Вот, в Москву лечиться еду.

*фенилкетонурия – болезнь крови. Не заразная

Научное непонятное слово отпугнуло барышню на раз!

Подхихикивая, Слава допил компот и вернулся в свой вагон. Забрался на свою полку и принялся смотреть в окно. Попутчики внизу шумно играли в подкидного «Дурака». Повертевшись и почитав «Димитриос Ништяк» Тамигина, купленный в дорогу на Севастопольском автовокзале, Слава с наступлением темноты задремал.

«Здорово Тамигин пишет! Прямо, как этот… Чехов! Только лучше…»

Такая была последняя мысль.

Проснулся он в полночь от воплей обеих тёток.

– А-а-а!!! Украли!!!

Их голоса, слившись в унисон, были подобны аварийной сирене. Слава, привыкший неоднократно вскакивать по тревоге, спрыгнул с полки прямо в ботинки – казарменный трюк, доведенный за два года до совершенства.

– Деньги! – продолжали вопить тётки, – Вещи!

– Кто?!

– Да этот, который с нами…

Слава огляделся: парня с железными зубами не было. В этот момент поезд дёрнулся: кто-то сорвал стоп-кран. Состав заскрежетал и остановился. Все попадали друг на друга. Вывернувшись, Слава выскочил в тамбур. Дверь была открыта, и при свете ущербной луны виднелся силуэт человека, пересекавшего полосу отчуждения с сумкой в руках.

«Врёшь, не уйдёшь!»

И наш морпех прыгнул. Перекатившись через плечо, рванул за ворюгой. Тот, услышав топот, остановился и обернулся. В руке хищно блеснуло лезвие ножа.

– Не рыпайся, морячок! Попишу! – прошипел железнозубый, делая угрожающие выпады.

Слава не испугался. С разбегу врезал ногой по руке, и нож улетел в кусты. Добавил правым прямым в солнечное сплетение. Противник (хотя, какой это противник? Мелкий уголовник!) рухнул и затих.

Со стороны поезда уже бежали какие-то люди. Толстая проводница, задыхаясь, схватила Славу за шиворот:

– Ага! Попался, ворюга!

– Да это не я! – возмутился Слава, – Это он!

Подбежал милицейский сержант, сопровождаемый одной из обокраденных тёток.

– Вот, товарищ сержант, задержал я его… – показал на сбитого с ног вора Слава, – У него ещё нож был. Во-он туда отлетел!

– Зрозумел! – утёр взмокревший лоб немолодой сержант, – Щас найдём… А тебе, моряк, благодарность от меня!

Светя фонариком и ругаясь, он довольно долго ползал в кустах, но нож нашёл. Задержанный всё это время не приходил в сознание. На всякий случай сержант надел на него наручники.

Короче, с помощью любопытных пассажиров погрузили бесчувственное тело в поезд и продолжили путь.

Приведя Славу в служебное купе, сержант составил протокол.

– В отпуск, что ли?

– В отпуск…

– Ну, хай тебе щастит!

И Слава вернулся на свою полку. А поздним утром поезд пришёл в Москву! Отпускник решил выпендриться: взял такси. Герой он, или где? До дома настучало четыре рубля с небольшими копейками. Пассажир дал водителю пятёрку и важно сказал:

– Сдачи не надо!

Лифт опять не работал. Шагая тренированными ногами через две ступеньки, Слава быстро взбежал на свой этаж и нетерпеливо позвонил в дверь. Суббота, родители должны быть дома!

Открыла мама.

– Ой!!! Сыночек!!!

– Маманя!!!

Вся грудь моментально намокла от слёз.

– Серёжа! Серёжа! Славик приехал!

Выбежал отец с паяльником в руках:

– О! На побывку едет молодой моряк! Грудь его в медалях, а корма в ракушках?

Слава обнял отца. Все прошли в комнату.

– Что ж ты телеграмму не дал?

– А я сюрпризом… Вот, десять дней, не считая дороги.

Мать засуетилась, накрывая на стол. Время было обеденное. Слава сидел, блаженно откинувшись на спинку стула.

«Дома! Дома!»

За едой разговаривали о том, о сём. В основном отпускник говорил. За десертом (вафельный шоколадный тортик), Слава спросил:

– А Шьяма… Вы о ней ничего не писали, а я не спрашивал, потому что нельзя.

– Один раз только позвонила, – развела руками Вера Андреевна, – В тот день, когда тебя забрали. А потом – всё! Ни слуху, ни духу…

Глава пятая

В тот роковой понедельник Шьяма проснулась в отличном настроении. Накануне она досыта нацеловалась с Вячеславом на балконе – губы до сих пор толстые, как лепёшки!

«Всё идёт по плану! Жаль, на ночь не получилось остаться… Родителей застеснялся, глупенький милёнок! Ну, ничего, не сегодня-завтра я тебя прижму к стенке, не вырвешься! И тогда ты будешь полностью мой, а я твоя! Насовсем и навсегда!»

Встала, критически осмотрела себя в трельяже: вроде, ничего… Нет, все-таки щупловата! Поэтому комплексную зарядку делать не стала, ограничилась лишь маханием рук, чтобы кровь разогнать. На завтрак потребовала яичницу из трёх яиц с беконом и белую булочку с маслом. Как там сказало армянское радио?

«Мужчина не собака, на кости не бросается!»

После завтрака позвонил отец, напомнил, что в полдень они едут на ланч в британское посольство. Не имея жены, он теперь ездил на официальные мероприятия с взрослой дочерью в качестве дамы-хозяйки. Шьяма старалась соответствовать, как могла, хотя чаще всего ей было скучно. Зато за это платили зарплату!

Вот и сегодня тоже скучища. Мужчины кучкуются отдельно от женщин, обсуждают мировые проблемы. Дамы ревниво оглядывают друг друга: у кого какое платье, бусы и серьги. Шьяма надела синее платье от Шанель, которое ей очень шло, и было в тон глазам, а из аксессуаров только жемчужную брошку и жемчужные же серьги. К ней подошла жена французского военно-морского атташе. К слову, она была второй женой, а значит, очень молодая, всего двадцати пяти лет. Звали её Жаклин.

– Привет!

– Привет, – отозвалась Шьяма и потянула носом: духи на атташихе были незнакомые!

«Как бы узнать, что за бренд… ненавязчиво»

– Окончила школу, я слышала?

– Да, вот, недавно…

Жаклин прищурилась:

– Замуж выходишь?

Шьяма опешила:

«Во, надо же, как быстро слухи расходятся! Ведь, всего неделя прошла с выпускного!»

А вслух сказала:

– Ну… замуж – не замуж, но кандидат в мужья определился.

Жаклин аж завибрировала:

– Да ты што-о! И кто он?

Шьяме не очень хотелось говорить на такие интимные темы, тем более, что Жаклин не была её подругой. Но…

«Всё равно узнает, так или иначе!»

– Одноклассник. Красивый и мускулистый… везде.

Жаклин завистливо засопела: муж, contre-amiral*, старше её на тридцать лет, был тщедушен телом и здоровьем. Похвастаться мужской силой также не мог. Углублять тему она не стала.

*contre-amiral – контр-адмирал, франц.

Дамы поболтали ещё немного о том, о сём. Шьяме удалось выяснить, что заинтересовавшие её духи оказались японскими!

Потом подошли две послихи: немка и итальянка.

– Шьяма, дорогая! Не споёшь ли ты для нас?

И девушка села к роялю. Взяв несколько аккордов, запела:

В кейптаунском порту,С пробоиной в борту«Жаннетта» поправляла такелаж!Но прежде, чем уйтиВ далёкие путиНа берег был отпущен экипаж.

Дамы сгрудились вокруг исполнительницы и восторженно внимали. Те, кто хорошо владел русским языком, шёпотом переводили тем, кто не очень.

Французские моряки искали женщин и вина, но напоролись на англичан! Все затаили дыхание! И дело дошло до кульминации:

Французы были все раздражены!И кортики достав,Забыв морской устав,Они дрались как дети Сатаны!Но спор в КейптаунеРешает браунинг!И англичане начали стрелять!

Французы потерпели поражение.

…Их клёши новые залила кровь!

– I didn’t get it! – воскликнула шёпотом немецкая послиха, – Was it: «Blood covered their trousers?»

– Yes, it is! – заломила руки итальянка.

– So, the Englishmen shot them at the legs?

– No! I think they shot off thе balls!

– Oh, mein Gott!*

*Я не поняла! Это было: «Кровь покрыла их брюки?»

Да! Именно так!

Значит, англичане стреляли по ногам?

Нет! Я думаю, что они отстрелили яйца!

О, мой бог! – англ. и нем.

Тётки дружно ахнули, а потом и прослезились, когда узнали, что «не взошли на борт четырнадцать французских моряков». Для них эта песня была… была… Совершенным откровением! Где бы они услышали подобный шансон?

На бис Шьяма спела про сотрудницу НКВД Лёльку, всю ночь гулявшую с понравившимся ей парнем, носившем кепку набок и золотой зуб…

…И весь день ей мерещился пареньВ кепке набок и зуб золотой.А под вечер начальник угрозыскаОтдаёт ей приказ боевой:Кончить парня в тринадцатой камере,В кепке набок и зуб золотой!

Лёлька скрепила сердце и выполнила приказ!

Входит в камеру шаткой походкою,И прицел был дрожащей рукой.Грянул выстрел и помер парнишка!Пулей выбило зуб золотой…

Слушательницы рыдали, переживая за погубленную любовь. Шьяма уехала с приёма вся покрытая поцелуями.

Дома, отдышавшись, долго стирала с плеч, щёк и ушей губную помаду. Затем выпила кофе, чтобы сосредоточиться. Посмотрела на часы: скоро шесть. Придвинула телефон и накрутила номер. Ту-ут… Ту-ут… Ту-ут…

– Алло!!! Славик?! – раздался в трубке запыхавшийся голос.

– Ой, здравствуйте, Вера Андреевна, это я, Шьяма! Можно Славу услышать?

– Шьямочка… Его нет… Я ничего не понимаю!

«Прямо, сипение какое-то… душат её, что ли?» – удивилась девушка.

– Как это, нет? Да, что случилось-то?

– Пришла домой, а на столе записка: забрали в армию, а куда – неизвестно!

– В армию?! Почему?!

– Ы-ы-ы-а-а! – раздались в ответ рыдания.

Шьяма бросила трубку. Голова закружилась, пришлось лечь на диван…

«Это папины интриги! Вячеслав ему не пришёлся по сердцу… вот он и устроил, чтоб его в армию забрали!»

Она знала об огромных возможностях отца, хотя бы и в чужой стране. Отчаяние сжало сердце. Советская Армия… там служат долгих два года! И неизвестно, куда парня запихнули, Советский Союз огромен и бескраен, воинские части от Калининграда до Сахалина… А ещё Заполярье и Средняя Азия! Как узнать хоть что-нибудь? Как связаться? Как помочь? Хотя… как тут поможешь! Подумав, позвонила Паше Гречко:

– Алё, Паша! Это Шьяма.

– О, привет!

– Слушай, тут Славика в армию забрали сегодня…

– Нифига себе! Ему ж только вчера восемнадцать исполнилось! – удивился внук маршала.

– И тем не менее. Как бы узнать, куда его… законопатили?

– Ну… это надо в военкомате спросить…

– Паша! Помоги мне, пожалуйста!

– Л-ладно… – с запинкой произнёс парень, – Постараюсь. Позвони мне завтра, ага?

Утром в военкомате района «Сокол» раздался телефонный звонок.

– Военкомат, – буркнул дежурный прапорщик, не представляясь, ибо язык пересох после вчерашнего празднования взятия Бастилии парижскими коммунарами.

– С вами будет говорить генерал-полковник Гречко, командующий Московским Военным Округом, – раздался в трубке строгий бесцветный голос.

Клик! Другой голос, начальственный бас, заполнил дежурку (прапор с испугу включил громкую связь):

– Генерал-полковник Гречко. Кто на связи?

Прапорщик, вытянувшийся в струнку, проблеял в ответ:

– Д-дежурный по военкомату прапорщик Сухо… отвёртко… Суховерко!

– Соедини меня с военкомом… Сухоотвёртко!

– Есть! – рявкнул служивый.

Забыв от страху об интеркоме, он заорал во всё горло:

– Товарищ подполковник!!! Вас к телефону!!! Генерал-полковник Гречко!!!

Услышав этот вопль, военком Зайцев в пять прыжков оказался в дежурке.

– По… па… подполковник Зайцев у аппарата!

Бас пророкотал:

– Вопрос к тебе, попаполковник: в какую воинскую часть отправлен служить Коренюк Вячеслав Сергеевич?

«Коренюк?! Какой-такой Коренюк?» – не сразу вспомнил запаниковавший военком, – «Ах, Коренюк!»

Вспомнить, куда делся субъект вопроса, никак не удавалось. Заклинило. Прапорщик, дай ему бог здоровьишка в организм и кладезь с водкою в хату, подсунул бумажку. Зайцев напрягся и прочитал:

– В воинскую часть №33162, товарищ генерал-полковник! Морская пехота, Севастополь.

Бас сгустился грозовой тучей:

– Основание такой срочности? Ему же только в воскресенье восемнадцать исполнилось! Парень хотел в институт поступать!

– Ошибка… ошибочка вышла! Маленькая! Малюсенькая! Мы его с посторонним Коренюком перепутали, злостным уклонистом от призыва! Но мы всё исправим, мы того, правильного Коренюка сегодня же… – обливаясь холодным потом тараторил Зайцев, ожидая, что из тучи вот-вот сверкнёт молния оргвыводов.